Химия страсти

Энджи придерживалась руками за ленту полицейского ограждения. Она с болью в серых глазах смотрела на остатки госпиталя на фоне рассвета. Повсюду шныряли люди в форме и криминалистических костюмах. Но она не спешила уходить или наоборот вклиниться в работу. Ей просто хотелось вот так немного постоять в одиночестве, вспоминая все пережитые моменты. Её взгляд невольно скользил на мешки с обгорелыми трупами, которые были выложены в ряд и ожидали запаздывающую труповозку. А потом она всех их вскроет. Ну как всех. Тех, кто хоть как-то сохранился. Вдруг к ней сзади неслышно подошли двое мужчин. Деллрей заметно хромал, а под халатом виднелась перевязка. Она сама изымала клинок у него из спины и залечивала раны. Второй же поджарый мужчина выглядел ещё хуже. Повязка на боку уже пропиталась кровью, контрастируя с его обескровленным лицом. — Ты как? — склонив голову набок, спросил её Мэт. — Держишься? — Куда я денусь, — девушка приподняла уголки губ. — Хотя и всё ещё дуюсь на тебя. — А на меня-то за что? — искренне удивился тот. — А ты чего скрывал от меня, что ты перевертыш? — Как бы я тебе сказал? — Мэт виновато потупил взгляд, но его тонкая улыбка не укрылась от доктора Мур. — Да и вообще. Твоё лицо когда я из волка превратился в человека того стоило! — Ты не волк, Деллрей, ты хитрый лис! — девушка легонько рассмеялась, но глаза её продолжали гореть печалью. Она легонько треснула стажёра по плечу, медленно поворачиваясь ко второму мужчине. — Можно я сменю тебе повязку? Тот был молчалив и лишь сдержанно кивнул. Они подошли к открытой машине скорой помощи в полной тишине. Даже Мэт оставил их наедине, понимая, что им нужно поговорить. Девушка медленно стала разматывать бинты. — Как тебя хоть зовут по-настоящему? — У меня нет имени. Голос его звучал хрипло и низко. Бархатный бас полоснул по ушам, пробуждая какие-то былые воспоминания. Ничего конкретного, лишь отрывки или отдельные образы. Снова повисло тяжелое молчание. — Но ты можешь снова звать меня Линкольном. Мне нравится. — Ладно. Энджи промокнула его швы ваткой, чувствуя, как преют ладони под латексными перчатками. Она немного подумала, сведя аккуратные бровки на переносице. — У тебя ведь нет дома? А семьи? — Прозвучит плохо, но кроме тебя у меня никого нет. И идти мне некуда. — Прости, но Дин не потерпит в своём доме перевертыша. Даже несмотря на то, что ты для нас сделал. — Это ничего, — Линкольн почесал затылок. — Тем более у тебя теперь другой пёс. — Медведь? — она хихикнула. — Он добрейшей души. Мы взяли его специально для малышей. Я хотела бы, чтобы у них был такой большой, пушистый и очень добрый друг. Но я очень скучала с момента, когда ты ушёл. — Дин бы в два счета различил настоящего пса и перевертыша. — Да… Но я всё равно не собираюсь тебя так легко отпускать. Ты больше всех заслужил того, чтобы быть частью нашей семьи, — она заклеила рану и полезла в карманы халата. — Я попросила Блума помочь с этим. Выбирай. Или бери оба. Линкольн смотрел на протянутые ему карточки. Одна из них содержала его человеческое фото и в строке первое и второе имя значилось: «Линкольн Мур». — Когда, вернее если, мы с Дином поженимся, я перестану носить фамилию моих приемных родителей. Своих детей у них никогда не было, а мне кажется, что нечестно такой красоте кануть в Лету. Мужчина кивнул и взглянул на вторую карту. Это был собачий паспорт. Пожалуй, это было ожидаемо. Он тяжело вздохнул и благодарно кивнул, спрятав за пазуху сразу обе карточки. Ему нравилось, что они сейчас с Энджи носят одну фамилию. Но он не знал, что говорят в таких случаях, особенно учитывая обстоятельства. Он плохо знал Мелани, но был наслышан о похождениях Дьявола. И то, что он знал о нём, никак не клеилось в общую картину горя всех вокруг. Но Линкольну всё равно хотелось как-то поддержать девушку в благодарность. Только та наконец решилась высказаться сама. — Я… мне показали одно старое видео. Там была я и… ты. Как ты тащил меня в зубах к больнице, — она выдохнула сквозь зубы. — Ты дал мне свою толстовку и охранял меня всё последующее время. Именно ты не дал мне сойти с ума от отчаяния. И ты прожил со мной половину моей беременности. Без твоей помощи и внимания я не представляю свою жизнь. Поэтому… раз уж ты принял мою фамилию… Я подумала, что… Мур стала заикаться, чувствуя себя совершенно глупо. Ей