На подмостках театра Мудрости: Сон прошлого

*** Какое нелепое состояние. Словно жуткий кошмар охватил меня и не отпускает, засасывая в бездну ужаса. Никак не проснуться, не вырваться. Не разорвать ненавистные цепи, которые навесил на меня Мудрость Ноя. Даже пошевелиться невозможно, словно невиданная сила парализовала мое тело. Но я ясно чувствую, как обрывки моей памяти сплетаются в одну точную, ясную картину, которая словно кадры кинофильма просачиваются сквозь решето памяти. Кто-то явно копается в моих воспоминаниях, немного поразмыслив, даже не трудно догадаться кто именно, но я инстинктивно ощущаю присутствие двоих людей в моем сознании. Тщетно пытаюсь сдвинуть свое парализованное тело с мертвой точки, но видно одна только сила воли и мысли мне тут не помощник. Я не привык к такому непонятному ощущению. Я привык к тому, чтоб для меня было все предельно ясно. Кто-то возражал? Для решения подобных вопросов у меня есть Муген и незапятнанная милосердием и добротой репутация. А тут я не могу осознать, что со мной творится. Что-то тисками сжимает лоб и виски, вытряхивая всю осевшую пыль моих ненавистных воспоминаний наружу. Боль. Смерть. Ненависть. Я словно прочитывал заново свое мрачное детство, как раскрытую книгу, которую листала чья-то невидимая рука. Причем не могу отвести глаза, я не могу даже вышвырнуть ненавистную мне историю прочь, чтоб не видеть ее, не переживать снова и снова. Я так глубоко прятал ее ото всех, так старался забыть и вырезать эти ненавистные годы прочь из моей жизни. Забыть. Никогда не возвращаться к ним. Все, кто знал о моем прошлом, молчали и слова не смели сказать в моем присутствии, зная, что за это грянет кара на их пустые и недальновидные головы. А разглашать тайну вообще было запрещено. Знали, что шутки со мной чреваты очень нехорошими последствиями для их собственного здоровья. Поэтому никто не осмеливался даже вскользь упомянуть об этом. А здесь и сейчас я чувствовал каждую секунду прошлого, каждый вздох, каждую боль регенерации, отчаяние и ненависть, словно часы времени забросили меня обратно в прошлое. Но если тогда я был непосредственным участником, то сейчас я видел это будто со стороны. Словно в кинотеатре прокручивали ленту моего прошлого, выставляя на всеобщее обозрение жизнь десятилетнего мальчика – второй состоявшийся опыт ненавистных докторов, которые возомнили себя вершителями судеб Черного Ордена во имя торжества справедливости и мира. Нам с Алмой – первым удавшимся опытом исследователей - твердили все время, что мы были рождены для того, чтоб стать экзорцистами, защищать людей, уничтожая человекопобные машины убийств, созданные Графом, называемые акума. Каждую секунду прошлого переживал снова и снова, поднимая все устоявшуюся пыль с полок давно забытых воспоминаний. Ярка каждая деталь, каждое ощущение. Я приказывал себе освободиться от плена магии Мудрости Ноя. Но все мои попытки бесполезны. Я словно в капкане, из которого мне самому не выбраться. Не выдюжить, не победить. Я чувствую чье-то присутствие, но не могу понять, кто еще находится рядом с Ноем, от которого у меня все мысли путаются, возвращаясь в давно похороненное прошлое. - Ты… ты… ты… - доносится, словно легкий шелест ветра, до моего сознания чей-то голос. Аллен? Этот вечный передира? Только его тут не хватало! Я не могу произнести ни слова, чтоб заткнуть его как следует. Поэтому эхо снова и снова повторяет: - Ты… ты… ты… Злость в его голосе все нарастает, звук становится четче и ближе. Он где-то рядом, но я не могу понять, где именно – перед моими глазами протекают кадры моего детства. - Тупой… - прозвенел его голос в моей голове. Что это он себе возомнил? Не был бы я парализован властью Мудрости, я бы показал ему, как называть меня тупым, мистер всезнайка. Все бы рога