Роял Флэш

У каждого свои слабости. Если вы промолчите про мои, я не проболтаюсь про ваши. Лорел Гамильтон

У всех бывают слабости. Как у людей, так и у киндрэт. Даже у самых древних и мудрых. И Фелиция Александрийская не была исключением. Уже много лет леди находила удовольствие в азартных играх, правда почти никогда не переходила границы разумного. В бюджете клана всегда была статья «представительские расходы», откуда она легко изымала определенную сумму, чтобы отправится в казино, которые официально были закрыты, но прекрасно функционировали с легкой руки и под покровительством Рамона Вьесчи. Старый друг Фелиции прекрасно знал о ее слабости и последнее время стал замечать, что увлечение начинает выходить из-под контроля. Именно по этой причине, он специально не стал сообщать леди о том, что открывает новое казино и по этому поводу устраивает пышный прием. Он сделал все, чтобы Мормоликаи была занята делами в столице и все же, кто-то весьма ловкий сумел нашептать ей об открытии, так что когда Первая Леди Даханавар с горящими глазами появилась на пороге, мужчина про себя только вздохнул, улыбнувшись, и вручил ей бокал шампанского. Сегодня его посетили не только представители клана даханавар, тут были несколько влиятельных фэри, молодняк асиман с двумя старшими магами. Якоб тоже любил сыграть в рулетку, иногда даже выигрывал благодаря своей просчитанной модели. Крупье за покерным столом раздал карты, и на единственное свободное место вдруг присела Хранья Бальза, небрежным жестом поправляя алые перчатки на руках. Сестра Миклоша появилась неожиданно, излучая азарт и кровожадность, так что ее просто не посмели не пропустить. Фелиция ничуть не смутилась, приветствовав родственниц, и началась игра. Рамон, занятый административными делами, отвлекся, когда к нему подошел один из служащих. Ситуация за третьим столиком накалилась. Один из молодняка асиман спасовал, и игра пошла между нахттотерин и Гранд Леди. Обе хранили олимпийское спокойствие, так что блеф было очень трудно различить. Ставки росли, Фелиция поднимала, Хранья не уступала ей. Наконец пришел момент, когда крупье потребовал от них вскрыться. У Гранд Леди было каре на валетах, а Хранья с довольным лицом сытой кошки выложила Стрит Флеш, довольно пригубив мартини с кровью. — Было приятно с Вами играть, Фелиция — улыбнулась он, собираясь подняться, и задержалась на гречанке лукавым взглядом. — Нет, подожди, дорогая…у меня еще есть, что поставить… — задумчиво произнесла Гранд Леди, поправляя выбившийся из прически белокурый локон. Хранья удивленно изогнула бровь, но кивнула и вновь присела за стол. — Роэл Флэш, у госпожи Бальза…мои поздравления! — крупье поздравил даму с выигрышем и почтительно отошел, не замечая, как дорогой игральный стол жалобно заскрипел под давлением пальчиков гречанки. — Постой…ты меня разыгрываешь, Констанс? — телепат сидел в особняке даханавар, смотря на нависшую над ним ирландку, как всегда затянутую в черную кожу. — Какие шутки! Дарэл, я, что похожа на клоуна? — рыжая дир-дале так и пыхала гневом, и вот тут Дарэл понял, что все очень и очень плохо, сжав подлокотники кресла. — То есть…ты хочешь мне сказать, что Фелиция поставила и проиграла меня в карты?! — собственный голос задрожал от злости. — Не ори! Это не навсегда, просто окажешь услуги другому клану в том объеме, в каком они захотят и будешь свободен, что, трудно, что ли? — рыжая вдруг попятилась, видя выражение лица сенсора, который готов был ее задушить, но понимал, что это бесполезно. Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, он спросил. — И кто? — Что? — Кому она проиграла?! — рявкнул эмпат, вскочив с места и начиная мерить шагами комнату. — Х.Хранье Бальза… Ай! — женщине пришлось закрыться руками, потому что от выброса магии с полок упал ворох книг, и разлетелась дорогая этрусская ваза, а когда телепат, выходя, хлопнул дверью, та еле удержалась на петлях. Он мог сколько угодно бесноваться, но прекрасно знал, что не сможет ослушаться, а именно поэтому на следующую ночь он остановил машину у ворот «Лунной крепости» и, призвав на помощь все свое хладнокровие, сообщил на посту охраны. — Добрый вечер, я к госпоже Бальза, по приглашению… — ему ответили, что его ждут и машину пропустили на территорию, а в дверях его встретил Роман, зыркнув на него подозрительным взглядом и провел в гостиную, велев ждать нахттотерин там. Несомненно, Нахттотерин была в прекраснейшем настроении. Мало того, что она отлично провела время, выиграла n-ную сумму на себя любимую и развлечения, так еще и… Основатель, госпожа Бальза до сих пор не могла поверить, что Фелиция Александрийская повелась на простейшую уловку азарта и проиграла ей своего телепата! Даже обидно было, что сегодня ночью не состоится совет или у самой Храньи не найдется того, кого очень бы хотелось прочитать «до дна». Тех, кто был ей нужен, Нахттотерин могла раскусить одним клыком сама и без Дарэла Эриксона. Вот и получалось, что она могла делать с ним, что душе угодно, а идей толком и не было. Такой простор для воображения…а пользы ноль. В итоге решение пришло самой собой: Хранья решила просто как следует позабавиться, не контролируя процесс и не строя никаких планов. Девушка знала, что так телепату будет еще труднее — как можно прочитать желания той, что сама не знает, чего хочет? Нахттотерин усмехнулась, наматывая на свою кисть длинную нить жемчуга, призвала пару гиен и спустилась из своей комнаты в музыкальную гостиную. Она провела в Москве несколько месяцев, но они показались ей вечностью, ведь опальная сестра, вернувшаяся из ссылки и павшая ниц перед братом, готовая выполнять все его требования, не могла похвастаться тем, что жизнь ее стала лучше. Именно поэтому даже такие вот мелкие выходы в свет и иллюзия собственной значимости сейчас грели душу. Она слышала, как Роман пошел открывать дверь, и усмехнулась. Она не собиралась идти встречать телепата, вот еще. Вместо этого Хранья направила за скандинавом одну из гиен, а сама начала играть на рояле в свое удовольствие. Прекрасные переливчатые мелодии не вязались ни с ее внешним обликом, ни с внутренним. Внешне ангелоподобная хрупкая Нахттотерин выделялась на фоне белого рояля черным и почти прозрачным платьем, более менее становившимся плотным лишь чуть ниже талии, и двумя опасными гиенами на страже, а внутренне…стоило Дарэлу коснуться сознания госпожи Бальза, как он провалился в змеиное гнездо. Яростное шипение и капающий с клыков змей яд прекрасно защищали Хранью от нежелательного вторжения, и было их так много, что битое стекло Миклоша казалось куда менее безобидным. Ждать ему пришлось недолго, но вместо сестры Миклоша телепат увидел в дверях полупрозрачную гиену. Существо тхорнисх бросило на него взгляд, лишенный каких-то эмоций, и молча развернулось. Видимо, ждало, что он пойдет следом. « Блеск…хорошо хоть рой ос не прислала» хмыкнул по себя телепат, но поднялся, проходя вслед за существом. Он действительно не знал, чего стоит ожидать, ведь до этого ни разу не встречался с