Сделка

      Придержав жеребца, Карл Модестович беспокойно оглянулся. Княгиня Долгорукая должна была уже явиться в условленное место, но присутствия Ее Сиятельства нигде не наблюдалось. «Неужели передумала» – мелькнуло в голове. Некстати это будет, очень некстати! Того и гляди Иван Иванович узнает о его делишках, особенно последних, по продаже ржи, на которых он здорово нагрел руки. Хорошо еще барон доверчивый простак, увлеченный своим театром да крепостной воспитанницей. А будь на его месте другой…       Иное дело молодой Корф, этот если обнаружит воровство, спуску не даст. Придется тогда либо расстаться со всем нажитым добром, либо по владимирке, в кандалах.       Размышления управляющего были прерваны стуком колес на дороге, и новенькая карета с гербом Долгоруких остановилась аккурат возле Карла Модестовича. Открылась дверца, и изящная ручка в черном кружеве митенки поманила герра Шуллера. «Таится княгиня, – отметил управляющий, – хотя кто здесь увидит-то? Разве только медведи». Неторопливо спешившись, немец привязал коня к дереву, только потом подошел к карете.       - Ну что, привез? – спросила Мария Алексеевна, даже не удосужившись поздороваться.       Шуллер молча вытащил из внутреннего кармана сюртука лист гербовой бумаги и, развернув, продемонстрировал его княгине. Узнав почерк мужа, она было протянула руку к расписке, но пройдоха ловко спрятал документ за спину.       - Извольте сперва показать денежки, Мария Алексеевна, – потребовал он.       - Что ты себе позволяешь?! – лицо княгини пошло красными пятнами. – Меня, княгиню Долгорукую, в обмане подозревать! Ах ты, крапивное семя!       - Не гневайтесь, Ваше Сиятельство, – Карл Модестович артистически изобразил раскаяние. – Но как говорят у вас, русских: «Не верь брату родному, верь глазу кривому. Хоть кривой, да свой». Покажите деньги - все будет в порядке. Я ведь бумагу Вам предоставил.       - Ишь ты, «у русских говорят», – проворчала Долгорукая. – Коль ты про русских заговорил, то знай: почитание господ – главное для таких, как ты. Будешь почтителен, тогда во многом преуспеть сможешь. Понятно тебе?       «Ох, не учите Вы меня жить, княгиня, – ухмыльнулся про себя Шуллер, – лучше помогите материально. Что для меня главное, я сам знаю».       А Мария Алексеевна, между тем, немного поостыв, вынула из ридикюля солидную пачку ассигнаций и протянула управляющему. Жадно схватив катеринки, Карл Модестович отдал расписку Долгорукой и принялся их пересчитывать.       - Но здесь только половина! – возмутился немец, закончив считать.       - Остальное получишь, когда имение станет моим, – ответила княгиня и, обратившись к кучеру, приказала: – Димитрий, трогай!       Карета тут же рванулась с места, оставив управляющего растерянно глазеть ей вслед. Но стоило экипажу скрыться из вида, как Карл Модестович преобразился. Радостно потерев руки, он тщательно спрятал полученное вознаграждение, потом направился к коню.       «Представляю себе лицо Ее Сиятельства, когда она заявится отбирать поместье, а барон ей расписку под нос! – довольно хохотнул он. – Жаль, я буду уже далеко от здешних мест и не смогу насладиться этой картиной! Вы, Мария Алексеевна, меня за наивного глупца держите, только не знаете, что для Карла Модестовича не составит труда даже указ императорской канцелярии подделать, а уж почерк Вашего супруга… Внимательнее надо быть, чтоб Вам фальшивки не подсовывали. И денег я с Вас потребовал, зная Вашу жадность, вдвое больше, чем нужно. Теперь у меня средств на все хватит – и поместье купить, и Польке вольную. Люблю чертовку! Уедем в Курляндию, купим себе мызу, заживем по-господски. Спасибо Вам, Ваше Сиятельство, за доброту и щедрость! Век помнить буду!»       Отвязав поводья, герр Шуллер взобрался в седло и, напевая «Ah, mein lieber Augustin», направился к поместью Корфов.       Конец.