Черный ветер

*** Несколько тысяч лет тому назад на Земле появилось страшное чудовище, которое обозвало себя Черным Графом. Он сеял вокруг мрак и хаос, ввергая людей в пучину ужаса. Он обманом сформировал союз с семьей Ноя и получил небывалые возможности. Осознав всю власть, которую он получил над миром, Черный Граф, которого потом прозвали Господином Тысячелетним, возомнил себя всесильным и непоколебимо стремится уничтожить мир, своими собственными руками. Обманывая отчаявшихся от горя людей, он создал увлекательную для себя игру. Черный Граф потешается над людьми, обещая им вернуть самого дорогого человека, которого у них отняла смерть. Ничего не ведающей в подставе обманутый с надеждой призывает душу покойного, который, вернувшись на землю, превращается в Акума, будучи заключенным в механическое тело печатью Господина Тысячелетнего. Акума не может не выполнить приказа своего господина, поэтому, следуя указам Черного Графа, он убивает дорогого ему человека и вселяется в него. Так появляются человекоподобные существа, которые представляют собой орудия зла, а душа, заключенная в Акума страдает, ее муки нельзя сравнить ни с одним из пыток ада. Они предназначены для того, чтобы убивать людей и экзорцистов. Почему я отделяю экзорцистов отдельно, потому что это необыкновенные люди. Они отмечены благословением божьим, которое подарил Земле создатель, когда увидел какие муки испытывают невинные души, находясь под гнетом господина Тысячелетнего. Он подарил миру 109 частей божественной чистой силы, которая имела способность бороться с творениями Графа… Люди, которые с рождения были наделены взаимосвязью с этой божественной субстанцией, становятся экзорцистами, а Чистая Сила превращается в орудие борьбы с Акумами. Черный Граф ищет одну единственную часть Чистой Силы, которая называется ее сердцем. Если она погибнет – погибнут и все остальные ее части. - Ты меня слушаешь, Юу? - Нет, мне это не интересно, - огрызнулся я, отвернувшись от молодого человека в белом халате, который, прощупывал пульс, касаясь моих рук своими холодными сосисоподобными пальцами, прилаживая к груди какие-то скрученные провода, детекторы, иголки. Сколько раз на день он повторял одно и то же, словно хотел вдолбить в меня эту дурацкую историю, от которой меня уже тошнило. Меня тошнило от всех, без исключения. Даже сейчас, когда он вот так касался меня, все мое внутреннее я кипело от раздражения и негодования. Так и хотелось отдернуть руку и понадавать по шее, чтоб не говорил слишком много, не спрашивал слишком много, не… впрочем, не надоедал… - Нельзя так говорить – ты должен это знать, потому что ты сам – экзорцист… - Что за чушь ты порешь? Какой я экзорцист? Сделал дело – чеши отсюда, чтоб аж пятки сверкали… Достал уже со своими сказками… Все-таки я не выдержал и сорвался. Экзорцист, как же… Опять впаивает это слово, словно оно должно прилипнуть ко мне, вечно быть моим спутником и стражем, вечно сопровождать меня. Надоел. Чувство какого-то самосохранения все еще жило во мне. Я чувствовал себя лучше только в одиночестве, где никто меня не раздражал. Каждый день запланированные проверки, тщательные осмотры, вечные анализы, уколы и раздражающие вопросы: «Как ты себя чувствуешь?», «Как ты сегодня спал?», «Как ты…?» Я тогда думал только одно, чтоб меня хоть на один-единственный день оставили в покое. В покое, черт вас дери! И ни о чем не спрашивали, никуда не заставляли идти и проводить опыты – жестокие, которые убивали меня, которые… Лучше не думать об этом, глупо и все равно ничего уже не вернешь назад. Время безжалостно все расставляет на свои места. И ей плевать на все причуды мелких паразитов расплодившихся на планете. А тут. Что тут? Мельтешащие, шастающие и спешащие куда-то доктора в белых халатах, цвет которого я ненавижу, он режет глаза, он возвращает меня к тем воспоминаниям, о которых я хотел бы забыть, стереть из своей памяти на веки вечные. Доктор посмотрел на меня долго и пристально, словно хотел разглядеть во мне