Паразит

«Паразит» комедия в стиле ретро

Время и место действия — Москва, 1890 год. Действующие лица: Кондратий Кузьмич Западенцев, богатый негоциант Пелагея («Полина») Афанасьевна, жена его Людмила Кондратьевна (Люсенька), их старшая дочь, девица на выданье Анфиса и Раиса, младшие дочери-двойняшки, отроковицы Вильгельмина (Минна) Мюллер, гувернантка в доме Западенцевых, сирота из обрусевших немцев. Полуэкт Полуэктович Хавроньин, стряпчий (нотариус), ведущий дела Западенцева Митрофан Фомич Харкевич, его молодой помощник, карьерист Родион Михайлович Репетилов, их бывший коллега, ныне умалишенный Иван Яковлевич Семирадский, молодой врач в больнице, расположенной по соседству. Андрон Титович Холмогоров, молодой фабрикант, сын богатых родителей г-н Квинси Филипп Моррис, американский предприниматель Князь Владислав ( Влад) Драгулэшти, румынский аристократ, клиент конторы Хавроньина Марица, Агнешка и Оксана, наложницы его. Прислуга в доме Западенцевых, санитары, служащие и т.п.

Действие первое Сцена первая

Дом богатого купца Западенцева на Ордынке. Малая гостиная. Горничная Дуняша прибирается в комнате. Дуняша: (устало) Уф, уморилась я сегодня! Почитай весь день на ногах, — то полы помой, то в комнатах младших барышень прибери, то классную комнату в порядок, значится, приведи, а теперь еще и гостиные комнаты к приезду гостей готовь, будь они неладны! А небось еще и после уроков классную комнату Эльмине Генриховне убрать надобно помочь! (Вздыхает.) Ой, и сдалось им, Анфиске с Раиской-то, это учение, только бумагу марают да учительшу до слез доводят, а все одно что кочергой об печь, что печкой об кочергу! А уж про старшую барышню, Людмилу Кондратьевну, и говорить нечего — уж носились-то с ней родители, как курица с яйцом, учили-учили всяким господским премудростям, а все едино выросла девка, что тебе кукла фарфоровая! (Задумывается.) А уж если как на духу говорить (оглядывается по сторонам), то до Эльмины Генриховны-то старшей барышне нашей как до Киева пешком! Та даром что наполовину немка, а и умна, и обходительна, и собой хороша, только вот сословие подкачало! Вот ведь оказия какая выходит — одна барышня, да не умна, зато другая и умна, и красна, да не барышня! (Продолжает уборку.) (Входит Митрофан, стряпчий, корпулентный молодой человек смазливой наружности.) Митрофан: (заигрывая с Дуняшей) Фигуркой лоза, лицом ягодка! Хороша же ты, право, Дуняша! (пытается приобнять девушку) Дуняша: (отталкивая его) Хороша Дуняша, да не ваша! Уйди, Митрофан, лучше, от греха подальше, а то не ровен час Кондратий Кузьмич воротится! Митрофан: (оскорбленно) Но-но! Ты мне тут не тыкай, чай, не мальчишка из лавки пришел али подмастерье! Для тебя я Митрофан Фомич, коллежский регистратор! И вообще (приосанивается, поправляет костюм), с чего бы это мне уходить, ежели я только пришел? Дуняша: Так ведь говорю же, Кондратий Кузьмич еще с мануфактуры не приехали! Митрофан: (загадочно улыбаясь) А у меня и не к нему вовсе дело, а к учительше вашей, Вильгельмине Генриховне! Дуняша: А коли так, постыдились бы к честным девушкам приставать, охальник! (Сверху слышится шум, треск и девичьи визги.) О, вот, кажись, и урок у барышень кончился! Пойду позову. (Кидает в него метелку и сбегает.) Митрофан: (про себя) Ишь ты! Чем же я виноват, коли Минка из немцев, и воспитания такого сурьезного, что к ней близко и не подсядешь? (Отходит в сторону, спотыкается об метелку, чуть не падает на пол, но вовремя увертывается в кресло.) Эх, был бы я хотя бы титулярным советником, вот тогда…

