Shall we dance?

      Сидеть на месте больше не было никаких сил, и, встав из-за стола, он принялся мерить шагами небольшое пространство своей гостиной. Дамблдор вернулся с заседания Совета по делам Хогвартса несколько часов назад (Северус видел с высоты Астрономической башни, куда поднялся подышать свежим воздухом, как директор поднимался по каменным ступеням парадного входа), после чего они с Минервой сразу же заперлись у него в кабинете. Сегодняшнее слушание по вопросу финансирования деятельности школы должно было стать решающим и определить дальнейшую судьбу Хогвартса и его студентов. Минерва была сама не своя всю неделю, и Северус как мог пытался ее поддержать. Он не был силен в подобной рода делах, но МакГонагалл была благодарна даже за попытку. Давно он не видел ее настолько нервной и раздражительной. А когда Дамблдор покидал школу, направляясь в Лондон, у нее было такое лицо, словно вот-вот должна была разразиться новая магическая война. Северус пробовал отвлечь ее разговорами и игрой в шахматы, но, в конце концов, был отправлен восвояси. И вот теперь все что ему оставалось, это сидеть и ждать новостей.       Тихий стук в дверь заставил его отвлечься от тревожных мыслей. В одно мгновение он пересек комнату, оказываясь у порога. Распахнув дверь, он увидел замершую словно в нерешительности профессора МакГонагалл. По ее лицу трудно было что-то понять, но по тому, как сосредоточенно были нахмурены ее брови, можно было догадаться, что всё, очевидно, закончилось не самым радужным образом. Не говоря ни слова, она осторожно, словно боясь, что пол уйдет у нее из-под ног, прошла в комнату, и Северус с удивлением отметил, что на ней нет привычной изумрудной мантии, лишь длинное черное платье со строгим воротником-стойкой, украшенной брошью с каким-то кельтским символом (Северус никогда не был силен в древних знаках). Но изменения в гардеробе были не единственной странностью. Что-то в ней было не так, вот только Северус никак не мог понять, что именно.       — Как все прошло?       Больше всего на свете он ненавидел неопределенность. Ожидание раздражало, и Минерва, безусловно, знала это, но намеренно не торопилась с ответом. Под его пристальным взглядом она лишь тихо вздыхала, качая головой, и вдруг весело рассмеялась.       — Мы победили! — возвестила она, буквально повисая у Снейпа на шее и игриво проводя рукой по его груди. — Альбус убедил Совет не урезать расходы школы. Хогвартс по-прежнему будет принимать детей из всех магических семей.       Северус удовлетворенно кивнул, мысленно воздавая похвалы директору. Все же вес, который Альбус Дамблдор имел в магическом сообществе, должен был сыграть важную роль. К его мнению прислушивались. Возможно больше, чем к кому-либо еще из ныне живущих волшебников.       Всматриваясь в улыбающееся лицо МакГонагалл, он невольно заметил, как в отблеске свечей, освещавших комнату, ее синие глаза блестели каким-то нездоровым блеском. И это столь бурное проявление эмоций, совершенно ей несвойственное.       — Я до последнего боялась, что Совет настоит на своем, — между тем продолжала МакГонагалл, — но даже министр в конце концов принял сторону Альбуса.       Она сильнее прижалась к Снейпу, нежно целуя в губы, и тут Северус, наконец, понял, что было не так.       — Ты пила?       На его памяти Минерва позволяла себе подобную вольность лишь на праздничных мероприятиях, будучи не самым большим поклонником алкоголя. Но сейчас он отчетливо чувствовал исходящий от нее аромат вина. Французский Кот-Роти, если судить по тонким ноткам малины, лепестков роз, поджаренных специй и сухих цветов. Он видел пару бутылок в личных запасах директора.       — Всего несколько бокалов, — подтверждая его догадки, отмахнулась она. — Повод был весомым.       Так вот чем они с Дамблдором занимались все это время — праздновали! С легким удивлением Северус слушал ее сбивчивый рассказ об еще одной победе величайшего волшебника в мире, и не мог поверить. И как он сразу не понял, она ведь даже на ногах стоит нетвердо.       Такой он Минерву не видел никогда.       — Может, прогуляемся, — вдруг предложила она, вновь обнимая Северуса за шею. Чтобы она не упала, ему пришлось придерживать ее за талию. — Погода такая тихая, и луна уже взошла. У Черного озера сейчас должно быть очень красиво.       — Нас могут увидеть, не все в замке уже легли.       Трудно сказать, чего Северус опасался больше: того, что кто-то увидит их вместе и их тайна может быть раскрыта, или что кто-то увидит заместителя директора Хогвартса в столь необычном для нее состоянии.       — Пусть видят, — беззаботно пожала плечами Минерва. Ее пальцы ловко расстегнули несколько верхних пуговиц его сюртука, скользнув под ткань. — Мне все равно.       И отчасти это было правдой. С того памятного вечера в ее комнате Минерва вела себя гораздо менее осмотрительно. Словно ей хотелось, чтобы окружающие узнали о ней и Снейпе.       Вот только Северус не был уверен, что хотел того же. Ему нравились их тайные встречи, когда она была рядом с ним, нежная, чуткая, принадлежавшая только ему одному. Он наслаждался каждым прожитым рядом с ней днем. Они никогда не обсуждали их совместное будущее, просто живя настоящим. В сердце каждого из них жила любовь к другому человеку, не давая им возможности двигаться дальше, и они просто существовали в этом безвременье, поддерживая друг друга, но никогда не требуя большего.       И Снейпа это вполне устраивало. Сама мысль о будущем страшила его. Он чувствовал, видел, как менялась Минерва, как в ней просыпалась, расцветала жизнь. Уверенным шагом она двигалась вперед, а он всё больше отставал, будучи не в силах догнать ее. С каждым днем осознание того, что вскоре им придется обсудить их совместное будущее, тяготила его всё больше. Но всякий раз, глядя в ее прекрасные глаза, он забывал обо всем на свете. Он словно оказался в зазеркалье, и отовсюду на него смотрели глаза, синие и зеленые, разрывая его душу на части. Желание двигаться дальше боролось внутри него с чувством ответственности за смерть Лили. Как он не старался, воспоминания о Лили не отпускали его, прочно удерживая в прошлом.       Но сейчас куда важнее было другое.       — Давай-ка отложим прогулку до следующего раза.       Минерва обиженно надула губы, напомнив ему недовольного ребенка. Удивительно, как всего пара бокалов вина меняют человека. Никогда еще она не вела себя столь свободно и в некотором роде развязно. Ее умелые пальцы ловко справились с пуговицами его сюртука. Достойное умиления недовольство сменилось на ее лице соблазнительной улыбкой.       — Тогда может... - он чувствовал жар ее тела даже сквозь ткань платья, стук сердца сильный и размеренный, гипнотизировал, - найдем другое занятие...        И поцелуй, волшебный, чувственный, заставляющий каждую клеточку тела трепетать от предвкушения.       —Не думаю, что это хорошая идея.       Северус с трудом совладал с собой, стойко сопротивляясь немому призыву ее глаз. Завтра она будет сожалеть о собственном поведении, он в это не сомневался, успев достаточно хорошо ее изучить. Так что выход оставался лишь один.       