***
Юля сидела, положив локти на кухонный стол, и смотрела в одну точку. Мысли крутились вокруг мужа. Ей было интересно, вернется ли он вовремя или, как всегда, явится, когда ужин уже остынет, и снова наорет из-за этого. В молодом лейтенанте Борисе ее, как и любую девушку, привлекла некая опасность, но, когда она поняла, что он за человек, стало уже поздно. Тот дослужился до полковника, потом — до генерала. Стал приходить все позже и позже, обращать все меньше внимания на жену. В итоге она стала лишь статусом, вещью. Сколько бы раз Юля не пыталась уйти от него, Борис всегда возвращал ее обратно, не забыв хорошенько поколотить. И она смирилась. Лишь старалась давать мужу как можно меньше поводов обращать на нее внимание. Неожиданно она услышала, как поворачивается ключ в замке. «Пришел. Странно, еще даже не десять. Обычно он появлялся ближе к двенадцати,» — только и успела мелькнуть мысль, а Борис прошел мимо, захватил сковороду с плиты, салат из холодильника и завалился на диван, включая телевизор. Абсолютно молча. Как всегда. Сейчас остается только надеяться, что сегодня еда покажется ему сносной. Хотя синяки Юля научилась прятать просто виртуозно: годы практики даром не прошли. Она так и сидела, пока не поняла, что прошел уже час, а сковорода обратно так и не принесена. Женщина решила даже не заглядывать в ту комнату. А зачем? Он, вероятно, уже заснул. Она только разбудит его и в очередной раз нарвется. Проще спать пойти. Решено.Часть 2
23 января 2020 г. в 13:04
Вечером, закинув ноги на стол и слегка покручиваясь в кресле, Сергей не очень осмысленным взглядом обводил собственный кабинет и пытался осознать произошедшее утром. Он собирался заскочить к племяшке на первый звонок и немного пообщаться в живую. Актер никогда особенно не любил телефонные разговоры: они казались ему какими-то пустыми и нечестными. Безрукову всегда нравилось наблюдать за сменой эмоций на лице собеседника, видеть живую реакцию на свои слова или действия. Собираться-то он собирался, а в итоге сбежал, едва перекинувшись парой слов с Машей.
А все потому, что увидел Юлю. Встреча с ней совершенно выбила его из привычного состояния. Юля безумно изменилась. Причем не только и не столько внешне, сколько появилось что-то совершенно другое в самой осанке, повороте головы, что-то, что заставляло его присматриваться к жестам и внимательно заглядывать в глаза. Он сейчас даже не смог бы сказать, что же такое он видел, что начинало противно ныть в груди. Ему в начале показалось, что в ее глазах полно боли, но это было как-то мельком, так что тогда он отбросил эту мысль в сторону, а сейчас пытался понять, что же такое он увидел. Хотелось разгадать эту женщину. Такую знакомую и такую совершенно чужую.
Поток мыслей был прерван телефонным звонком. Сергей мельком глянул на экран, тепло улыбнулся и ответил на вызов.
— Привет, Дашунь.
— Привет, как ты? — послышался раздражающе радостный голос сестры из динамика.
— Терпимо. Я так понимаю, ты знала, — Безруков скинул ноги со стола и выпрямился в кресле.
— Конечно знала, Серёж, — голос вдруг стал уставшим. — Но что бы я тебе сказала? «Братик мой, у твоей племянницы поменялся классный руководитель. Теперь это та женщина, с которой у тебя была безумная первая подростковая любовь и из-за которой у тебя была хренова куча проблем». Так что ли?
— Да хоть как-нибудь! — на месте ему уже не сиделось. — Ты понимаешь, что моей первой мыслью, когда я ее увидел, было «Я схожу с ума»? Только у меня вроде бы все стало налаживаться, как я встречаю ее.
Молчание было ему ответом. Он устало присел на край стола и тихо добавил:
— Я весь день не мог ее из головы выкинуть. Весь день, Даш. Даже на сцене все мысли вокруг нее крутились. Пару раз чуть не завалил все. Что мне теперь делать?
— Сереж, она замужем.
— Да я уж понял. Так просто фамилию не меняют. Только… — он немного запнулся, раздумывая продолжать или нет.
— Что?
— Мне показалось, что не так уж она и счастлива.
