Анна и Махмуд. ВОЗМОЖНАЯ НЕВОЗМОЖНАЯ ЛЮБОВЬ

      Возвращение Анны       Анна?.. Да, это она! Что-то говорит… Неужели это она? Моя Голубка…. Вернулась… — мысли проносятся в голове Махмуда одна за другой. Он видит ее такую близкую и желанную, всю в белом, ну в точь, Голубка!       Неведомая сила заполонила Повелителя изнутри, подняла и заставила его идти к ней. Медленно, только бы не спугнуть, не отрывая глаз от Анны, властелин мира идет к ней, его тянет к ней как магнитом. Он слышит ее голос:  — Не смогла уехать… хочу вернуться… здесь мое сердце… дом…       Понимание, что Анна вернулась именно к нему, вспыхивает в голове как молния и в следующий момент Повелитель властным и сильным движением хватает ее за руку и бросает на свою грудь, прижимает к себе и жадно целует.       Анна, ожидавшая какого угодно приема, только не такого, в первую минуту растерялась. Увидев глаза приближающегося Повелителя, в которых было все: тоска и ярость, любовь и обида, радость и неверие, Анна опешила, но в следующий момент она почувствовала на своих губах жар его естества, желание тела измученного любовью мужчины, счастье от свершения, еще минуту назад казавшейся несбыточной, мечты.       Выпустив накопившееся напряжение в начале поцелуя, Повелитель постепенно перешел на нежные прикосновения, в то же время полные сдерживаемой страсти. Анна тонула в этом неизведанном ею чувстве, для нее все было в первый раз: крепкие, сминающие ее хрупкий стан объятия, чувственные сильные губы, раскрывающие ее рот, его язык, блуждающий по губам и проникающий в рот.       Наконец, они оторвались друг от друга. У Анны стали подкашиваться ноги и Повелитель, чтобы она не упала вынужден был прижать ее к себе сильнее. От запрокинутой во время поцелуя головы, девушка ослабла и чтобы не упасть, прижалась щекой к широкой груди мужчины. Она слушала бешеный стук его сердца и ей хотелось так стоять вечность. Повелитель чувствовал, что если он уберет сейчас руки, то его Голубка просто рухнет на пол и, глядя на нее с высоты своего роста, улыбался. Улыбался впервые с того момента, как Анна ушла из его покоев в никуда…       Немного успокоившись, Повелитель нежно погладил волосы Анны, при этом задев шляпку и та упала на пол. Девушка подняла лицо и посмотрела прямо в глаза Повелителю. Их взгляды встретились и мир покачнулся у обоих. Ни он, ни она не могли оторвать глаза друг от друга. Повелитель благодарил Всевышнего за возможность видеть и прикасаться к Голубке, а ее пронзило: как же она скучала без этих глубоких черных глаз, без его дыхания, без его прикосновений. Практически одновременно они поняли, что не могут жить друг без друга. — Я люблю тебя, — сказал Повелитель и сам удивился как легко получилось сказать эти трудные слова. — Я люблю тебя, — вторила ему Анна, только говорила она по-русски, сама того не замечая. — Я люблю тебя, Анна! — твердил Повелитель, склоняясь все ниже к ее лицу. — Я люблю тебя, Махмуд! — отвечала Анна. Каждый признавался в любви на своем родном языке, впитанном с молоком матери, но странное дело, Повелитель прекрасно понимал, что говорит ему любимая женщина и неожиданно даже для себя, внимательно глядя ей в глаза, коверкая слова, повторил: — Я лублу теба.       В тот же миг удивленно взлетели ресницы небесных глаз Анны. Поняв, что она до этого говорила на своем родном языке, всем телом подалась вперед, руки ее скользнули по груди Повелителя вверх, обхватили шею и уже по-турецки, Анна прошептала прямо в губы Повелителю: — Люблю Вас, Повелитель… Вы, только Вы в моем сердце… Вы мое счастье!.. Люблю больше жизни! О, Махмуд!.. — У Повелителя перехватило дыхание, он с трудом шумно выдохнул, его руки заскользили по спине Анны и белая накидка упала. Повелитель прижался к Голубке всем своим могучим телом, одновременно захватывая ее губы и отправляясь в очередной длительный поцелуй.       Они потеряли счет времени. Почувствовав, что Анна опять теряет опору под ногами, Повелитель подхватил ее на руки и, сделав два шага в сторону своей спальни, остановился в нерешительности. Встретившись с вопросительным взглядом Повелителя, Анна засмущалась, опустила глаза, но сглотнув подступивший ком в горле, смело посмотрела на него и сказала: — Я Вас так люблю и я так страдала, не видя Вас, что согласна стать Вашей наложницей, фавориткой, как хотите… Я пройду свой путь, сколько Всевышний и Вы отмерите мне. Когда я Вам стану не нужна, я не доставлю Вам хлопот, только заклинаю Вас: отпустите меня тогда из дворца! — опуская глаза, просящим голосом проговорила Анна последние слова.       