Начало пути

Однажды, всего лишь двадцать пять лет назад, в небольшой деревне под названием Мир, родился тринадцатый желанный ребёнок в семье. Возложив на новорождённого мальчика большие надежды, родители назвали его Джильбо, что не означало ни что-то плохое, ни что-то хорошее, а было совершенно обычным, похожим на все остальные имена. Другое дело фамилия — Тыквенс*, уважаемая в округе семья, знающая древний рецепт тыквенного мёда, который передавался по наследству уже много сотен лет. У Тыквенсов был самый большой участок земли, который делился поровну на каждого совершеннолетнего члена семьи, и с каждым разом понемногу увеличивался. Обнаружив однажды целебные свойства тыквенного мёда (и новый способ заработать), мистер Андер Тыквенс, отец Джильбо, открыл фармацевтическую лавку с разнообразными снадобьями от различных болезней. Кроме тыквы, Тыквенсы, конечно же, выращивали и другие овощи, ягоды и фрукты. Больше всего, у них получалось выращивать: из ягод — красную и белую смородину, а из фруктов — красные яблочки смешанного сорта, из которых делался неплохой сидр, но не такой хороший, как у соседей. Как можно заметить, у этой семьи отлично получалось выращивать красные плоды. Кроме этого, семья была узнаваема по ярко-рыжим волосам, отличным от остальных жителей Мира, словно их растили с такой же любовью, как очередную сладкую тыкву. А в созвучности с фамилией, соседние дети или завистливые взрослые называли рыжеволосых полуросликов тыквоголовыми**. Та же участь постигла и Джильбо, имеющего самые яркие волосы из всех членов семьи. Но в отличии от родителей и братьев с сёстрами, он обычно смеялся вместе с обидчиками, считая фамилию и правда дуратской, а свою кучерявую шевелюру — яркой отличительной чертой, совершенно не связывая с ней популярное обзывательство. Конечно же, Джильбо перестали называть тыквоголовым очень скоро — для него нашёлся ряд других индивидуальных обзывательств. У всех его братьев и сестёр имелся удивительный талант выращивать огромнейшие плоды и усеивать ими прилавки, которые тянулись от одной улицы аж к концу другой. Перрин и Коррин, Рид и Рэд, Джинджер и Бри, Майло и Мерла, Меррик и Эрих, Верна и даже пятнадцатилетняя малышка Вани знали, как садить, поливать, удобрять, собирать и раскладывать на прилавках плоды своих трудов. Джильбо же не мог выполнить ничего из перечисленного, и был единственным неудачником, лентяем, криворуким, ни на что не способным сыном уважаемого мистера Андера и уважаемой миссис Авер Тыквенс. Джильбо три раза подряд проваливал тест, в котором ему нужно было собрать десять корзинок собственноручно выращенного урожая на небольшом участке, который должен был стать его личным, но так и не стал. Не смотря на все уловки — скидки, крашеные неспелые яблоки, краденные у невнимательных братьев и добродушных сестричек ягоды и прочее — Джильбо так и не стал обладателем своего участочка, с которого каждый двадцатилетний житель Мира начинал свою взрослую жизнь. Почему же так получилось, что Джильбо вырос таким неудачливым, единственным непутёвым во всей деревне? Этот вопрос задавали родители, но не у сына, а у самих себя, потому что молодой полурослик редко бывал дома. Он чувствовал нарастающую волну досады, волнения и беспокойства, быстро заполняющую дом, и исчезал до того, как она обрушивалась на него. Джильбо не спрашивал себя, почему он не стал таким, как хотели родители. Здесь, на верхушке самого высокого дерева дубового леса он мог слышать мелодии далеких земель, встречать и провожать солнце, которому в тайне завидовал, ведь оно могло путешествовать за горизонт, туда, где было