Бумеранг

Удивительно работает наше сердце. Иногда кажется, что оно — такое маленькое — не способно вместить больше одного человека. Но оно успешно позволяет в себя запихнуть родителей, детей, женщину. И для всех — для каждого — находится своё место, а сердце, словно растягиваясь, вмещает ещё и ещё. И вот мы уже любим второго ребенка, вторую женщину, сестру, брата, третью женщину, третьего ребенка, и мы любим, и любим, и любим — и в это маленькое сердце вмещается толпа. Кто-то выходит, кто-то остаётся. И, испытывая к каждому неповторимые чувства, сами удивляемся — ещё недавно казалось, что взрываемся от нехватки места, а оказывается — поместится ещё пару человек. — Может останешься? — донёсся голос из темноты, когда я вставал с кровати. Мучительно-долгий секс стирал всё, что было «до». — Прости… — натягивая сырую рубашку — всё, что получилось ответить, — Прости… Девушка, лежавшая на кровати, безотрывно смотрела на то, как я собираюсь: — Куда ты в такое время? К ней? — Не хочу сейчас об этом думать… — А я? То, что было… — Прости, — с грустной улыбкой повторил я, — Давай все обсудим завтра? Мне правда пора… Не ответила. Бежал от тишины, вновь на неё напоровшись. — Я закрою за собой… — прошептал напоследок, выходя из комнаты. Ускорил шаг на лестнице. Что я сделал. Как себя оправдать? Как себя простить? Как смотреть в любимые глаза? Смотреть или опускать взгляд? Сука. Что я наделал? Остановившись, ударил кулаком в стену. И ещё раз. И ещё. Перед глазами Альбина, плачущая в машине. Кричащая от боли в ту секунду, когда я ничего не могу сделать. Рука в крови. Вытер о влажную рубашку. — Сейчас домой? — спросил Андрей, как только я сел в машину. Взглянул на часы — половина одиннадцатого. — Да, сейчас домой. Мне было плевать на то, что он обо всём догадался. И плевать на то, что он обо мне думал. Я боялся одного — посмотреть ей в глаза. Боялся признаться. Может нахер ничего не было? Может стереть эти воспоминания? Соврать? Ложь во спасение. Ложь во благо. Как она догадается? Кто ей расскажет? С Олей можно договориться. С Андреем тем более. Да, ничего не расскажу. Иначе уйдет. Иначе заберет детей. Уйдет. Уйдет. Исчезнет. * В доме горел свет, но беззвучие комнат делало пространство неживым. В первую секунду ничего не понял — может, дети уже спят, а Альбина забыла погасить люстру. Во вторую секунду одинокая пустота начала наталкивать на мысль. Я прошёл в дом, не разуваясь — направляясь сразу в спальню. По пути заглянув в детские, убедился — детей нет. — Альбина! — приближаясь к комнате, прикрикнул я, — Альбина, где дети? Безответно. — Альбин… — зайдя в спальню, остановился на пороге, — Ты куда? Что происходит? Она, застегивая молнию чемодана, не обратила на меня никакого внимания. — Ты меня не слышишь блять? Оглохла? Куда ты собралась? Где дети? — Не кричи… — вдруг переведя на меня глаза, прошептала девушка, — Дети у мамы сегодня. Я переезжаю к себе в московскую квартиру. Так спокойно — даже цинично, словно забивая гвоздь молотком. — Что за бред? — Это не бред, — наконец застегнув замок, поставила чемодан на пол, — Я ухожу от тебя, Валер. Улыбнулся. Не смог в такое поверить. Это сон. Дурацкий тупой сон, в котором все сошли с ума. — Сюда иди, — схватив её за локоть, притянул к себе, — Повтори, что ты сейчас сказала. Заглянул в глаза, несмотря на страх потери — она отвела взгляд: — Не вынуждай меня повторять то, от чего разрывается сердце, — очень тихо — так тихо, что мне пришлось слегка наклониться. — Альбин, если