Услышав такое, султан едва не уронил Голубку, противоречивые чувства переполняли его. Всегда сдержанный, умеющий управлять своими эмоциями и под непроницаемой маской не показывать ничего, кроме своего величия, сейчас он не мог совладать с собой! Внезапно охрипшим голосом переспросил: — Значит, ты так сильно любишь меня, что согласна стать моей наложницей? — Да, — коротко и открыто ответила Анна.       Выдохнув, Повелитель развернулся и пошел со своей ношей к дивану, стоящему у стены. Посадив Анну на диван, сел рядом сам. Взял руки учительницы, развернул их ладошками вверх и прижался к ним лицом. Анна наклонилась к его голове, густым черным как смоль волосам, стала вдыхать чудный волнующий запах, запах мужчины, такого желанного, долгожданного, вымученного долгими вечерами и ночами в разлуке. А Повелитель мучительно пытался примирить разум с желанием: — Мы, Падишах Османской империи, не имеем права на ошибку. Мы должны думать о последствиях. Что ждет его и Анну, если сейчас он уступит своим и, как оказалось, ее желаниям? Анна не наложница, а вдруг ее обвинят в прелюбодействе и тогда могут отправить на родину. Если бы я был лодочником, никто бы на такую деталь и внимания не обратил, но я Повелитель и у меня много врагов, как на родине, так и вне ее. Но мы любим друг друга, какое счастье услышать это от Анны! Что же делать? Нет, не сегодня…нет… Надо подождать и все сделать по правилам… Часть документов есть, можно заключить брак через несколько дней. Да, а до брака нельзя трогать Анну, нельзя давать злопыхателям повод усомниться в законности моих намерений, — султан оторвал свое лицо от ладошек Анны, осторожно опустил их и посмотрел ей в глаза. Анна испугалась, куда подевались чувства, владеющие Повелителем? На Анну смотрел опять сильный, уверенный, решительный, величественный Властелин мира.       Он встал и стал молча ходить по кабинету. Анне стало не по себе: — Что я не так сделала? — подумала она и слезы выступили на ее глазах и, к уже готовой расплакаться Голубке, быстро подошел Повелитель, взяв за руку, поднял ее с дивана и, дождавшись, когда она на него посмотрит, сказал: — Мы не намерены тебя делать своей наложницей! Я тебе об этом сказал еще в нашу первую встречу в этих покоях, разве ты не помнишь? — у Анны помутилось в голове, не хватало воздуха. — За что он так со мной? Я ведь только что поверила в возможную любовь…он отказывает… — хотелось кричать, но она стояла бледная, вся сжавшись и молчала. А Повелитель казалось наслаждался своей победой, да он добился ее любви, она согласна на все, лишь быть с ним. Не этого ли он хотел? Чего же более?       Обида захлестнула ее, слезы брызнули из глаз, попранное самолюбие требовало возмездия, бунтарский дух в Анне пробудился и она заговорила: — Повелитель, я у Ваших ног! Я переступила через свои принципы и грех, отвергла целомудрие только для того, чтобы иногда слышать Ваш голос, видеть Ваши глаза, чувствовать Ваше дыхание. Знайте, я всегда Вас буду любить! Как бы Вы ко мне не относились, — запальчиво, вздернув подбородок, говорила Анна, — Любовь будет жить в моем сердце, жаль что она «невозможная»… Пусть такой и остается. Простите… Я уйду… С Вашего позволения? — не дожидаясь ответа, Анна стала пятиться в сторону выхода, стремясь побыстрее убежать.       Оторопевший Повелитель слушал Анну с каменным лицом и только глаза выдавали его чувства. Если бы Анна осмелилась в них заглянуть, то увидела бы в них удивление, радость, безмерное уважение, гордость и великую любовь!       Схватив убегающую Голубку за руку, Повелитель громко и четко произнес: — Ты не будешь моей наложницей, ты будешь моей законной женой! Если конечно примешь мое предложение… — уже тише добавил он.       Казалось Анна от волнения ничего не поняла, она стояла опустив голову, слезы катились из ее глаз и если бы не удерживающий ее за руку Повелитель Голубка уже б улетела.       Мягко развернув Анну к себе, Повелитель стер с ее щеки слезу, поднял лицо за подбородок, дождался ее взгляда и произнес: — Анна, в моей жизни не может быть ошибок! Ты это знаешь… —  Повелитель был сосредоточен и серьезен, он готов был к трудному разговору и думал сейчас, как Анна воспримет его предложение.  — Когда ты лежала раненная, я просил Аллаха оставить тебе жизнь. Я уже тогда понял, что если тебя не станет, я все на свете прокляну, не смогу жить без тебя, — на мгновение в его глазах и на лице отразился тот пережитый ужас, но султан быстро стряхнул наваждение и продолжил: — Мне Аллах послал женщину умную и образованную, прогрессивно настроенную, женщину, которую полюбили мои дети, а детей, как известно, не обманешь, добрую и заботливую, амбициозную, но не корыстолюбивую, женщину, которая полностью завладела моим разумом и сердцем и еще в которой я уверен, как в себе, которая делает меня сильнее и успешнее, которая сможет разделить со мной смерть, ведь законных жен не щадят… Я долго думал, ты мне своим уходом предоставила это время. Я хочу, чтобы ты стала моей единственной законной женой! — Анна смотрела на Повелителя, глаза ее просохли от слез, в них было удивление.       Стать его единственной женой? Но как? У него же есть три жены? — эта мысль, пришедшая ей в голову, тут же слетела с ее губ: — Как единственная? — Повелитель понял, о чем она думает и пояснил: — Все мои жены — это наложницы, никакого обряда не проводилось. Они моя собственность. Ты же Анна, свободный человек. Ты не моя собственность. При всем желании я не могу сделать тебя наложницей, даже если этого ты захочешь! — с легкой иронией произнес Повелитель, но Анна, задумавшись, не обратила внимание на тонкую подколку Повелителя. — А как же то, что я русская подданная? — спросила Анна. — Я запросил разрешение на наш брак в вашем посольстве еще до твоего отъезда, в тот день, когда ты ушла, пришел положительный ответ. — А как же то, что я христианка? — не унималась Анна. Повелитель глубоко задумавшись отошел от нее. — Анна, если ты примешь ислам, никаких проблем не будет, — Повелитель остановился у окна и замолчал. Пауза затянулась. Стоя спиной к Анне с трудом продолжил: — Как мужчина я могу жениться на женщине другой веры, но я буду уязвим как Повелитель. Мне придется лавировать между различными настроениями в стране и кто знает, не появится ли кто-нибудь, способный раздуть бунт на религиозной почве. Анна, я не требую у тебя ответа прямо сейчас, подумай, посоветуйся с отцом. Я надеюсь на твой разум и твою любовь ко мне. Ты, Анна, мне очень нужна… — произнося последние слова, Повелитель подошел, склонился и поцеловал руку Анны, как это делают мужчины в России или на Западе. — Анна, я в ответе за соблюдение правил и традиций народа, я на виду и не могу их сам нарушать. Я тебя очень люблю, но все должно произойти по закону. Завтра Намык завизирует разрешение на брак у нового посла, так как оно подписано старым, который куда-то исчез.       От Повелителя не укрылось, как при последних словах встрепенулась Анна, в глазах появился испуг. Повелитель приобнял ее: — Чего она так всполошилась? Боится брака или не готова еще к браку? — пока он думал о причинах волнения Голубки, Анна заговорила: — Повелитель, прежде чем стать Вашей женой я обязана Вам рассказать об одной тайне, про то, что со мной случилось, хотя и не по моей воле. Может быть Вы меня прогоните после этого и пожалеете, что полюбили и открылись мне. Мне очень тяжело Вам про это говорить. Но я… Должна… Я должна признаться… Признаться в том, что я … — Анна побледнела, стала прерывисто дышать, Повелитель видел ее мучения и решил помочь, задавая наводящие вопросы. — Скажи, кто еще знает об этой тайне? — Николя и мой отец! — ответила Анна виновато. При упоминании имени бывшего жениха султан напрягся, а еще увидев реакцию Анны, отошел к окну. Что-то заболело сердце, червь осознания или скорее догадки того, что же скрывает от него Анна, медленно заползал в его голову. — Анна, если тебе так тяжело, может ты забудешь об этой тайне и не будешь о ней говорить, или кто-то от неведения может пострадать в дальнейшем? — Да, Повелитель, Вы должны знать об этом, к Вам это относится в первую очередь, ну и ко мне тоже, — Анна опять виновато опустила голову. — Она… Она была с Николаем, они же были помолвлены, потом поняла, что не любит его. Поэтому она меня избегала… Разорвала помолвку с ним, а меня испугалась, не пошла на сближение, уехала… Сбежала. А вот теперь пришла ко мне, потому что любит меня, меня… Боится признаться… Об этом знает отец, ну да, только ему могла доверить эту тайну Анна, — Повелитель пошатнулся. Анна начала что-то говорить, но у него звенело в ушах и он был не в состоянии понимать. Отвернув лицо от Анны, резко поднял руку с открытой ладонью, призывая ее молчать.       