Бумеранг

— Валерий, завтра у вас начинается трёхдневный тур, — входя в кабинет небольшого офиса нашего продюсерского центра без стука, проговорила Оля, поднеся планшет, — Я забронировала номера для всех музыкантов, ознакомитесь? Отвлекла от мыслей своим присутствием, переключив мое внимание, словно пультом: — Давайте, Оль… — ладонью отодвинув бумаги, хаотично разбросанные по столу, коснулся её рук, взяв планшет, — Вы замёрзли? — будто невзначай спросил я, почувствовав холод её пальцев. Глаза нарочно увлечённо забегали по экрану, оттеняя всю важность бездумно заданного вопроса. — Да, в офисе сегодня прохладно… — Вы очень легко одеты, — не взглянув на неё, проговорил я, листая страницу браузера. — Валерий, вы даже на меня не посмотрели. Я приподнял глаза, поймав её взгляд: — Просто обратил внимание, как только увидел вас сегодня. В моем голосе не было ни нежности, ни страсти, наталкивающих на что-то преступное, но почему-то эта фраза эхом отразилась в моей голове. Стало обидно за ту, что прогоняет меня каждую ночь из нашей спальни. Будто предал одной фразой. Будто изменил. Ольга улыбнулась: — Вы очень наблюдательны, — сделала шаг от стола, — Ладно, если вас всё устроит, то дайте знать. Вышла, оставив в небольшом помещении шлейф своего парфюма. Молодая. Смелая. * Холодный ветер ударил по ушам, оглушив, как только я вышел на улицу. Достал сотовый, набрав последний номер из «недавних»: — Андрей, ну ты где?.. За каким нахрен углом? Сделал пару шагов к дороге, заметив машину: — Всё, вижу, сейчас подойду. — До завтра, Валерий Шотаевич, — окликнул меня голос за спиной. — До завтра, Ольга… Поймав мой взгляд и улыбнувшись, она пошла в противоположную сторону. Три. Два. Один. — Оль, сейчас ливень начнётся! — крикнул я отдаляющемуся силуэту, дождавшись, когда она обернётся, — Давайте подвезу. Она сидела, прижавшись к окну. Всем своим видом подчеркивала границу в наших деловых отношениях. Видимо, испугалась, что Андрей — водитель — подумает что-то не то. Я сидел вместе с ней на заднем, глядя в своё окно. Мокрый город превращался в картину с потекшей масляной краской. Один штрих — и белый мерседес, в котором находились мужчина, женщина и водитель, слились с этой улицей. — Вы так далеко живете… Во сколько же вы просыпаетесь, чтобы… — начал я, но, обернувшись, заметил её сомкнутые веки. Теперь, когда она была неподвижна, я смог, как следует изучить черты её лица — курносая с острыми скулами — лезвием. Взглядом порезался. Интересно, сколько ей лет? Перевёл глаза на зеркало у лобового — Андрей отвёл взгляд на дорогу. Не дай Бог расскажет Альбине. Не дай Бог. * Она сидела на нашей террасе с книгой в руках, когда я приблизился к дому. Прохладный мокрый ветер явно мешал сосредоточиться, но успокаивал — настраивал на нужный лад. Сидела на одном стуле, положив ноги на стул напротив. Такая милая, когда не злится. Такая любимая. — Валерий Шотаевич, я пригоню машину к семи утра, — послышался голос моего водителя, выходящего из гаража. Альбина, услышав шум, подняла взгляд: — До свидания, Андрей, — попрощалась она, не взглянув в мою сторону. — До свидания, Альбина Борисовна. — До завтра, Андрей, — проговорил я, уходящему вдаль мужчине. — Что читаешь? — сел напротив неё, положив её голени на свои коленки. — Тебе такое не нравится, — обрубила она в попытке убрать ноги, но я не позволил, схватив за щиколотку. — Ты скажи, я может тоже почитаю, — медленно начал массировать её ступни. Она скрыла удовольствие за книжкой, оставшись сидеть, как есть. Я невольно улыбнулся — магическое чувство связывает двоих людей, когда вы оба знаете болевые точки друг друга. — Ну как называется? — повторил свой вопрос, надавливая на её пальчики. — «Бумеранг» называется. — Ого, — засмеялся, — Не у тебя в комментариях подглядели? — пошутил я, намекая на вечные сплетни про бумеранги, которые "обязательно прилетят когда-нибудь" в нашу с ней сторону за разбитую семью. — Нет, это философская книга одного очень умного человека, а не купленных хейтеров твоей жены… — Бывшей, — в который раз дополнил я. — Ага. — И в чью голову прилетает бумеранг? Альбина наконец отложила книгу, уверенно посмотрев на меня: — Бумеранг отрубает шею, — на вздохе сказала она, — Делит на две части сердце и разум. Если человек жил, не позволив себе любить, боялся осуждения, боялся чувств, то он остаётся с одной головой без тела. — А если наоборот, жил, не думая о последствиях, остается безголовым? — пошутил я, не скрывая смеха. — Прям как ты, — прошипела она, снова уткнувшись в книгу. — Ну прекрати, — прошептал, рукой подвинув её стул к своему, — Я знаю, как могу искупить свою вину… — ладонью проведя по её бедру, сменил русло нашего разговора. — Валер, ты опять? — Я не об этом, — забрав из её рук книгу, отложил её на столик. Шатенка недовольно посмотрела в мою сторону. — Завтра у меня гастроли по Прибалтике… Может поедешь со мной? Погуляем по Риге… Её глаза загорелись, а улыбка впервые за несколько дней начала пробиваться сквозь тугое лицо: — А на бэк вокал тоже меня поставишь? — Нет, прости, — серьезно прошептал я, — На бэке у меня стоит красотка, заменить которую я не могу. Старался не улыбаться, заигрывая с ней. — Я твою Хатуну ненавижу, — сказала она про мою вокалистку. — Слушай, ты всех ненавидишь. Меня то хоть любишь? — потянувшись за поцелуем, спросил я. Её податливые губы коснулись моих настойчивых: — Временами… Я непроизвольно засмеялся: — Я тебе сейчас дам временами! Улыбнувшись, она обвела рукой мою шею, лицом прижавшись к моему лицу: — Прости меня, пожалуйста, — прошептали любимые губы, снова прикоснувшись к моим.