Прости

Каждый день мне становилось всё хуже и хуже. Простой кашель перешёл в мокроту с кровью. С каждым днём я чувствовала всё большую усталость. Но я не говорила об этом ни маме, ни брату, думая, что это скоро пройдёт. Вот только, кажется, это наоборот стало прогрессировать. Это болезнь? Да нет, вряд ли. Скорее просто усталость. Сейчас нас в колледже завалили уроками, экзаменами, да ещё и проекты вовремя сдать нужно. Да, скорее всего я просто устала. - Риса,- голос мамы вывел меня из моих раздумий. - Риса! - Да, уже спускаюсь. А звала она меня затем, чтобы помочь ей поставить на место стол. Буквально полчаса назад от нас ушли Отани и родители. Отани… как же я его люблю. Мой маленький кретин. Почему мне кажется, что если бы он был здесь, а я назвала его кретином вслух, он бы воскликнул: «Так вот, значит, как ты обращаешься к парню, которого любишь!» Отани… от одного имени на сердце становится теплее. Мой любимый Отани. Вот только не успела я взяться за край стола, как зашлась громким кашлем. Устоять на ногах было невозможно. Сначала я согнулась пополам, а потом упала на колени. Горло жутко раздирало, изо рта капала кровь. - Риса, Риса! - подбежала ко мне мама и обняла за плечи. – Что с тобой? Ответила я только когда приступ кашля более-менее прошёл. - Всё хорошо. Это пройдёт. Ничего страшного,- попыталась весело сказать я и улыбнулась. - Риса, давно это? - Нет, где-то недели две-три. Сначала я просто кашляла, а потом мокрота началась. Но всё в порядке, правда. - Немедленно собирайся и бегом в больницу. Это напугало. Неужели я и вправду чем-то заболела? В больнице надо мной ставили эксперименты. Сначала врач меня слушал, потом у меня брали кровь, делали рентген и что-то ещё. А потом врач резко отменил все приёмы на сегодня и что-то сказал медсестре. А я сидела и улыбалась маме. Она не должна волноваться. Всё будет хорошо. Через какое-то время врач приоткрыл дверь и попросил маму зайти к нему. Нет, уж если идём - так вместе. - Подождите, я ведь тоже хочу знать, что со мной! - вскочила я. Врач посмотрел на меня, потом на маму и та обречённо кивнула. Так, ну хоть радует, что я буду знать о своих болячках. Доктор провёл нас к каким-то сине-серым фотографиям: видимо, с рентгена. Я не понимала ничего, а вот он, судя по всему, разбирался. - Посмотрите, видите тёмное пятно на левом лёгком?- начал он. Я пригляделась, но ничего не разобрала. - Это опухоль. У вашей дочери рак. И всё. После этих слов я словно выпала из сознания. Я могла лишь слышать рыдания матери. И те на заднем фоне. Рак?! Рак! Как? Откуда? Почему? А потом врач снова что-то начал говорить. - Сейчас мы пытаемся выяснить причину. Возможно, у кого-то из ваших родствен… - Да, - перебила его мама. – Прабабушка Рисы умерла от этого. - Мама, не плачь, - пыталась я её успокоить, но она только сильнее разрыдалась. - Да, видимо, до этого редуцирующий ген передавался по наследству каждому из вас, но у вашей дочери начал доминировать. Очень плохо, что вы обратились так поздно, но всё же есть вероятность, что операция поможет. - Операция? - чуть ли не выкрикнула я. Как операция? Кажется, я только сейчас начала понимать всю суть ситуации и почувствовала, что к глазам подбегают слёзы. «Я могу умереть», пронеслось в голове. Но операция... Если это поможет, я должна согласиться. И только я хотела ответить, что согласна, как дикий кашель овладел мной, и я снова упала на колени. Врач сразу же подбежал ко мне, потом начал кому-то кричать, но я уже еле улавливала происходящее и проваливалась