Анна не могла понять, что творится с Повелителем, но ей стало очень страшно, нет, не за жизнь свою, даже лучше будет, если он сейчас ее убьет, а за то, что сейчас он ее прогонит, как тогда, после наговора Салихи, не будет слушать ее объяснения и она больше никогда его не увидит. Никогда…       А Повелитель глядел на гладь Босфора, боль терзала его сердце: — Как ты могла, Голубка… ты так строга была со мной! Может этот Николя воспользовался ситуацией? Я же не знаю, что случилось… Анна явно жалеет об этом… Но она пришла ко мне сама и сказала, что любит меня, даже ранее доказала это на деле, она спасла мне жизнь… Что ж, я от нее из-за этого не откажусь! — Повелитель выпрямился и повернулся к Анне, медленно подошел и, глядя прямо ей в глаза, сказал: — Анна, я люблю тебя больше жизни и мне не важно, с кем ты была до меня. Ты сейчас здесь, со мной, это главное.       Анна удивленно смотрела на Повелителя, пытаясь понять, о чем он говорит? Видя, что Анна не понимает его, тихо добавил: — Анна, у меня тоже были женщины и достаточно много, неужели ты думаешь, я не прощу тебе одного мужчину?       И тут к Анне стал доходить смысл сказанного Повелителем. Непонимание на ее лице сменилось удивлением, смятением, от смущения на щеках появился румянец и наконец, Анна возмутилась: — Как… Как Вы такое могли подумать? Что Вы такое говорите? Да до сегодняшнего дня ни один мужчина ко мне не прикасался, и тем более так не целовал и не обнимал! Вы что… Вы как такое? — Анна задыхалась от негодования, она просто взорвалась и уже кричала прямо в лицо Повелителю:  — Я девственница… девственница, даже не сомневайтесь!       А Повелитель в это время возносил хвалу Всевышнему!  — Я ошибся… Ошибся… Анна чиста… Девочка моя… Голубка! — порывисто схватил Анну в охапку и прильнув к ее губам, все еще выкрикивающих возмущенные слова, стал с упоением целовать.       Оторвавшись от Анны, Повелитель внимательно посмотрел на нее и сказал:  — Чтобы ты там не натворила, я тебя уже простил, знай это!       И Анна заговорила, быстро, четко, как будто отчитывалась о проделанной работе. Как и почему стала шпионкой, какие выполняла задания, как ей было тяжело и она пыталась открыться Повелителю, и про письмо, которое выкрала Хошьяр и про последнее невыполнимое задание, из-за которого она покинула дворец и как ей пришлось убить Дмитрия. Договорив, замолчала. Она боялась посмотреть на замершего Повелителя, который все еще держал ее в объятиях. Кажется, он превратился в статую, окаменел, ни один мускул не дрогнул.       Пауза затянулась. Анна не видела его лица, хотя она могла предположить, что по его выражению ничего не поймешь. А вот глаза никогда не врут и даже он, Великий мира сего, не может управлять ими. Глаза его выдают. И Анна осмелилась, будь, что будет, медленно подняла лицо и, встретившись с взглядом Повелителя, поняла, что она ему причинила чуть ли не физическую боль. — Простите меня, — тихо произнесла Анна. Повелитель тяжело вздохнул и сказал: — Нет, Анна, это ты меня прости, — сказал с болью в голосе слова, которые, став Повелителем, уже много лет ни разу не произносил. — Я понял, если бы я не был так строг с тобой, если бы я тебя всегда выслушивал, ты бы мне доверилась, а не Николаю и не несла бы этот тяжелый груз одна на своих хрупких плечах, я виноват в том, что с тобой произошло. — Повелитель, вы ни в чем не виноваты, это все посол Дмитрий, он ужасный человек! — Анна, неужели, я такой плохой правитель? Не смог бы урегулировать эту проблему? Я думаю, ты все же боялась Повелителя. Но ты ведь догадывалась, что я тебя люблю? — Да, Повелитель, — краснея, сказала Анна. — Анна, я тебя очень люблю и мне больно, что ты приняла помощь другого мужчины, ведь я тебя столько раз спрашивал, я ведь чувствовал, что ты что-то не договариваешь… — прижимая ее к себе, сокрушенно говорил Падишах. — Повелитель, простите меня, я очень сожалела, что не смогла открыться Вам, я не могла себя простить за ложь, поэтому не приходила так долго. — Почему же ты сейчас здесь? — Потому что сегодня в одночасье я поняла, что