Сцена вторая

Из классной комнаты с лестницы с визгом и смехом сбегают две отроковицы, вернее, бежит одна, а вторая съезжает по перилам. Носятся друг за другом, попутно сбивая с ног вставшего было при их появлении Митрофана. Анфиса: О, гляди, сестрица, женишок пожаловал! (прыскает) Раиса: Который из женихов-то? А то их тут много бродит по дому… Анфиса: Да я не про Люськиных женихов, балда ивановна! Разве наша-то на такого позарится? (Глупо хихикает.) Это ж Минкин жених, из конторы папашиного стряпчего, ну, лысого такого, к нам домой еще иногда таскается! Раиса: Ааа, ну тогда это неинтересно! Анфиса: Отчего же неинтересно? И отлично, пускай почаще приходит, может, уроки отменят! Раиса: (мечтательно) А, может, он наконец женится на ней и увезет подальше от нас, тогда вообще будет не жизнь, а сказка! (С визгом начинают кружиться, сцепив пальцы, вокруг изрядно ошалевшего Митрофана.) Входит Пелагея Афанасьевна, мать семейства, еще нестарая уездная красавица. Пелагея Афанасьевна: Девочки, девочки, что за манеры? Фи, как можно так вести себя, да еще при взрослом мужчине, вы же не девки крестьянские, а барышни из приличной семьи! (Отроковицы старательно изображают раскаяние.) Ступайте в свои комнаты, вам еще сегодня сольфеджио учить! Анфиса и Раиса: (обреченно) Хорошо, maman! (Удаляются) Митрофан: (приходя в себя) День добрый, дражайшая Полина Афанасьевна! Премного благодарен за спасение, а то уж не чаял избавиться от внимания дочек ваших! (подобострастно целует ручку) Пелагея Афанасьевна: (томно) Ах что вы, Митрофан Фомич, право, пустяки какие! Ну, сознаюсь, девочки наши живые, подвижные, и характером в меня пошли, не сидится им на месте…как говорится, чем бы дитя ни тешилось…в общем не сердитесь, прошу вас! Митрофан: Да я, Полина Афанасьевна, сердиться-то и не думал… гм... да… ну вобщем…пришел я по делу… компрене-ву, так сказать, деликатного характера… Пелагея Афанасьевна: (разочарованно) Ах, вы по поводу Минны… Митрофан: Да-с! (воодушевленно) Накануне с супругом вашим все обговорили, осталась малость — самой Вильгельмине Генриховне приватно сообщить… Я, знаете ли, Полина Афанасьевна, по служебным делам отъехать должен на некоторый срок, так уж хотелось бы, так сказать, акцепт с ее стороны получить… (утирает пот со лба) Оно конечно, по понятиям приличного общества, может и несколько поспешно. Пелагея Афанасьевна: И очень хорошо, что скоро! Просто замечательно! Зачем медлить? Лучшего жениха Минне все равно не видать, а замуж ее выдать надобно le plus vite possible — а то от моей старшенькой все женихи таким манером к ней переметнутся! А Люсеньку нашу огорчать ни в коем случае нельзя — ей волноваться вредно, а тут такое искушение под боком… Так что возвращайтесь скорее, Митрофан Фомич, чтобы до Петровок уже обвенчались! Au revoir! (с веселым видом покидает комнату) Митрофан: Просто прелесть что за барыня! Кхм… куда это я собирался? Ах да, руку и сердце предлагать! Пускай бы уже скорее она, что ли, спускалась, а то уже есть дюже хочется! (снова присаживается)

Сцена третья. Второй этаж дома Западенцевых.

Минна: (выходит из классной комнаты, крайне утомлена) Mein Gott, warum?! За что такие мучения?! И, главное, зачем?! Все равно ведь ничего не учат, заданий не выполняют, ведут себя отвратительно, да еще и смотрят на тебя, как на существо второго, простите, сорта! Папаша, видите ли, мне деньги платит (с горечью), так что изволь, наемная рабочая сила, отрабатывай… Если бы я была поглупее и понаглее, непременно бы увлеклась идеями герра Маркса, но там все тоже как-то… короче, все не так все равно, а, право, заманчиво было бы показать этим егозам, да и фрау Полине заодно, эту, как же это Кондратий Кузьмич выражается… (морщит лоб, вспоминая)… ну в смысле его бабушку по отцовской линии… Но нет, не такая я…. (вздыхает) Мне все-таки их всех жалко, даже девчонок этих — вроде все есть, родители живы и здоровы, ни в чем им не отказывают, а все равно они всем недовольны и ссорятся постоянно… а про фроляйн Люси я вообще молчу… Даже Митрофана этого, прости Господи, тоже жалко… твердит, будто влюблен в меня, а разве настоящая любовь такая? Да только, видать, какова настоящая любовь при таких перспективах мне так никогда и не узнать… (Снова вздыхает и смотрит в окно.) Ах, вот и сам патрон пожаловал! (поспешно отходит от окна и идет к лестнице)