что-то большее, что-то новое, что-то неизведанное. День, когда пирсу суждено было укрепиться, настал на седьмой день последнего урожая, почти сразу после третьего провала в тесте на урожай. Тогда Джильбо пришлось скрываться от самого старшего полурослика в деревне за хитрость — внезапное увеличение стоимости тыквенного снадобья от кашля, которое, к тому же, оказалось обычным цветочным мёдом. Однако Джильбо знал, что пожилой мистер Кхэкс не проковыляет и пару улиц, как забудет, куда шёл, но юному полурослику лучше спрятать ненадолго свою рыжую голову, чтобы ненароком не напомнить старику о недавнем случае. Виноватым он себя не чувствовал — любой мёд полезный от кашля, а не только знаменитый тыквенный. И что, что дороже?.. Перекусывая хрустящим яблоком, Джильбо наблюдал с высокой ветки, как внизу медленно трясётся повозка, забитая разным барахлом, ценным и не очень. Старик с длинной серебряной бородой в остроконечной бархатной шляпе невзрачного цвета едва удерживал поводья. Его голова болталась в разные стороны, издавая храп. Оценивающий взгляд Джильбо тут же метнулся обратно к содержимому повозки. Внезапно конь заржал, как будто спросонья. По тропинке бежали дети, радостно встречая нечастого гостя в деревне — старого волшебника и барахольщика. Джильбо вздохнул с досадой и откусил яблоко аж до косточек. Больше повозка ценности не представляла. Может, на обратном пути. Дети же окружили волшебника, который не сразу пришёл в себя после глубокого сна. Они выпрашивали подарки, что-то интересное и новое, просили показать фокусы и погладить белоснежного коня. Было что-то ещё, но Джильбо не слушал, а только изредка лениво поглядывал вниз до тех пор, пока его не привлек огромный деревянный сундук необычной формы. — Этого я вам подарить не могу, вы и сами можете сделать такой, если захотите. Для того, кто может из семечек вырастить дерево, и не одно, а потом срубить его, подготовить, выпилить основную форму и отдельные части, а с плодов заработать на струны, будет очень легко сделать такой инструмент. А для того, кто только умеет плеваться семечками, он будет настоящим подарком, — старик снял шляпу, отряхнул её от яблочных семечек, надел обратно и щёлкнул пальцами. Невидимая крепкая рука ухватила Джильбо за лодыжку и с силой стянула с дерева прямо в солому на повозке под смех детворы. Полурослик поднялся, отряхнулся, выплюнул пучок отсыревшей соломы, угрюмо поглядывая на продолжающих смеяться детей. — Что вы забыли в моей повозке, мистер? — выражая удивление и крайнее недовольство, проговорил сквозь густые усы волшебник. — Ничего того, что искал, — буркнул Джильбо, ловко выпрыгивая из повозки. — О нет, вы точно кое-что забыли, мистер. Джильбо не успел отряхнуть шевелюру от мусора, как перед носом возник тот самый сундук. Полурослик невольно взял его в руки, как будто действительно потерял недавно. — Н-нет, сэр, этого я точно… — Джильбо опомнился через минуту, но повозка в окружении малышей уже въезжала в город, оставив его наедине с подарком. Сложный с виду замок щёлкнул и открылся, как только пальцы Джильбо коснулись металла. Крышка скрипнула, показывая содержимое — красивейший инструмент, скрипку, совсем новую, вычурную, пахнущую елью, как будто ещё несколько минут назад длинные утончённые пальцы эльфов смахнули остатки древесной пыли с узоров и аккуратно уложили своё творение в сундук. Крепко натянутые струны издавали новый, и одновременно родной звук. Под инструментом лежала тонкая книжка с неизвестными символами и записка: «Подарок специально для Вас, мистер (прочерк)! Желаем Вам успехов в начинании и предоставляем