Нет худа без добра

Как и обещал, Олег забрал её из университета сразу после занятий. Думала, хотя бы доберутся с ветерком — на машине вместе с Глебом, однако пришлось трястись на электричке. Вцепившись в сумку, она сидела у окна. Ненавидит чертовы поездки, которые за последние четыре года поперек горла стоят, особенно летом: приходится по полдня у плиты крутиться. Он еще удивляется, почему она обижается и злится! А как иначе, если, бросая одну где-то через полчаса, полностью пропадает из вида? Да ей после его ухода вообще никто не помогает, даже пресловутые подружки его дружков! Словно следить за тем, чтоб не кончалась жратва и пиво с водкой — это всё для чего она нужна. «Тоже мне "хозяйка"!» Нервно дернула плечами. — Ленусь, — шепнул на ухо Олег. — Чего? — не скрывая раздражения, прошипела она, садясь к нему вполоборота. Улыбнувшись, чмокнул в губы и, уронив голову на её плечо, негромко выдохнул, жалуясь: — Устал сегодня, как собака — спать хочу. — С чего это ты устал, интересно? — хмыкнула Лена, разворачиваясь обратно к окну. Насколько ей известно Олег не работает так, как работают нормальные мужики: во всяком случае во время её каникул чуть ли не постоянно ошивался рядом, иногда куда-нибудь пропадая на несколько дней — называл это словом «калым»; говорил, что занимается отделкой квартир, во что она практически не верила. Её отец работает в строительной фирме, так что в курсе, что это такое, и прекрасно знает, что такую кучу денег, которую Олег зарабатывал за этот свой «калым», там не платят. — Сегодня мешки с цементом разгружали у отца на работе, — пробубнил он сонно, — а потом я сразу к тебе. Олег навалился на неё всем своим далеко немаленьким весом — около девяносто кг, тот еще боров, хотя для его роста — самое то. Ничего на это не сказав, она с прищуром уставилась на мелькающий за окном лес, но… вскоре мотнув онемевшим плечом, раздраженно скрипнула зубами — не подставка! Пытаясь проморгаться как можно скорее, он сел ровнее и, нахмурившись, сипло поинтересовался: — Слушай, ну чего ты все время такая злая? — А чему мне радоваться? — гневно смерила его взглядом. Опять дурака включил — как же бесит! По приезду она простоит на кухне минимум до девяти, а что в это время будет делать Он? Устал он видите ли! Так шел бы спать, а не тащил её к черту на кулички! — Ты прям, — в его глазах мелькнула грусть, — как сварливая жена. — Так не женись — не заставляю! — прошипев это, встретилась с удивленным взглядом сидящей напротив женщины и снова отвернулась. В последнее время часто раздражается: особенно когда кругом люди — ярость так и рвется наружу. И вовсе она не сварливая, а использованная и ненужная; хоть бы раз что-то дал ей взамен, например, показал свои чувства, если они вообще у него есть. Его вторая мама Марина так красиво говорит: «Вот Олежа такой хороший добрый мальчик. Он так тебя любит, что готов на руках носить». Г-д-е это всё? Почему она ничего этого не ощущает? Все его чувства наигранные и фальшивые насквозь! И даже сейчас, когда так открыто ему нахамила, он просто смолчал… всегда такой — как какая-то бесхребетная скотина! Почти приехали. Сняв с верхней полки спортивную сумку, Олег протянул Елене ладонь, за которую та молча взялась — всегда мирится первый… без каких-либо слов. Выйдя в полупустой тамбур, еще немного постояли. Остановка. Спустившись — привычно на себя дернув и ловко поймав, следом поставив рядом со скамейкой, с полуулыбкой убрав за ухо выбившийся локон — заглянув в глаза ещё раз, он ме-едленно её поцеловал, чем практически сразу свел на нет всё раздражение — и её, и свое тоже. Не выпуская теплую руку из своей, Олег обошел вокзал и, притормозив — на свой молчаливый кивок в сторону туалета получив такое же молчаливое «нет», свернул на узкую тропинку и неспешно пошел на дачу, до которой добираться еще с полчаса. Плетясь позади, не обращая никакого внимания на окружающий её мир, Лена покусывала губы, думая о том, что совсем