поотрывал, да мозг бы отшлифовал Мугеном, чтоб язык за зубами держал. Почему я не могу двигаться? Что за чертовщина!? Такое чувство, словно живо только мое сознание. Мысли бомбардируют мой мозг, но я не могу унять их стремительного потока. - Тупой БаКанда… - прокричал Уолкер в голове. Теперь уже и сомневаться не надо было, что это был седой раздражающий фактор. – Позволять этому уроду в тюрбане рыться в твоем прошлом? Что? Я разве позволяю? Да я сам бы всыпал ему по первое число за это, если бы только мог. Черт. Путы кретина так сильны, что мне самому не разорвать их. Голос стервеца все не замолкает. Да откуда же он взялся тут? Я услышал какой-то непонятный грохот, сквозь который раздался голос Аллена: - Сколько ты еще намерен страдать недержанием? Я слышу, что кто-то приближается ко мне, но не могу открыть глаза – я все еще в плену воспоминаний. - И куда делась твоя вечная раздражительность? Куда, черт возьми, она подевалась? – гремел надо мной гороховая стружка. Вот бы врезать ему за такое обращение, небось, и заткнулся бы. Я даже толком его слова не смог осмыслить, как почувствовал крепкий удар в лоб. Граф дери тебя, шут гороховый, что за нафиг? Даже умирая под ненавистным небом, я не был таким беспомощным, как сейчас. Звон раздался в ушах. Мое тело, от силы удара кулака этого, просящего своей смерти барана, накренилось. Я осознал, что оторвался от земли и кубарем куда-то покатился. Мое тело было безвольно, словно кукла. Боль накатывала, понимая, что в своем падении я сбиваю углы обломков Североамериканского подразделения. Сволочь! Это тебе с рук не сойдет! Что тюрбаноголовому ублюдку, что тебе, кретин тупоголовый! Только бы прийти в себя, и мой Муген полакомится вашими душами, идиоты! Когда я больно ударился головой о какой-то обломок здания, нескончаемая череда кадров прекратилась. На грани восстанавливающегося сознания я услышал, как заныл тюрбаноголовая Мудрость. - Моей голове больно! Больно! Приподнимаясь на локтях в пыли развалин, я подумал, что скоро его муки прекратятся, ибо не снесет он головы своей, дьявольское отродье. Потирая ушибленный лоб, я старался сфокусировать свой взгляд на чем-то одном, чтоб прийти в себя. - С твоей-то Чистой Силой бить кого-то прямо в лоб. Аллен… Ты жесток, - проскулил Ной. - А у нас иначе и не бывает, - огрызнулся седой клоун. Хотя ноги еще не слушались меня, перед глазами двоилось и шатало из стороны в сторону, я собрался с силами и приподнялся. Мне надо было надрать зад этим выскочкам. Но не успел я сделать и шагу, как яркая вспышка ослепила глаза. Я прикрыл их рукой и тут же заметил, что в мою сторону летело нечто… Тьфу ты черт – седая тварь сбил меня с ног, повалив снова на землю, а сам, пролетев еще пару метров, скрылся за обрывом. Гадство. Разбился! Наверное… Дьявол. Вижу перед глазами лицо Комуи, который отчитывает меня за то, что не уберег мальца. Мать твою, да что ж это такое? Больно надо мне печься о заднице какого-то выскочки. Сам за себя постоять может, ишь как прогрессировала его Чистая Сила. Ан-нет, живучая тварь - легкий шорох раздался за разломом. За край обрыва вцепился. Умеет же мозгами пораскинуть, когда за хочет. На животе подползаю ближе к разлому и протягиваю руку бледному крысенышу, чтоб помочь выбраться. Поражаюсь сам себе. Еще минуту назад я желал нашинковать его на капусту, а теперь шкуру его спасаю. Уолкер схватился за протянутую руку. От тяжести его тела я не смог удержаться на месте и начал сползать в пропасть, туда, куда так стремился только что седое уродище. - Не смей отпускать! Понял? – закричал я, одной рукой обнажив Муген и, воткнув его в раскуроченный пол, чтоб было удобнее держаться, попытался приподнять цеплявшегося за меня гаденыша. - Канда, там Алма, - прошептал Уолкер. – Он превратился в