Дурак и молния

Стайлз думал о том, почему он не мог влюбиться как-нибудь нормально. Ну, там, встретил симпатичную девчонку, уронил челюсть на пол, ощутил трепыхание бабочек в брюшной полости — так нет же. Вместо челюсти на пол полетел сам Стайлз, и в этом была какая-то своя ирония. Да и в первый раз все было далеко от привычных Стилински норм «адекватной человеческой влюблённости». Лидия была очень привлекательной девушкой, весьма популярной, попросту негласной королевой школы лет этак с четырнадцати. В неё было очень легко влюбиться — два перечисленных пункта были тому подтверждением. Но Стилински не был бы собой, если бы у него всё было так просто. Он влюбился не в королеву школы с шикарными рыжими кудрями. Он запал (причем, еще до того, как узнал значение этого слова) на маленькую девочку с косичкой, которая могла ответить на любой вопрос учителя и врезать любому обидчику тяжеленной книгой. О да, Стайлз был просто покорён — десятилетний план, всё такое. План полетел в мусорку быстрее, чем Стилински на пол (о да, он вряд ли сможет это когда-нибудь забыть). Между Лидией и Малией не было ничего общего — кроме далеких от нормальности обстоятельств и неуместных ассоциаций Стайлза. Если Малия была молнией, то Лидия — определённо звездой. Стайлз думал о том, почему он не мог влюбиться как-нибудь нормально. Он потирал ноющую челюсть и глядел на Малию широко распахнутыми глазами, пытаясь сформулировать хоть одну адекватную мысль. А впрочем, Стилински никогда и не был нормальным.