Одинокий

Миллер видела, как угасал Харди. Потому что не было работы. Потому что Дейзи, взрослея, отдалялась от него. Потому что отсутствовал страх скорой смерти. Алек подолгу сидел в кабинете, раздавал повторяющиеся указания подчиненным по мелким правонарушениям, и уже не было повода вскочить со стула, громко крикнуть «Миллер!» и вырваться на улицу к ее машине. Иногда в конце недели они сидели на пирсе, на своем месте, словно это обряд вроде посиделок в пабе с коллегами. Он мало что говорил, мало ел и вообще мало проявлял признаки жизни, словно стал призраком. Последние годы его жизнь была настолько беспокойной, что он забыл, каково это — получать радость от мирной жизни. Алек не мог найти смысла своего существования без работы, сколько ни говорила Элли о его дочери, о городе и о самой себе. Алек стал оглядываться на прошлое. Хотя дело в Сандбруке стало для него окончательно закрытым, в городе оставались Латимеры, которые одним своим видом напоминали мужчине о произошедшем. Они вернулись в привычный ритм жизни, погасили семейные конфликты и теперь воспитывали юного члена семьи и каждую неделю приходили на пляж. Иногда Алеку встречалась Триш или ее дочь, но те были куда холоднее с ним только лишь из-за столь личных проблем и неприятных обстоятельств, при которых они познакомились.  В один день Харди не появился на работе, и Элли, выждав пару часов, отправилась к нему. Телефон начальника не отвечал, а номера его дочери женщина не знала, поэтому позвонила Хлое, чтобы та нашла Дейзи и спросила про ее отца, но спустя пару минут девочки перезвонили и сказали, что он выглядел вполне обычно, когда дочка уходила в школу. Элли резко затормозила у домика Харди. Свет выключен, дверь заперта, благо запасной ключ лежал за незаметной трубой у входа. Элли, распахнув дверь, удивилась представленной картине: в костюме, но в одном ботинке в странной позе Харди спал на кресле. Женщина тихонько хихикнула и, присев рядом, легко потрясла начальника по плечу. Тот слабо замычал, но не проснулся. Элли аккуратно сдвинула растрепавшуюся челку с его глаз и потрясла его еще раз, схватив ладонью за руку. — Харди, подъем, работа не ждет, — мужчина медленно открыл глаза, посмотрел на нее и поморщился. Он хотел встать, но упал обратно, схватившись за голову. Желудок предательски заныл. — Вас срочно надо спасать. Снова, — Элли поднялась и направилась к холодильнику, откуда вытащила суп, приготовленный дочкой. Его оставалось на последнюю порцию, которую женщина разогрела в микроволновке и вместе с ложкой всучила начальнику. — Что еще для вас сделать? — подобное разбитое состояние Харди давило и на нее саму, хотела она это признавать или нет. — Миллер, я одинок. Для меня это обычное состояние. — Это не так. У вас дочь и… — она хотела продолжить, но ее перебили. — И ты, Миллер. В участке меня терпеть не могут, а у горожан я ассоциируюсь только с трагедиями. — Не будьте так суровы, и, может, я смогу вам помочь. Одной меня в качестве друга для начала хватит. — Тебя должно быть очень много, — отвел взгляд Харди, качая головой и продолжая медленно поглощать суп. Взгляд Элли упал на стопку газет тех времен, когда в них освещали события Бродчерча. В памяти женщины сразу всплыла цепочка событий после убийства на пляже, остановившаяся на суде и ее даче показаний. Элли нервно засмеялась, вспомнив один аргумент адвокатов ее мужа: вот же смешно — придумать роман между ней и Алеком. Она бы посчитала это остроумным, если бы это не было так безнадежно. В молчании коллеги вернулись на работу. Алек сумел все-таки отыскать радиостанцию с приятной расслабляющей музыкой и больше не трогал кнопки приемника. Из офиса их сразу отправили на дежурство близ школы, потому что появились слухи о распространении наркотиков среди подростков. Миллер дежурила у ворот, Харди пристально следил из машины, пока неожиданно не увидел свою дочь в компании Тома Миллера. Элли тоже заметила их вдвоем и перевела взгляд на машину. Алек с вопросом в глазах и толикой возмущения смотрел на нее. При виде полицейских никто, кажется, не запаниковал, но при обыске школы после уроков умелыми собаками были найдены вещества в туалетах и лаборантской. Общественности тему раскрыли ближе к вечеру, родителей попросили пообщаться с детьми, может, те замечали, что кто-то подозрительно себя вел. Алека дома не было, когда Том проводил Дейзи. Мужчина вернулся домой спустя пару часов. Дочка тут же накинулась на папу с вопросом, а что же с ним произошло утром, что даже миссис Миллер хотела связаться с ней. Алек с привычным ему снобизмом не ответил, освещая дочери более серьезные проблемы. Она не знала ни о каких наркотиках. На вопрос о Томе она не ответила, повторяя своего отца. Мужчина покинул дом, как только стемнело. Миллер написала, что нужно срочно