руководство к использованию. Гарантия сроком на 13 лет». Джильбо усмехнулся. Его как будто преследовала эта цифра. Что ж, раз это подарок, то возвращать точно не придётся. «Может старик и перепутал, но он ничего не докажет теперь», — размышлял Джильбо, записывая своё имя в месте пропуска, стараясь повторить почерк. Почти три месяца Джильбо трудился, чтобы получилось извлечь хоть какой-либо звук. Но после этого он быстро освоил первую, вторую, третью, четвёртую песенку, а затем ещё шесть листков мелодий. Джильбо радовался, что теперь ему не придётся копаться в огороде, чтобы заработать на всякие нужды и развлечения. Ему даже не придётся варить вязкий мёд из тыквы, от запаха которой ему всегда тошнило. Он же и сыграл песенку зимой, на празднике в честь урожайного года, когда самому старшему и талантливому брату на сорокалетие отец подарил «драгоценную» брошь с ярким красным камнем, «небывалую редкость», которую, по правде, не считали красивой даже девочки. Серебряная оправа почернела от долгого лежания в семейной шкатулке, да и сам узор был немодным, а ещё сам камень не был похож ни на один драгоценный. Однажды, пра-пра-пра-пра-прадед Джильбо хотел продать его алхимику, но тот сказал, что это, скорее всего, просто окаменелая кровь какой-то скотины. Сам же алхимик вскоре скончался прямо в доме старого Тыквинса. Хотел, видимо, зайти вечерком, попрощаться, да так и помер. Эту историю знают все в семье, но только мистера Андера она не пугала, а была больше чудесной легендой. Перрин принял семейную реликвию с глубочайшим уважением и благодарностью в словах, и с досадой и разочарованием в мыслях. Весна впервые не показалась такой унылой, как прежде, когда огороды и поля были полны озабоченных началом посева полуросликами. Они никуда не делись, в отличии от Джильбо, который снова сбежал в глубину леса, к Голубому озеру, новому любимому месту. До самого вечера упражняясь играть на скрипке, он так и заснул в свежей траве. Сквозь сон Джильбо услышал голоса, музыку и, открыв глаза, не сразу понял, где он — вокруг была тьма, на небе светили привычные звёзды. На другом берегу озера мелькал огонёк. Поддавшись любопытству, полурослик собрал вещи в сундук, затянул самодельные ремни, закинул инструмент на плечи, и отправился исследовать непривычные звуки и мелодии, ловко скрываясь между веток деревьев. Около костра сидела группа разных существ: полу-эльф, тёмненький полурослик со смуглой необычной кожей и трое людей, парнишка с ярко окрашенными волосами, молодая девчушка и взрослый мужчина, видимо главный. Всех их объединяло одно — беззаботность. Ну и крепкое вино в придачу. Полу-эльф и парнишка жонглировали между собой яблоками, девчушка бренчала на лютне, посмеиваясь с фокусов ловкого полурослика, а самый старший мужчина пересчитывал золото, вглядываясь в каждую монету при свете огня. Около них стояла замысловатая повозка, украшенная цветными кусочками тканей по бокам. Недалеко паслись лошади. Они первыми оторвались от горки яблок, навострили уши и уставились в сторону Джильбо. — Гости намечаются, — продолжая жонглировать, усмехнулся полу-эльф. Джильбо отметил, что уши у того были очень похожи на лошадиные. Видимо поэтому он и услышал шорох. Цветноволосый паренёк поймал очередное яблоко и кинул его в кусты. Джильбо от неожиданности не успел увернуться и получил снаряд в плечо. Ступив назад, он зацепился за корень и повалился в соседние кусты. Сквозь треск веток был слышен звонкий смех и ржание лошадей. — Что здесь забыл полурослик? — Здесь же поселение, где мы рассчитывали поживиться! — Полурослики бы никогда не покинули ночью своих