в бездонную и пугающую тьму. Пришла в себя я на чужой кровати, в незнакомой комнате и сразу скривила лицо. Ну, во-первых, обстановка была кошмарной. Где их чувство стиля? А во-вторых, болело горло. Болело так, словно его царапали изнутри. - Риса, - тут же услышала я голос Нобу. Что она здесь делает? – Риса, я так волновалась! Мы волновались, - я обвела взглядом палату: Тихару, Нобу, Накао и Судзуки. Отани, его нет. – Боже, Риса, почему ты не сказала мне, что тебе плохо? Риса, почему? - Отани, - перебила я. – Он не знает? Вы ведь ему не говорили? - Нет, Риса, - ответила Тихару. – Мы ему звонили, но его мама сказала, что он не дома. - Риса, ответь на вопрос! - настаивала Нобу, а я лишь улыбнулась. Как же я по ним скучала. - Всё хорошо, ребята. Спасибо вам, но я, правда, в порядке! - Риса, когда человек в порядке, он не лежит в больнице! - Нобу, - улыбнулась я во всё лицо. – Всё отлично, я справлюсь! Но только она открыла рот, чтобы возразить мне, как в палату вошёл врач. - Выспись сегодня хорошо, завтра операция. Твоя мама дала согласие,- произнёс он и ушёл. Ну почему так не вовремя? - Операция? - тихо произнесла Тихару, но её голос заглушили громкие голоса парней. - Какая операция? Да что с тобой вообще?- но Нобу перекричала всех. - Коидзуми? - вопросительно произнёс Накао. - Нобу, Тихару, Накао, Судзуки, правда, не переживайте. Всё хорошо. Давайте я вам расскажу все завтра, после операции? И пожалуйста, не говорите ничего Отани, хорошо? - пыталась улыбаться я, вот только снова хотелось плакать. – А сейчас я хочу отдохнуть. - Риса, - громко, но обречённо произнесла Нобу, а потом как-то неожиданно обняла меня. - Спасибо,- тихо проговорила я, а потом они ушли. До вечера ко мне ещё несколько раз заходили брат с мамой. Брат просто тихо стоял в стороне, иногда посматривая на меня, а я лишь улыбалась, делая вид, что всё отлично. Мама же хотела остаться на ночь, но я уговорила её пойти домой и не беспокоиться, всё будет хорошо. На самом же деле я не знала, как мне себя чувствовать. Не хочу операцию, но если это единственный шанс, который позволит мне жить, то я согласна на неё. Я не хочу сдаваться, я хочу жить дальше, хочу быть с Отани, не зря ведь я его столько добивалась! Поэтому всё и вправду должно быть хорошо. А сейчас я должна заснуть, завтра будет моё спасение. И уснула я всё-таки только под утро. А проснулась от того, что кто-то говорил в моей комнате. Потом же началась суматоха, но я застала лишь первые её минуты, так как наркоз подействовал быстро. Открывая глаза, я мало что понимала. Перед глазами всё плыло, звуки были на заднем плане, а ещё что-то очень болело, но я не могла понять что. А потом я снова уснула. Через сколько часов я полностью очнулась, я не знаю. Но в чём я уверена, так это в том, что я застала маму рыдающей. И не только её. Ещё в палате была Нобу. Она так же всхлипывала. - Вы чего такие кислые? - пыталась произнести я бодрым голосом, но получился какой-то шёпот. - Риса, Риса, только не плачь, хорошо? Риса, они не смогли. Не получилось. Риса, мне так жаль. Я не хочу тебя терять, Риса! - разрыдалась в полный голос Нобу, сев на край моей кровати. Не поняла. В каком смысле потерять? То есть я всё-таки….? Нет, пожалуйста, скажите, что это неправда. - Мама… - прошептала я, но та продолжала плакать. – Мама, не плачь, пожалуйста! Не надо! Я ведь ещё не умерла! Мама, посмотри на меня! - уже крикнула я, потому что на предыдущие мои слова она не реагировала. Мама резко повернулась ко мне. Глаза были полны слёз, всё