встретиться. Они уже даже не обговаривали, где, ведь всегда это было одно и то же место. Она подошла к пирсу, когда ее начальник уже сидел на той скамье. Элли опустилась рядом и тяжело вздохнула. — Вам уже лучше? В том смысле… Новое дело, вам же этого не хватало, — она посмотрела на Харди, тот вглядывался в огоньки на берегу. — Нет, ведь дело касается моей дочери. Так или иначе. А вы задали вопрос Тому? — О наркотиках? Конечно, но пока мало сведений. — О Дейзи, — грубо перебил Харди. — Вы думаете получить что-то кроме вполне очевидного ответа? — Элли протянула ему свою раскрытую ладонь, и Алек, чуть помедлив, обхватил ее своей, переплетая пальцы. — Он исправляется, честно. И, не хочу, конечно, никого оскорблять, но не является ли это лучшим вариантом для Дейзи? Вы же не хотите, чтобы она была одинока и несчастлива, даже если это удержит ее рядом с вами? Харди не смел ответить. Кажется, его напарница была по-настоящему права. Как бы сильно он не хотел этого признавать. — А что же ты? Все еще замужем? — Элли невольно всхлипнула, только речь зашла о Джо. — Я бы с радостью развелась, но тогда придется увидеть его в суде, а я пока к этому не готова, — она обхватила себя руками и взглядом уткнулась в каменную поверхность. — Конечно, — тихо, почти шепотом произнес Харди. Они замолчали вновь. Тогда через несколько секунд телефон Миллер тихо оповестил о сообщении. — Возмутительно! — воскликнула она, прочитав текст, и, повернувшись к домикам на скале, показала в ту сторону средний палец. Алек оживился и, с интересом наблюдая за этим, в удивлении приподнял бровь. Через секунд двадцать пришло еще одно сообщение. Оказалось, Дейзи следила за папой с помощью мощного бинокля и после писала обо всем Тому. Тот же решил подшутить над мамой. Так создавалась задержка во времени этого диалога. Алек увидел последнее сообщение, «как грубо, но признай — я прав», что еще больше удивило мужчину. — Это от Тома? Он здесь? — Харди оглядел берег, но никого не заметил. — Его здесь нет, просто… своеобразная шутка, — пожала плечами Элли, — мне нужно домой. Они двинулись в сторону машины Миллер, и все это время она подозрительно вглядывалась в то место, откуда за ними могла следить Дейзи. Харди сразу заметил, как была напряжена женщина, и уже повернулся к ней, чтобы задать вопрос, как она сама резко потянулась к нему и обняла. Тот, отойдя от легкого удивления, опустил руки ей на плечи, приобнимая. Алек не мог понять, утешает ли она его или сама пытается угомонить свое волнение. Ответ был прост: первое сообщение звучало как «ну поцелуй ты уже его». Элли не могла вспомнить, могла ли она напиться в беспамятство и что-то наговорить сыну, или эти подростковые гормоны их детей обернули все в эту сторону, но почему-то после всего, что они с Харди пережили, такой исход казался самым очевидным, и, возможно, даже правильным. Через несколько секунд Алек хотел отстраниться, но Элли сжала его в объятьях чуть сильнее, задержалась ненадолго и отпустила, в последнюю секунду потянувшись на носочках и аккуратно поцеловав начальника в щеку. Легкий влажный след плавил кожу, Алек буквально не мог сдвинуться с места, пока Миллер преодолевала считанные метры до своей машины. Осознание пришло не сразу: пикнула блокировка машины, и Харди сорвался с места. Он быстро сократил расстояние между ним и Элли, за плечо повернул ее к себе и крепко обнял ее. Миллер от испуга отшатнулась от него в последний момент, и теперь обернулось все так, что Харди прижимал ее к дверце ее же машины. Алек немного расслабил объятья, но только для того, чтобы соприкоснуться лбами с Миллер. — Это слишком больно, — шепотом начала Элли, — быть одиноким в незнакомом городе. Ваша дочь это поняла, и я позабочусь, чтобы ее выбор оказался правильным. Но и вы должны выбрать. — Я так долго искал и разочаровывался, — на выдохе произнес Харди, — что в этот раз не могу допустить ошибку. Алек наклонился, приблизившись к лицу Миллер, и коснулся ее губ своими. Все такие же обжигающие, как и секунды назад. У женщины сбилось дыхание, когда Харди улыбнулся и припал к губам сильнее, захватывая ее в поцелуй. Его руки стали бродить по ее спине, поглаживать едва подрагивающее тело. Его недлинная борода щекотала кожу, а потрескавшиеся от холода губы мягко, но уверенно двигались с ней в одном ритме. Ладонь Миллер опустилась на шею мужчины, притягивая его ближе и зарываясь в воротник. Машина самостоятельно заблокировалась и запищала, когда Харди резко оперся руками на ее крышу, захватывая Элли в свой маленький плен. Кажется, сейчас Миллер убеждала себя, что ей просто холодно, и дрожала она совсем не от волнения. Так ее разум отказывался верить, но губы охотно отвечали, воздух в легких замирал, а биение сердца отдавалось в ушах, едва заглушаясь разыгравшимся приливом.