умру, если Вас не увижу, я решила, что лучше принять смерть из Ваших рук, если Вы меня не простите. Я бежала к Вам всю дорогу, чтобы только посмотреть в Ваши глаза… — Анна, давай поклянемся, что впредь всегда будем доверять друг другу, и у нас не будет секретов, я прошу тебя, нет, умоляю, ничего не делай за моей спиной! — Хорошо, Повелитель, клянусь ничего от Вас не скрывать и ничего не делать без Вашего ведома. Но и Вы, Повелитель, клянитесь верить мне и никогда больше не показывать мне поднятую открытую ладонь, самое страшное для меня, когда Вы отказываетесь меня слушать… — глядя прямо в глаза Повелителю с трудом выговаривая последние слова, призналась Анна.       Повелитель виновато смотрел на Анну, он начинал понимать, как тяжело было этой девочке здесь в гареме: неприятие наложниц, козни Хошьяр-султан, а еще непривычная обстановка и чужие традиции. А он, Падишах — хорош! Говорил ей, что она под его защитой, а на самом деле особо не разбирался, выгонял, наказывал, даже чуть замуж не выдал собственными руками.  — Анна, прости меня, я изменюсь, я только сейчас понимаю, что за своим величием я чуть тебя не потерял. Я клянусь верить только тебе и не слушать никого, кроме тебя. И тайн никаких от тебя у меня не будет, клянусь! — Повелитель, ну последнее — лишнее, Вы ведь правите государством и у Вас могут быть государственные тайны, я это понимаю. — Анна, когда ты станешь моей женой, законной женой, — поправился Повелитель, — ты будешь иметь право участвовать в государственных делах, все обязаны будут подчиняться тебе и тайны страны будут тебе подвластны. Я имел в виду личную жизнь. У меня от тебя секретов не будет, клянусь, моя Голубка, — взяв ее руки, поцеловал каждую и приложил их к своему лбу. — Давай сядем, у меня есть вопросы к тебе, — они сели на диван и Повелитель, вздохнув, обнял ее за плечи и притянул к себе. — Ты говорила, что записку быстро кто-то забрал? Ты кого-то подозреваешь? — У меня нет доказательств, я боюсь оговорить человека. — Значит во дворце есть человек Дмитрия и мне кажется, Анна, я не хочу тебя пугать, но все же ты находишься в опасности. Если тебя пытался убить Дмитрий, то угроза сохраняется. У него есть пособники, и есть те, кто управлял послом… Ты, когда заходила во дворец встретила кого-либо, тебя кто-нибудь видел? — Кажется, нет.       Повелитель задумался, его мозг сопоставлял полученную информацию от Анны с той, которую он уже знал, одновременно он продумывал план действий и, самое главное, как спасти Анну, чтобы ни один волосок с ее головы не упал. Осознав, что Анне грозит смерть здесь в его дворце неизвестно от кого, Повелителя охватил озноб. Не убирая руку, обнимавшую Анну и глядя на нее, Повелитель зычно произнес: — Захир!       Хранитель покоев тут же вошел, как будто стоял под дверью. Сделав несколько шагов вперед с опущенной головой и сложенными впереди руками, остановился и, не слыша голоса Повелителя, осторожно посмотрел исподлобья, но увидев, как Повелитель нежно обнимает Анну, опешил, растерялся и нахмурился. Реакцию Захира Повелитель заметил и понял его, ведь он тоже мужчина и Повелитель давно подозревал, что Захир влюблен в Анну. Медленно повернув голову к Захиру и не убирая руки, спросил: — Захир, ты кому-нибудь говорил, что Анна вернулась? — Нет, Повелитель. — А в гареме знают о ее присутствии? — Повелитель, я думаю нет, а то бы уже бегали, спрашивали... Амбер-ага проходил мимо, уж он то, если бы знал о Голубке, не промолчал бы. — Захир, Анне угрожает опасность. О ней никто не должен знать до того времени, пока я сам не разрешу. Анна будет находиться в моих покоях столько времени, сколько потребуется. Повторяю, об этом никто, слышишь никто не должен знать! Даже догадываться. А сейчас позови ко мне Джеври-калфу и Намыка-пашу. Страже прикажи вход в покои закрыть для всех. Я сегодня больше никого не принимаю. Ступай!       Озабоченный и встревоженный Захир попятился не поднимая глаз, резко повернулся и пошел к двери. Уже у самых дверей его настиг возглас Повелителя: — Захир, подожди! — Повелитель встал и вышел вместе с Захиром в приемную, закрыв за собой дверь. — Если с Анной что-то опять случится, я больше этого не переживу! — тихим хриплым голосом сказал Повелитель не глядя на Захира и в голосе его чувствовалась невыразимая боль. — Я за нее жизнь отдам! — так же тихо сказал Захир. Повелитель быстро повернулся к нему: — Она меня любит! — Я знаю, давно знаю, Повелитель! — два горящих мужских взгляда встретились на миг и Захир почтительно склонил голову перед Повелителем, который внимательно, с уважением, посмотрел на своего хранителя покоев и коротко бросив:  — Я тебе ее доверяю, — вернулся в покои, плотно закрыв за собой дверь.       