то, чего и в помине не было, еле заметно помахав головой, в знак неудовольствия, ага, молодец, понял все-таки, что вбить что-то в мою голову помимо воли – это просто пустая трата времени, вздохнул и вышел из комнаты. Вот и хорошо! - Что за трудный ребенок, - услышал я сей разговор за дверью. - Ну, главное, чтоб воин-экзорцист из него превосходный получился, если и дальше будет так себя вести – усыпим, и уже надолго, - отозвался голос доктора Тви Чан. - Да, эти отклонения от нормы немного пугают. Но у нас другого выхода уже не будет… Глупые создания, даже меня не стесняются, чтоб вас всех… Думают такой дурак и сопляк, как я, ничего не подозревает и ничего сам понять не может. Тупые докторишки, только и заботятся что о своих приборчиках и опытах, вашу мать! Я откинулся на кресле, ненавидящим взглядом уставившись в потолок, отмахиваясь от ужасных образов, возникающих в сознании… Когда я родился, в тот первый и злополучный день, первым человеком, которого я увидел был Алма. Алма – первый из подопытных искусственно взращенных экзорцистов, проект который увенчался успехом. Он и назвал тогда меня первый раз по имени. Впервые я услышал свое имя из его уст. Юу. Такое странное имя, звучное, словно перелив трелей соловья в поле жарким летним утром. Второй искусственно созданный экзорцист Юу. Второй успешный проект. Когда проблески мышления и сознания начали проклевываться, первым воспоминанием было ощущение холода пронизывающего все тело. Я задыхался. Рот был наполнен какой-то жидкостью. Первым, что мне хотелось сделать – это вынырнуть из этой ледяной воды. Вдохнуть чистый воздух полной грудью. Увидеть свет. Я старался найти выход из этого водного капкана, но только я дыхнул, как снова легкие начали наполняться странной жижей. Но потом, после долгого барахтанья в ледяной чаше, я почувствовал как кто-то, схватив меня под руки, вытащил из колодца. Яркий свет открытой где-то двери ослепил непривыкшие к столь резкому контрасту мои глаза. Было очень холодно. Я дрожал, озноб бил до мозга костей. По телу стекали капли воды, в которой очевидно я и вырос, вырос сразу десятилетним, ничего не помня из своей прошлой фазы своего существования. Мокрые волосы облипли все мое тело – единственная мокрая и холодная одежда, которая была на мне тогда. Новорожденного. Алма, тот, чьи любопытные глаза, наполненные надеждой и не скрытым интересом, я увидел первыми, когда мне удалось протереть глаза от проклятой воды – первый и последний человек, который попытался подружиться со мной. А я предал его. А он… Он бегал за мной как тень, стараясь подружиться и стать мне другом. А я… Я чувствовал только какую-то опасность, исходившую от каждого человека, и сторонился всех. Я старался избегать всех, уединяясь в самых потайных, насколько это было возможно, уголках Азиатского подразделения. Но он везде меня находил, везде. Куда бы я от всех не схоронился – он снова приползал, раздражая свей пустой болтовней, за что частенько и получал. Порой я даже не особо рассчитывал свои силы и буквально растирал Алму по стене, когда тот доставал меня до белого каления. - Все время ходишь за мной следом, как маньяк! Сученыш мелкий! – день за днем орал я на него, ожидая, что тот со слезами на глазах выбежит из моего скромного укрытия и оставит меня одного, но даже грубость не могла оттолкнуть его. Я был словно магнитом для этого мелкого доставалы. Словно он вбил себе в голову, что обязательно должен подружиться со мной. Еще чего! Я тогда и не думал об этом вообще, меня это не интересовало. Хватало, что надо мной издевались палачи в белых мантиях, а еще и этот беззастенчиво вторгался в мое личное пространство. Все перепалки, которые успешно переходили в драки и кровавое месиво были развлечением для маленького маниакального сученыша, а не отвлекающим маневром, как я рассчитывал тогда. Все было ни по чем первому искусственному апостолу. Проревевшись вдоволь после очередного провала подружиться, он снова преследовал меня, словно тень и снова получал за свою