лицо было мокрым. - Позаботься о брате, о Нобу, и об Отани, пожалуйста, - сказала я ей, а потом посмотрела на подругу. - Врач ведь сказал, сколько у меня ещё времени? - Риса…. - Нобу, не плачь, - улыбнулась я ей. - Пару дней, Риса, пару дней, - и она кинулась мне на шею. – Я не хочу тебя терять, не хочу! Как я буду без тебя, Риса?! Пару дней… - Телефон, - резко вскрикнула я. – Дайте мне телефон. Когда нужная вещица попала мне в руки, я набрала знакомый номер. - Алло, Коидзуми, где тебя черти носят? Я звонил тебе домой несколько раз, даже ходил, но дверь никто не открывает, - послышался злой, но безумно милый голос с другой стороны телефона. - Отани, - голос предательски задрожал. Не плакать, Риса, не плакать! – Отани, я уехала. Я буду жить в Европе, я больше не приеду, прости меня, Отани, пока!- всё, я больше ничего не могла сказать, потому что разрыдалась. Он не должен ничего знать. Не должен знать, что я умерла. Никогда. Почти сразу же телефон завибрировал, но трубку я не взяла. Как же мне хотелось кинуть его в стену! Но я всего лишь отключила его. Прости меня Отани, но так надо. Что было потом, я запомнила плохо. Голова не думала, мысли были разбросаны. Правда, я узнала, сколько была в отключке. Оказалось, шесть дней. После операции появились какие-то осложнения, и я впала в кому, но слава Богу, ненадолго. Пока была без сознания, мне снова сделали рентген, так и узнали, что операция мне не помогла. Сегодня же мне снимают швы и разрешают пойти домой. Последние дни я могу не проводить здесь. Врач казался совершенно убитым, он извинялся, а я улыбалась, говоря спасибо. Он сделал всё, что мог. И я ему благодарна. Просто, видимо, так нужно. Уж не знаю, кому, но, видимо, нужно, чтобы я не продолжала жить, чтобы я умерла. Вы уж извините меня, я знаю, что несу бред. Но всё же. Я уже пару дней сидела дома, ко мне приходили почти все: Нобу, Накао, Тихару, Судзуки и даже Харука с Сэйко. Однажды зашёл Отани, чтобы понять, где я и почему уехала. Мама, изо всех сил пытаясь не заплакать, рассказала Отани историю, которую мы вместе придумали, долго извинялась за то, что я ничего ему не сказала, а он лишь что-то там мычал в ответ. Всё это я слышала, сидя наверху у себя. И я плакала. От обиды ли, от страха ли, я понять не могла, просто плакала. На четвёртый день моего нахождения дома у меня появился жар, я не могла встать с постели, было сложно даже поднять руку, тело было обессиленным. Я понимала, что долго мне не протянуть, что, видимо, всё, я прожила свою жизнь, что чудес не бывает и меня никто не спасёт. Мне так и хотелось закрыть глаза, что я почти и сделала, вот только кто-то начал трясти меня за плечи. Скорее от испуга я нашла в себе силы, и моё сознание хоть немного прояснилось. Надо мной стоял Отани. - Коидзуми! Какая же ты дура! Почему ты мне ничего не сказала?! С чего ты взяла, что мне легче будет думать, что ты меня бросила?! Коидзуми, когда же ты перестанешь так тупить?! Мы ведь эти несколько дней могли провести вместе! Когда ты поумнеешь?! - сначала он кричал, а потом я заметила, как из его глаз потекли слёзы. - Я тебя люблю, Отани. Даже нет, не так. Я тебя люблю, Ацуси. И не кричи на меня, кретин. И прости, - это всё, на что мне хватило сил. Потом я ещё попыталась улыбнуться, но, кажется, ничего не вышло. Я лишь успела почувствовать, как Отани лёг рядом со мной и обнял за талию, а потом я потерялась. Во тьме. В пространстве. Никаких звуков, никаких ощущений, никаких чувств, и ни капли намёка на свет. Это было концом. Я умерла.