Анна сидела, погруженная в размышления, не сразу заметила подошедшего к ней Повелителя и тот залюбовался ее задумчивым лицом. Но как только Анна пришла в себя Повелитель заговорил строгим голосом, не терпящим пререканий: — Анна, о тебе не должен никто знать, пока мы не найдем шпиона во дворце. Я доверяю только Захиру, Джеври-калфе и Намыку-паше. Только с ними ты можешь общаться. Жить будешь в моих покоях, только здесь я тебе могу гарантировать безопасность. Всем необходимым тебя обеспечит калфа. Не выходи на балкон, тебя могут увидеть из сада. — Я очень хочу увидеться с детьми! — Нет! Они не умеют хранить секреты. Потерпи, Анна!       Стук в дверь. Повелитель: — Захир? Входи! — Повелитель, Джеври-калфа пришла и Намык-паша в приемной. — Хорошо, Захир, пригласи Джеври-калфу. — Повелитель, — Джеври-калфа подняла голову и увидела Анну, казалось, что она нисколько не удивилась, увидев Голубку, лицо не изменило выражения, только вроде глаза потеплели, а взглянув на энергичного, просветленного и счастливого, хотя и чем-то очень озабоченного Повелителя, калфа сдержанно улыбнулась уголками рта. — Здравствуй, Анна!       Анна порывисто с улыбкой на лице подошла к Джеври-калфе, обняла ее и взяла за руки в белых перчатках: — Я так тебя рада видеть, я скучала по твоей строгости!       Повелитель с наслаждением наблюдал за их встречей, ох, как он хорошо знал свою старшую калфу, видел, как она обрадовалась встрече с Анной, но не показала виду. А ведь Джеври-калфу не обманешь, она нутром чует хороших людей, в чем не раз убеждался Повелитель. Наконец он заговорил: — Джеври-калфа, Анна вернулась к нам, но ей во дворце угрожает смертельная опасность. Никто не должен знать, что Анна находится здесь. Она останется в моих покоях до тех пор, пока мы не найдем предателя. Сейчас помоги Анне, покажи ей все здесь, принеси ночную одежду и то, что она попросит. Завтра привезите ее вещи. Потом сама принеси нам ужин. Запрети всем слугам заходить в мои покои.       С этими словами Повелитель подошел к Анне, приобнял ее, поцеловал в лоб, улыбнулся и вышел в приемную.       Джеври-калфа молча поклонилась Анне и рукой показав на спальню, пригласила идти за ней. Они прошли спальню и в стене калфа открыла еле заметную дверь, ведущую в хамам Повелителя. Молча калфа прошла внутрь, достала полотенца, банные принадлежности и повернувшись к Анне с поклоном сказала: — Госпожа Анна, вы можете прямо сейчас принять ванну, после ужина обычно хамам посещает Повелитель. Вам помочь раздеться?       Анна вопросительно посмотрела на калфу: — Что случилось Джеври-калфа? Почему ты мне говоришь «госпожа»? Ты на меня за что-то сердишься? Осуждаешь? — У меня нет права кого-либо осуждать, все по воле Аллаха! Я знаю, что ты из этих покоев выйдешь «госпожой». Но радуюсь не столько за тебя, сколько за Повелителя. Он ожил, он стал улыбаться благодаря твоему появлению. — А что, Повелителю было плохо? — Ты спрашиваешь?! А ты заметила, что в покоях Повелителя новая мебель, канделябры? — Да, заметила, Повелитель решил все поменять? — Анна, это Повелитель после твоего ухода, когда пришло осознание, что тебя нет, достал саблю и все покрошил в покоях. Весь дворец слышал, как Повелитель громил свою мебель. А потом он как будто заболел, ушел в себя, стал угрюмым, даже дети его не радовали. Улыбаться совсем перестал. По вечерам сидел один, никого к себе не пускал. — И даже Хошьяр-султан? — Анна, про Хошьяр он забыл сразу после того как в первый раз заглянул в твои глаза! Неужели ты думаешь, что Повелитель не нашел бы для своих детей хорошего учителя французского языка, в конце концов он мог его выписать прямиком из Франции. Но ему понадобилась именно ты, Анна, никому не известная русская молоденькая учительница. И уж поверь, ни с каким другим учителем изучать французский язык по ночам Повелитель не стал бы. Я не знаю такого человека, которому бы Повелитель прощал все то, что ты вытворяла, — вдруг глаза калфы увлажнились, сложив ладоши вместе, посмотрела Анне в глаза и тихим, но суровым голосом, добавила: — Анна, не мучай больше Повелителя! Хватит! Ты ему очень нужна, сегодняшняя ночь твоя!       