сестрой господина Бальза. Он шел за призраком и ощущал неприятный, но все же не такой сильный аромат гниения. Весьма кстати вспомнилась шутка в их беседе с Крисом о том, что искуснее в магии тот тхорнисх, от которого сильнее несет падалью. Впрочем, сейчас так лучше было не шутить. Если Миклоша он успел за долгие годы изучить и знал про этого садиста и выродка довольно много, то Хранья, которая вернулась совсем недавно, была для него загадкой. Войдя в комнату, откуда слышались довольно приятные звуки музыки, сенсор прикрыл дверь и подошел ближе, не отказав себе в удовольствии оглядеть хрупкую нахттотерин, которую охраняли звери. Он прекрасно ощущал, одно ее движение и она нападут. Впрочем, он хорошо разбирался в поведении кровных родственников, особенно женской половины, поскольку проводил в их окружении много времени. Откровенный наряд, внешняя беззащитность и одновременно вызов и угроза, это все была провокация. И если он собирался пережить этот вечер и избавиться от долга Фелиции, вестись на нее не стоило. Именно поэтому, он привычно мягко улыбнулся, излучая теплую волну, и слегка склонил голову в приветствии. — - Доброй ночи, нахттотерин, Бальза, чудесно играете…ваше сочинение? — она не должна была заметить, как он внутренне напрягся, лишь по касательной проводя по ее сознанию и ощущая этот серпентарий. Гиены синхронно повернулись на голос, на свой лад изучая чужака, но не шелохнулись больше. — Так уж сложились обстоятельства… «Черт бы побрал Вашу игровую зависимость, леди» — Чем бы я мог Вам помочь? — голубые глаза чуть прищурились. Дарэл почему-то сам догадался, что просить кого-то читать она не будет. Кто тут ей интересен в «Лунной крепости?» Она знает, что Миклоша он не рискнет трогать, а остальные не имеют значения. Появление телепата в одной с ней комнате Хранья ощутила сразу, но ничем этого внешне не выдала. Она продолжала играть, не отвлекаясь, и ловкие пальцы уверенно касались клавиш, одновременно каким-то образом удерживая гиен. Та, что привела Дарэла, устроилась рядом с сестрами. — Мое, — коротко отозвалась Нахттотерин, доигрывая очередную октаву, а затем легко и ненавязчиво обрывая незаконченную мелодию. — Добро пожаловать, телепат. Последнее прозвучало так, словно «Лунная крепость» и клан принадлежали ей. Госпожа Бальза, не вставая с табурета у рояля, легко развернулась спиной к инструменту и лицом к Дарэлу. Она была женским отражением Миклоша внешне, но совсем другой внутренне, что сканэр мог понять и по тому щиту, что держала девушка, даже не углубляясь толком за него. Взгляд льдистых глаз медленно скользнул по мужчине сверху вниз и обратно. Мановение руки — и гиены истаяли бесследно, а Нахттотерин грациозно и соблазнительно поднялась, неспешно приближаясь. Хранья Бальза ничем не уступала Гранд Леди, хотя и была совершенно иной. С этой хищницей стоило быть весьма осторожным и внимательным. — А чем ты можешь мне помочь… Дарэл, верно? — девушка уже была совсем близко и, несмотря на то, что вынуждена была смотреть на скандинава снизу вверх даже учитывая высокие стальные шпильки, совсем не казалась ему хрупкой и беззащитной. Этот образ как-то мгновенно таял, стоило телепату посмотреть в голубые глаза и чуть коснутся ментального щита Нахттотерин. Кроме того, сейчас Хранья и не пыталась казаться невинным ангелом. Напротив, она не скрывала, насколько роковой может быть данное знакомство. На секунду Даханавару показалось, что госпожа Бальза коснется его или еще больше — поцелует, но сестра Нахтриттера просто изучающе-лениво обошла мужчину вокруг и опустилась в кресло, закинув ногу на ногу и опустив изящные руки на подлокотники. В прикрытых глазах телепат читал легкую скуку, некоторую задумчивость, почти усталость и…безразличие к нему самому. Она даже убивать или мучить его не хотела развлечения ради — Хранья вообще не знала, зачем он ей, и не видела никакого смысла в его приезде за исключением того, что своим выигрышем задевала гордость Мармоликаи. Весь внешний лоск и осязаемая опасность оказались маской — действенной правдой при необходимости, но далеко не всей сутью Горгоны. Даханавар смотрел на женщину перед собой, когда она медленно поднялась и приблизилась. Хранью могло удивить, что он не прячет и не отводит взгляд, а потом к ней могло прийти понимание — он ведь ее совсем не знает. Он ведь еще даже не был киндрэт, когда ее изгнали из Столицы. В сравнении с ней он неофит, но все равно этот спокойный, внимательный взгляд скрывал что-то за собой, учитывая, что он не поддался на провокацию. От него не веяло страхом или желанием при виде ее тела едва скрытого откровенным нарядом. На вопрос нахттотерин о своем имени, он только кивнул. Развернувшись следом за ней, он, по-прежнему, молча смотрел на нее еще минуту, словно пытался что-то прочесть, но женщина не ощущала ровным счетом никакого воздействия телепата. Но почему-то с его появление в комнате стало уютнее, спокойнее и теплее, хотя в Лунной крепости никогда не было сквозняков. — Вам скучно здесь… — наконец произнес эмпат, похоже, даже не понимая, как опасно может быть, так открыто говорить с сестрой Миклоша. Но реакцию Нахттотера он мог предугадать, а вот чем ответит ему она, было непонятно. " Она красивая… похоже на него и одновременно другая…словно смотришь в разбитое зеркало и видишь сотни граней» Злость уже отпустила его, и в голубых глазах скандинава понемногу разгорался азартный огонек. Хранье не нужен был его дар, она не хотела использовать его как вещь, как дорогой сотовый или другой полезный гаджет. — Солнце село лишь недавно…хотите прогуляться? Никто не знает этот город лучше, чем я! — это могло сбить с толку. Рядом с ними кто-то еще, он решил бы, что телепат свихнулся, предлагая подобное такой женщине, как Хранья. Все равно, что пригласить Стефанию в караоке или Кристофа Кадаверциана на выступление стенд-ап комиков. Но, похоже, Дарэл понял, несмотря на внешнюю холодность, сестра Миклоша совсем не такая, какой хочет ему себя показать. Ситуация несколько забавляла Нахттотерин, но одновременно возвращалось ощущение неправильности происходящего. Хранья вновь почувствовала, что за этой игрой и маской роковой жестокой женщины словно потеряла себя. И от того только прочнее стал внешний лоск — она не собиралась позволять телепату увидеть за лицом Горгоны совершенную пустышку или, если угодно, треснувший сосуд, в котором ничего за две тысячи лет не осталось. Нахттотерин устало подумала о том, что ее давно уже не развлекают вот такие встречи и издевательства, не приносят наслаждения жестокость или тренировки. Все, что осталось от нее настоящей и прежней «гибкости души», это способность наслаждаться крепким черным кофе. И все. Ни страх в глазах жертвы, ни густая горячая кровь, ни стычки с братом, ни любовь учеников и помощника, ни оживленный гул Ночной Столицы…ничего. Только, иногда, книги и музыка, изредка — вид зимней России, и кофе. Даже та авантюра с игрой в покер с Фелицией Александрийской не принесла ожидаемого эффекта. Хранья уже не помнила, когда в