акума. Это известие нисколечко меня не удивило. Я через мысли упертого Мудрости понял уже к чему все эти игры с воспоминаниями. А это яркая вспышка была ничем иным, как появлением Акума четвертого уровня на подмостках нашего маленького театра, под названием «в гостях у Мудрости Ноя». И чего же ты такой тяжелый? Жрать надо было меньше, чертов вылизыватель тарелок. Краем глаза заметив, что сзади шел возродившийся Алма, я понял, что нужно срочно вытаскивать этого опездуха из обрыва, иначе нам обоим несдобровать. - Юу-у-у-у, ты здесь? – орал кошмар моего прошлого, разыскивая нас среди обломков. - Бросай меня и иди, - прохрипел экзорцист. Вот ты же тварь, Уолкер. Нет, ну надо было вот так отдавить мудрости мозг, а потом говорить вот это. Еще на первом совместном задании я втирал тебе, что нельзя бросать начатое на полпути, если взялся – доделывай до конца. Ты - слабак, клоун, бесхарактерный коронованный мусор. - Сейчас же допросишься, - буркнул я, стараясь приподнять его. Муген соскользнул с разлома, я старался зацепиться за край обрыва, чтоб удержать этого переедающего паразита. За что ж ты мне свалился на голову? Рука Аллена соскальзывала. Я заметил целую стаю приближающихся акума под нами. Они подлетали к разгромленному Североамериканскому со стремительной скоростью. Черти, оживили Алму, теперь еще и отряд новообращенных убийц подослали. Как это предсказуемо! -У меня нет другого выхода. Перебейся, кулакомахатель! - Канда? Какая же это была сладкая месть увидеть на его лице выражение недоумения. Что, молокосос, думал не сделаю это? Ага, помнишь, наверное, как смотритель читал нам каждый раз лекцию о том, что каждая боевая единица важна в бою. Что думаешь, не ведаю об этом? - За тобой должок, удара в лоб я не забыл! – прошипел я как можно более ехидно и, измерив ракурс падения, чтоб этот перекормленный объект приземлился прямо на акума, отпустил его руку. - Сволочь!- проорал начинающий свое падение Уолкер. Ну вот, теперь на своей шкуре почувствовал, какой я зверь. Зря ты меня испытывал все время, очень зря. Проследив за барахтающимся в воздухе Джокером, который изрядно матерился и, убедившись, что это наивное убожество успешно приземлилось на надутое брюхо игрушки Графа, я приподнялся и, стряхнув пыль с одежды, направился в сторону зовущего меня Алму. Ну вот, здравствуй мое далекое забытое прошлое. Я вижу, что ты меня еще не забыл, через столько-то лет. И я помню, что ты носился за мной, как маньяк, преследуя и надоедая своей болтовней. Тебя снова воскресили? Какая жалость! Оказывается я тебя и не убил вовсе. «Спасибо» докторам Североамериканского. Сшили тебя и перевоспитали. Или уже не так как раньше? Переменился? Вижу по лицу твоему, что вечно раздражающая меня довольная улыбка стерта с лица. Значит, время, все-таки изменяя лик планеты, изменяет и самого человека. По твоим глазам вижу, что признал меня, Алма. Ишь как оскалился. Куда подевалась твоя вечная радость всему происходящему? Вижу, что ты на меня сердит. Еще бы. Не надо было набрасываться, на так называемого друга. Что? Думал не помню? Я все помню, спасибо Ною – все воспоминания вытащил наружу. Разберусь с тобой, а потом решу, что с Мудростью делать, етить Граф ему в пятки. - Ну, здравствуй, Юу, - пропел Алма. Снова эта отвратительная улыбка, от которой меня тошнит. Как и в детстве, ты все также глупо ухмыльнулся, кретин, только сегодня твой оскал не настоящий, натянутый. Ты меня ненавидишь. Вот что питает тебя, как Акума – ненависть. - Алма, давно не виделись, - ответил я на его сухое приветствие, приготавливая Муген. Наш бой еще не окончен. Здесь останется только один. А я умирать не собираюсь. Я не могу умереть! Я еще не выполнил своего обещания, о котором напоминает мне все время браслет на руке. Ну что? Приступим? конец