Другая участь

1. Другое направление Шэрон знает, что её ведут в другую камеру, где смогут посадить в клетку, изучать и требовать ответы. Может быть, её будут пытать. Охранники толкают её, закованную в наручники, будто опасное животное, а толпа орёт на неё. Некоторые чем-то кидаются. Она хочет бояться, но чувствует лишь тошноту, скручивающую внутренности, и жар непролитых слёз, колющий глаза. «Я ничего этого не понимаю, - хочет кричать и плакать она, - я одна из вас». Только вот она знает, что это не так. Знает, что она сайлон; она видела свои копии, и не одну, как просто близнеца, а так много, что аж жутко. А потом она вернулась и сделала немыслимое, наблюдая, как это происходит, будучи пойманной в ловушку своего собственного разума, и желая кричать на себя: «Нет, не делай этого!» Продвижение вперёд стопорится, когда толпа начинает напирать. Командир охраны принимает решение всего за миг. - Слишком много. Левый коридор. Ускоряемся! Они поворачивают прочь от ближайшего коридорного перекрёстка, и в толпе, которую они оставляют позади, Шэрон мельком видит Кэлли. Её лицо кажется чересчур бледным, и она смотрит на Шэрон с такой злобой, что та мимоходом радуется другому маршруту. Они оказываются впереди толпы, и они торопятся – быстро продвигаются дальше, прежде чем многие люди в коридоре успевают осознать, что происходит. Потом они добираются до гауптвахты, и всё кажется таким далёким, когда Шэрон проталкивают сквозь шипящих зевак и через люк в относительную тишину гауптвахты. Через другой люк она видит камеру. Там спереди какая-то комбинированная непробиваемая стена вместо решёток. Из горла вырывается истерический смех – они считают, что она может сбежать, проскользнув между стальными прутьями? - Внутрь, тостер! Она заходит, запинаясь, её руки по-прежнему скованы; дверь с грохотом закрывается. Камера пуста, есть только маленький унитаз в углу. Тут нет ни кровати, ни одеяла, и всё ещё пахнет химикатами после поспешного возведения стены. Обернувшись, она бросает взгляд на Галена, которого выталкивают охранники. Его очертания расплываются из-за стекла, а может, дело в слезах, проступающих у неё на глазах, когда она понимает, что теперь это – её жизнь.

_____________________

2. Другой пункт назначения Сэм направляется на полётную палубу, чтоб вернуться на «Салпику». Он не может выбросить из головы историю Кары – он злится и хочет, чтоб его стошнило. Как мать могла так поступить с собственным ребёнком? Кара рассказывала ему, что её отец ушёл, а мать контролировала её, и он уже тогда понял, что за этим кроется нечто большее и худшее. Но он и не представлял, что мать ломала ей пальцы. Он приходит на взлётную палубу рано, шаттла ещё нет, и он идёт поговорить с Галеном. Болтовня с Галеном оборачивается тем, что Браско поручают показать ему, как вытаскивать углекислые газоочистители из раптора. На «Салпике» всё старое, а его задача теперь – научиться чинить. Он лежит на спине под раптором, в руках у него переполненный грязный фильтр, и он кричит: - Браско, у тебя есть новый фильтр? Я вставлю. Она подходит и протягивает ему новый фильтр, а он рассеянно берёт, прежде чем понять, что на ней нет спецодежды, которую носят работники палубы. Он поворачивает голову. Кара улыбается в ответ. - Привет. Пальцы крепче сжимают металлический корпус фильтра, и он знает, что таращится на неё, потрясённый тем, что видит её здесь, ведь до этого она отказалась от его предложения сделать перерыв. - Уф, привет. Я думал, ты собираешься на дежурство. - Собиралась, - говорит она, её улыбка слабеет, а взгляд резко меняет направление, наполнившись ночными кошмарами и воспоминаниями этого утра. Но улыбка становится прежней, и Кара подталкивает его локтем. – Я взяла отгул, потому что решила, что твоё предложение получше. Но не думаю, что это оно. - Я не собирался лететь на «Зефир» один. Нет смысла. Хочешь полететь со