Минерва хотела что-то возразить, но, не дав ей такой возможности, он просто поднял ее на руки и, несмотря на протесты, понес в спальню. Отправлять ее в ее собственные покои было бессмысленно, так что эту ночь Минерве придется провести у него.       Несколько минут спустя, когда он бережно укрывал ее одеялом, она уже мирно посапывала, положив голову ему на плечо. А Северус гладил выбившиеся из пучка черные локоны, всматриваясь в ставшее таким родным лицо. Она выглядела такой безмятежной. Глядя в ее лицо, он невольно сравнивал ее с Лили. Смог бы он завоевать ее также, как завоевал Минерву? Были бы они счастливы?       Вопросы, на которые он уже никогда не получит ответ. Вопросы, которые не давали ему покоя.       Утро встретило ее ароматами трав, исходящих от подушки, на которой она спала, и легкой мигренью, назойливо ввинчивающейся в мозг. Приподнявшись в постели, Минерва невольно поморщилась, массируя ноющие виски и с легким удивлением оглядывая мрачный интерьер не своей спальни. Осознание, что это комната Северуса, пришло не сразу, а еще через пару минут появился и сам хозяин.       Под его насмешливым взглядом она смущенно потупилась, натягивая одеяло почти до самого подбородка и стремительно краснея. Воспоминания о прошлом вечере нахлынули подобно волне цунами. Какой позор! Теперь Северус долго будет ей это вспоминать.       — Вот, — он протянул ей кубок, наполненный какой-то странной жидкостью, источающей клубы стелющегося пара, — это поможет снять головную боль.       Минерва молча забрала у него зелье, уткнувшись в кубок так, словно он мог скрыть ее от взгляда зельевара.       — Спасибо, — пробормотала она, морщась от послевкусия. — Прости, что тебе пришлось…       — Не стоит, — он снова усмехнулся, не дав ей договорить. — Это был интересный опыт. И он надолго сохранится в моей памяти.       Глаза Минервы недовольно блеснули, но она сдержалась, понимая, что находится не в том положении, чтобы спорить.       — Который час?       Она поискала взглядом часы, запоздало сообразив, что в этой комнате их попросту нет. Их отсутствие всегда казалось ей странным, но Северус любил повторять, что у него врожденное чувство времени и часы ему ни к чему.       — Половина десятого.       Сперва она подумала, что ослышалась, но взглянув в лицо Снейпа, поняла, что это вовсе не шутка. Ее глаза расширились от удивления и паники.       — Почему ты меня не разбудил! — моментально взвилась она, пытаясь выбраться из-под одеяла, но лишь больше в нем запутываясь. — Уроки уже давно начались! Как же… что я скажу… А если…       Она никогда не опаздывала на занятия, требуя того же от своих учеников. А теперь сама пропустила почти целый урок. Что она скажет директору?! Как оправдает столь неподобающее поведение?!       Крепкие мужские руки подхватили ее, заставляя успокоиться. Она подняла на Снейпа сердитый взгляд, и с удивлением увидела в его глазах откровенное веселье. Его вся эта ситуация явно забавляла.       — Сегодня суббота, — усмехаясь, возвестил он, забирая из рук вконец растерявшейся МакГонагалл опустевший кубок. — Завтрак ждет на столе, я попросил домовых эльфов накрыть в гостиной. Не волнуйся, они думают, что это для меня. А мне тем временем нужно отлучиться ненадолго в Хогсмид, но через пару часов я вернусь. Постарайся до моего возвращения больше не наделать глупостей.       Прежде чем она успела хоть что-то сказать, он быстро поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты. Когда из гостиной послышался звук закрывшейся двери, всё еще сгорая со стыда и чувствуя себя полной дурой, Минерва со страдальческим стоном упала обратно на подушку, натягивая одеяло до самой макушки. Мерлин, какой позор! Какой позор!