последний раз ей было интересно просто с кем-то поговорить. Голос Дарэла вернул госпожу Бальза в реальность. На миг она спохватилась, что забыла о своем ментальном щите, но тут же обнаружила, что тот ни на секунду не ослаб. Привычка оказалась сильнее даже подобной задумчивости. Если бы это была хотя бы жалость к самой себе, возможно, это оживило бы Хранью, но…увы. Девушка отлично знала, на что способна, а на что нет. Знала свои слабые места, знала свою силу. Она даже видела итог и последствия своих тех или иных действий…и именно поэтому почти ничего не делала ради исполнения своей давней «мечты». Да если уж быть совсем честной — ей уже не хотелось вставать во главе клана, не хотелось убивать Миклоша, не хотелось играть людьми и кровными родственниками. Ничего не хотелось. Нахттотерин не подозревала, что скандинав, стоящий перед ней, слишком хорошо знает это ощущение в старших киндрэт, называя это внутренней смертью. Просто Хранье до последней сотни лет это было совершенно не знакомо. А теперь…выйти на солнце было выше ее достоинства, а изменить внутреннее состояние она не могла. Не умела. Наверное, именно поэтому Нахттотерин не только не высмеяла заявление Дарэла, но и не попыталась поставить его на место. Ответом на его смелые слова была лишь молчаливая мимолетная усмешка, которая у кого помоложе вышла бы, скорее всего, кривой, а у Храньи осталась безупречной. А следующее согласие показалось бы даже Миклошу абсолютным нонсенсом: — Почему бы и нет…я уже достаточно его изучила, но, возможно, тебе удастся меня удивить. Подожди здесь, — госпожа Бальза встала и вышла из музыкальной гостиной, ненадолго оставив Даханавара одного. Она размышляла: возможно, телепату действительно удастся ее расшевелить, заставить снова чувствовать так же полно, как раньше. По сути…если это не получится у него, то не получится уже ни у кого. Хранья поставила Романа в известность о своем отъезде, переоделась в простые джинсы и темно-синий тонкий свитер. Оттенки были почти черными, а ткань наглухо закрывала тело, которое Дарэл уже успел оценить. Красивые светлые волосы, до этого собранные в классическую «ракушку», Нахттотерин на этот раз распустила и перекинула одну сторону, так что справа ее лицо обрамляли очаровательные вьющиеся локоны. Черные полусапожки девушки были на танкетке, что делало ее выше, но избавляло от стука каблуков. — Веди, телепат, — усмехнулась Хранья, но в льдистых глазах этого не отразилось. Там было лишь спокойное ожидание и отсутствие энтузиазма или намерения повеселиться в стиле Нахтцеррет. «Дуракам везет» почему-то вспомнил избитую фразу телепат, когда Хранья неожиданно согласилась, а ведь должна была отреагировать совсем иначе. Кто он для нее? Пустое место. Могла высмеять, а могла наказать за наглость, но не стала. Эта встреча, которую сначала Дарэл воспринимал как каторгу, стала для него неожиданно интересной, как и сама личность сестры Миклоша. Именно поэтому он лишь молча кивнул, присев в кресло и терпеливо дожидаясь ее. — Прекрасно выглядите, Хранья — это могло показаться еще одной нестыковкой этого вечера, ведь он ничего не сказал про ее роскошный наряд до этого. Но, как бы там ни было, он улыбнулся, подав ей руку, и проводил до машины, открывая ей дверцу «Понтиака». Внутри было тепло и даже уютно, хотя госпожа Бальза видела машины куда дороже и комфортнее. Даханавар обошел машину, садясь за руль, и негромко включил музыку — как на удивление, это оказался диск с записью классической гитары. Это могло быть совпадением, а могло не быть, но пока совпадение было приятным. — Вы не против музыки в дороге? — уточнил сенсор, чуть убавляя громкость, чтобы мелодия звучала фоном, и плавно вывернул руль, разворачивая машину и выезжая за ворота, явно ощущая удивление от выпустившего их охранника. — Значит… Вы умелый игрок в покер? — после небольшой паузы нарушил молчание Дарэл, выезжая на шоссе и направляясь в город, уже точно продумав свой план. Получив ответ, он слегка усмехнулся. Хранья оставалась спокойной и как будто отстраненной, но не для сенсора. Как только они покинули пределы крепости, странное напряжение стало как будто меньше и, хотя женщина по-прежнему держала свое сознание закрытым, в ее поведении пропала напускная холодность и вызов. Она вела себя не как глава клана, а просто как женщина, которая хочет, чтобы кто-то развеял ее мысли. Почему-то он подумал о том, что они далеки от веселых. Телепат с большим интересом расспрашивал женщину о ее познаниях в мире азартных игр и других победах, которые ей также ловко дались. На втором вопросе стало понятно совершенно четко, он это делает не потому, что нужно поддержать разговор или он хочет что-то у нее выведать, он просто разговаривает с ней, как с новой знакомой, не вспоминая о ее положении. Да, она слышала, что телепат у даханавар весьма своеобразный, но не настолько. Хранья не сразу заметила, как машина сбавила скорость, а затем остановилась на Воробьевых горах, откуда с площадки открывался вид на город. Если она ждала, что он повезет ее на охоту или в какой-то клуб или ресторан, как сделали бы многих мужчины, она снова не угадала. Тут было тихо и безлюдно. — Подождите меня буквально минут пять — теперь отозвался сам телепат, подавая ей руку, чтобы выйти их машины и подойти к ограждению смотровой площадки. Тут, и, правда, было очень красиво. Госпожа Бальза знала деловую и ночную Столицу, но с этого ракурса на нее редко смотрели кто-то кроме молодоженов и туристов. Внизу текла жизнь, ярко светилась и переливалась, но не оглушала и не тяготила. Поднялся ветер, слегка разметав ее волосы, и стало немного прохладнее, а следом вдруг появился насыщенный аромат и рядом оказался телепат, вручая женщине стакан их кофейни с написанным на ней именем «Хранья» Госпожа Бальза чуть недоуменно и удивленно повела бровью на подобный комплимент, но сохранила абсолютное спокойствие. Сев в машину, Нахттотерин уже приготовилась привычно откинуться на спинку, подпереть голову рукой и молча любоваться видом из окна, но мужчина ей этого сделать не дал. А жаль — Хранья даже прикрыла глаза от удовольствия слушать гитарные переливы, которые так любила, хотя сама и не играла. За столько лет она так и не смогла заставить себя научиться этому — не хотела разрушать магию звучания знанием. — Я просто везучая. Как видишь, все еще жива, да еще и продолжаю выигрывать в мелочах… — отозвалась девушка и оторвала взгляд от улицы, посмотрев на телепата. Через несколько минут Нахттотерин вынуждена была признать, что ее спутник не перестает ее немного удивлять, пробуждая все бОльшую заинтересованность. Никакого подобострастия, страха, льстивости и угодливости…он был первым за много сотен лет посторонним, кто просто разговаривал с ней. С НЕЙ, а не Нахттотерин Храньей Бальза. Машина остановилась удивительно скоро. Или это беседа так увлекла ее, что она и не заметила, как они приехали…на Воробьевы горы? Впервые сенсоров телепата коснулось удивление Храньи. Легкое, всего лишь отголосок, но явственно ее. Двухтысячелетняя