мной? - Да, давай, - говорит она. – Будет весело улизнуть на денёк. – Её ладонь вкруговую скользит по его руке, она проводит пальцами по его плечу. – Ты и я, наедине… без дурацкой кроватной стойки, о которую бьёшься головой. Он поднимается, поворачиваясь к ней, и ударяется головой о нижнюю часть раптора; хоть он и делает это специально, просто чтобы заставить её смеяться, получается всё же больно. - Оу. Да, звучит прямо райски. Она хихикает. - Очень изящно. – Но её это забавляет, с лица исчезли недавние тени. – Ладно тебе, - уговаривает она, тормоша его. Наклоняется, и тепло её дыхания касается его губ, а она шепчет: - Давай уберёмся отсюда на хрен. Он не собирается возражать, когда её рот накрывает его губы, а её руки скользят под его рубашку. «Зефир» не рай, но близок к нему настолько, насколько он мог ожидать. Они трахаются, они пьют, они даже разговаривают, и когда Кара уходит, он надеется, что не обманывает себя, считая, что они приближаются-возвращаются к тому, что у них было на Новой Каприке. По крайней мере, отгул пошёл ей на пользу, и она выглядит менее нервной и измотанной. Это всё, что он действительно надеялся получить от поездки. Прибывает её раптор для возвращения на «Галактику», и Сэм провожает Кару до палубы. - Эй, не хочешь вернуться со мной? – предлагает она как бы между прочим. - На «Галактику»? – спрашивает он. - Нет, тупица, в одну из Колоний, - она закатывает глаза. – Естественно, на «Галактику». Ты можешь сменить корабль, если только тебе впрямь не нравится та свалка, на которой ты живёшь. Он старается не показывать своё удивление от этого ответного приглашения остаться вместе. Такого не было с тех пор… Ну, с тех пор, как он предполагал, что останется, сразу после Новой Каприки. - Что я там буду делать? Не могу же я всё время греть тебе кровать. - Конечно, можешь, - парирует она, но потом хмурится. – Не знаю, мы разберёмся. Кажется глупым отправлять тебя на «Салпику», когда ты всё равно так часто будешь на «Галактике». - Да ну? – Он не может сдержать усмешку от того, насколько явно притянут повод, и недвусмысленно обхватывает руками её талию. – Это твоя единственная причина? Хочешь избежать неудобства? Она откидывает голову назад, чтобы посмотреть на него с дерзкой улыбкой. - Ну, может быть, еще и потрахаться. - Это уже причина получше, - дразнит он. – Но я не знаю, хочу ли сменить корабль ради «может быть». С Карой он порой чувствует себя рыбаком. Он держит её на крючке, но должен позволить ей отмотать немало лески, и вытянуть надо настолько осторожно, чтобы она не сообразила, что он делает. Иногда леска обрывается, и она уплывает прочь; но в иных случаях метод срабатывает. Она засовывает руки в его задние карманы и притягивает его ближе, прижимая к своим бёдрам. - Я неправильно выразилась. Я имела в виду, что мы будем трахаться. Много трахаться. Рэйстрэк кричит из люка: - Пора, голубки! Разбираться будете в своё личное время! Он вздрагивает и смеётся, крича в ответ: - Ладно, ладно, дай нам секунду! – Он высвобождается из рук Кары и дарит ей задумчивую полуулыбку. – Слушай, я хочу этого, но, может, ещё слишком рано? Давай притормозим. - Я не торможу, - отвечает она. - Я заметил. Но я не хочу, чтобы это… чтобы мы снова облажались из-за того, что чересчур торопимся. – Он отматывает ещё больше лески, чтоб Каре точно хватило. Она вытягивает жетон, висящий у него на груди. - Такого не будет. Не в этот раз. Рэйстрэк орёт: - Старбак! Пошевеливайся! Нетерпение Рэйстрэк побуждает Кару действовать. Её рука спускается по груди и животу Сэма, чтобы схватить за пояс, и она тащит его к раптору. - Пошли, пирамидный мальчик. Я устала от этой фигни с жизнью порознь. Ухмыляясь, он позволяет ей притащить его к раптору. Она думает, что ловит его, но и он её поймал. Они оба попались на удочки друг друга, и из-за этого лески запутаны, иногда до полной неразберихи, но удирать он точно не хочет.