— Сережа…
— Ну, что? Я уже сорок лет Сережа. Не бывает таких глаз у счастливого человека. Уж поверь ты мне. Я каждое утро в зеркало смотрюсь. Ее глаза мало чем от моих отличаются.
— Я просто по-детски надеялась, что ты не придешь. А если и придешь, то не увидишь ее. Прости, надо было сказать тебе.
— Это ты прости. У меня и так неделя сложная была, а тут еще и Юля... — Безруков с силой потер лоб. — Выбило из колеи, вот и сорвался. Я думал, все прошло. Столько лет все-таки. С глаз долой — из сердца вон, как говорится. Не сработало.
— Это сработало бы, будь это просто влюбленность. С любовью такое не прокатывает.
— Ой, вот только не начинай.
— Серега, ты вот вроде такой умный, такой тонкий психолог в отношении других, а когда дело доходит до собственных чувств — такой дурак. Пусть вам было по шестнадцать, но вы любили друг друга. По-настоящему любили. И ты бы видел сегодня ваши глаза. Казалось, вам там совершенно никто не нужен. Ты все еще любишь ее, да и она к тебе до сих пор неравнодушна.
— Тебе показалось. Я известный актер. В той или иной степени, ко мне все неравнодушны.
— Может быть. Хотя, я не думаю, что ей важна твои известность и размер кошелька. И кстати, собственных чувств ты не отрицал.
— Иди к черту, — было немного обидно, что сестра словила его, как какого-то мальчишку, но сказанного не вернешь.
— Что теперь делать будешь?
— А что я могу? Да и нужен ли я ей такой?
— Какой «такой»?
— Даш, вот ты обо мне знаешь почти все и еще спрашиваешь, — актер тяжело опустился в кресло и оперся локтями о стол. — У любого человека есть свой багаж прошлого. У кого-то чемоданчик, у кого-то — два. Мне иногда кажется, что у меня этого багажа на целый аэропорт хватит.
— Так отпусти это, освободись.
— Как?! Ну, скажи мне, как? — отчаяния в его голосе хватило бы и на троих. — Какие бы отношения я не начинал, в любом случае получаю нож в спину! Это как-то не способствует позитивному отношению к жизни и отсутствию комплексов.
— Ты слишком зацикливаешься на плохом, родной. Мысли материальны, думай о хорошем.
— Тебе хорошо говорить. У тебя потрясающий муж, замечательная дочка. У тебя вообще все хорошо. А у меня по жизни все через одно место.
— Возьми свою жизнь в свои же руки и действуй. Хочешь быть с ней — позвони. Пригласи на спектакль. У тебя же премьера скоро? Вот и используй это, черт возьми.
— И что? Мне ее одну приглашать? Без мужа? Она сразу поймет, что я хочу от нее.
— А так она не поймет. Ну да, — ее голос так и сочился сарказмом. — Ты взрослый человек, вот и поступай по-взрослому.
— Хорошо-хорошо, я позвоню, — махнул он рукой, забывая, что говорит по телефону.
— Прекрасно! Слушай, мне бежать надо. Этих двоих совершенно нельзя одних оставлять — разнесут все к чертовой матери.
— Беги, — чуть улыбнулся он. — Еще созвонимся.
— Пока.
Сергей отложил телефон и откинулся назад. Общение с сестрой довольно часто совершенно непонятным ему образом выматывало, независимо от того телефонный разговор это был или личный. Старшая сестра нередко давила собственным жизненным опытом и была одной из тех немногих, кто мог дать актеру качественного подзатыльника. Этот список был удивительно коротким и состоял всего из двух человек: собственно, Даши и отца Кирилла. Безруков познакомился со священником, когда первому было шестнадцать, и он едва не совершил непоправимое. Он тогда был в таком отчаянии, что почти порезал себе вены. Отец Кирилл буквально выдернул нож у него из рук. С тех пор как-то незаметно он стал единственным человеком, с которым Безруков делился абсолютно всем. А со временем это стало не так уж необходимо: отец Кирилл читал его, как открытую книгу. С ним можно было просто молча пить чай, и в этом молчании было больше, чем в ином многочасовом разговоре с кем-либо другим. В такие моменты к нему приходило решение самых сложных ситуаций.