надоедливость. А все те, кто пытался разнять нас, попадая под нашу горячую руку, тоже получали свое, и не раз. Благо, что хоть не убили кого, но одежду мяли основательно, что все их проклятые белые одежды и халаты защитников Алмы становилась похожей на лохмотья и тряпки, ибо наши бешеные инстинкты, выбившиеся из колеи, требовали выплеснуться куда-то, на кого-то и не важно было, что последует потом. Азарт тогда был превыше всего. Даже я начинал осознавать, что перебранки с этим упертышем как-то мне начинают нравиться, это позволяло потом, уставшим, перебитым, валяющимся в крови, своей и Алма, дико ржать над ситуацией безысходности и ждать, пока наша регенерация не скрепит оторванные части тела снова воедино. Это были самые приятные минуты в моей жизни. Тогда. - У детишек недюжинная сила, - кто-то сказал вслух, наблюдая опять-таки наши перепалки. Доктора очевидно подозревали, что у искусственного апостола все чувства обострены до предела. И даже тихий шепот можно различить в шуме ветра. Поэтому я прекрасно понимал и еще лучше слышал то, что говорили обо мне исследователи. Но сейчас это, скорее всего, их мало заботило. Они перешептывались, надеясь, что я не услышу. Но я все знал и все понимал. Меня называли маленьким демоном, бешеным, потому что такого взрывного характера и нестерпимого поведения не замечалось ни за одним ребенком. Злобен, дерзок, высокомерен и циничен, и как только могло вылупиться такой экзорцист, матерившийся не по-детски, только что вылупившийся маленький ребенок. Откуда только словечек этих насобирал – никто даже и представить не мог, ибо максимум с кем я контактировал, это был Алма и глава Азиатского. Я и сам не знал откуда эти фразы вылетали из меня. Словно сами слова жили во мне еще задолго до моего рождения, а теперь, вдохнув свежего воздуха, они пробуждались, высвобождаясь каждый раз, когда меня что-то не устраивало. Исследователи были предельно лаконичны в разговоре и сдержанны. Еще бы, кто хотел огрести под горячую руку бешеного Юу, - был самым настоящим камикадзе. Обучение окружающего мира проводил с нами только помощник главы азиатского отдела, доктор Мартин, а первый вылупившийся вообще знал только что, что ему давали читать, неимоверно раздражая второго искусственного апостола непрекращающейся болтовней и приставанием. Помню, как-то ему подарили книгу о том, как наладить отношения с окружающим миром. Какие-то сто способов обзавестись другом. Он ее всю перечитал и все на мне испытывал. Зря. Я не создан для дружбы. Вообще ни с кем. Вообще. Мне было хорошо одному… И что за вечное выражение счастья и удовольствия на расплывшемся от улыбке лице Алмы? Я понять не мог. Все время мельтешил вокруг исследователей со ртом от уха до уха. Все его радовало, всему был рад. Какая глупость! Ненавижу глупых и недальновидных… Поэтому ради профилактики приходилось показать ему настоящий мир, таким, каким он был на самом деле. Это расстраивало маленького бесеныша до слез. Ничего, ему полезно. В своем одиночестве и уединении я лучше переживал свою боль и безвыходность. Чужое сочувствие мне не нужно было. Я в нем вообще не нуждался… Начались страшные испытания по синхронизации наших тел с так называемой чистой силой. Нам все время твердили, что мы – избранники божьи – апостолы мира, которые были благословлены богом для того, чтоб вернуть всем людям веру в светлое завтрашнее утро, спокойствие и мир над их головами. Мне казалось, что вся моя жизнь словно на каком-то заранее поставленном спектакле. Я чувствовал, что бы я ни сделал, куда бы я ни пошел, - за мной постоянно следят, меня все время преследуют. На груди с рождения у меня татуировка символизирующая бесконечность. Некогда профессор Тви Чан, а впоследствии как я выяснил – глава Азиатского отдела, рассказала нам, что в наше тело был вживлен артефакт регенерации, что все наши раны заживают очень быстро именно благодаря силе этого кристалла, пришитого внутрь нашего тела. Вот почему, а я тогда понять не мог, отчего мы так быстро с