Strangers Or More

- Мюриэль! Мюриэль, проснись, все хорошо! Сквозь сон он почувствовал ее маленькую ладошку на своем плече, услышал ее взволнованный шепот, а в следующий момент он подскочил, забившись в угол, стараясь оказаться от нее как можно дальше. - О чем ты только думаешь? Я мог сделать тебе больно! - Но не сделал. Я тебя не боюсь, Мюриэль. Она поняла. Пожала плечами, взяла его за руку – вздрогнула, когда дернулся он – и села на кровать, потянув его за собой. Чтобы не сбежал, наверное. - Как ты думаешь, кто мог убить моих родителей? Мюриэль растерянно дернул головой – как-то очень уж неожиданно прозвучал ее вопрос. - Как ты думаешь, откуда Люцио мог знать, как они погибли? - Ты думаешь, это он? – спросил Мюриэль. - Скажи мне, что он не мог. Мюриэль фыркнул. Люцио жег города, он уничтожал все на своем пути, не было ничего, что он бы не смог сделать. - Я была здесь, - сказала она, и Мюриэль непонимающе нахмурил брови. – В Везувии. Родители отправили меня к тете, потому что… Не знаю, они сказали, это ненадолго, и что-то про погоду, я точно не помню. Мне было лет пять, наверное. А потом тетя получила письмо и сказала, что их больше нет. Я не знаю, мог ли их убить Люцио, и зачем, но откуда, дьявол бы его побрал, он об этом знает? - Он воевал на Юге, - сказал Мюриэль. – Он мог вырезать всю деревню. - Я не знаю, что случилось с остальными, - сказала Линн. – И я не знаю, что об этом думать. Но пока я думаю, что не хочу отдавать тебя такому человеку. - Я могу спрятаться в лесу. - И он будет искать тебя. Именно в лесу. Она встала с кровати и потянула руку – он только сейчас понял, что все еще держит ее маленькую теплую ладонь в своей, грубой и мозолистой. Он разжал пальцы, и Линн подошла к изголовью кровати, начиная разбирать постель. - Если я правильно разыграю свою партию, то он решит, что я ненавижу тебя и очень, очень сожалею, что тебя не было дома. - Это опасно. Глупо рисковать из-за меня. Она вздохнула и повернулась к нему, уперев руки в бока. Даже в темноте он заметил, как сверкнули ее глаза. - Пойми ты, наконец, даже если ты сбежишь, мне придется вернуться во дворец. Мне придется играть перед Люцио, потому что иначе он поймет, что я нашла тебя – и отпустила. Но если ты сбежишь, и он тебя найдет, он не оставит тебя в покое. Я думаю, что после всего он даже убивать тебя не станет, он просто… - Заставит меня убить всех остальных. - Ну не знаю, как насчет всех, но суть ты уловил, - хмыкнула она. – Полагаю, мы все решили. Ложись. У него не было сил спорить. Усталость навалилась на него слишком резко, и он даже подумал, что это она наложила на него какое-то заклятье – может, так и было, кто знает? Когда он лег, отодвинулся как можно дальше и постарался почти не дышать, он почувствовал, как у него горят щеки и уши. А Линн, похоже, это увидела – она фыркнула, забираясь под одеяло, а потом повернулась к нему спиной и затихла на другом конце кровати. Ему часто снился этот кошмар – Колизей, окровавленный Азра, торжествующий Люцио, и он, Мюриэль, с топором в руках стоящий над все еще живым другом. Иногда кое-что менялось: временами Люцио заставлял его издеваться над Азрой, пытать его, убивать медленно и жестоко, и Мюриэль, во власти этого кошмара, не мог не подчиняться. - Ты был плохим слугой, - сказал ему Люцио. – И за то, что ты сбежал, ты сам отрубишь Азре руки и ноги. А потом, может быть, и голову. Мюриэль ненавидел его. Он стоял так близко, что протяни руку, и вот он, человек, воплощающий в себе все самое отвратительное в мире. - Мюриэль. Он закрыл глаза и потряс головой. Не слушать Люцио. Он не может убить Азру, он и так сделал столько ошибок… - Мюриэль. - Я не буду! - Мюриэль! Люцио схватил его за плечи и начал трясти, и тогда он смог – схватить его за руки, сжать, оттолкнуть от себя… И понял, что проснулся. И что руки, которые он сжимает, это руки растрепанной, сонной Линн. Он отпустил ее резко – пожалуй, слишком резко, так, что она едва не упала с кровати – вскочил, запутавшись в одеяле, и повернулся было к двери. Бежать, уйти, сгинуть, стучало в его голове. Опять. Опять. Он опять сделал ей больно, он опасен для нее – и для остальных, он действительно зверь, и ему будет лучше одному. Где угодно, подальше от людей, подальше от нее, подальше от… Теплые пальцы сжали его запястье, и он дернулся, отскочив к окну. Она опять едва не упала, вовремя оперевшись на свободную руку, но пальцы, сжатые вокруг его собственной, не разжала. - Отпусти. Он оборвал сам себя, испугавшись своего голоса – не то рык, не то стон, не то хрип. - Нет. Она слезла с кровати и встала рядом с ним, все так же не отпуская его руки. Подняла голову, и он опять ощутил стыд и ненависть к самому себе – она такая маленькая, чуть выше его локтя, а он только за один день сделал ей больно уже несколько раз. Она смотрела на него – серьезно, строго и понимающе. В ее глазах не было страха, и он никак не мог понять, почему. - Прекрати это, - сказала она. – Ты не виноват в том, что тебе приснился кошмар. Ты не виноват в том, что злишься. Я целитель, Мюриэль, пара синяков – не то, о чем сейчас стоит переживать. - Я сделал тебе больно. Я сделаю тебе больно опять. Это все, что я могу. - Ты на взводе. Ты не привык общаться с людьми. Когда ты станешь спокойнее, все наладится. - Нет, - сказал он и вырвал, наконец, свою руку из ее цепких пальцев. – Это то, что я есть. Я могу только убивать, причинять боль, это все, что я умею. Это я. - Ты останешься здесь. Ты дождешься Азру. А потом мы решим, как тебе помочь. - Мне не нужна помощь! Мне нужно остаться одному! Мюриэль успел подумать, что хорошо, что она закрыла окна, потому что его голос – почти что крик – наверняка было бы слышно на улице. А потом он посмотрел на Линн, и понял, что теперь она разозлилась по-настоящему. Он видел это по ее сузившимся глазам, по сжатым зубам, по тому, как она схватила свое одеяло. - Отлично! – процедила она сквозь зубы. – Оставайся один. Здесь. Но если ты думаешь, что я позволю тебе выйти из этого дома, ты ошибаешься. Я никогда еще не видела человека, который бы нуждался в помощи так, как ты. Прежде, чем он успел ей ответить, она вышла из комнаты, хлопнув дверью.