***

      С приходом ноября зарядили проливные дожди. Солнце теперь появлялось совсем редко, уступив место тусклой серой пелене. На Хогвартс опустились туманы, скрыв из виду высокие башни древнего замка. Природа замерла в ожидании первого снега.       Но даже ноябрьская серость не способна была хоть на секунду замедлить пульс жизни небольшой деревеньки. Хогсмид жил своей жизнью, не поддаваясь унылости и серости наступившей осени. Так же как и мужчина, посетивший деревню в этот непогожий день. Казалось, ничто не способно испортить его настроение, ни дождь, ни ледяной ветер, пронизывающий до костей. Ведь этот день был для него важен. Сегодня он собирался сделать еще один шаг к будущему, о котором мечтал и к которому упорно стремился.       — Это чудесный дом, Элфинстоун, — Минерва прошлась по пустой гостиной, прослеживая кончиками пальцев витой орнамент на каминной полке. — Нужно только привести его в надлежащий вид, — она стерла с пальцев остатки пыли.       Дом стоял нежилым уже несколько месяцев и теперь требовал тщательной уборки. Пару дней назад Урхарт прислал ей сову с предложением встретиться в Хогсмиде. Он присмотрел дом для покупки и хотел знать мнение МакГонагалл. Сегодня занятий у нее не было, и Минерва с радостью согласилась.       — Здесь не хватает женской руки, — Элфинстоун с ненавязчивым интересом наблюдал, как она ходит из комнаты в комнату, давая советы, порой примечая вещи, на которые он не обратил бы внимание. Она стала бы замечательной хозяйкой, он в этом не сомневался.       В ответ Минерва одарила его красноречивым взглядом, и Урхарт поднял вверх обе руки, признавая поражение, которое он терпел год за годом на протяжении многих лет.       — Это не было предложением руки и сердца. Я обещал не делать его тебе слишком часто. Но порой трудно удержаться.       Он с наигранной веселостью взглянул на нее, но в глубине его глаз вновь появилась печаль.       — Элфинстоун, — Минерва взяла его руки в свои.       Причинять ему боль было невыносимо.       — Знаю, знаю, — он ласково улыбнулся ей. — Просто ты изменилась в последнее время, вот я и подумал…       — Изменилась? — приподняла брови МакГонагалл.       — Ты словно светишься изнутри, — он мягко коснулся ее щеки. — Никогда не видел тебя более красивой.       Щеки Минервы залил яркий румянец, она шутя стукнула друга в плечо, отворачиваясь, чтобы скрыть смущение. Но в одном Элфинстоун был прав. Она действительно чувствовала себя иначе. Свободнее.       — Так ты будешь покупать этот дом? — спросила она, стремясь сменить тему.       Урхарт окинул комнату задумчивым взглядом.       — Думаю, да.       Дом идеально ему подходил. Небольшой, но уютный, с большим садом, где можно разбить теплицу для его растений. И Хогвартс рядом, а значит у него будет больше возможностей видеть Минерву.       Она действительно изменилась за последнее время. И Элфинстоун опасался, что перемена, произошедшая в ней связана с кем-то, кто мог завладеть ее сердцем. У него и прежде были соперники, но Урхарт знал, что сердце Минервы закрыто для любого из них, также, как закрыто оно было и для него самого. Но теперь, видя, как светятся ее глаза, он боялся, что кому-то другому удалось то, о чем он мечтал столько лет.       — Но мне понадобится твоя помощь, — он обвел пустую комнату взглядом. — Не хочу, чтобы этот дом походил на берлогу холостяка.       Минерва тихо рассмеялась, качая головой. У нее уже была на примете парочка идей.       — Уверена, мы что-нибудь придумаем, — улыбнулась МакГонагалл.       Возвращаясь в Хогвартс, она снова и снова вспоминала их с Урхартом разговор. За долгие годы знакомства Минерва привыкла, что Элфинстоун всегда был рядом. Но сегодня в этом доме она ощутила необъяснимый уют, как будто сама жила в нем. Они целый час обсуждали всевозможные мелочи, расстановку мебели, даже цвет занавесок на кухне. Урхарт показал ей, где во дворе собирается поставить теплицу для разведения магических растений. И все выглядело таким естественным, словно они и вправду женаты.       