Дурак и молния

Стайлзу все ещё снятся эти запутанные сны, похожие на лабиринт, из которого Стилински не может выбраться. Стайлз перечитывает пальцы, убеждается, что их двенадцать, усилием воли заставляет себя сосредоточиться и просыпается. А потом ещё раз. И ещё. Сны многогранные, многоуровневые, Стилински не знает, сколько раз ему нужно проснуться, чтобы вернуться в реальность. Малия из его снов — все та же Тейт, пребывающая в прекрасном настроении. Она не злится, не обижается, не пытается ударить его или растерзать из-за полнолуния, даже не консультируется у него по вопросам математики. Чаще всего они гуляют, взявшись за руки, и болтают о всякой ерунде. Едят мороженое и пьют коктейли из одного стакана — словом, ведут себя как эти типично-сахарные парочки из глупых романтических фильмов (не спрашивайте, откуда Стилински это знает). Малия становится более… покорной, что ли. И от этого перестаёт быть собой, становиться лишь карикатурой, пародией на девочку-из-романтического-фильма. — Ты замечательная, — шепчет Стайлз. — Но ты не она. Малия-из-сна улыбается. А потом берет Стилински за руку и ведёт прочь из мира снов.