Алмой приходили в себя после ссоры и расчленения друг друга. Я начал понимать тогда, что причина по которой я живу, ради которой я родился – это все было ради будущего святого мира… Это должно было стать смыслом моей жизни. Но… Когда артефакт полностью сжился с моим телом, начались опыты по синхронизации с Чистой Силой. В большой комнате, в которой была заключена вся собранная апостолами божественная сила, ассистенты и руководители осознанно приказывали мне слиться с энергией, которая струилась по нитям из огромного светлого столба. Только я прикасался руками к ним, как ее острые иголки пронзали меня насквозь, разрывая все мое тело, всего меня на части. Белоснежные толстые нити проходили сквозь мое тело, высасывая все силы и всю энергию. Я падал на колени, изнемогая от усталости и боли. Слезы ручьем текли по лицу, но мне снова и снова приказывали : - Наладь контакт с Чистой Силой еще раз, Юу… И снова громадные щупальца разрывали меня, сжигали все внутри, выворачивали все мое тело… Я задыхался, я чувствовал, что от перенагрузки мое сердце просто не выдержит и захлебнется кровавым месивом, в которое превращали меня каждый раз на этих испытаниях. И я просил тогда, чтоб это случилось. Мне не хотелось так существовать… Я желал смерти… я жаждал ее, как единственное мое спасение, единственный мой выход… Но очевидно ей тоже было тогда на меня наплевать. Всем было на меня наплевать, даже я сам ненавидел себя. И так повторялось изо дня в день. Единственным спокойным и безболезненным обучением были просвещения нас, желторотиков, о мире насущном. Доктор Мартин терпеливо отвечал на все вопросы, которым случалось возникнуть в моей голове или в пуховой перине ангелоподобного почемучковатого Алмы. Перца ему в его язык без костей. Ни на минуту не остывал его пыл. Все переспрашивал… Бестолочь тупая. Я часто бродил по Азиатскому, видел странные комнаты, в полу которых были проделаны дыры, где спали другие апостолы, такие же инкубаторские как и я. Ненастоящие, не люди, а просто игрушки в руках человека, возомнившего себя богом. Я вспомнил день своего пробуждения. Я тоже вырос в этой холодной яме, заполненной ледяной водой. Я тогда уже осознал, что я не такой как все, я тогда уже понял, что я представляю из себя на самом деле. Я и Алма – жертвы больного воображения тупых людишек. И снова испытания по синхронизации чистой силы, пока я не почувствовал что уже начинаю терять рассудок. Боль накрыла меня, высасывая всю жизненную энергию из моего тела… почувствовал, что щупальца божественного кристалла с каждой секундой, с каждой попыткой соединения с Чистой силой отбирали по капле мою жизнь. Так обзавидовался бы каждый палач. Хуже пыток я не знал еще… - У него просто шок, провал еще не зафиксирован, - донеслись до моего сознания слова. Я чувствовал, что тело уже не повинуется мне, мой туманный мозг мог только воспринимать отдельные фразы, слова, звуки. И то все это звучало, словно в какой-то прострации… Неужели такую боль заставляют испытывать еще и этого вечно радующегося всякой чепухе мелкого? - Алма… - прошептал я… - Алма… Он… тоже… это… делает… Наверное, я очень тихо спросил, потому что мне никто на это не ответил, но даже без ответа я знал ответ на поставленный вопрос. Вместо ответа я услышал: - За последние девяносто лет, в течение которых проводились синхро-тестирования… - Мы еще не добивались подобных успехов… - Он станет надеждой для всех… А потом… Синхронность повтора опытов… Снова боль, снова страдания, снова смерть и снова воскрешение… Снова странные, почему-то знакомые или не знакомые люди то приближаются, то удаляются, пугая чертами и периодичностью возникновения. Кто они, откуда – я не помнил, но точно осознавал, что где-то их уже видел, словно большая лапа дежавю обхватила сонную артерию, не давая не вздохнуть, удушая быстрой сменой кадров, разрывая голову от ощущения ужаса и смерти. Холод по спине, дрожь в руках, которую невозможно остановить, как бы ни старался. И в области исправно бьющегося