киндрэт несколько настороженно выбралась из машины, плотнее запахнув свое пальто, и кивнула на просьбу Дарэла, слишком удивленная, чтобы уточнять, куда он и зачем. Пока мужчины не было, Нахттотерин подошла к ограждению и скользнула взглядом по раскинувшейся внизу Ночной Столице. Еще бы лет сто назад девушка испытала бы глубокий восторг, радость и энтузиазм. Возможно, ей пришла бы в голову какая-нибудь азартная и полубезумная мысль, которую она незамедлительно решилась бы воплотить в жизнь. Но сейчас…сейчас хрупкая блондинка просто зябко обхватила себя за локти и выдохнула облако пара. Порыв ветра принес с собой знакомый аромат черного кофе, и Горгона оглянулась. На миг в льдистых глазах этой женщины телепат увидел тусклую тоску и действительно словно бы разбитое зеркало, с которым сравнил ее раньше. Но это тут же пропало, когда эти же глаза расширились от изумления. Губы чуть приоткрылись, но она не сразу смогла произнести: — Как?!.. Как ты…ведь мой щит не тронут… — в противовес ожидаемой и даже логичной агрессии, Дарэл увидел просто потрясенную уставшую Хранью, никак не ожидавшую, что он узнает, поймет, почувствует, догадается… Серпентарий в ее сознании не зашипел на него в ярости, а стал реже, как будто рептилии «разбежались» частично по углам. Телепат увидел, что никто, кроме двух учеников Нахттотерин и ее брата не знает, что она любит кофе, чувствует его вкус и с удовольствием выпивает хотя бы одну чашечку в три дня. Дарэл спокойно выдержал взгляд девушки и только снова улыбнулся, едва заметно показав клыки, что напомнило ей, что с ней рядом не обычный человек, а кровный родственник. Сюрпризы не кончились, потому что, когда Хранья сжала стакан в руке, то увидела, что телепат принес не только его. На ее плечи опустился мягкий серый плед, который, видимо, мужчина достал из машины. Он легко поправил его на хрупких плечах, словно беспокоился, что она может замерзнуть на ветру. Ощущая, что не может ее больше дразнить, сенсор, наконец, отозвался. — Все верно, Хранья…и в этом-то и весь фокус…при виде телепата все сразу закрываются от меня самыми изощренными щитами…но, почему-то напрочь забывают при этом, что я умею не только читать их мысли, но и… — он видел, что она ждет продолжения. Кажется, думает, что сейчас он огорошит ее фактом своей страшной тайны, о которой не знают другие, и нагло этим пользуется. Однако он поднял палец и выразительно постучал себе по лбу. — Но еще я умею просто думать головой — улыбка на его губах стала шире и кажется, вполне искренней. Мужчина не мешал ей насладиться кофе, стоя рядом и смотря теперь на город. — Знаете…я просто отбросил в сторону все принятые условности и посмотрел на Вас под другим углом…увидел женщину, которая устала и хочет побыть просто женщиной… — он снова посмотрел на нее и пояснил. — Я эмпат…в клане, где преимущественно одни женщины, так что я усвоил одно…даже если Вы можете повелевать силами запредельной мощи и уничтожать любого одним щелчком пальцев, это не отменяет того факта, что иногда просто хочется, чтобы кто-то принес Вам чашку кофе, включил приятную музыку и сделал еще какую-то мелочь, которая ничего не стоит, но это лишь на первый взгляд…иногда эта мелочь важнее всего…даже если ты киндрэт… Хранью снова накрыло странной легкостью и ощущением безопасности. Конечно, последнее было продиктовано тем, что тут они были одни, а Дарэла действительно ничего не стоило размазать по асфальту одним несложным заклинанием, но почему-то не хотелось. Сам сенсор действительно перестал дергаться и мог с уверенностью сказать, что ему нравится проводить время в обществе Золотой Осы, каким бы диким подобный факт не казался ему еще вчера. Сбитая с толку, Хранья и не подумала сопротивляться, когда телепат шагнул ближе, укрывая ее плечи пледом. Сейчас, когда он был так близко, Нахттотерин впервые ощутила себя слишком маленькой — она доставала ему до плеча, но и то благодаря танкетке. Напряженный взгляд льдистых глаз не отрывался от мужчины, дожидаясь полного ответа, и, удивительно, но Даханавару удалось развеселить госпожу Бальза. По крайней мере, после его слов о том, что он умеет думать головой, Нахттотерин усмехнулась и чуть качнула головой, после чего сделала маленький глоток кофе, прикрыв глаза от удовольствия. А учитывая, что спорить или ставить его на место девушка не стала, видимо, он был прав и тут. Наконец, Нахттотерин расслабилась. Телепат ощутил это сразу по потеплевшему фону киндрэт, по тихому спокойному вздоху, заметил по тому, как она совсем просто укуталась еще больше в плед и снова глотнула кофе. Ему показалось, что впервые за много сотен лет Хранья ненадолго забыла о том, кто она такая для всех — и вернулась в тот день и час, когда еще не была даже знакома с Луцием, своим будущим Мастером. Сенсор не сразу заметил, что сестра Миклоша не смотрит на город внизу. Вместо этого ее лицо было поднято к небу, а взгляд следил за тем, как медленно начинает падать снег. Одна из снежинок упала ей на щеку, но не спешила растаять, а Хранья или не заметила, или не захотела ее убрать, равно как и те, что оседали на ее распущенные волосы и плечи, укрытые пледом. Сейчас в ней ничего не было от Нахттотерин, это была просто красивая уставшая женщина, какой Дарэл ее и назвал. И она просто наслаждалась вкусом кофе, не сразу поняв, что ощущает его несколько ярче, чем прежде, будто кто-то повысил чувствительность ее рецепторов. Мысленно тихо фыркнув, Хранья опустила взгляд с неба и неожиданно посмотрела в глаза телепату совсем не так, как до этого — а просто и спокойно, по-человечески. Эта неожиданная авантюра как-то сама по себе стала приятным вечером, поскольку напоминала беседу двух обычных людей, которые не ищут выгоды друг у друга, просто общаются. — Это одно из моих любимых мест…тут часто удается спокойно передохнуть и подумать, прежде чем нырять обратно в наш водоворот, — он усмехнулся, вдруг протянув руку и собирая влажную каплю со щеки девушки, так похожей на слезу. Его ладонь вопреки погоде и их сути, была горячей, сухой, а само прикосновение очень бережным. Но снова Хранья не ощутила ровным счетом никакого ментального воздействия, словно рядом с ней был просто человек. — Могу я что-то еще для тебя сделать? — уточнил эмпат, не отводя взгляда и было понятно, что готов выполнить любую просьбу не из страха или потому что ему приказали, а просто по собственному желанию. Подобных предложений ей уже давно никто не делал, не боясь немилости Осы или желая получить ответную услугу. Он сократил дистанцию еще больше — и дважды подряд. Посмел обращаться к ней на «ты» и коснулся ее лица. Это позволяли себе многие, но далеко не все вот с таким настроем. Нахттотерин усмехнулась, чуть склонив голову к плечу и по-прежнему глядя на телепата. Ее щит не позволял читать ее, но судя по потемневшему взгляду льдистых глаз, в эту хорошенькую головку вернулись совсем не веселые мысли. Хранья видела, что Даханавар ждет ответа и видит, что этот ответ у нее есть. Но она так ничего и не произнесла вслух. Вместо