_____________________

3. Другое решение Феликс поднимает взгляд, реагируя на звук движения. Сначала входят охранники и занимают позиции по обе стороны люка, а потом входит адмирал. Он садится по другую сторону стола, и Феликс пытается смотреть на него сверху вниз. Слишком легко вспомнить, когда они в последний раз сидели за столом напротив друг друга, Феликс тогда был на вершине уверенности в своей правоте. Больше этой уверенности нет. Теперь ему, проигравшему, предстоит умереть. В конце концов, не выдержав взгляда Адамы, он смотрит на фальшивую древесину стола. Оба они молчат. - Я понимаю, что это случилось из-за альянса с сайлонами, - наконец, говорит Адама. – Что я действительно хочу знать… Ты правда считал, что я не учёл последствий, лейтенант? Что это меня не волновало? - Они убили миллиарды людей! – вспыхивает Феликс и в беспомощном гневе ударяет наручниками по столу. Адама сужает глаза, глядя на него сквозь очки, и повисает недолгая тишина, медленно давящая на Феликса. - И всё же, - произносит адмирал, - казалось, что ты принял Афину. Это была ложь? - Нет, - вынужден признать Феликс. И он понимает, куда клонит Адама, прежде чем тот проговаривает вслух. - Почему один полезный сайлон приемлем, а пятьдесят – нет? – Адама спрашивает, но не хочет, чтоб Феликс отвечал. – И почему приемлемо убивать людей? - Я не убивал!.. Я не собирался… - протестует Феликс, но потом останавливается. Нет смысла. Он знает о Кворуме, и, как бы ни хотел сказать, что не делал этого, он знает, что несёт ответственность. Адама выжидает мгновение, он кажется задумчивым. Феликс смотрит, как адмирал складывает руки, прежде чем снова заговорить: - Помнишь секретный трибунал вскоре после Новой Каприки, который чуть не лишил тебя жизни? Поражённый Феликс дёргается. - Вы знаете об этом? - Полковник Тай мне рассказал. Зарек был тем, кто чуть не убил Вас, мистер Гаэта. Он создал этот трибунал. Он был в тюрьме не потому, что не соглашался с Адаром, хотя именно такую версию он любит рассказывать; он был террористом, который убивал невинных людей ради своей политической позиции. Точно так же он поступал потом, снова и снова, когда ему давали волю; убийства Кворума – из той же оперы. И именно поэтому он умрёт. Феликс поднимает подбородок и делает подрагивающий выдох. - Я готов столкнуться с последствиями своих действий, адмирал. - Я уверен, что ты готов. Просто не уверен, готов ли я, - бормочет Адама, глядя на Феликса, на его знакомые резкие черты, на грусть в его глазах. – Столько лет вместе, и ты не смог довериться мне. Феликс моргает, в горле у него внезапно встаёт ком. - Вы… Вы бросили нас, - шепчет он. – Никто из нас больше не имел значения, только Рослин. Только сайлоны. Никто из нас, остальных, Вас не заботил. - Неправда, я… - начинает возражать Адама, но передумывает. – Это действительно так выглядело? Феликс горестно кивает, и Адама смотрит на него, вздыхая. - Слишком много всего выскользнуло из моих рук, - признаёт он. Феликс потирает свой ножной протез. Отсутствующую часть ноги снова покалывает. По крайней мере, смерть позволит ему, наконец, отдохнуть. - Хорошо, - в итоге говорит Адама с видом человека, принявшего решение. – Ты отправляешься на «Астральную Королеву». Феликс снова поднимает взгляд, с недоверием. - Что? На корабль? Но я думал… - Я собирался приказать казнить тебя, - спокойно говорит Адама. – Я больше не доверяю тебе настолько, чтоб допустить до моего БИЦ*, и я не оставлю тебя на моём корабле, но… ты можешь понадобиться нам в будущем. Ты будешь сослан на «Астральную Королеву» вместе с остальными мятежниками. – Он отодвигает стул, поднимается на ноги и наклоняется вперёд, положив обе ладони на стол. – Адмирал Кейн казнила бы тебя – чёрт, да она бы сделала это собственноручно. Это военный выбор. Но я помню яркого, энергичного офицера, которым ты был, и я устал тратить жизни. Так что и Вы не тратьте, мистер Гаэта. [*БИЦ (англ. CIC) – Боевой информационный центр (англ. Combat Information Center) – примечание переводчика.] Размеренным шагом он идёт к люку, а Феликс смотрит ему вслед. Он потирает бедро, когда боль охватывает ногу, и мрачно задаётся вопросом, является ли это милосердие истинным милосердием или же наоборот.