Она никогда не испытывала такого с Северусом. Их отношения скорее напоминали тайные встречи любовников и были крайне далеки от семейного уюта. И как Минерва не пыталась это исправить, она все время натыкалась на невидимую стену, неожиданно разделившую их. Она не успела заметить, когда та появилась. Казалось бы, Северус вел себя с ней как и прежде, но что-то неуловимо изменилось в его поведении, словно какие-то внутренние демоны вновь терзали его душу.       В Хогвартсе царила учебная тишина, лишь где-то из глубины коридоров доносились веселые песенки полтергейста Пивза. Проходя мимо класса защиты от темных искусств, Минерва невольно бросила взгляд в приоткрытую дверь. По ее губам скользнула нежная улыбка. Северус не торопясь прохаживался меж парт замерших в гробовой тишине студентов. Профессор Тьюлис до сих пор не вернулся к преподаванию, и Снейпу приходилось совмещать занятия по зельеварению с уроками защиты от темных искусств. И хотя порой это занимало у него почти все время, он явно был рад этой дополнительной работе.       — Заклинание Патронуса служит защитой от темных существ, таких как дементоры или, к примеру, смеркуты, — его ровный холодный голос разносился под сводами класса, отражаясь от стен подобно эхо. — Чаще всего патронус выглядит как облако серебристого пара, но у особо сильных волшебников он может принимать телесную форму какого-либо животного, соответствующего характеру вызвавшего его мага или отражающего его заветные мысли. Для вызова патронуса нужно вспомнить самые счастливые моменты вашей жизни, иначе кроме вспышки света ничего не получится.       Резким движением он взмахнул палочкой, и по классу пронесся серебристый сгусток. Затаив дыхание, студенты наблюдали, как постепенно сгусток трансформируется, обретая более узнаваемые черты животного, пока, наконец, не превратился в серебристую лань.       Сердце в груди Минервы предательски сжалось. Сколько раз она видела его во времена их борьбы с Темным лордом. Лань всегда была патронусом ее ученицы, Лили. С трудом заставив себя отвести взгляд от патронуса, она взглянула на вызвавшего его волшебника.       Северус молча наблюдал, как лань пронеслась над головами учеников и растворилась в лучах проникающего сквозь окно солнца. Его лицо ничего не выражало, но взгляд… все было понятно без слов.       Он не предполагал, что вызванный им патронус окажет на него столь сильное влияние. Боль утраты, что он хранил в своем сердце, ненависть к самому себе, съедаемое изнутри чувство вины — всё разом нахлынуло, словно прорвавшийся сквозь рухнувшую плотину поток. Он старался не забывать о Лили, но порой это оказывалось нелегко. Забота, которой его окружила Минерва, те чувства, что он испытывал к ней, заглушали прежние эмоции, изглаживали из разума прежние обещания. И теперь, глядя на образ серебристой лани, парящий под потолком, он вдруг осознал, что предал саму память о своей возлюбленной. А ведь поклялся на ее могиле, что никогда не забудет о ней, и до конца своих дней будет расплачиваться за собственные ошибки. И что теперь? Его мыслями завладела другая женщина? Разве это не предательство с его стороны?       Погруженный в собственные тяжелые мысли, он не заметил, как пролетел остаток дня. Один урок сменял другой, десятки детских лиц, кажется, он что-то рассказывал им о защитных заклинаниях, о невербальных дуэлях и о непростительных заклятьях. Но всё происходило словно в тумане. Будто это и не он вовсе ведет урок. Но вот прозвенел последний звонок, и он смог, наконец, остаться один. Пора было возвращаться в подземелья. Он помнил, как закрыл дверь класса ЗОТИ, как шел куда-то по бесконечным коридорам Хогвартса, как кто-то приветствовал его по дороге.       