Как бы видеть глазами льва

Кита тошнит. Они не спали уже бог весть сколько времени, и каждую минуту, каждую секунду их мозги перерабатывали столько информации, находясь в постоянном тонусе и стрессе, что Кит просто не мог понять, как физически команда Вольтрона еще просто не упала в бессилии. Нет, конечно, когда они сидели в камерах на корабле Сендака, их тела практически не двигались, но мозг-то лихорадочно работал, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Киту кажется, что он сегодня израсходовал все мыслительные ресурсы и в ближайшем времени точно не сможет думать. Мозг кипит и плавится, как будто его поджаривает Красный Лев. Ужасное состояние. Его тело мелко трясет. Возможно, он просто-напросто заболел. Обычным земным истощением. Голова раскалывается. Руки не слушаются. Мозг отказывает. Кита все еще тошнит. Ему плохо настолько, что он, прислонившись к стенке, сгребает колени руками, группируясь, и медленно дышит, закрыв глаза. Киту хочется умереть прямо здесь и сейчас, чтобы не чувствовать этого состояния, в котором он пребывает сейчас. — Кит, — его пробуждает взволнованный голос Пидж, — Кит, мы не выберемся отсюда, что нам делать? Кит молчит и пытается выдумать план своими оставшимися клочками воспаленного, едва работающего мозга. — Нужно… позвать львов, — хрипит он. — Прислушайтесь к себе. Иначе мы умрем. В динамике он слышит сдавленный кашель Лэнса, тихий стон Аллуры, молчание Ханка и шипение Пидж. Видимо, поранилась. Кит пытается призвать Черного льва, потому что уверен, что если он сейчас не отдаст себя полностью, то потом вообще не отдаст. «Кит, ты теперь лидер», — напоминает он себе. Лидером быть отвратительно, ты даже умереть нормально не можешь, потому что если умрешь, то команда погибнет вместе с тобой, не имея возможности скооперироваться и действовать по плану. Если Когане и должен умереть, то в самом конце, убедившись, что со всеми все хорошо, они справились, Земля спасена. Вот тогда лидеру можно и умирать. Как же болит голова. Кита сейчас вырвет.

***

Она плачет и зовет Зеленого льва. Зовет его и плачет. Пидж сама не понимает, что слезы текут по ее обгоревшим щекам, потому что она толком и не чувствует своего лица. Она вообще толком ничего не чувствует, кроме нескольких скоплений сильной боли, разбросанных по разным участкам ее тела. Голова, шея, спина, руки, ноги. Всё болит. Пидж понимает, что плачет, когда слезы капают на пол ее клетки. Гандерсон даже удивляется этому так же, как будто снова увидела снег. Пидж хочет увидеть снег. А еще ей хочется мамину жареную курицу и спать. Быть пятнадцатилетним подростком, спасающим вселенную, очень сложно. От тебя зависит жизнь твоих близких, всех людей и планет в целом. Для людей паладины — идеал чести, храбрости и самопожертвования, но на деле же Пидж — обычная школьница, сбежавшая из гарнизона в поисках семьи. Люди не думают, что Пидж боится. Но она боится так, что у нее начинается мандраж всего тела. И об этом страхе знает только ее команда и, наверное, родители, потому что они всегда, черт возьми, всегда чувствуют, когда их дети не в порядке. Интересно, как там мама. Господи, пожалуйста, прилети. Ты мне нужна, как никогда. Когда Пидж слышит рев своей Зеленой девочки, то, не сдерживаясь, громко всхлипывает. Кит, слыша это через динамик, поднимает голову.