_____________________

4. Другой угол Когда люк открывается, Кара ищет взглядом Сэма. Он здесь, с окровавленным лицом, но двигается нормально. Она отбрасывает чувство облегчения на задний план и убеждается, что Хило и остальные тоже тут. - Давай, народ, шевелись, - командует она. - Охрененно вовремя, - в качестве приветствия выдаёт ей Сэм, проходя мимо. - Остановились перекусить по пути? - Эй, тебе повезло, что я вообще пришла, - не остаётся в долгу она и выходит обратно в коридор. Она следит за своей стороной, пока Ли наблюдает за противоположной, а остальные выходят. Кара с беспокойством отмечает, что Шэрон поддерживает Хило, у которого, похоже, кружится голова. Сэм наклоняется и с содроганием берёт пистолет у мёртвого охранника. А потом ещё одна группа появляется из-за угла. В ней и военные, и гражданские, но все они вооружены. Едва признав сайлонов, они открывают огонь, и Кара слишком занята оттесняющей противников стрельбой, чтобы беспокоиться о мелких травмах. Сэм присоединяется к ней, прикрывая своим огнём. Звук, который она слышит со странной ясностью после очередного выстрела... Пуля с лязгом попадает в металлическую переборку позади неё. Она чувствует, как рядом с ней дёргается Сэм. - Сэм? - Твою мать, - резко ругается он. - Я в порядке. - Он снимает одного из пары нападающих, в то время как Кара укладывает второго, ненадолго расчистив им путь. - Давайте убираться отсюда на хрен. - Шевелитесь! - отрывисто выкрикивает Ли и направляет всех по коридору, ведущему через корму корабля. Сэм делает шаг, чтобы двинуться следом, но останавливается. - Ох, грёбаные боги, - внезапно выдыхает он и прижимает правую руку к животу. - Сэм. - Она поворачивается и видит, что он стискивает зубы, а лицо напряглось от боли. Пистолет выскальзывает из его пальцев и падает на палубу с бряцанием, которое заставляет её дёрнуться. Видимо, дело плохо, раз он не может держать оружие. Он покачивается, и она хватает его за плечо. - Тише-тише. Дай мне посмотреть. - Она закатывает его толстовку, чтоб не мешала. - Проклятье, Сэм, где ты учился прятаться от выстрелов? - У него «совпадающие» раны спереди и сзади — пуля прошла насквозь; и Кара с тревогой прикидывает, что же задето, поскольку выходная, задняя, рана ниже и кровоточит сильнее, чем передняя. Она крепко зажимает рану, отчего он вздрагивает. - В тебя попали. - Будут ещё блестящие наблюдения? - ворчит он. Его лицо уже бледное, потому глаза выглядят чересчур голубыми. - Заткнись, чёрт подери, - грубо приказывает она, и, понимая, что он вот-вот осядет, перекидывает его руку через свои плечи. Ли и Тай спешат к ним, остальные, обеспокоенные, остаются стоять вместе. - Давайте в лазарет, - говорит Ли. - Я его возьму, - предлагает Тай. Но Кара без раздумий отвергает предложение. - Я о нём позабочусь, - заявляет она. – А вы идите и позаботьтесь об адмирале и корабле. - Ты тоже иди, - Сэм пытается отстраниться от неё. - Я сам справлюсь, всё будет хорошо. Если б его уже не трясло, она, возможно, купилась бы, но он потеряет сознание задолго до лазарета, если ему никто не поможет. Так что она игнорирует предложение. - Я о нём позабочусь. Ли, позаботься о своём отце. Тай окидывает Сэма взглядом, и взгляд этот встревоженный; но, посмотрев на Каприку, он уходит, ведя других перед собой. Через мгновение она и Сэм остаются одни. - Давай, - она тянет его в сторону лазарета. - Пойдём найдём Коттла. Он тяжело опирается на неё, но движется. - Тебе надо было позволить Таю сделать