это из-за поцелуя… Блять, да я землю грызть готов, чтобы стереть всё это, слышишь? — прижал её к себе, — Я тебя умоляю… Я тебе клянусь, я больше никогда… — Валера! — резко крикнула она, в одну секунду позволив эмоциям покинуть маленькое тельце, — Ты бы хоть засос свой замазал, прежде чем так врать! Оттолкнула, отвернувшись. Задрожала. Наверное, заплакала. Я стоял, не в силах оправдываться и не в силах врать. — Этого больше не повторится… — прошептал, расцарапав себе всю глотку словами. Она засмеялась. Истерика. Схождение с ума. Слёзы — неконтролируемый поток — омывали берега морских глаз. Обернулась, посмотрев на меня, будто искала универсальный ответ на тысячи вопросов: — А мне плевать, ясно? Трахаешь её? Ну хорошо… Это твой выбор. — Это наш выбор, поняла? — сорвался и преодолел расстояние между нами за пару секунд, — Если бы ты не заёбывала бы меня… — То есть я виновата в том, что ты с ней кувыркаешься, пока я в подушку вою от боли?! — ударила меня по плечу, всхлипывая, — Лучшая защита — нападение? — Причем тут нападение? — выдохнув, проговорил я, — Я же тебя… — Сука, заткнись! — затянув мне ладонью рот, не дала договорить. Смотрела мне в глаза, разрезая сердце. Слёзы, ставшие частью кожи, уже не выбивались из общей картинки — Не смей мне говорить этого, понял? Я тебе никогда в жизни не поверю, тебя больше нет для меня! Прижал её к стене, схватив за шею: — Я люблю тебя, понятно? На эти слова Альбина закрыла уши ладонями: — В жизни не лягу с тобой в одну кровать, — продолжала она, жмурясь, — В жизни не поцелую твои мерзкие губы! Срывая её ладони, прижимал плотнее: — Я просто хотел семьи! Я хотел спокойствия! А ты меня не слышала, Альбина, ты меня не слышала! — А я хотела ребенка! Ударил кулаком по стене в сантиметре от её головы: — Ёпт твою мать, я тебе сто раз говорил про этого ребенка! Застонала от боли. Звук оглушал, выводя из себя: — Мы поднимали эту тему неоднократно, сколько еще тебе нужно сказать, что у меня уже есть дети?! Всё! Посмотрел на неё — набирала воздух через рот, принимая правду грубых слов: — И вообще, чтобы были дети, нужно хоть изредка трахаться. Пощечина. Убийственная. Неизбежная. Принял с таким же достоинством, как и она слова о моей измене. — А с ней как? — переведя взгляд на меня, вдруг прошептали её сухие губы, — Нравится? Лучше, чем со мной? — Прекрати. — Ну скажи мне, — приблизившись к моему лицу, прислонила лоб ко лбу, облокотившись, — Скажи, Валер, — почти беззвучно, — Ты когда её целовал, когда с ней в кровать ложился, понимал на что всё меняешь? — Альбин… — с болью прохрипел я. — Так как? Помоложе, поактивнее? Дыхание сплетено. Её губы возле моих шепчут про грёбаные измены: — Я сдохну, но не отпущу тебя. — Значит заказывай гроб, — прошептала в ответ, освободившись от моих рук, — Сам сделал свой выбор. — Альбина… — Валер, всё, — взяв в руки чемодан, вышла из комнаты. — Альбина, я сказал, ты никуда не пойдешь! — не теряя и секунды, вышел вслед за ней. Девушка, ускорив шаг на лестнице между вторым и первым, побежала вниз. — Я тебя не отпущу, — побежал за ней, схватив у перил, — Нет! — Валера! — вырываясь, прокричала она, — Я ухожу! — Никуда я тебя не отпускаю, — притянул к себе, целуя лицо, — Никуда, понятно? Прижимал плотные губы к тонкому лицу, не давая вдохнуть ни себе, ни ей. — Меладзе! — оттолкнув, прокричала она, — Ты мне противен… Побежала от меня. Выбежала. Оставила после себя вмятину где-то слева. Я не жив и не мертв. Меня нет. Меня нет.