***

Как бы видеть глазами льва, а не находиться в нем, уклоняясь от атак крейсеров и работая в команде… Как бы видеть глазами льва, стать им, слиться сущностями — вот высший пилотаж мастерства управления львом Вольтрона. Это так странно. Она двигается в воздухе, уклоняясь от лучей кораблей, но не двигается с места. Она в разгаре битвы, но сидит в запертой комнате. Словно в двух местах одновременно. Словно есть два тела, две Пидж, и она управляет обоими. Вот ее руки, на рычагах Зеленого льва. Она дергает их со всей силы, и Зеленый лев заворачивает в мертвую петлю. Пидж клянется, что видит Кита в сидении Черного льва, но она не может видеть его через морду Черного льва, это невозможно. Но она видит. Она видит, как Кит усмехается и выводит из строя корабль, который гнался за Пидж. Она видит работающих в паре Лэнса и Аллуру и видит, что мизинец Лэнса висит как-то неестественно. Перелом? Один белый локон Аллуры выбился из-под шлема. Ханк облизывает соленые от пота губы и уклоняется от атак трех кораблей сразу. Она видит множество вещей и образов, хаотично показываемых ей львом, но сейчас совсем не до этого. Пидж чувствует, что ей стреляют в бок, но не чувствует боли. Ее сильно ударяют в спину, но Пидж не чувствует боли. Пидж сидит во льве, свободно маневрируя, но она заперта. Странное ощущение. Когда Гандерсон возвращает душу в собственное тело, ей кажется, будто она слышит смачный хлопок сворачиваемой материи. Хлоп, и что-то сильное, мощное, бьет ей прямо в грудь так, что она теряет способность вдохнуть. Ощущение, будто ей разрывают грудную клетку, но Пидж, открывая рот и громко дыша, будто только что выплыла из морской бездны навстречу воздуху, пытается привести себя в норму. Кит не церемонится. Когда в образовавшуюся дыру от укуса Черного льва подлетает Зеленый лев, Кит хватает Пидж и, коротко кивнув ей, помогает ей забраться внутрь. Она не останавливается, чтобы поблагодарить, потому что времени категорически мало. Но если они выживут, то она скажет ему спасибо не только за то, что он вытащил их из корабельной тюрьмы, но и за то, что он их лидер.

***

Сотни вспышек вокруг него. Как будто попал на фестиваль фейерверков вместе с папой. Не хватает только мороженого и его теплой руки. Кит сосредотачивается. Сотни вспышек вокруг него. Сразу. Мигом. Звук лучей, летящих прямо на него, но Кит быстрее. Мозги болят. Уши ловят малейшие изменения в положении вещей, лев показывает ему карту, Пидж докладывает обстановку. У Кита есть собственные уши, но их как некстати закладывает от давления. Но его уши, его глаза — они там, за пределом, в Зеленом льве. — Пидж, как же ты мне сейчас чертовски помогаешь, — кричит Кит, клинком разрубая два истребителя галры. — Заменяешь мне глаза и уши, честное слово. — Это моя работа, — коротко бросает в ответ Гандерсон, слегка усмехаясь. — Я защищаю нашу голову. Кит вдыхает и выдыхает пару раз, пытаясь убрать ощущение подступившей тошноты. Он даже не знает, что он может выблевать, потому что в желудке уже давно пусто. Что просится наружу? Печень? Селезенка? Шум в ушах. Чьи-то крики, взрывы, их снова отбрасывает волной, они формируют Вольтрон… и еще раз… Силы совсем на исходе. Кит проглатывает ком в горле и шипит от боли, потому что этот ком проглатывается с таким трудом, что приносит аж физическую боль. Так болит горло, когда сдерживаешь рыдания, но у Кита нет времени для слез. Землю уничтожают. А ресурсы планеты, людей и паладинов Вольтрона на исходе. — Ребята, я в плохой форме, — озвучивает мысли всей команды Ханк. — Я не ел и не спал, меня бьют галрийцы и, кажется, я болею, или что-то вроде этого, но если так продолжится, я умру прямо за рулем Желтого от напряжения. — Не хотелось бы, — пытается выдавить из себя шутку Лэнс и заходится в кашле. — Черт, мне херово… Паладины устали.

***

Самый отвратительный момент — это даже не находиться в напряжении в бою, а закончить его и понять, что это еще не конец. Когда ты в бою, ты сосредоточен, и тело работает на тебя. Мозг направляет всю энергию для решения самой большой угрозы, приглушая все органы чувств, так что боль отметается на второй план под волной адреналина в крови. Химия. А когда напряжение спадает, ты теряешь свою производительность раза в три, потому что тело работало на последнем импульсе энергии, и, когда угроза ушла, этот импульс пропал. И как только угроза ушла, паладины думали, что сейчас они захватят Широ и вместе с ним вернутся в гарнизон, как планы им порушил очередной галрийский робозверь, который, к тому же, чуть не убил их. Тогда Кит реально подумал, что им конец. Он толком даже и не понял, какие приказы отдавал команде, Пидж что-то кричала и стреляла из пушки, Лэнс врубил клинок. Каким-то чудом им удалось его победить. А потом, когда робот запустил программу самоуничтожения, Кит понял, что их время, похоже, пришло. В конце концов, как и он думал, лидер погибает в самом конце. Вместе с командой. Умереть за Землю — не самая плохая участь. Хотя бы их будут помнить. — Для меня честью было летать с вами. Ханк, кажется, расплакался. Лэнс благодарил всех. — Кит, спасибо, что вел нас, — негромко сказала Пидж. — Ты отличный командир. О, как странно. Когда Кит плакал в последний раз? Когда умер отец? Он и не помнит. И сейчас, когда он вместе со своими товарищами летит в открытом космосе навстречу смерти, отводя опасность подальше от своей родной планеты, и слышит, как одна из самых необщительных членов его команды говорит «Кит, спасибо, что ты был нашим лидером», Кит Когане сглатывает тот самый нервозный ком и не плачет, пытаясь спокойно дышать. Все его сердце смиренно готово к смерти и наполнено внезапно появившейся безграничной любовью к этим людям, которые в данную секунду разделяют вместе с ним его участь. Люди, которые стали ему семьей. Он закрывает глаза, вспоминая отца, маму, своего верного волка и команду. Почему-то мозг подкидывает ему далекое воспоминание, когда он стоит посреди замка львов, а все набрасываются на него с объятиями и рыданиями. Пидж обнимает его крепче всех и, плача, говорит, что будет скучать. Кит улыбается. Раздается взрыв.