этого девушка сократила разделявшее их расстояние, неспешно обвила руками плечи скандинава, не обратив внимания на то, что плед при этом упал в снег, медленно подняла взгляд и лицо к мужчине. Ей было все равно, что он чувствует и хочет сказать. Она не обратила на это никакого внимания. Нахттотерин просто потянулась вверх и уверенно поцеловала Дарэла, прильнув к нему хрупким тонким телом. Однако если он ожидал, что за этим поцелуем скроется похоть и желание использовать его, то сканэр ошибся. Неожиданно сознание Храньи приоткрылось, и мужчина отчетливо увидел, что хочет женщина в его объятиях. Госпожа Бальза жадно желала хотя бы еще на одну ночь ощутить себя безгранично живой. А после этого…выйти на солнце. И, да, для этого Дарэл был ей нужен — она хотела, чтобы он помог ей снова почувствовать жизнь, один последний раз. А затем…затем помог решиться на последний шаг. Телепата много раз и самые разные киндрэт пытались использовать, так или иначе. Но никогда еще до Храньи никто не желал использовать его в подобном ключе: по сути, Нахттотерин просила его помочь ей в самоубийстве, прежде последний раз порадовавшись прожитым векам. Непонятно, на что рассчитывала эта женщина, но спокойный умиротворенный вечер рассыпался в пыль. Однако, несмотря на подобные желания, Дарэл ощутил в глубине лицемерной души Храньи настолько глухое и отчаянное одиночество, такую дикую усталость от безрезультатной борьбы, что удивляться стало нечему. Нахттотерин просто больше не видела иных путей, и уже не первый месяц пребывала в этом состоянии, до сих пор так и не решившись на последний шаг, потому что помнила, как раньше любила жизнь, и вопреки логике чувство самосохранения пока победить в себе не смогла. Все это телепату пришлось через себя пропустить, хотя госпожа Бальза и уберегла его от прочих внутренних монстров, и, когда он встретил темный взгляд девушки, мягко разорвавшей поцелуй, он понял, что она не шутит и не играет. На ее губах не было и призрака улыбки, а серьезный взгляд смотрел выжидающе. Нахттотерин ждала ответа от единственного, кто мог действительно сейчас понять ее…и помочь осуществить задуманное. Хранья не встретила ровным счетом никакого протеста, и могло показаться, что сканэр сам хотел ее поцеловать, она лишь опередила его. Однако она четко ощутила, как его руки, обнявшие ее за талию, напряглись, стоило ему увидеть то, что она показала и дала ему ощутить. Без сомнений, она знала, кому это доверить. Только сильный сенсор, вроде Дарэла сможет понять, принять и разделить то, о чем она не могла и не захотела бы никому рассказать или даже намекнуть. Зная, как может подобное шокировать, нахттотерин была вправе ожидать любой реакции. Это мог быть ужас, смешанный с отрицанием, наверняка, предложи она подобное тому же Альгерту, он бы скорее сам вышел на солнце, чем позволил ей это сделать. Миклош, узнав о таком, посмеялся бы над ней, а потом запер на сто замков, став ее молчаливым тюремщиком, ведь привилегию лишить ее жизни он бы не отдал никому. Ее враги, которых было много как среди прихвостней Миклоша, так и среди других кланов, только бы порадовались, да открыли бы шире окно на рассвете, но ни один из предполагаемых вариантов сейчас не оправдал себя. Телепат серьезно посмотрел на нее, заглядывая в глаза, но, как и ранее, не посягая на ее разум, просто сосредотачиваясь. Затем, все также мягко, вновь коснулся ее щеки, привлекая ее к себе и снова целуя, но не страстно, а очень мягко, нежно, так что ее, несмотря на холод и снег, окутало теплая волна его магии. « Хорошо» одно единственное слово, произнесенное им мысленно, вместе с ощущением дало девушке понять, что он готов сделать так, как она захочет. Однако в поведении даханавар не было жалости или покорного смирения, словно он не понял, о чем она просила. — До рассвета у нас еще есть время — отозвался телепат, отстраняясь, подхватывая с земли плед, и потянул ее за собой в машину. Хранья могла ожидать, что после ее желания, запомнить эту ночь, мужчина отвезет ее в какой-то отель и выполнит все, что под собой подразумевает незабываемая ночь. Но она уже в который раз за время, проведенное с ним, ошиблась. Машина остановилась во дворе одного из старых районов. Даханавар жил на первом этаже старинного каменного дома. В трехкомнатной квартире, очень просторной и очень необычной. Не только из-за полного отсутствия окон. На стенах здесь не было привычных обоев, их заменяла белая штукатурка, а кое-где — голая кладка. В огромной гостиной стоял широкий, вполне современный, кожаный диван, несколько кресел, очень красивый резной стол черного дерева. И подсвечники. Очень много. Самые разные. Простые металлические чашечки на тонких ножках. Затейливые стеклянные композиции, похожие на замерзшие цветы: в их венчиках «росли» тонкие длинные свечи. Керамические, напоминающие этрусские вазы. Бронзовые. Вырезанные из целых кусков полудрагоценных камней. Это были не просто безделушки, которые киндрэт расставил по всей квартире, чтобы произвести впечатление на гостей своей оригинальностью. В каждом стояли свечи, частично оплывшие или сгоревшие до основания, а на стройных ножках подставок застыли белые потеки воска. Дарэл привел ее к себе домой, что можно было расценить как безумство с одной стороны, а с другой как жест доверия и желание вновь поделиться с ней частичкой какого-то уюта, которого вокруг нее уже давно не было. Он помог ей снять пальто и пропустил в гостиную, чтобы осмотреться. Через минуту, он легко вложил в ее руку бокал крови. — Мне кажется, ты проголодалась, а кофе, это все же не совсем то, что нам нужно, — усмехнулся он так, словно ничего и не произошло, легко касаясь ее бокала своим, и жестом предложил присесть на диван, пока он один за другим зажег несколько подсвечников. Теперь комната, где он так и не зажег электрический свет, наполнилась какой-то особенной атмосферой. Все эти мелочи в его поведении были как элементы какого-то пазла, который Хранья, сама того не понимая, начала собирать. Диван чуть спружинил, когда эмпат присел в ней рядом, обняв ее за талию и прижав к себе. Разговор снова завязался сам собой, и в нем не было ни намека на жалость или попытку отговорить или вразумить тхорнисх. Эмпат рассказывал ей о себе, о каких-то мелочах в своей силе, о том, как и что он обычно чувствует в работе с людьми, иногда эти истории были весьма забавны, так что хотелось рассмеяться. А потом от него они перешли к ней. Дарэл живо интересовался ее увлечениями, не связанными с кланом и братом и поразительное дело, стоило ей припомнить что-то, внутри оживали только приятные воспоминания о том времени. Сенсор по- прежнему, сидел рядом, ненавязчиво играя с прядью ее светлых волос, иногда едва касаясь ее скулы. Хранья никогда не общалась с другими телепатами, чтобы сравнить — всегда ли с ними так, как с ним, или это свойство именно Дарэла, но время тянулось, и торопить его не хотелось. — Знаешь, чего я боялся больше всего, когда мне нужно было встретиться с тобой? — тихо спросил эмпат, когда она