Strangers Or More

- Он убил Сердце Леса. - Сердце Леса? - Мертвый олень, там, в лесу. Он должен был защищать лес. А теперь он мертв, и я не смог его спасти. - Это не твоя вина. - Он мертв. Я должен был спасти его и не смог. Это моя вина. Когда она повторила, что это не его вина, он поднял на нее глаза, удивленный злостью в ее голосе. Она смотрела на него – сердито, возмущенно. - Это вина Люцио, - сказала она, и он понял, что она злится не на него. - Уйди с дороги. Девчонка молчала. Стояла как вкопанная перед чертовой дверью, молчала и смотрела на него своими острыми, пронзительными глазищами. Мюриэль глубоко вдохнул и сжал кулаки. - Пожалуйста. Я не хочу причинять тебе боль. - О? – проронила она. – А когда ты пытался меня убить, ты тоже не хотел причинять мне боль? Просто… убить, безболезненно, так? Мюриэль отшатнулся от нее, чувствуя стыд, испуг, вину… но не ярость, которая, кажется, отступила перед остальными чувствами. Как объяснить ей, чтобы она поняла? Он сел на кровать и закрыл лицо руками, собираясь с мыслями. - Я не хотел, я… Я не знал, кто ты, я не видел… - Для слепого ты отлично справился. - Нет, подожди. Я… я правда не хотел причинять тебе боль. Нет, хотел, но… Он окончательно смешался и замолчал. Она тоже молчала, не сходя со своего места у двери, и Мюриэль чувствовал, как ее взгляд прожигает в нем дыру. И он не выдержал. Он ей рассказал. Все. И о вспышках ярости, и о том, как он ненавидит Колизей и Люцио, и о том, почему он продолжает выходить на арену, почему продолжает убивать. И о том, что больше он туда не вернется. Когда он поднял на нее глаза, обескураженный тишиной, она сидела за столом, положив подбородок на ладони и сосредоточенно глядя на огонь. Он увидел шрам – свежий, спускающийся из-под короткого рукава к локтю, и в очередной раз возненавидел себя. - Ты же убийца. Ты убивал и до Колизея. Что? Он поднял на нее глаза, открыл рот, собираясь что-то сказать, и тут же его закрыл. Она смотрела на него таким пронизывающим взглядом, словно видела его насквозь – и Мюриэль понял, что за этим странным вопросом лежит что-то еще, то, что причиняет ей боль. - Я не понимаю, о чем ты говоришь. - Ты ведь с Юга, так? - Откуда ты знаешь? – раньше Мюриэль не думал, что может так удивляться. Но эта девчонка, похоже, решила доказать: может, еще и не так. - Ты убил там семью. Зарубил. Будешь отрицать? Он потряс головой. - Это бессмыслица. Я не знаю, с чего ты взяла… - Не ври мне! Он не ожидал этой вспышки. Не ожидал, что она подскочит к нему. Не ожидал, что она выплюнет эти слова ему в лицо. Не ожидал, что она схватит его за плечи и встряхнет – попытается встряхнуть. И возможно, именно поэтому он схватил ее за руки сильнее, чем следовало, не рассчитав силы. Она зашипела, отшатнувшись от него и с трудом вырвавшись из его хватки, и Мюриэль – испуганный, растерянный – мог только смотреть, как на белой коже ее запястий наливаются синяки. - Ты убил моих родителей! Ты сам рассказал, как ты это сделал, я все знаю! Ее голос сорвался, и она упала на стул, опустив голову и потирая запястья. - Я никогда и никого не убивал, - сказал он медленно, пытаясь пробиться сквозь ее злость и отчаяние. – Никогда. До встречи с Люцио. Я родился на Юге, но я покинул его ребенком. Слышишь? Она подняла на него неверящие глаза. - Ребенком?