искусственного сердца пробежал нервный импульс, заставив его биться с новой силой. Регенерация. Воспоминания. Небывалая сила. Чистая Сила. Смерть. Я слоняюсь по коридору, весь перебинтованный после очередной синхронизации… Упершись в дальний угол темной комнаты, которая соседствовала с той, где взращивали экзорцистов, я подумал, смотря на тихое покачивание водной глади, в которой покоились будущие апостолы. - Здесь тише всего и холодно. А вы ребята так крепко спите в этой воде. Если бы я мог… Мой взгляд остановился на одном из этих инкубаторских птенцов, размышляя как им там спокойно… - … мог бы заснуть снова… - … этот мир так жесток… в нем тяжело дышать… Я действительно задыхался. Сильно саднила перебинтованная рука, все тело словно прошло перемалывание через мясорубку… я весь истекал кровью, которая медленно свертывалась… Мне было плохо. Эта регенерация была такой болезненной… Кровавые слезы моей истерзанной души текли по лицу, и я никак не мог унять боль, что сжигала меня, комок то и дело подкатывал к горлу… Я старался вытереть их рукой, но мне не удавалось прекратить столь стремительный бег соленых капель по щекам. В тот момент я ненавидел себя больше всего, ненавидел за свою беспомощность и слабость. Именно в тот момент я и увидел ее. Она была так знакома, но в то же время так чужа для меня. Я ее будто знал всю жизнь, но не мог вспомнить ни лица, ни имени… она пробежала сквозь меня, словно призрак… Призрак моего прошлого… моего прошлой фазы существования… моей прошлой жизни… От созерцания этого видения, который перепугал меня, снова вывела эта надоедливая тварь. Животное, до нестерпимых коликов прилипчивое, по имени Алма. Сколько можно меня преследовать! Я ему уже в который раз сказал, чтоб отвял, а то прилип, как листик банный и не отшкрябаешь его, не смоешь…Доставала… Мы снова подрались… Валяясь в луже собственной крови и его, мне почему-то это разрядка успокоила немного и развеселила. Истерика началась одновременно у обоих. Мы ржали так, словно дыхнули какого-то увеселительного газа. Ожидая впрочем, уже не первый раз, когда отрегенерируют наши оторванные конечности, и кровь снова побежит по израненным венам, мы смеялись. Именно тогда я понял кое-что важное для меня… да… «Мир такой темный, в нем трудно сделать даже вздох. Он болью отзовется в горле. Но сейчас, смеясь с тобой, мне кажется, что дышать стало чуточку легче». Я потом думал и размышлял над тем, что случилось с теми, кто не прошел синхронизацию с Чистой силой. Много разговоров и перешептываний я слышал о том, что существовали и неудавшиеся опыты. Что сделали с несостоявшимися попытками создать искусственного апостола? Их, наверное, ликвидировали за ненадобностью. Кому нужно беспомощное мясо для пыток. А получилось так, что проект Юу, второй вылупившийся экзорцист ответил по всем их параметрам. Это был единственный удавшийся эксперимент по искусственному внедрению чистой силы в искусственно созданное тело. Моя основная задача, ради которой я и существовал, мир на земле – вот что меня тогда заставляло терпеть и стойко выносить все муки и всю боль синхронизации. В последнее время я начал все чаще и чаще видеть ее, необычайно красивую девушку, лица которой я не мог ни рассмотреть, ни узнать, но я понимал, что где-то я ее уже видел, где-то в глубине своей памяти и видел ее среди ослепительно красных маков, растущих на широком и унылом лугу… Когда об этом прознали исследовали, они посчитали меня испорченной, поломанной игрушкой, которая исправлению не подлежала. Они решили меня усыпить… Я даже не понял, что именно тогда произошло… Кадры прошлого с неимоверной скоростью начали заполнять мою память… Я отбивался от крепких рук, от железных пут, которыми старались привязать меня к хирургическому столу. Крик, уже непонятно чей, врачей-исследователей или мой, смех, истерический, словно он выходит из гортани полупомешанного человека… Я связан по рукам и ногам, железные щупальца проникают в мое тело, прокусывают нежную кожу, и проводили электрический