Анна посмотрела на калфу и задумалась, ей очень хотелось с кем-то обсудить эти щекотливые темы, но она не решалась. Видя ее колебания, калфа сама спросила Анну: — Что тебя смущает? — Повелитель не хочет, чтобы я была его наложницей, он хочет жениться на мне и не хочет быть со мной до свадьбы, он так сказал, — краснея выдала Анна. — Что ж, если так решил Повелитель, то так и будет, он не тронет тебя до свадьбы, но ты можешь дарить себя Повелителю всю ночь, не отказывай ему в ласке, он настрадался уже, он знает, что можно делать, а что нельзя. Доверься ему как мужчине. — Только бы он не отказался… — пробубнила Анна, залезая в мраморную ванну огромных размеров с теплой водой. — А ты ведь смелая хатун и потом Повелителю нравится тебе подчиняться, хоть он и не показывает виду, — откровенно сказала калфа и оставив Анну, пошла на кухню за ужином.       Тем временем Повелитель рассказал Намыку все, что услышал от Анны. Порассуждав и обменявшись мнениями пришли к выводу, что надо кое-что еще уточнить у учительницы и заодно порасспросить Джеври-калфу.       Повелитель поинтересовался как прошел вечерний совет, чем невероятно удивил Намыка-пашу, ведь султан в последнее время почти совсем забросил работу, все его раздражало и злило. Так разговаривая, они прошли по коридору до самых покоев, при этом Повелитель даже не заметил стоявшую в поклоне, разодетую и благоухающую Хошьяр-султан.       Белая резная дверь закрылась, хранитель покоев Захир-ага тут же занял свой пост у двери и вопросительно посмотрел на жену Повелителя. Хошьяр игриво с приятной улыбкой подошла к Захиру и поинтересовалась, чем это Повелитель и Намык-паша занимаются этим вечером и как долго продлится их встреча?       После ухода Голубки из дворца Повелитель распорядился не допускать Хошьяр-султан к нему. Еще Захир знал, что это она виновата в тех бедах, которые случались с Анной во дворце и этого он ей простить не мог. — С какой целью вы здесь находитесь? — с каменным лицом спросил Захир. Хошьяр мило улыбнулась и сказала, что очень хочет увидеть сегодня Повелителя. На что Захир парировал, что она только что видела Повелителя, только Повелитель не заметил ее. С лица Хошьяр милую улыбку как ветром сдуло, и прошипев что-то типа «я с тобой еще поквитаюсь!» гордо удалилась в свои покои.       Зайдя к себе, бессильно упала на постель, слез уже не было, выплакала. Опять не получилось встретиться, в который раз уже она пытается привлечь внимание горячо любимого мужа: — Зачем он позвал Намыка вечером, вечер Повелитель должен проводить со мной, со своей любимой женой! Почему он меня не приглашает? Прошел, даже не заметил, о чем он так оживленно говорил? Стоп!.. Ей показалось или это так и есть? Повелитель выглядел счастливым, ну уж точно не злым и угрюмым! — от этой мысли Хошьяр вскочила на ноги! Она позвала свою калфу и приказала ей пойти в гарем разузнать, может какие новости появились. Калфа ушла, а Хошьяр стала думать, что ей обязательно сегодня ночью нужно попасть в покои Повелителя. Это уже становилось навязчивой идеей.       Анна вышла из хамама в турецком полупрозрачном платье небесного, как ее глаза, цвета, с белоснежными кружевами, с распущенными по плечам волосами словно нимфа из морской пены. Она не ожидала увидеть в кабинете Намыка-пашу и от неожиданности остолбенела в проеме спальни.       Увидев ее, мужчины встали, да так и замерли от восхищения. Под их пристальными взглядами Анна еще больше растерялась, засмущалась и быстро присев в поклоне убежала обратно в спальню. Намык-паша виновато посмотрел на Повелителя, ведь он даже не успел поклониться. Повелитель, кивнув ему, пошел в спальню за Анной. Про себя подумал:  — Джеври-калфа специально такое платье Анне подобрала! — он понимал, что калфа желала ему счастья и улыбнулся.       Нахмуренная Анна сидела на кровати, обхватив себя руками, она чувствовала себя в этом платье голой. Повелитель подошел к вешалке, снял свой шелковый халат и подойдя с ним к девушке сказал: — Нам надо с Намыком задать тебе кое-какие вопросы, накинь это! — Анна недовольно взглянула на Повелителя, вздохнула и встала. Повелитель помог ей одеть длинный до пола халат и завернуть его вокруг туловища. На миг задержав ее в своих руках, шепнул: — Ты восхитительна! — чем вызвал новый прилив смущения.       