это, - говорит он сквозь стиснутые зубы. - Знаешь, с некоторыми вещами ты не справишься так, как сайлон. - Заткнись, - приказывает она ему снова. - Я справляюсь просто отлично. - А ведь она... она даже не подумала об этом, пока он не сказал. Как только его ноги начинают спотыкаться на ровном месте, а дыхание становится рваным, аргументы снова перестают иметь значение. Она ощущает запах крови, и, бросив взгляд, видит, что кровь пропитывает толстовку, которая уже прилипает к нему, и она чувствует влагу на своей руке, которой обхватывает его за спину. Но он не молчит, он выдавливает из себя слова, когда они ковыляют по корме. - Мне жаль. Ты должна знать — мне жаль... Она не хочет слышать извинения, которые подозрительно смахивают на последние слова. - Сэм, заткнись и береги силы. - Не думаю... что от этого будет толк, - признаётся он, задыхаясь, и слова бьют, как пощёчина по лицу. Он думает, что умирает. - С тобой всё будет хорошо, - упрямо твердит она, удерживая его обеими руками, когда он фактически повисает на ней, и пытаясь с помощью собственного веса толкать его в нужном направлении. - Сначала одна нога, потом другая, давай. Он старается и делает ещё один шаг. - О боги, Кара. Больно. Голова так кружится. Его колени подгибаются, увлекая её вниз вместе с ним, и оба оказываются на полу. Его длинные ноги полностью вытянуты, и он наполовину лежит на ней. - Проклятье! - Она изворачивается и высвобождается, переворачивая его на спину, так что он смотрит вверх и дышит тяжело, неглубоко. - Сэм! - Она обеими руками хватается за толстовку, чтобы оторвать его голову и грудную клетку от пола. Он сдавленно стонет в знак протеста. - Не смей, на хрен, бросать меня. Его губы изгибаются в слабой улыбке. - Ты первая начала. - Перестань пытаться быть смешным. Ты не возродишься. Так что не умирай. - Рад... что тебе не всё равно. Она собирается выпалить ответную реплику, но его веки дёргаются, и она встряхивает его. - Эй, не делай этого, не отключайся. Но он вздыхает, и глаза закрываются, голова безвольно свисает. - Твою мать, - бормочет она, левой рукой теребя его за щёку. Кожа холодная на ощупь, а передняя часть серой толстовки теперь бордовая из-за расползающегося кровавого пятна. Она должна доставить его к Коттлу, прежде чем он истечёт кровью до смерти. Глупый долбанный тостер. Воскрешения больше нет, даже если оно было нацелено в первую очередь на Пятерых. Она обеими руками обхватывает его грудную клетку, болезненно осознавая, что теперь раны не зажать, и когда она тащит его за собой, следом тянется кровавая дорожка. Слава богам – оружие всё ещё при ней, когда из-за угла выбегают мятежники и хотят забрать его. Она их укладывает, патроны заканчиваются. Охранник приводит Ромо Лампкина, и она берёт охранника на прицел пустым пистолетом, будто может застрелить одной лишь силой воли. Но Лампкин помогает, неожиданно для самого себя, и вместе они несут Сэма в лазарет. Когда Сэм на каталке, она хватает его за руку. Пальцы у него холодные, словно лёд, и едва шевелятся. Она не может найти пульс в запястье, хотя видит, как губы подрагивают от неглубоких быстрых вдохов-выдохов. Она наклоняется и шепчет ему на ухо: - Не уходи, Сэм, не смей уходить. Но она знает, что он почти ушёл. «Боги Кобола, услышьте мою молитву…» - Мы сделаем что сможем, Старбак, - утешительно подбадривает Коттл. А потом Сэма увозят в глубину лазарета, оставляя её стоять и смотреть. Её руки, её одежда покрыты его кровью, и Кара чувствует, как эта кровь