разряд к нервным окончаниям мышц, которые тут же сковываются под воздействием внешнего импульса, извиваясь и требуя свободы… Новое открытие в области пыток и усыпления несостоявшихся экзорцистов. Способ не известный доселе никому. Использовать проникающие щупальца наэлектризованных проводов, чтоб проникать в сами мышцы человека и впрыскивать в его тело убивающий яд. Процедура не из приятных, учитывая то, что после этого ни один из испорченных подопытных не проснулся снова. Снова ощущение проходящего по всему телу разрядов, словно током сшибали все органы… Снова крик и снова смех, я даже не понимал, что это смеялся ни кто иной, как я сам контраст такой явный и в то же время такой гармоничный, и голоса, доносящиеся откуда-то сверху… Желание вырваться, отомстить, обида, жажда крови всех, кто потешался над природой, над самым святым… Преграда, чьи-то руки на моих руках… душераздирающие крики, снова разряд, убивающий всякие попытки вырваться из необычного капкана… Кровь, слезы, ругань… и голос ласковый, голос, который тихо успокаивает: - Будет больно, а потом ты уснешь и никогда больше не проснешься… Снова боль, сплетающаяся со странными непонятными звуками… Разряд, заставляющий содрогнуться все тело… Ослепляющий свет, сменяющийся кромешной тьмой… Бессознательность… словно полет в каком-то неизведанном пространстве… Хочется дотянуться до чего-то, что так ярко светит впереди, до с каждым шагом на встречу этому загадочному явлению, оно все более и более отдаляется… Невозможно догнать, словно мираж в пустыне… невозможно коснуться… Странное такое чувство… необычное… неосознанное… непонятное… Кругом зелено… все окутано зеленым светом… Над ним большое яркое светило. Это точно не солнце. Это то, что заставляет чувствовать страх и восхищение… Сердца не слышно, словно оно замерло в этом остановившем время пространстве… Еще секунда и туча светлячков отделяется от светила – изумрудный свет рассыпается в пространстве, и окружает меня… И где-то вдалеке попискивающий звук, словно кто-то подвесил у изголовья большой барабан с четкой музыкальной периодичностью ударяя по его обтянутой коже, словно намеренно стараясь разорвать его и так раскалывающую голову на части. - Ты должен вернуться, - ласковый нежный голос, словно перезвон сотней колокольчиков раздается в загадочном пространстве… Я знаю этот голос, я слышал его раньше… Но где? Когда? Кому он принадлежит? Небольшой толчок где-то в области сердца... Я открыл глаза, видя перед собой сеть спутанных проводов, источник яркого света, много медицинский шкафов, приборов, пробирок, шприцов… На полу все так, как и прежде были разложены магические руны. Комната пыток… Комната наказаний и кары тех, кто вышел из-под контроля. В помещении ни души, на их, конечно, счастье, потому что я был тогда необычайно зол. Мои нервы на пределе. Если еще маленькая капля ненависти заполнит и так переполненную чашу терпения, то я сорвусь, выпотрошу душу из первого попавшего на мои глаза человека, доктора, зверя, паука…не важно… Они хотели усыпить меня, после всего, что я вынес, после всего, что они со мной сделали, они пожелали избавиться от ненужного и испорченного эксперимента. Поиздевались вдоволь надо моим телом и сознанием, пусть. Но я не позволю им издеваться еще над Алмой. Не позволю. Надо выбираться отсюда, пока не поздно. Но только я попытался пошевелиться, как меня снова пронзило током. Первая закравшаяся мысль была та, что они не вырубили источник, подключенный к электрическому заряду, чтоб удостоверится и добить нечаянно проснувшегося мертвеца. Но, впоследствии, я понял, это уже было не природная реакция воздействия на тело человека – это была моя собственная способность, как владельца искусственно внедренной Чистой Силы, привитая руками докторов и исследователей. Оружие чистой силы прорезался сквозь детскую ладонь и огненным неровным лезвием вырвалось наружу. Его синеватый отблеск поразил меня, но обдумывать данное не было уже ни сил, ни времени. Одним взмахом столь