откинулась ему головой на плечо и слегка кивнула. — Я думал, что я так и не вижу «тебя», понимаешь, настоящих нас уже совсем нет, все — только маски себя прежних, а внутри прах, пустота, а они даже не замечают…так что мне вдвойне приятно ощущать, что ты настоящая здесь… — он легко развернул ее голову, наклоняясь и касаясь ее губ легко, не мешая ответить, если она сочтет нужным. — Ведь ты здесь? Она не ошиблась — он ее понял. Но все же, Хранья ожидала отказа в той или иной форме. Так что Дарэл снова удивил ее и сразу ощутил неожиданно теплую волну благодарности. Чего бы это им ни стоило, Нахттотерин не желала для себя существования в вечности подобно Фелиции Александрийской. Она хотела жить — либо сгореть. Второй поцелуй помог девушке полностью расслабиться и довериться телепату. Сколько раз за всю свою жизнь в две тысячи лет она могла позволить себе подобное? Можно сосчитать по пальцам. И за это Хранья тоже была благодарна скандинаву, отвечая на поцелуй мягко и удивительно податливо, не отнимая инициативу. В дороге они не разговаривали — Нахттотерин купалась в звучании музыки, не отвлекая Дарэла от дороги, и с удивлением отмечала, что совершенно не боится его обмана или предательства. И дело было даже не в том, что она была сильнее…просто они не были настолько близки, чтобы Даханавар мог успеть причинить ей боль. Хранья отмерила себе только эту ночь, и даже если ее постигнет разочарование в лице этого мужчины, она была уверена, что даже негативную эмоцию ощутит так ярко, как тысячу лет назад. Поэтому госпожа Бальза не спешила, но и одновременно ни секунды не медлила, чтобы окунуться в этот омут. Забыть на всю ночь обо всем и всех, кроме самой себя и тех реакций, какие вызывал у нее Дарэл. Оказавшись в его квартире, Хранья не стала сдерживать свое любопытство: она неспешно обошла всю квартиру, с интересом разглядывая каждый подсвечник и другие предметы, с новой стороны узнавая телепата. Приняв бокал, Нахттотерин села на диван, впитывая в себя созданную атмосферу с удивительной для себя жаждой — Хранья не помнила, когда последний раз наслаждалась романтикой и уютом так искренне. Беседа увлекла ее. Бокал давно опустел, а Горгона продолжала слушать и отвечать Дарэлу, забыв, как и хотела, о своем статусе и вскоре чувствуя себя просто женщиной. Человеком. Да, это был самообман, но Хранье так хотелось этого, что она всеми силами подпитывала эту иллюзию, так что в какой-то момент даже почти убедила себя, что состоит со скандинавом в каких-то отношениях за рамками дружеских. В тех местах, где человек неминуемо рассмеялся бы, Нахттотерин улыбалась и иногда просила подробностей, а пару раз действительно негромко смеялась, словно боялась разрушить хрупкий купол своей «человечности». Уютно устроившись рядом с Даханаваром, просто и открыто опустив голову на его плечо, Хранья только в момент его признания осознала, что, действительно, оставила все свои маски там, на смотровой площадке, в момент их первого поцелуя. Да, она не окунала телепата во все свои грани, не пугала его, но и не закрывалась совсем. Просто не хотела…и обнаружила себя настоящую, пусть и почти уничтоженную, безликую, призрачную… Но все же: именно почти. Что-то от нее еще осталось, а она и не знала. «В последнюю ночь — какой смысл прятать карты в рукаве?» Девушка прикрыла глаза, и Дарэл мельком в воспоминании Нахттотерин увидел, как ловко она обыграла Фелицию, подменив пару карт. Но эта картинка тут же растаяла, так как Хранья не хотела снова думать о чем-то отвлеченном. И она, действительно, решилась на этот смелый поступок — не каждый был способен открыться, даже перед смертью. Показать свои слабости, не прислушавшись к голосу разума и гордости, перешагнуть через окаменелость древнего киндрэт. — Я здесь, — тихо выдохнула Хранья, чуть приоткрывая губы, чтобы ответить на новый поцелуй. — И я здесь… — тихо рассмеялся телепат в ее губы, углубляя поцелуй, а Хранье вдруг пришло стойкое ощущение, что он искренне рад, что женщина смухлевала. Расслабившись, нахттотерин как будто стала лучше ощущать и саму себя и мужчину рядом, вдруг понимая, что он наслаждается происходящим не меньше нее. Она вдруг поняла, что он приоткрыл ей часть своего разума, что было бы просто самоубийством в компании такой как она. Но он хотел показать. В этой квартире так давно никого не было, что он был рад снова зажечь свечи не только для себя. После смерти Флоры он остался один, его лучший друг замуровался в своем особняке и не отвечал на мысленный призыв, в клане он был просто личной вещью, которой Фелиция расплатилась, как кредиткой. И по иронии, он жил только сейчас, с ней. Хранья легко поймала дальнейшее чувство эмпата, он согласился ей помочь, потому что-то сам думал о подобном. Но ощутив ее напряжение, он растворил ее тревогу по этому поводу, заменив ее благодарным теплом. Он действительно хотел, чтобы ей было сейчас хорошо. Свечи начали оплывать, оставляя капли воска в чашах, когда сенсор легко поднял девушку на руки, унося в спальню. Тут тоже было очень уютно и спокойно. Спальня была очень светлой. Те же белые оштукатуренные стены. Широкая кровать из светлого дерева. На противоположной стене была огромная картина во всю стену, написанная прямо на штукатурке, — прекрасные девушки в длинных греческих хитонах, стройные колонны, ослепительно светлый мрамор ступеней, облака, ясное небо… Даханавар дал ей полюбоваться немного, следом опуская на покрывало, нависая сверху и ласково проводя по ее щеке. В его движениях не было спешки, жажды обладания, покорного смирения — он не напоминал Хранье ни одного из ее прежних любовников. Зато в ее душе, даже против воли ее самой, вдруг что-то жадно всколыхнуло, желая узнать, как же еще бывает. И он показал. Женщина ощутила, что ее подхватывает теплой волной, словно качая в теплой воде. Она даже не сразу поняла, что ее соприкасается обнаженным телом с кожей эмпата, который продолжал исследовать ее тело, не пропуская ни одной чувствительной зоны, словно они были для него подсвечены изнутри. Воистину, она поняла, что еще не все успела познать в жизни. Его голос звал ее по имени, и в какой-то момент Хранья увидела его улыбку в полумраке, понимая, что невозможно подделать удовольствие, которое они делили на двоих. Теперь хотелось только узнать, как далеко он ее заведет. Вдруг она поняла, что ее сознание как будто двоиться. Мысленно она также оказалась в руках сенсора, в какой-то просторной квартире, выходящий окнами на ночной город и пляж, откуда веяло теплом, пахло южными цветами, и доносились переливы гитары. Он усмехнулся, перекатываясь на широкой постели и давая ей свободу, настоящую свободу от всего. В реальности же он мягко прикусил ее в шею, поддаваясь вперед и позволяя их тела объединиться, жадно вздохнув, снова накрывая ее губы и буквально топя в этих ощущениях, которых хотелось еще больше. Нахттотерин успела мимолетно улыбнуться, прежде чем отдаться этому. Неожиданно для нее самой жаркая, густая и пьянящая словно мед волна удовольствия затопила ее изнутри. Уже