высыхает, пока она стоит тут. Она должна пойти и помочь расправиться с Гаэтой, Зареком и остальными подонками, которые сделали это, но её ноги не двинутся с места. Разум продолжает нашёптывать ей мрачные мысли: «Если он не справится, если он потерял слишком много крови, если я останусь без него, если я опоздала, если я промедлила, если он умрёт…» «Рад, что тебе не всё равно», - сказал он, как будто не был в этом уверен, и она понимает, что не давала ему повода для уверенности в последнее время. Он не знает, как её сердце колотилось от страха, когда она бежала через весь корабль, чтобы удержать Ли от убийства, перед Землёй. Тогда она успела, но что если не успела сейчас? От транслируемого обращения адмирала на душе ненадолго становится легче. Всё закончилось. Мятеж закончился. Но Коттл по-прежнему в операционной, и оттуда ни слова. Тирол приходит справиться, как Сэм, и она вынуждена признать, что ничего не знает. Секунды проходят мучительно медленно, каждая тянется вдвое дольше предыдущей и будто оставляет очередную зарубку, ещё сильнее распаляя её тревогу. - Хорошо, что они в операционной, - пытается успокоить её Шеф. – Если б… его не стало, они бы вышли и сказали. - Он не умер! – рычит она. – Он в порядке. Он будет в порядке. – Её голос лишь немного дрожит, а рука поднимается к жетону с кольцом и подёргивает их. И время продолжает ползти. Дверь открывается, появляется Ишай, при виде ждущей Кары она становится слегка угрюмой. - Его спасли, Старбак. Доктор Коттл ждёт тебя. Рука Тирола сжимает её плечо. - Говорил же тебе. Она настолько счастлива, что не язвит в ответ, и спешит за Ишай. Коттл там, но она видит только Сэма, лежащего на спине и белого, как простыня. Из-за его полной неподвижности её сердце сжимается от страха, что он умер, что она опоздала. Но потом гудок кардиомонитора и тихое дыхание говорят ей, что он жив, но у неё не получается полностью успокоиться. Не тогда, когда он подключён к большему количеству аппаратуры, чем, по её мнению, ему нужно, и выглядит хрупким, а ведь никогда раньше Сэм не ассоциировался с хрупкостью. Она переводит взгляд на Коттла, который с измотанным видом закуривает сигарету. - Неудачное было ранение, - говорит Коттл, - мне пришлось удалить ему почку, и крови у него осталось так мало, что он дважды удирал от меня на столе. До этого я терял сайлонов – сердце останавливается, они загружаются в другое тело, и никакой тебе реанимации. - Так откуда Вы знаете, что он всё ещё здесь? – она старается спрашивать сильным голосом, но получается едва слышный шёпот. Если он «скачался», а загружаться больше некуда… - Нет-нет, он шевелился чуть раньше, - успокаивает её Коттл. – Он всё ещё здесь. Он справился, осознаёт она с головокружительным облегчением. Он пострадал, но он справился, и раз мятеж окончен, у Сэма будет время восстановиться. - Слава богам. С одной почкой можно жить, я знаю. – Она передёргивает плечами. – Он будет в порядке, правда? - Должен быть, - говорит Коттл, и это должно бы её убедить, но в его словах есть что-то, от чего у неё по спине пробегает холодок. - Но? - При таких ранениях возможны новые кровотечения и инфекции. Мы будем хорошенько за ним приглядывать. Мне пора делать обход. - Можно мне… Можно мне остаться? - Конечно. – Его грубоватое лицо смягчается добродушным выражением. – Только переоденься. Последнее, от чего он захочет проснуться, это запах его собственной крови, идущий от тебя. Она кивает, и Коттл с Ишай уходят, задёргивая за собой занавеску. Кара