Сцена 4

Митрофан: (прохаживается, напевая): «Он был титулярный советник, она — генеральская дочь…» …А, однако, если бы к Минниной красоте и уму прибавить еще богатство да положение в обществе Людмилы Кондратьевны, то было бы весьма недурственно… Входит Кондратий Кузьмич, представительный мужчина средних лет. Кондратий Кузьмич: (внезапно) Ба, кого я вижу! Митрофан, ты ли? Митрофан: (вздрагивает от неожиданности) Я-с, Кондратий Кузьмич, и вам доброго здравия! Кондратий Кузьмич: Не припомню, чтобы я за тобой нынче посылал. Ты почто заявился? Митрофан: По делу-с. Кондратий Кузьмич: (хмыкает недоверчиво): Это по какому же такому делу? Митрофан: (смущенно) Матримональному-с! Кондратий Кузьмич: (удивленно) Ну ты, брат, долго запрягаешь да быстро едешь! Смотрю, и букет загодя приготовил? Митрофан: (гордо) Всенепременно-с! (вынимает из портфеля завернутую в бумагу единственную красную розу) Кондратий Кузьмич: (качая головой) Мда, негусто. А впрочем, Минна не из привередливых, да и вниманием противоположного пола не обласкана. Как старина Мюллер, отец ее, преставился семь лет назад, так бедняжка ни от кого, почитай, кроме меня, доброго слова не слыхала. Да и мне особенно некогда было — весь в делах да в трудах с утра до ночи. А девушка она хорошая, честная, так что смотри у меня, не обижай ее! (делает грозное лицо) Не то дам Полуэкту наказ тебя назад, в Саратовскую губернию, воротить, откуда пришел! Понял? Митрофан: (испуганно) Так точно, все понял-с! Кондратий Кузьмич: Вот и ладно. Кстати, о Полуэкте, он тут надысь говорил, будто куда-то за границу тебя посылает? Митрофан: (гордо) Да-с, Кондратий Кузьмич, уезжаю я завтра же по делам одного чрезвычайно важного клиента. Связался с дядюшкой один знатный иностранец, очень важная персона, хочет, мол, недвижимость у нас в Москве прикупить, один дом тут, в Замоскворечье, да другой на Чистых прудах, а сам выехать не имеет возможности, требует, значится, чтобы посредник сам к нему приехал бумаги оформить. Дядюшка Полуэкт сам было хотел ехать, да радикулит замучил, вот меня и шлет. Кондратий Кузьмич: (задумчиво) Вон оно как… Да ты, часом, немецким языком владеешь ли? Митрофан: (самоуверенно) Ну, в общих чертах, в училище курс прослушал. А так со словарем-с. Да чего там мудреного, подумаешь! Немцы вон на нем с рождения говорят, а мы уж не глупее их! Кондратий Кузьмич: (усмехаясь) Ну, в таком случае, удачи вам с Полуэктом в вашей заморской транзакции! Да если этот самый вельможа-иностранец все же контракт купли-продажи подпишет, приводи его познакомиться! Так, попросту, по-соседски. Митрофан: Благодарю-с! Кондратий Кузьмич: (весело) Ну, ступай, жених, а то невеста, поди, заждалась! Хотя погоди, я сейчас с ней сам парой слов переброшусь! (Уходит) Митрофан: Отлично, дело, почитай, улажено! И жизнь хороша, и жить хорошо… (в сторону), а хорошо жить еще лучше! Минна спускается по лестнице. Вид у нее стоическо-обреченный. Кондратий Кузьмич: Слышь, фроляйн, подь сюды! (отзывает ее в сторону, вполголоса) Ну, ты меня знаешь, я к тебе всегда хорошо относился… Минна: Я это знаю, Кондратий Кузьмич, и за все вам благодарна. Кондратий Кузьмич: …да только человек я деловой, дома мало бываю, и ваши бабские неурядицы разбирать мне всегда было недосуг, так что уж прости меня за все Христа ради. Минна: Бог простит, Кондратий Кузьмич. Кондратий Кузьмич: (смущенно) Знаю, претерпела ты изрядно и от Полины моей, и от девчонок наших… Минна: (без эмоций) Да, было дело… Кондратий Кузьмич: …да только не держи на них зла: бабы они и есть бабы, в какие турнюры-гипюры их не наряжай. Не дворяне мы, чего уж там. Так что, может, оно и к лучшему, что Митрофан со своим предложением подсуетился, он не из буйных, скорее ты им будешь командовать, чем он тобой! А Анфиску с Раиской мать все равно по осени в пансион решила отправлять, да, Бог даст, Люську в то же время замуж возьмут. В общем… ты меня поняла? Минна: (кивая) Я, Кондратий Кузьмич, ни на кого зла не держу, может, оно и вправду все к лучшему. А любовь… (вздыхая) …может, со временем придет… (обнимаются по-родственному, Минна выходит в соседнюю комнату, где ее ждет Митрофан) Кондратий Кузьмич: (вновь качая головой) Авось и придет, а ну как не к тому? Эх, девки, девки… (вздыхает, поднимается по лестнице).

