Десерт

      Нагатобимару не привык болтать не по делу. Он предпочитал словам действия. Понравился человек — съел. Не понравился ёкай — убил. Он всегда делал лишь то, что хотел, не слишком заботясь о чужом мнении насчёт своих поступков. Нагатобимару жил в своё удовольствие.       А потом оказался запертым в подвале на пять сотен лет. И вышел оттуда — голодный, злой, практически потерявший счёт времени, едва не позабывший сам себя, — уже Торой.       Нагатобимару ел людей и сражался с другими ёкаями столько, сколько хотел.       Тора же кривился, рычал и лишь повторял раз за разом:       — Я сожру тебя!       Тора сам не знал, что вкладывает в эти слова. Поначалу ему казалось, что он действительно собирался это сделать. Вот-вот, уже раскрыл пасть, чтобы вонзить клыки в нежную девичью плоть, ушей почти достиг предсмертный крик...       Ведь люди — такие слабые, ни на что не способные существа. И этот глупый Усио, прикрывающийся копьем, и хампургерная женщина с таким соблазнительным ароматом.       Но третьи силы вечно мешали совершить задуманное: то чёртовы ёкаи-слабаки, портящие внешний вид и аромат еды, то треклятое копьё, больно бьющее по голове. Но Тора не сдавался. Он чувствовал, что до свершения задуманного оставалось совсем немного. Вот-вот, и...       Но новой помехой становилось неясное чувство, что мешало расправиться с выбранными жертвами.       Тора не хотел признавать, что это страх — страх перед копьем, что пять сотен лет держало его в заточении под храмом. Но еще больше он не желал и думать, что причина кроется в чём-то другом. Чём-то, давно позабытом, но всё же хранящемся глубоко внутри, не желая погружаться во мрак следом за множеством других воспоминаний. Заставляющим вместо действий лишь угрожающе рычать раз за разом, прекрасно понимая, что в эти слова не верит никто. Ни Усио, ни хампургерная женщина, ни он сам. Но Тора всё равно повторял, точно напоминая самому себе о данном обещании:       — Я сожру тебя!       ...не смей умирать, ведь я — тот, кто должен тебя сожрать.       ...эта женщина — моя! Я её сожру!       ...придурок, трупы на вкус отвратительные! Я хочу сожрать тебя живым!       ...глупая женщина, зачем так рисковать? Ведь ты — мой десерт! Как только я сожру мальчишку, настанет твой черед!       ...ладно, давай эти свои хампургеры, они тоже неплохие.       Глупый Усио. Хампургерная женщина по имени Маюко.       Тора никогда не признается даже себе, что хочет их вовсе не съесть, но защитить.       Ведь...       «Наверное, мне всё же стоило спрятаться у вас во рту».       Ведь то, что принадлежит Торе, обязательно будет в безопасности до тех пор, пока он не решит это съесть.       Пускай этот момент никогда и не настанет.