Вывев беглянку в кабинет, Повелитель подвел ее к столу, где Намык-паша серьезно и со всей учтивостью поклонился Анне и они все сели за стол.       Повелитель и Намык–паша задавали разные уточняющие вопросы, а также спросили, зачем она так часто отправляла Айпери за пределы дворца и если не секрет, то куда? Анна очень удивилась и ответила, что ни разу не давала ей заданий за пределами дворца.       В это время в дверь постучали и Захир-ага доложил, что пришла Джеври-калфа с едой. Пройдя в кабинет и поставив поднос на маленький столик, калфа посмотрела на Повелителя и тот приказал ей подойти к ним и сесть на свободный стул. Повелитель задал такой же вопрос об Айпери и калфе, но та тоже ответила, что никогда и никуда ее не отправляла.       Намык-паша обратился к Анне с просьбой вспомнить в подробностях последний день перед уходом из дворца, с кем она разговаривала, кому и что говорила. Такой же вопрос был задан и калфе, что говорили в гареме, кто как себя вел. Айпери ушла почти сразу после того как узнала, что Анна уезжает с Николя и отцом и ее допоздна не было во дворце. Это подтвердила и Джеври-калфа, так как она перед сном проверяет всех наложниц и Айпери появилась в тот момент, когда калфа уж собралась бить тревогу. Повелитель и Намык переглянулись и встали. Повелитель приказал накрывать стол к ужину и они вышли из покоев.       Обсудив план дальнейших действий, Повелитель вернулся в покои, а Намык-паша должен был встретиться с Айпери и допросить ее в тайной комнате, куда должен будет завести ее под благовидным предлогом евнух Амбер-ага.       Анна помогала калфе расставлять тарелки и обе они над чем-то весело смеялись, даже зашедшего Повелителя не заметили. А он, воспользовавшись этим, наблюдал, как две женщины быстро и ловко накрывают на стол, при этом, он понял, Анна рассказывала ей о своем конфузе с платьем, обе театрально вздымали руки, хохотали, закатывали глаза, в общем веселились от души. Повелитель никогда не видел такой открытой и добродушной Джеври-калфу, никогда! — Что делает с людьми Голубка? Она всех людей очищает, делает добрее и счастливее, — вдруг сделал для себя открытие Повелитель.       Его заметили. Смех прекратился. Калфа быстро сделала строгое лицо, поклонилась и попросила разрешения удалиться. Повелитель сказал, чтобы она пришла через час и благодарно кивнул головой. Потом подошел к Анне и приобняв ее, шутливо сказал, что сейчас умрет от голода.       За ужином они мило разговаривали, Анна рассказывала, как она жила этот последний месяц, как вспоминала каждую минуту, проведенную рядом с Повелителем, а он говорил, как с детьми тосковали о ней, как детям не нравится новый учитель французского языка. Анна спросила, сможет ли она дальше учить его детей, на что Повелитель ответил: — А это ты решай сама, хочешь — я не запрещаю! — Анна в порыве благодарности вскочила и поцеловала Повелителя в щеку, он и опомниться не успел, что это было. А она, как ни в чем не бывало, что-то опять щебетала, и голос ее был для него музыкой, которая заполняла его израненное сердце, бальзамом ложилась на его исстрадавшуюся душу, возвращала его к жизни.       Ужин прошел незаметно. Пришла калфа, занесла в спальню какую-то одежду и положила на полку у кровати чистые полотенца, выразительно посмотрев на Повелителя, а тот отрицательно покачал головой. Этот их немой разговор не укрылся от Анны, она подумала, что у Повелителя с Джеври-калфой полнейшее взаимопонимание. Наконец, калфа забрав грязную посуду, ушла.       Повелитель взял чашку с кофе и сел на диван. Анна, поглядев на него, сказала, что Джеври калфа совсем не такая, какой хочет казаться. И добавила, что она предана Повелителю, в гареме она слышала историю, как калфа спасла Повелителя от взбунтовавшихся янычар.       Повелитель после этих слов глубоко задумался, брови у него нахмурились и он испытывающе взглянул на подошедшую Анну. Она все еще была в халате и Повелитель, осмотрев ее с ног до головы, улыбнулся, показав свои ямочки на щеках, притянул к себе и, сняв халат со словами: — Так лучше, — посадил рядом с собой, обнял одной рукой за плечи. Анна прижала голову к его груди и вдохнула запах мужчины вперемешку с запахом хорошего кофе.