берёт Сэма за руку, переплетая их пальцы. - Эй, - шепчет она. – Я здесь. Лучше поздно, чем никогда, верно? Я здесь, и ты должен проснуться, потому что мне надо кое-что тебе сказать. Много чего сказать, на самом-то деле. – Она задаётся вопросом, заставит ли правда его убежать, как Леобена, но она уже знает; Сэм не убегает, даже когда, возможно, стоило бы. – Я вижу это сейчас, я понимаю, я клянусь. – Она нежно потирает большим пальцем его ладонь, а вторую руку кладёт поверх татуировки на его плече, вспоминая, что он пытался сказать ей на «Деметрии». – Ты был прав. И мне жаль, что тебе пришлось залить меня своей кровью, чтобы я поняла это. Он просыпается только на следующий день, но она там, смотрит, как распахиваются его веки. Взгляд у него мутный и одурманенный, но когда она касается его щеки и Сэм видит её, он узнаёт её, улыбается, и сжимает её пальцы своими. - Привет, детка, - приглушённо и ласково произносит она. – С возвращением. Рада, что ты остался. Ему требуется мгновение, чтобы сосредоточиться для ответа, и слышится надтреснутый шёпот: - Никуда… не денусь. - Я тоже, - обещает она и подносит его руку к своим губам. Его глаза закрываются – он снова проваливается в сон; но она остаётся.

_____________________

5. Другое чудо Лора держится за руку Билла, чтобы добраться до другого конца лазарета, где Сол Тай и Каприка рассматривают УЗИ-изображение своего ребёнка. Лора очень рада, что она не на месте Тая, который оказался в неловком положении между вернувшейся из мёртвых женой и ребёнком от Каприки Шестой. Но сам он, похоже, вполне неплохо справляется, вон, держит Каприку за руку, и оба радостно улыбаются, глядя на изображение, которое им показывает доктор Коттл. Коттл замечает её первым. - Лора? Тай двигается, собираясь встать, но Билл жестом останавливает его. - Госпожа президент? – Каприка осторожно улыбается. - Пока здесь вы оба и доктор, - начинает Билл, - у нас есть вопрос. – Он смотрит на Лору и кладёт свою руку поверх её, мягко подбадривая. - Я… я хочу спросить, - ей приходится глубоко вдохнуть, чтобы хватило воздуха для завершения мысли. – Вы ведь знаете, что мой рак вернулся. И я хочу спросить, возможно ли… если вы разрешите…. Использовать клетки ребёнка в качестве лекарства, как это было с клетками Геры. Тай и Каприка обмениваются одинаково неуверенными взглядами. - Я… Я не знаю, - наконец, говорит Каприка. – Это кажется рискованным. Коттл успокаивает её: - Это ему не навредит. Мы можем взять клетки из пуповины. Каприка кивает, всё ещё выглядя сомневающейся. - Я… Это хорошо, но вы же понимаете, что Лиам не Гера. Он полностью сайлон. Это может не сработать. Все дружно смотрят на Коттла, который пожимает плечами. - Есть только один способ выяснить. – Потом он успокаивает их, фокусируя взгляд на Лоре. – Я сделаю это только с твоего разрешения, Каприка. Каприка смотрит на Сола, тот гладит её по руке. - Решать тебе, - говорит он. – Хотя это впрямь может помочь. Вернём немного жизни, если получится. Она кивает, и её улыбка медленно расширяется. - Ладно. Мы попробуем. – Она кладёт обе руки на свой округлый живот. – Он такое же чудо, как Гера. Я думаю… я верю… это сработает. У доктора Коттла не уходит много времени на то, чтобы извлечь несколько эмбриональных клеток из пуповины и проверить их действие на раковых клетках Лоры. Как будто лев вырывает больных животных из стада. Сайлонские клетки разят точно, словно ударный отряд, уничтожая злокачественные и деформированные клетки. Впечатлённая, Лора