нор. Особенно такие неповоротливые. — Смотрите, у него скрипка! Последний голос был женским, что ободрило Джильбо побыстрее справится с неприятностью. И всё же он не без помощи выкарабкался из кустов, оказавшись у ног всей группы. Быстро отводя взгляд от пышной юбки, Джильбо поспешил подняться. Но даже при таком раскладе он чувствовал себя неуютно среди высоких людей. — Ты что, парень, музыкант? — на плечо опустился локоть коренастого полурослика. — Нет, только учусь, — растерялся Джильбо. — Поучись сперва хорошо прятаться, — рассмеялся собеседник. — Коль так любишь путешествовать ночью. — Здесь недалеко мой дом. Я просто… люблю тишину. — Поэтому забрёл на шумный наш вечерок? — снова рассмеялся смуглый полурослик и продолжил: — Сыграй нам что-нибудь, раз пришёл! — Не очень хорошая идея… — Не мнись, а сыграй, — подал голос парень с цветными волосами. — А мы угостим нашим уловом. — Не… — Давай, нам интересно! — зазвенел девичий голос. — Ладно. Все обрадовались, а Джильбо встретился взглядом тёмных глаз с самым старшим из группы. — Добро пожаловать к нам на огонёк, — произнёс тот и сверкнул золотым зубом. Сыграв одну-вторую мелодию, Джильбо не заметил, как влился в новую компанию, где его слушали и понимали. Страх и настороженность быстро улетучились, а лица незнакомцев стали как по волшебству добрее. Так и провёл юный полурослик время с бродячей труппой, аж пока не вышла луна. — Завтра мы хотим пополнить запасы у вас в городке, заодно и выступить. После этого, дня через два-три, мы снова отправляемся в путь. Не хочешь с нами? — проговорил Эвендур, вновь сверкнув золотым зубом. Сердце Джильбо забилось чаще, то ли от радости, то ли от страха. Он знал по слухам, с какими ужасами приходится сталкиваться бродячим артистам. Он внезапно забыл обо всех своих мечтах покинуть родительский дом, а прекрасные горизонты резко показались зловещими и опасными. Что может сделать маленький полурослик, вдруг случись беда? Обещав подумать и неуверенно попрощавшись, Джильбо отправился домой. До самого утра он не сомкнул глаз от новых впечатлений, страха и восторженности. Как и обещали его новые знакомые, ближе к обеду, когда полурослики обычно заканчивали свои утренние дела, в деревню въехала яркая пёстрая повозка — нечастое зрелище. До этого подобное Джильбо видел раз одиннадцать-двенадцать за всю жизнь. Чаще к ним заезжали дворфы за вкуснейшим сидром и разными продуктами. Борясь с усталостью, Джильбо пришёл посмотреть на полноценное выступление труппы и удивился, когда Вестра пригласила его на сцену. Но конечно же, больше удивились местные жители. Одобрения в глазах своей семьи рыжий полурослик так и не увидел, зато множество других глаз заблестели ярче прежнего, а недоверие сменилось улыбкой и аплодисментами. Через пару-тройку мелодий зажглись глаза и у малышки Вани, а потом и у Верны, затем у Меррика и Эриха, Майло и Мерлы, Джинджер и Бри, Рида и Рэда… Впервые за все дни Джильбо провожал солнце с новыми знакомыми. Завтра вечером они уезжают. Возможно, он снова будет провожать солнце один на пару с краденым яблоком. Или же проводит с ними, а потом вновь встретит солнце и новые приключения. Зайдя домой, Джильбо встретился с привычным настроением домочадцев, постоянно занятых, вечно порхающих с огорода на кухню, с кухни в зал, откуда тянулся табачный дым. Только он, почему-то, сегодня особенно терпкий. В саду пахло сырой землёй, как на озере, но по-особенному, а от тыквенного мёда на столе не тошнило. Был обычный шумный ужин в огромной семье. Но почему-то аппетита не было. — Сын, ты же не собираешься примкнуть к этим бродягам? — раздался