Сцена пятая

Минна и Митрофан Минна: (бесстрастно) Ах, это вы! Какая….неожиданность! Митрофан: Дорогая Вильгельмина Генриховна! Позвольте мне... (мнется, потом вручает свою розочку) Минна: Какой прелестный минимализм! (внезапно уколола палец о шипы) Ой! Митрофан: (в ужасе) Ах, простите меня, виноват! (судорожно ищет по карманам платок, не находит его) Одну минуточку… Минна: (достает из кармана пластырь) Право же, пустяк, не стоит волноваться! Так вы, Митрофан Фомич, ко мне изволили прийти? Митрофан: (скоропалительно) К вам, конечно же, дражайшая Вильгельмина Генриховна, к вам, (понизив тембр) к кому же еще? (откашлявшись) Вильгельмина, душа моя, я бы хотел, …то есть я пришел… ну, в смысле целью моего визита является… Минна: (устало) Не напрягайтесь, Митрофан Фомич, я согласна. Митрофан: (в шоке) Пардонэ-муа, на что согласны-с? Минна: Стать вашей женой, naturlich! Вы же сюда пришли руки моей просить, не так ли? Митрофан: (заикаясь) Так, так! Минна: …Ну вот, я вам сразу и ответ даю! Положительный. К чему лишние волнения? Вы спрашиваете — мы отвечаем. Да, Митрофан, да! Митрофан: О, Вильгельмина, оооооо! Минна: Как вернетесь из поездки, так через неделю венчаемся. В нашем, Скорбященском приходе, на Большой Ордынке. Кольцо при вас? Митрофан: Эээээ… Минна: Ах я, глупая, забыла, что у русских кольцо только на обручении в храме надевают! Все это пустяки, дело житейское…. Митрофан: (будто очнувшись) И совсем даже не пустяки! Я когда проценты по этой транзакции получу, такое колечко вам отхвачу, у самой Людмилы Кондратьевны вашей такого не будет! Только ждите меня, ждите обязательно, душа моя, Вильгельмина! Кстати, из-за границы вам что-нибудь привезти? Небольшой, конечно, сувенирчик, а то с большим, боюсь, на таможне не пропустят… Минна: (усмехается) Ну, аленький цветочек у меня уже имеется (кивает на розу), разве вот только зеркальце… Митрофан: Говорящее? Минна: Можно и немое. Но обязательно старинное! Митрофан: (торопливо) Всенепременно! Ну, а теперь разрешите откланяться, мон амур, дела, знаете ли, ждут! Ждите же меня, любезная моя Вильгельмина Генриховна! Ждите меня, и я вернусь! (целует руку, сбегает, впопыхах чуть не забыв портфель) Минна: (ему вслед) Пишите письма, друг мой! А еще лучше — печатайте! (Оставшись одна, обессилев, садится на диван, закрывает лицо руками) Mein Gott, warum… Warum?!

Конец первого действия.