Мой легион

      Жить, когда ты являешься главной целью вон того парня с внушительным стволом, становится весьма проблематично. А еще больше напрягает, что подобных «парней со стволом» развелось в округе уже слишком много и каждый хотел заполучить тебя по разным причинам. Кому-то нужно было твое богатство, коего у тебя достаточно. Кто-то просто хотел разукрасить прекрасное королевское лицо, и черт знает, зачем ему это. С одной стороны, это можно обосновать реваншем, местью или другой подобной чепухой, но когда избивать красивых парней становится фетишем, начинаешь сомневаться в нормальности этого мира. Однако конец у всего этого был один — тебя хотели убить в итоге.       Из размышлений и своеобразного транса Расиэля выводит колющая боль, служащая напоминанием о том, что в данный момент ему зашивают рану в области лопатки. Он рефлекторно дергает плечом, после чего другой рукой подвигает к себе черную пачку сигарет «Winston», а затем не спеша достает одну и зажимает между губами. Он берет зажигалку и подносит ту к сигарете, делая глубокую затяжку, чтобы пламя сделало первый шаг к «пожиранию» никотиновой трубки.       Получение шрамов стало чем-то привычным, стоило только огнестрельное оружие и ближний бой применять почти что на постоянной основе. Он не отказался от своей любви к холодным кинжалам и продолжал носить их под одеждой, однако это совсем не меняло ход дела. Чтобы стать сильнее, приходилось осваивать новое и покорять другие высоты.       Вчера Расиэлю пришлось самостоятельно выбираться из капкана и подниматься с колен. И все ради одного человека, который сейчас и вызвался подлатать раны. Чужие хрупкие руки ловко справлялись с иглой, почти не причиняя боли (а может, он ее просто не чувствовал?) и прекрасно делали свою работу, будто бы она только этим и занималась. Расиэль выдыхает дым из легких и чувствует, как она проводит пальцами по зашитой ране. Все стерильно — куда лучше, чем в больнице, ведь доверия гораздо больше. Он чувствует кончики ее длинных ногтей, покрытых черным лаком — совсем как у него. Ее кожа мягкая, но сравнивать с бархатом он ее никогда не хотел, ведь будет слишком уж банально. Между ними были весьма странные отношения: он не знал, что доставит ей радость, не знал, как она проводит день, но мог с уверенностью сказать, что продолжает жить только ради нее.       Прошлый опыт на личном фронте достаточно сильно потрепал психику и нервную систему, превращая его сначала в овоща, а потом просто в каменную глыбу, не способную на чувства. Расиэль с уверенностью мог сказать, что, если бы не она, он бы просто умер там. Смысл жизни давно потерян, но все принимает совершенно другой оборот, если тебя вдруг начинают ждать.       Мужская ладонь накрывает ее, тонкую и хрупкую, когда Нао обнимает его со спины, укладывая руки на грудь. Прижимается щекой к коже рядом с травмированным участком и просто успокаивает своим присутствием. Расиэль тушит сигарету о дно пепельницы, после чего немного поворачивает голову в ее сторону. Чувствует поцелуй на скуле, влажный только за счет ее черной помады и растягивает губы в кривой ухмылке. Он был вполне себе хорошим любовником, но отвратительным другом. Он мог поддержать ее тоже, но она ничего не просила взамен. Для него самого теперь отношения двух людей — синоним слова «скука».       Расиэль сжимает пальцами ее хрупкую руку, снова, прежде чем выбраться из объятий. Он возобновляет их уже сам, подхватывая девушку под бедра и укладывая на кровать, сам же наваливаясь сверху. Ничего пошлого, просто поддержка и объятия. И совершенно плевать, что со стороны выглядит иначе.       Она часто говорила ему, что он сможет повернуть все так, чтобы роли поменялись. Его охотники станут жертвами. Уже он будет охотиться на них, он будет убивать и угрожать их жалким жизням. С ней он чувствовал себя непобедимым. С ней все становилось возможным. Она — его огонь победы.