И каково же было его удивление, когда он оказался перед дверью личных покоев Минервы. Она должна была уже вернуться из Хогсмида. Если только Урхарт, воспользовавшись шансом, не устроил ей очередное свидание с предложением руки и сердца. Помнится, утром Северус долго ворчал, не понимая, почему она всё еще продолжает видеться с ним, на что Минерва лишь смеялась, ласково обнимая его. И ему казалось, что теплее этих объятий нет ничего на свете. Ему хотелось навсегда остаться в том мгновении, в ее руках, забыться и не вспоминать прошлого. Но зеленоглазый образ тянул его назад, воздвигая стену отчуждения между ними. Чувствовала ли Минерва это? Возможно. Порой он видел тревогу в глубине синих глаз. Она ощущала, что между ними что-то меняется. Теперь они по-разному смотрели на жизнь. Она была готова оставить прошлое позади. Но оставить Лили он не мог, это было выше его сил.       Дверь тихонько скрипнула (он знал пароль от ее покоев с тех пор, как они вернулись из Паучьего тупика в конце лета). В гостиной царил непривычный полумрак. Тяжелые портьеры, всегда широко раскрытые, сейчас были почти полностью зашторены, и лишь небольшая полоска света падала на покрытый ковром пол. В первое мгновение Северус решил, что в комнате никого нет, так тихо и пусто здесь было. Но затем до его слуха донесся тихий вздох.       Присмотревшись, он различил тонкую женскую фигурку, примостившуюся в углу дивана. Она сидела, прижав к груди небольшую подушку с вышитым на ней гербом Гриффиндора, и молча наблюдала за ним. В ее сапфировых глазах отражались солнечные блики, отчего они блестели в темноте, напомнив Северусу кошачий взгляд, загадочный и вызывающий какую-то необъяснимую тревогу.       — Минерва?       Она едва заметно встрепенулась, но не ответила. Лишь продолжала смотреть на него, задумчиво и как-то печально.       Он осторожно присел на край дивана, совсем близко от нее, и в тоже время неимоверно далеко. То расстояние, возникшее между ними в последнее время, вдруг показалось ему нестерпимо большим. Взглянув в ее глаза, Северус вдруг осознал, что совершенно не знает что сказать. Все слова разом вылетели из головы.       — Ты всё еще любишь ее. Лили, — она отложила подушку в сторону, выпрямившись словно ученица под строгим взглядом учителя. — Я видела твой патронус сегодня на уроке. Лань.       — Минерва…       Она заставила его замолчать одним лишь мановением руки. Он сидел перед ней напряженный, словно струна, угрюмый и кажется виноватый. Что ж, мистер Снейп, минус десять очков Слизерину за попытку отрицать очевидное. И минус пятьдесят Гриффиндору за самонадеянность.       — Прости меня, — она осторожно убрала прядь черных волос, закрывавших часть его лица, чувствуя, как сердце в груди сжимается от нахлынувших эмоций. — Я думала, что смогу исцелить тебя, как ты исцелил меня. Весьма эгоистично с моей стороны, теперь я это понимаю, — на ее губах зажглась печальная улыбка. — Ты всегда будешь связан с миром мертвых, Северус. Ни я, ни кто-либо другой не сможет этого изменить. Но я не хочу жить прошлым. Больше не хочу. Я живая, понимаешь? Я хочу жить.       Он молчал, позволяя ей ласкать его лицо, гладить плечи, все больше опускающиеся под ее легкими, почти невесомыми касаниями. Мрачная обреченность, с которой он смотрел на нее, разрывала душу в клочья, выкручивая суставы не хуже Круциатуса.       — Элфинстоун приезжает на следующей неделе. Думаю, он снова сделает мне предложение, — она заметила, как он едва уловимо выдохнул, и плечи покорно опустились в жесте поражения и смирения. Он уже знал, что будет дальше. Понимал, какие слова она собирается произнести. — Я соглашусь, — мягко проговорила Минерва. Она чуть наклонилась, наконец, сумев поймать его взгляд. — Понимаешь, Северус? Я хочу быть счастливой… хотя бы попытаться. Не знаю, заслуживаю ли…       В следующую секунду он обнял ее, прижимая, к груди. Его дыхание, теплое и прерывистое, щекотало щеку, путаясь в выбившихся из пучка локонах.       — Я желаю тебе счастья, — раздался у самого уха тихий голос. — Он будет хорошим мужем.