очень давно Хранья не ощущала ничего подобного, и тем более жадно девушка ухватилась за это ощущение, самозабвенно упиваясь каждым мигом ярких ощущений. И была благодарна, ощутив, что телепат приоткрылся ей, так же жаждуще ухватываясь за то, что ей было предложено. Сегодня, сейчас госпожа Бальза ни за что в мире не отказалась бы от этих чувств, и уж тем более не собиралась своими же руками себя лишать источника. За несколько часов Дарэл Даханавар стал чем-то…кем-то бесценным, кого не хотелось ни с кем делить. И, стремясь утолить жажду, Нахттотерин знала, что все равно не сможет сделать этого до конца — и больше всего желала именно этого. Пресыщение — удел бессмертных. Она же хотела жить. Хотя бы в эту ночь. Удивление мелькнуло яркой вспышкой, когда Нахттотерин поняла, что мужчина тоже почти дошел до точки невозврата. И Хранья Бальза была отнюдь не тем, кто стал бы отговаривать и убеждать не делать глупостей. Напротив, она готова была протянуть руку и составить компанию. Если бы телепат этого пожелал. Но…девушка поняла: не сейчас, позже. И легко уступила, мягко, свободно откидываясь на руки скандинава и позволяя перенести себя в более удобную постель. Обозрев интерьер спальни, Хранья усмехнулась: как будто в раю, со всеми этими сопровождающими «светлыми» красотами. Она не достойна рая и не стремится туда, ей нет дела до того, что ждет там, за вспышкой солнца. Ей все равно. А вот тот, до кого дело ей было, сейчас смотрел в глаза и касался ее кожи. Дарэл действовал так, словно…любил ее. Но любил не так, как сотни мужчин до него. Не страстно, не покорно, не жестоко, не бездумно…совсем не так. Он любил ее свободно и открыто, не склоняя головы и не заставляя прогнуться ее саму. Ничего не требовал взамен, это не было условие какой-нибудь сделки, и не была болезненная жажда. Нахттотерин знала одного подобного телепату…человека. Казанова был таким. Но все же — всего лишь человеком. И, увы, госпоже Бальза не удалось побывать в его объятиях из-за плена, в котором она чахла. Но Хранья знала: вот именно таким бы и стал Джакомо, если бы его обратили. Конечно, они с Дарэлом были разные практически во всем, но ощущения…отдача…свобода… Вот, наконец, спустя столько веков, ей все-таки удалось ощутить вкус настоящей свободной во всех смыслах любви, которой отмерено пару часов. Каждая ласка, прикосновение, звучание ее имени — Нахттотерин встречала все, что этот мужчина давал ей, так открыто и свободно, что это медленно, ненавязчиво, но верно сводило с ума. Не вспышкой, а плавно, словно алкоголь. Хранья оказалась женщиной без единого комплекса в том, что касалось удовольствия. Она ни разу не закрылась от Дарэла, телом, чувствами, мыслями и желаниями открываясь для него без страха и сомнений, не оглядываясь ни на миг назад. Она оказалась из тех, кто действительно умел жить моментом, жить полно и ярко. Тем понятнее было, почему существование для нее стало невыносимым. Даже раздвоившееся сознание Хранья приняла легко, открыто, не испугавшись, а обрадовавшись новым ощущениям. Тем более столь манящим, головокружительным и приятным. И Нахттотерин не заставила себя ждать, будто инстинктивно почувствовав движение в реальности, мысленно с маленьким отрывом догоняя действительность и опускаясь на Дарэла. Вспышка горячего желания обожгла сенсоры Даханавара, когда в ощущениях обе реальности на миг соединились. Поощряющий и жаждущий негромкий стон донесся до слуха мужчины, хотя он чувствовал, что придется постараться, чтобы девушка в его руках действительно стонала или кричала от удовольствия, однако… Хранье хотелось не этого. Она хотела не только прочувствовать каждый миг, но и запомнить его, запечатлеть в своем сознании до последнего мгновения жизни. Госпожа Бальза не ждала забытья, совсем наоборот. Потерять голову, в то же время не потеряв — то, что способен был дать ей только телепат, и они оба это знали, хотя и не думали об этом. — Прошу тебя… — прозвучал шепот Храньи, бывший именно просьбой и желанием, не приказом, — Не сдерживайся… Телепат знал, что Хранья не может прочесть его мысли или угадать его желания, но сейчас, разделяя с ней каждый вдох, он наслаждался тем, как все сложилось, Эриксон просто хотел помочь, не собираясь просить чего-то взамен, но даже и подумать не мог, что сестра Миклоша окажется такой. Ни с кем еще он не мог быть самим собой, но с ней это вышло само собой, просто потому, что она сбросила маски, оказавшись такой же живой внутри. Это манило, притягивало, и Дарэл не мог сейчас сказать, кто кому больше нужен. На ее просьбу, он тихо рассмеялся, замирая на миг и заглядывая ей в глаза, проводя пальцем по приоткрытым губам. — Меня впервые о таком просят…но если не боишься, я кое-что тебе покажу… — подмигнул он ей, снова ловя ее губы и одновременно опуская свой щит. Хранья ощутила, как чужое возбуждение вдруг волной накрывает ее, смешиваясь и усиливая для нее каждое прикосновение и движение во сто крат. Чистое наслаждение, когда ты в буквальном смысле растворяешься в другом, но нет ни страха, ни ощущения потери себя. Женщина перестала видеть мир в серо-черных тонах, он сейчас слепил и переливался яркими краски, которых она давно не помнила даже при жизни. Она физически ощутила, как ее тело трескается, словно скорлупа, выпуская ее, давая легкость и свободу. Она ощущала, что может абсолютно все. Обжигающая холодом и жаром дрожь прошла через тесно сплетенные тела обоих, заставив разделить один глубокий стон на двоих. В какой-то миг женщине показалось, что она падает, но тут же ее привлекли к себе знакомые руки, согревая и снова окуная в омут желания. Каждый следующий раз казался ярче предыдущего, так что не было смысла считать — лишь наслаждаться и открывать себя заново. Когда она открыла глаза, солнце уже начало клониться к закату. В комнате, несмотря на смятые простыни и порядком пострадавшую кровать, было свежо, но не холодно. Прислушавшись к своим ощущениям, нахттотерин смогла понять, что, несмотря на то, что эта невероятная ночь кончилась, и она мирно лежит, укрытая по пояс простыней, к ней не возвращается ощущение усталости. Такого не было даже после удачной охоты или выигранного поединка. Она могла поймать себя на мысли, что больше всего ей сейчас хочется проваляться в постели весь день. Стоило ей подумать об этом, ее тут же требовательно обняли со спины и потянули ближе, разворачивая в руках, и она встретилась взглядом с мягким взглядом сенсора. Вид у него был заспанный, но донельзя довольный. Он так и не закрылся от нее, так что она смогла легко понять, что не одна она наслаждается тем, как и с кем она проснулась. — Кажется…мы немного увлеклись…надеюсь, срочных дел у тебя не было… — заметил телепат, переплетая ее пальцы со своими в замок и подмигнул ей, как мальчишка. « Хочешь кофе в постель? Или может чего-то другого?» лукавая улыбка не сходила с его лица, когда он уложил ее на себя сверху, убирая светлую прядь ей за ушко. Он определенно был в прекрасном настроении и, как и раньше, передавал это ощущение ей. Определенно, он