Звездный вальс

...яркое солнце нещадно опаляло высохшую, жаждущую влаги, землю. Воздух — горячий и тяжёлый обжигал лёгкие, сушил горло. Где-то в районе четырех часов дня, солнце наконец померкло, но на горизонте показались мутные рыжие облака. Они несли смерть для зазевавшихся путников, для всех, кто не поспешил укрыться от их разрушающей губительной мощи. Пыльная буря приближалась, но Пэтти догадалась об этом заранее по звенящей недоброй тишине, повисшей над жёлтым, выжженным солнечными лучами, бескрайним морем кукурузных полей. Сердце вновь забилось учащенно, как всегда перед этой напастью, слишком часто в последние годы обрушивавшейся на измученных жителей Кентукки. Душа Пэтти сжималась и леденела от ужаса всегда, едва только девушка ощущала то, что буря надвигается. Но не сейчас... не сейчас. — Ну, наконец-то, — выдохнула она и, миновав кукурузные поля, резко свернула на старую просёлочную дорогу, по которой промчалась ещё порядка десяти миль и остановила старенький отцовский джип. Не думая о том, что делает, она опустила стёкла и откинулась на спинку сидения. Дальше она не поедет. Хватит. Может и хорошо, что буря застала её именно сейчас, здесь. За полями Джорджа Миллера пустырь, и по этой дороге никто не ездит. Её не найдут. Пара слезинок скатилась по бледной щеке. Теперь можно не сдерживаться. Отчим всегда ей говорил: — Пэт, человек может пережить всё. Ты должна быть сильной. Борись, не сдавайся. Но, она не может. Уже не может. Девушка сомкнула веки. Дышать становилось всё труднее, песок забивался в рот и в нос, но и сейчас перед глазами отчетливо стояло пережитое сегодня. Она видела Его, и сердце наполнялось нежностью и безудержной, рвущей на части душу, болью. Его лицо, каким она увидела его сегодня утром, казалось почти прозрачным на фоне белоснежных подушек, на которых он лежал. Черты его — самые любимые и желанные в мире — заострились, страшный отпечаток, маска смерти уже легла на них. Каждый вздох давался с трудом несмотря на то, что в рот были вставлены какие-то трубочки, чтобы облегчить его муки. Пэтти задохнулась от нахлынувших рыданий — прошло три часа с момента смерти самого любимого в мире человека — скорбь её была запредельна. Он так и не успел ничего сказать ей перед смертью. Да что там, он просто не мог говорить. Говорили глаза. Те самые глаза, которые она целовала когда-то в порыве нежности, которые она называла своими маленькими солнышками. Они оставались такими же прекрасными, как и раньше, и молили её там, в больнице, лишь об одном — чтобы муки скорее окончились. — Катастрофа. Это моя катастрофа. Помнишь, Генри? Я говорила тебе, что если мы расстанемся — это будет катастрофа. Теперь, я иду к тебе. Мы будем вместе. Совсем-совсем скоро. Грязно-рыжая туча накрыла её машину, вокруг стало темно и очень душно. Пыль не давала дышать, песок засыпал лицо, грудь и плечи, словно укутывал тёплым и тяжелым одеялом. Он скрипел на зубах, проникал в дыхательные пути, и Пэтти рванулась инстинктивно, как раненый зверь, хрипя и задыхаясь, но поняла, что теряет сознание. Боль отступила, и где-то из уголков затуманенного сознания выступил образ любимого Генри. И... исчез. Рыжие искры разлетелись вокруг фейерверком, и Пэтти провалилась в темную, свинцовую пустоту. Горло сдавило спазмом, сердце билось как бешеное, а на лбу выступил пот. Пэтти уже много-много ночей подряд видела этот сон. Один и тот же: пугающий, навязчивый и на удивление бессмысленный. Она видела страх. Собственный, удушающий, ледяной, безумный страх. Этот страх рассыпан снегом по поверхности странной ледяной земли, над которой застыли хмурые будто стеклянные облака. Никогда и нигде не видела Пэтти таких призрачных и чужих пейзажей. И они пугали её до безумия. Она увидела человека, незнакомого ей мужчину, одетого в скафандр и только тут поняла, что она на другой планете. А этот мужчина — астронавт. И он тоже пугает её. Но пугает по-иному. Она видит боль и страх в его глазах... и жалость — острая, пронзительная жалость — захлестывает ее с головой. И вдруг Пэтти понимает: он хочет совершить что-то страшное, чем навредит себе и другим и она должна, обязана остановить его. Он угоняет космический шаттл и вихрем взмывает в воздух, а она, движимая непонятной силой, кидается к своему шаттлу, летит за угонщиком в отчаянной попытке остановить. На понимая как. Сон очень правдоподобный. Руки Патриции замерзли то ли от собственного волнения, то ли от холодного воздуха чужой планеты, но девушка — пилот, впрочем, летавшая до этого лишь на легкомоторных самолетах, уверенно вела тяжёлую машину в космос. После выхода на орбиту её страх умножился. Пэтти преследует шаттл неизвестного, она замечает куда тот устремляется. Красивый изящный космический корабль кажется самым прекрасным и совершенным творением рук человеческих, которое ей только приходилось видеть. Странное дело: дыхание перехватывает, а душу заливает свет неземной радости. Но она не успевает понять почему. Сон всегда обрывается на этом месте.