не понимает своего жениха. За все годы, что сюда приезжают, ни разу не были тут только вдвоем. Ни разу! Хотя могли бы, по приходу, принять вместе теплый душ или же пойти в проточном озере искупаться — так ведь нет! «Почему у нас всё так не по-русски? Я настолько ему не интересна? Он и правда не знает, что со мною делать? А что же будет, когда мы поженимся?» Последний вопрос так измучил за месяц, что впору вырваться и убежать! только… у неё никого нет кроме Олега. — Борь… — М-м-м? С улыбкой обернувшись на мелодичный мамин голос, он вопросительно приподнял бровь. — Ты бы отдохнул эти выходные на даче, — слегка нахмурившись, она сжала фартук и, переведя взгляд с удивленного лица на пол — не зная как объясниться, прикрыла веки. — Ты не подумай чего. Я вовсе не гоню тебя… или еще что. Просто… тут такое дело, — быстро облизнув губы, снова посмотрела на сына. — Мы с папой встретились тут на днях… вспомнили прошлое и реши… — Я всё понял, — не дав договорить, прервал он её. — На дачу, так на дачу. Закрыв ноутбук, Борис, выйдя из-за стола, следом накинув олимпийку на плечи, тут же бросил на ходу: — Надеюсь, не пожалеешь потом об этом своем решении. — Я тоже на это надеюсь. Неловко поправив волосы — сын наверняка её осуждает — Нина вернулась на кухню и, сев за стол, посмотрела в окно. Её "бывший муж" запил через десять лет счастливой совместной жизни. Не знает — почему, но, ругаясь, порою бились до крови. Всё закончилось только когда Борис вернулся из армии, до которой был нерешительным робким мальчишкой, но в тот день… она впервые осознала насколько замечательным тот вырос мужчиной, а ведь всегда шарахался от отца — находясь в подпитии Геннадий мог с легкостью ударить и её, и его; временами, чуть ли не стены сотрясая, даже на Аллу орал. Сын впервые проявил характер, когда Генка замахнулся на неё из-за того, что… пульт от телевизора по первому требованию не дала: стеною встал меж нею и отцом и так сжал руку, что тот скривился, а потом сделал то, на что она так ни разу и не решилась — собрав, выбросил отцовские вещи в подъезд, а следом выгнал и его самого. Геннадий с неделю порог обивал, и не будь сына дома — простила бы: ничего не имела против возвращения мужа, но с условием, что бросит пить, однако тот этого делать не собирался — заявившись на выходных, закатил такой скандал, что по обыкновению позитивно настроенный и избегающий конфликтов Борис не выдержал: врезал всего один раз, и тот кубарем с лестницы полетел. Она не видела мужа — так ведь и не развелись — чуть больше трех лет. Пошла за хлебом и, столкнувшись на выходе из подъезда — с цветами, в костюме, начисто побритый — от неожиданности уронила сумку. Сколько же мыслей, образов — воспоминаний в тот миг в голове пролетело? вместе еще со школы. Слезы на глаза навернулись — думала похоронила давно все свои чувства к нему, а он — к ней, да только… Побледнев, Гена просто её обнял — крепко-крепко. Какие там, к черту, слова? — Мороженное себе купите, — смазано чмокнув в щеку, с улыбкою подмигнув, Борис положил на стол пятитысячную купюру. Тихо засмеявшись, она поникла сразу, как за сыном закрылась входная дверь. Всё бы ничего, однако неприкаянное её дитя — всё один да один. Не раз знакомила с девушками, да тот только морщится… дочь же как-то между делом обмолвилась, что есть уже у Бориса любимая, да только не его она, а чужая, а это значит, что не нянчить ей от него внуков. Добравшись до дачи без каких-либо приключений, он потер переносицу, хмуро наблюдая за тем, как Алла на пару с мужем разгружает машину — этим двоим тоже негде уединиться: живут в двушке с родителями Игоря. «Ну и что теперь делать?» — прикрыв веки, устало откинулся на спинку. Давно решил, что если и женится когда-нибудь, то с матерью жить точно не будет: две хозяйки в доме — постоянные ссоры и грызня. Совершенно не хочет, чтобы его любимые женщины ссорились, поэтому копит деньги на свою квартиру. В принципе, студию и сейчас спокойно