громкий мужской голос. — Уточняй, к кому обращаешься, дорогой. — Как будто непонятно, моя дорогая, — в ироничном голосе не читалось хорошего настроения. — Я хотел поговорить об этом после ужина, — Джильбо поднял взгляд на отца, но тот, не глядя, перебирал письма, пуская кольца дыма. — Тогда вам лучше побыстрее справиться со своей порцией, молодой человек. Завтра рано вставать, а подобного рода разговоры быстро утомляют, — громыхнул тот, откладывая очередное письмо и беря в руки новое. Остальные перестали шуметь и понемногу покидали стол в тишине. — Моё место среди них на самом деле, — подал голос Джильбо, закончив с ужином. — Если ты так думаешь, о чём нам с тобой говорить? — отец пристально посмотрел сыну в глаза. Во взгляде не читалось понимания и было ясно, что на уступки уважаемый мистер Андер Тыквинс не пойдёт. — Решай сам, с семьёй ты или без. Эти слова могли бы показаться серьёзными, если бы не звучали слишком иронично. Джильбо поблагодарил за ужин и отправился в свою комнату, услышав за спиной слегка возмущённый тон миссис Авер и непреклонный бас мистера Андера. Проспав почти до обеда, Джильбо весь последующий день готовил подарок ко дню рождения Перрина, что помогло отвлечься. Старший брат любил практичные подарки, но что поделать, если Джильбо умел только лишь рисовать и делать поделки? Правда в этот день он написал для него свою первую песенку, хоть и короткую. Но сыграть он её не планировал. Пусть кто-то другой. Хотя бы его невеста, Лючия. Она вроде бы играла на дудочке иногда. Закончив почти к началу темноты, Джильбо принялся писать письмо родителям: «Дорогие мать и отец! Я был не лучшим последователем семейного бизнеса, но до меня их достаточно, чтобы тыквенный мёд и дальше оставался главным источником дохода. Прошу простить меня за все шалости и недопонимания и понять. Заберите у мистера Кхэкса записку с напоминанием, что яблоки лечат геморрой. Деньги пусть оставит себе. Скажите Вани, что её куклу забрала её подруга Мисси. Мешочек со взяткой отдайте Вани, он здесь рядом с письмом. Передайте Вани, Перрину и Коррину, Риду и Рэду, Джинджер и Бри, Майло и Мерле, Меррику и Эриху, а также Верне, что я их очень люблю. Оставляю вам всем пламенный привет на каждый день. Потому что другого ничего пока предложить не могу. Пусть используют мой участок по очереди каждый год. Мама и папа, я вас тоже очень люблю и всё ещё жду вашего понимания. Прилагаю к письму пучок волос, чтобы вы смогли направить ко мне сову с письмом. Если когда-нибудь захотите написать. Ваш тринадцатый сын, Джильбо» Джильбо ещё раз перечитал письмо. Был уже поздний вечер, вся семья собиралась в местной таверне праздновать день рождения, поэтому дом был пуст. Убедившись, что все вещи собраны, Джильбо прошёл по тихому коридору, завернул к Перрину и оставил на тумбе подарок. Взгляд упал на шкатулку. С зимы она не сдвинулась ни на миллиметр, а сверху была забросана письмами и всяким барахлом. В голове промелькнула мысль, что тоже самое случится и с нотами, поэтому Джильбо аккуратно переложил свёрток на убранный стол. Проходя мимо тумбы, он снова остановился. «Думаю, ты и не заметишь пропажи, Перрин», — с этими мыслями Джильбо достал старую брошь и заколол на плаще. Он должен был взять что-то на память. А ещё отомстить Перрину за насмешки. Нет, на самом деле спасти от бремени передавать по наследству эту штуковину. В конце концов, она бы всё равно досталась ему, так зачем все эти формальности и ожидания? Выйдя из дома, Джильбо направился в противоположную таверне сторону. Туда, где мелькал в темноте слабый огонёк, а над дубами ярче горели звёзды.