хотелось сказать это, но она никак не могла себя заставить, решив, что Линкольн примет её за сумасшедшую. Но он вдруг молча положил ей руку на плечо, от чего слёзы сами снова заструились по щекам Энджи. Этот жест был таким обычным, но таким… бесстыже личным. Он вот всегда так делал. Клал лапу ей на плечо. Так что сделав глубокий вздох, она сморгнула слёзы и продолжила. — Я хотела бы, чтобы ты присматривал за домиком моих родителей. Он мой, но уже очень много лет стоит без дела. Далековато от города, да и сельскую местность я терпеть не могу. Когда у нас появятся на свет малыши, мне хотелось бы привозить их в этот домик. Мы бы жарили барбекю, играли с ними на свежем воздухе, вы бы с Дином пили вместе пиво. — Только ли с Дином? — с улыбкой спросил Линкольн. От его морщинок в уголках глаз сердце Энджи ёкнуло. И плевать, что он напомнил о её алкоголизме. Это же пустяки. — Но ты слишком добра ко мне. — Не слишком. Дин полностью поддержал мою затею, так что можешь не переживать. — Спасибо. Мур крепко его обняла, передав ключи и адрес. Они быстро оформят документы. Это не обязательно, но она выросла в том мире, где всё должно иметь свой порядок. Теперь она снова вернулась к полицейскому кордону. Мимо продолжали сновать люди… они приносили ей соболезнования, чем только ворошили рану. Ни Дина, ни Сэма вообще видно не было. По ним гибель сестренки ударила куда сильнее. Она стала им слишком родной. И Энджи действительно хотела бы всё изменить. Она постоянно думала, в какой момент можно было бы поступить как-то по-другому, чтобы другим оказался и исход. Слишком большие жертвы ради… а ради чего вообще? Что там говорить о Михаиле. Это именно то чувство, когда тошно от самой себя. Если бы она не сглупила, если бы раскусила его с самого начала. А так… так позорно отдать ему кольцо… Она вспоминала, как швырнула Люциферу замороженную пиццу, когда он так хотел есть. Горечь утраты снова сковала горло в ледяные тиски. Она знала, что Винчестеры ищут способ вернуть Мелани. И может быть у них даже это получится. Вот только возможно ли воскресить Дьявола? —…точно сказать не могу. — Что? — удивлённо переспросила Энджи, понимая, что с ней разговаривает один из судебных антропологов. — Простите, я повторю. Не все разрешилось столь просто. Какое-то горючее лишь усугубило дело после взрыва газовых баллонов и сровняло госпиталь с землей. Мы опознали практически всех, кого вы назвали. Но… Обгорелые кости слишком сильно пострадали от пламени, чтобы провести тест на ДНК, они принадлежали мужчине и женщине, а судя по местонахождению в ординаторской не возникает сомнений, что это сестра агентов и её мужчина. Однако они были вместе в самом эпицентре во время взрыва. Найденные фрагменты костей невозможно опознать. Настолько перемешались их тела. — Даже после смерти они стали единым целым… — Энджи смотрела себе под ноги. Антрополог оставил её одну, только заметив, как к ним стремительно приближается Дервиши. От него как всегда за километр несло дорогим парфюмом и лосьоном после бритья. Он не поздоровался, сразу вцепившись чёрными глазками в её живот. — Плодятся именно те люди, которым и не следовало бы, — без тени шутки в голосе рыкнул он. — Александер, — сдержанно проронила Мур. — Я просто удивлён, что ты так близко к сердцу приняла чужую трагедию. — Мелани была мне как сестра, — девушка взглянула на детектива из-подо лба. — Да хватит, — Дервиши цокнул. — Никто не верит в ваши сказки об отношениях со старшим агентом. Если даже он по пьяни заделал ребёнка, ещё не значит, что ты не шлюха. Энджи почувствовала, как на её живот легли тёплые мягкие руки. Она обернулась, понимая, что её со спины обнимает Дин, глядя застывшему Дервиши прямо в глаза. — Какие-то проблемы? — Никаких проблем, агент, — хмыкнул Александер. Он был едва ли не вдвое шире Дина, но всё равно отступил. — Ну и отлично, — охотник заметил как на них дружно обернулся весь двор полицейских и криминалистов. — Ты как? Держишься? — Если ещё хоть кто-нибудь задаст мне этот вопрос, я двинусь, — она позволила Дину маленький шаловливый поцелуй прямо среди толпы заинтересованных лиц. — А ты? — И я, — хитро сощурился он. — Куда бы ты сейчас хотела поехать? Может в китайский ресторанчик? Нам нужно отвлечься. — Ох, знаю я одно место, — Энджи глянула на свои ноги. — В больницу. У меня, кажется, воды отошли.