***

Когда Кит открывает глаза, то видит перед собой мать и Коливана. — Наконец-то… — хрипит, едва улыбаясь, Кит, и слезы быстро стекают по его щекам на подушку. — Мам… Кролия гладит его по волосам.

***

Кит смеется, когда Лэнс приходит к нему с кастрюлей на голове за советом. Все-таки, Лэнс МакКлейн — потрясающе адаптированный парень. Они буквально только что чуть не погибли, и Лэнс, видимо, поняв, насколько опасно может быть их дальнейшее путешествие, решил признаться Аллуре в своих чувствах, потому что мало ли… Вдруг что-то может случиться. Кит понимает его. По той же причине он смотрит вместе с Космо на земной закат, потому что… вдруг что-то может случиться, и он не увидит его больше. Когда Лэнс, уже приободренный, уходит, Когане с улыбкой и снисхождением старшего братца недолго смотрит ему вслед. Через некоторое время Космо ведет ушами, встает и резко исчезает. — Эй, приятель, ты куда? Но не проходит и минуты, как Космо возвращается. И не один. С Пидж. Киту даже становится неловко. — Вижу, ты с ним поладила, м? — усмехается черный паладин, гладя волка по голове. — Ну да, мы теперь с ним друзья, — подправляя очки, улыбается Пидж. — Этот парень не раз меня выручал. Хорошо, что он с нами. Она садится рядом, левее от Кита. — Я помню, когда мы делили пассажиров, он избавил меня от Корана, — паладин смеется. — И почему-то он решил остаться у тебя. — Мда, довольно странно, что твоя собака катается на моем корабле. — Может, ему там больше нравится. Они смеются. — А почему ты сидишь тут? — спрашивает Гандерсон. — У нас там прощальный ужин намечается, не присоединишься? — Позже, — вздыхает Когане. — Собираюсь с мыслями. — А… — протягивает Пидж. — Выглядишь уставшим. — Честно говоря, Пидж, — черный паладин как-то невесело смеется, закрывая лицо рукой. — Я устал воевать. Все ждут от нас подвигов, но я чувствую, что моральные силы на пределе. Тяжело. Нужна тотальная перезагрузка. — Твои системы перегружены, шеф, центр не отвечает, — Гандерсон улыбается, тыкая его в висок. — Кит, остался последний рывок, и мы вернемся сюда. Навсегда. Лэнс с Аллурой, вон, поженятся, Ханк откроет собственный ресторан, а я продолжу работать с техникой. А ты… — А я буду спать. Много. Зеленый паладин снова улыбается. — Кит, мы сможем. Мы же одна команда. Верим в друг друга и все дела. Он поворачивает голову в ее сторону. Свет заката отражается на ее очках, и стекла переливаются бликами. Карие глаза блестят янтарем, а бледная кожа кажется золотисто-оранжевой. Пидж потирает шею, на которой налеплен пластырь, и опускает взгляд. — Я в тебя верю. Кит, не отрываясь, смотрит на это зрелище. Как огонь солнца осветляет ее мягкие волосы, из-за чего они кажутся рыжими, а легкий ветер треплет эти небольшие кудри. Странно, что он не заметил. Волосы Пидж отросли. Пидж похожа на колосок пшеницы, качающийся на ветру и собирающий всю энергию заходящего солнца, чтобы впитать ее в себя, а потом отдать ее в мягкий хлеб. — Я рад, что ты рядом. Ты делаешь меня сильным. Он улыбается и треплет ее по голове, как делала его мама. Космо довольно растягивается рядом. Пидж смущенно потирает щеку и подправляет очки, а затем придвигается поближе. Кит берет своей перебинтованной рукой ее теплую ладонь, и они сидят втроем, глядя на, возможно, последний закат в своей жизни.