странного оружия я оборвал все путы. Кровь прыснула, но это мало заботило – благодаря быстрой регенерации тела такой пустяк не был страшен… через минуту и следа не останется. - Дети сатаны, что же вы натворили? – выругался я вслух. – Вам ваших проклятых игрушек не хватило, еще решили приобрести? Я вне себя от гнева, еле сдерживая свой вспыхивающий, словно искра, способный в любую минуту подорвать засевшую во мне бомбу. Одним ударом вышибая закрытую дверь, на которой висит табличка моим именем, я целеустремленно направляюсь туда, где должен был находиться в это время Алма. - Чтоб вас всех… - рявкнул я, пробиваясь дальше по коридору, даже не задумываясь о том, что разгромлю все вокруг, словно ураган проносится по всему пространству медицинского корпуса, сшибая все на своем пути. И снова дрожь по телу, опять картина сменяется на другую… Теперь уже комната, некогда бывшая ослепительно белого цвета, какой она была всегда, потеряла свою чистоту. Она заляпана контрастирующим с ней цветом.. Красное? Красное… - Алма, мы уходим! Алма? Я остановился. Не понимая, что здесь могло произойти. Все в бурых потеках спекшейся человеческой крови… Перед собой я увидел своего единственного друга, окровавленного, с передранной одеждой, а вокруг него целая куча перебитых докторов. - Алма… - опешил я. – Черт тебя подери, что тут… Гневный рык вырвался у второго ребенка, и я увидел бешенные, налитые кровью глаза Алмы, который стремительно уже бросился в мою сторону, занося руку для удара… Этот момент как-то смутно припоминается, очевидно, я действовал чисто на инстинктах самосохранения. - Я должен тебя убить, - проревел Алма и отсек мне руку. Мое тело, созданное для того, чтобы убивать, само отреагировало на резкое движение помешанного экзорциста. Все остальное мозг воспринимал отрывистыми кадрами, словно его только что заморозили лидокаином. - Мне есть ради чего жить! – твердил я себе. – Есть ради чего жить! Какая-то крохотная доля секунды и нервный импульс отправил в мозг ощущение чего-то теплого, липкого на моих руках… Придя в себя, осознав кто я и где нахожусь, я увидел убитого ребенка, распростертого на луже собственной крови. Это я его убил. Собственными руками. - Алма? Я тогда возненавидел всех за то, что они вернули меня в этот мир. Всех, без исключения. Я презирал их за то, что они создали такую машину для убийства как я. Я оглядел себя, словно в первый раз увидел со стороны. Я – черный ветер, который несет только смерть и боль, страдания и беды тем, кто мне дорог, кому я привязан, кто был всегда рядом со мной. Черный ветер… Белая одежда, которую выдавали научные исследователи тут, в этой тюрьме, прикрытой загадками и тайнами, перекрасилась в бурый цвет, и неприятно липла к телу. Это спекшаяся кровь. Не моя кровь, это… это… Я резко приподнялся на ноги, со слезами на глазах, которые вот-вот появятся на легких ресницах, попятился назад, только сейчас осознавая, что произошло. - Что же я за чудовище такое? - Чудовище!… - выкрикнул Юу, приподнимаясь на кровати. Одеяло небрежно соскользнуло на пол. Холодный пот струился по его бледному лицу. Дыхание неровное, сбившееся, сердце глухими ударами отдавалось в висках, и словно пыталось вырваться из капкана прочного плена грудной клетки. - Сон, опять… - выдохнул он, протянув перед собой руки, пытаясь отыскать на них хоть маленькую каплю крови. Тонкие длинные пальцы – даже не скажешь, что у девятнадцатилетнего парня с такими руками может быть хватка похуже клешней. Сколько раз они купались в собственной крови и в той гадости, что прыскала каждый раз перерезанное механическое тело Акум, обливая все вокруг алым дождем адской дряни. «Опять… Этот кошмар меня никогда не оставит…» Канда наклонился, приподнимая сброшенное резким рывком одеяло. Бросив взгляд в сторону Мугена, который отдыхал на его кровати рядом, в глазах мечника промелькнула тень ненависти, смешанной с грустью и безысходностью. «Все-таки они добились своего… Универсальный апостол господа, етить вашу мать!» конец