отрывается от дисплея. - Итак, это работает, - говорит она Коттлу. - О, ещё как. Это работает даже лучше, чем эмбриональные клетки Геры. Это действительно потрясающе. - Побочные эффекты? – спрашивает она. Он смотрит на неё, как на создание с мозгом полевой мыши. - Откуда мне знать? Такого раньше никогда не было. Это, - он указывает на экран, который отображает активно «трудящиеся» клетки, - убьёт Ваш рак. Единственное, что я ещё могу добавить: эти клетки будут бороться практически с любым другим заболеванием, если оно есть. Как только они появляются в организме, от них уже не избавишься. - Понятно. – Она колеблется, давая себе время подумать. Но потом понимает, что думать не о чем. – Хорошо. Я сделаю это. Коттл удивлён. - Так быстро? Вам не нужно немного времени, чтобы поразмыслить об этом? - Я размышляла об этом, - отвечает она. – И у меня нет времени, которое можно тратить впустую, ведь так? Сделайте это. Требуется несколько дней; но всё равно есть ощущение, что ещё слишком рано, когда она устраивается на постели, рядом с ней Билл, а Коттл готовит инъекцию. - Ты уверена? – спрашивает Билл, но переубеждать её он не собирается. - Уверена, - говорит она и улыбается ему. – Знаешь, если это сработает, ты можешь ещё долго от меня не отделаться. Он улыбается в ответ и берёт её за руку. - Я справлюсь. Она совсем не боится, когда Коттл делает ей укол. Даже если попытка провалится, она борется за жизнь, вот что важно.

_____________________

Этот новый мир пышен и красив. Лора вдыхает воздух, он свеж и полон ароматов растений; она не ощущала такого с весны на Каприке, до атак. Она не чувствует себя снова молодой, но она чувствует себя бодрой. Волосы понемногу отрастают, и силы вернулись. Она выходит из раптора под руку с Биллом потому, что хочет за него держаться, а не потому, что ей это нужно. Её взгляд перемещается к дальнему холму. Там группа бывших мятежников, они тоже осматриваются. Она надеется, что Феликс Гаэта и другие, наконец, обретут покой, даже если они не могут найти его где-то рядом с сайлонами. Но у самой Лоры нет такой проблемы, она ведь обязана сайлонам жизнью. По другую сторону от Билла стоят Таи, а недалеко от них – Каприка и Балтар. Каприка прикрывает живот рукой и мягко улыбается, как будто представляя, что её ребёнок – первенец в этом новом мире. Позади неё Шэрон Валери стоит вместе с Шефом Тиролом и смотрит на горизонт. Лора подозревает, что прощение друг друга – всё, что по-настоящему нужно этим двоим. Слева от Лоры Сэм обнимает Кару за плечо, а её рука накрывать его ладонь. Он выглядит по-прежнему бледным в золотистом солнечном свете, но он улыбается Каре и тем, кто вокруг них, как будто не может поверить, что они справились и добрались. Но они здесь. Они все здесь. Добрался не каждый, но выжило больше людей, чем Лора смела надеяться в тот кошмарный день, когда Колонии пали. Она до сих пор не знает, осталась ли Умирающим Лидером, и не знает, как много из произошедшего случилось из-за неё; но теперь ни то, ни другое не важно. Это случилось. Предстоит тяжёлая работа, но сейчас она жива и её люди живы. Этот мир станет их новым домом. Билл наклоняется ближе и обнимает её за спину. - О чём ты думаешь? Она кладёт голову ему на плечо и вспоминает последнюю планету, которую они нашли. Там было холодно и серо, там были смерть и отчаяние; но этот мир зелёный, а солнце яркое и тёплое. Небо - безупречно голубого цвета надежды. Удовлетворённо улыбаясь, она шепчет: - Здесь так много жизни.