может себе позволить, но если уж заводить семью на полном серьезе, то значит и ребетенок появится в скором времени — данный вариант отпадает… — Борь! — С-цук! — едва ли неоглушенный звонким голосом сестры подскочил он, моргая. — Ты чего тут делаешь? Длинные — по ягодицы — волосы сейчас заплетены в толстую косу, полурасстегнутая серая рубашка, купальник торчит… Отвел в сторону взгляд со словами: — Мама с папой помирились. И пока Алла, удивленно моргая, безмолвствовала, он, так и не сумев скрыть раздражения, пробормотал: — Да не переживай ты так — не стану мешать: накорми только. Скатаюсь к Глебу — может на шашлыки нарвусь, — выйдя из машины, потер, разминая, шею. — Там и переночую, если что. «Да не если что, а там и останусь — делать мне больше нехрен, как между двумя поселками по ночам шараебиться!» — Точно! — стукнув себя по лбу, Алла поморщилась. — Олег же меня просил заехать… — За каким? — Я же уже говорила!.. После того, как Ленка сессию сдаст, они заявление подадут. Я обещала — раз уж в ЗАГСе работаю, дату для них приберечь, — взмахнув рукою, сразу засуетилась она, стараясь смотреть куда угодно только не на брата. — Восемнадцатое июля. Олег очень хочет расписаться именно в этот день. «Восемнадцатое. Два месяца всего». Еще сильнее расстроившись, сжав кулак — засунув правую руку в карман, задумчиво поплелся следом за упорхнувшей в ограду Аллой. Что он сможет сделать за каких-то два месяца? Да ничерта не сможет. Неужели Лена сама не замечает, как Олег откровенно ею пренебрегает? Её почти не видно на тех дырявых вечеринках. Распрощавшись с сестрою и зятем сразу после ужина, Борис неохотно сел за руль и отправился к Глебу, с которым дружит еще с детсада. Это в школе между ними вклинился Олег, и тот «переметнулся» — большей частью из-за обстоятельств: от бабушки, которая до сих пор живет на первом этаже в той же многоэтажке, где он обитает с самого своего рождения, Глеб переехал к матери. Именно благодаря крепкой дружбе с Глебом он может свободно общаться со всеми друзьями Олега и наблюдать за Еленой, которую за всё время видел за столом раз пять — может, чуть больше. Никогда не понимал почему та, когда другие начинают веселиться — даже у костра — держится особняком… словно не хочет оказаться замеченной. Как-то два года назад, выпив лишнего — осмелев, он, едва Олег отрубился в своем кресле, пригласил Лену танцевать. Почему после? да потому, что Олег реальная мразь: сам с нею не танцевал никогда и другим не давал — попробуй к ней подойди, если тот фактически сразу каким-то неуправляемым становится. Свернув с трассы, Борис въехал в соседний поселок. Дача Глеба находится у дальнего и самого большого озера в округе, Олеговская же — ближе к центру и тоже у озера. Объехав пару ухабов, он увлажнил губы, невольно вспомнив, как приятно закололо на кончиках пальцев стоило только ими скользнуть по четко-очерченной талии. Лена молчала, как обычно зажимаясь — пряча свой взгляд; выдавая волнение, грудь высоко вздымалась, скользя по его, отчего дыхание — у обоих — совсем пропадало; меж слегка приоткрытых блестящих губ иногда мелькал кончик языка… Тогда-то и догадался, что она боится… то ли понравиться и оказаться соблазненной; то ли, дав повод для ревности, скомпрометировать себя с глазах Олега, то ли… Не смог вынести мысли, что его общество ей неприятно — склонившись, поцеловал: нежно и осторожно, бережно прижимая к себе, страстно желая получить ответ, да только… довольно ловко вывернувшись, Лена от него убежала… Скрипнув зубами с досады на самого себя, Борис стиснул руль. Если бы тогда не запнулся о собственную ногу и не, упав, расстелился во весь рост, точно бы, догнав, зацеловал её в каком-нибудь темном и безлюдном уголке, да только найти не смог. Обиделся бы даже — возможно, но Лена поводов ни для чего ему не давала — почти; разве что во время поцелуя доверчиво прильнула к груди всего на секунду, и он ясно понял — и-с-т-о-с-к-о-в-а-л-а-сь. «Черт!»