никуда не хотел ее отпускать, но и уходить почему-то не хотелось. Телепат затопил ее ощущениями, заставив непроизвольно жадно хватать воздух, который на самом деле не был нужен. И, получая так много, Нахттотерин не заставила себя ждать, с той же яркой отдачей отвечая мужчине, давая в полной мере ощущать, как меняется восприятие, какое оно яркое и требовательное, какое живое, несмотря на возраст. Прежде чем Хранья провалилась в сон после очень долгой и бурной близости, Дарэл успел уловить обрывок ее мысли: «Казанова…» Впрочем, ему могло это и померещиться. Проваливаясь в блаженное забытье, госпожа Бальза и не вспомнила о том, что намеревалась выйти на солнце. Впрочем, с этим она спешить не собиралась. А, проснувшись, с блаженно-довольной улыбкой на губах перебирала в памяти события прошедших суток, бережно запечатлевая в сознании, чтобы никогда не забывать. А затем ее вернули в реальность уже знакомые руки. Улыбнувшись чуть ярче, Нахттотерин отметила, что практически тонет в этих объятиях — такой маленькой она казалась рядом с телепатом — и ей это неожиданно очень нравится. Подняв руку, Хранья взъерошила скандинаву волосы, а в ответ на его реплику звонко и чисто рассмеялась, впервые на памяти Дарэла. «Какие дела, телепат?.. Я же пленница и изгнанница…» — мысленные слова прозвучали легко, без надрыва, без сожаления или болезненности. — «Я хочу принять с тобой ванну.» То, что ванна должна быть наполнена не только водой, но и пеной, Даханавар понял без труда. Маленькое и обманчиво хрупкое тело Нахттотерин с удовольствием грелась теплом мужчины. Судя по всему, Хранья не собиралась никуда уходить, и даже потянулась и долго, с наслаждением и глубокой благодарностью поцеловала телепата в губы, обнимая его за шею. «И кофе, да, пожалуй…» — вдруг снова услышал скандинав, а Нахттотерин вновь звонко и заразительно рассмеялась. Совсем как человек. Сенсор понял, что ему нравится ее смех. Он был настоящий, искренний и это было понятно даже без попыток ее читать. Дарэл вернул ей улыбку, отвечая на поцелуй и прижал ее к себе так, что услышал легкий хруст, но он не боялся сломать ее, они оба не были людьми и сейчас это ему нравилось. — Дарэл…зови меня просто Дарэл — попросил он, выпуская ее и сел на постели, выпутываясь из простыни, подтянув к себе джинсы, но потом словно передумал, просто вставая и не утруждаясь одеждой, оставил девушку полноправной хозяйкой в своей постели, давая шанс на новые потягушки. Хранья слышала, как на кухне льется вода и вспыхивает газ. Следом даханавар ушел в ванну, и она услышала, как упали какие-то тюбики, слушая тихую брань мужчины, от которой стало искренне смешно. Видимо, справившись с задачей, телепат вернулся к ней, продолжая излучать свою жизнерадостность, так что если у нее и были сомнения, относительно его честности, они отпали. — Ванна готова, синьорита — усмехнулся он и легко подхватил девушку на руки, унося с собой. Спустя несколько секунд Хранья удобно устроилась в широкой полукруглой ванне с внушительной шапкой пены. Даханавар снова оставил ее, посадив ей на голову шматок пены, напоминавший корону, и вернулся с маленькой чашкой кофе, вручая ей. — Ты ведь останешься? У меня, в отличие от тебя, на вечер есть планы, и ты в них входишь… — заговорщически отозвался сенсор, присев на бортик и разглядывая блаженное выражение лица Золотой Осы. Сейчас он действительно являл собой беззаботное воплощение итальянского авантюриста. Ей было легко, весело и спокойно. Привычные мысли хотели было захватить ее сознание, но Хранья отмахнулась от них без труда и только звонко рассмеялась вновь, слушая возню телепата. Уже в ванне, улыбаясь и слушая Даханавара, Нахттотерин уточнила: — Какие такие планы? Однако ответить Дарэл не успел. Девушка схватила пену и сдула ее с ладоней прямо в лицо скандинаву, после чего ухватила его за руку, пока он не успел ничего понять, и рывком опрокинула его к себе в ванну. Через край выплеснулась вода, в воздух взвилась пена, а Нахттотерин заливисто рассмеялась, весьма довольная своей выходкой, дожидаясь, когда мужчина вынырнет на поверхность. — Ладно, так и быть…останусь с тобой, подарю тебе еще одну ночь. Кстати, вкусный кофе… Только сейчас Дарэл заметил, что кофе Горгона успела выпить и даже отставить чашку на край раковины: поразительная ловкость и скорость, даже для киндрэт, что говорило о веках изнурительных тренировок. — Хотя если ты хочешь сыграть со мной в покер, то брось эту идею сразу же, — Нахттотерин улыбалась, и сенсора снова окатило волной ее удовольствия и наслаждения, когда она потянулась к нему в объятия. Он чувствовал, что она действительно идет на поводу у своих желаний. Неизвестно, как долго это продлится, но пока что Хранья хотела быть рядом с ним. Даханавар не раз предупреждали о коварстве Тхорнисх и Храньи в частности, но он не думал, что столкнется с ним в такой форме. Нахттотерин применила подлый, но действенный прием и сенсор зажмурился, стирая с лица пену, упустив момент, когда она рывком уронила его в воду. Однако вместо возмущения он поддержал ее смех, выплюнув воду и садясь, устраивая девушку в своих руках и давая откинуться ему на грудь, чтобы видеть ее лицо. — Я рад, что тебе понравилось, но если ты задержишься, мне нужно пополнить его запасы, не думал, что у меня когда-то будут такие гости — он вытер пену с кончика носа о ее висок и посмотрел на нее долгим взглядом. — Дарэл… — вдруг тихо произнесла девушка и посмотрела ему в глаза с легкой серьезностью. — Ты потрясающий мужчина…так и знай. — - Нет…я совершенно обычный, — Хранье могло показаться, что он сейчас начнет скромничать и отнекиваться, но вторая часть фразы снова напомнила нахттотерин, что он совершенно не считает ее выше себя, раз посмел следом заявить: — …но я именно тот, кто тебе нужен, чтобы чувствовать себя живой…. Это была ужасная наглость, но вместе с тем правда. Как иначе объяснить, что всего за одну ночь она стала ему ближе многих, а его ей в принципе было не с кем сравнивать. Получив от нее свою порцию болезненных тычков за дерзость, и в итоге просто заткнув ей рот во избежание дальнейших возмущений, телепат спустя час вытащил ее гулять. Он ей соврал, четкого плана у него не было, они просто гуляли, заглянули в кино на ночной сеанс, правда, о чем был фильм Хранья так и не успела понять на последнем ряду, прогулялись по центру, успели поиграть в снежки с компанией каких-то студентов и едва успели домой к рассвету. Но, как рассчитывала тхорнисх, на следующую ночь ей снова не удалось уйти, так что незаметно для себя она провела с даханаварским телепатом почти неделю, напрочь забыв о насущных тревогах и заботах. И каждую следующую ночь она говорила: Ладно, еще одну ночь…еще одна ночь ничего не изменит… Но каждая следующая ночь меняла все. Нахттотерин заново училась жить, вспоминая, что это значит, и уже совсем не хотела выходить на солнце. Она была просто счастлива, и ей хотелось, чтобы этот миг тянулся вечность. Реальность настигла их, когда вечером оба возвращались с охоты. У подъезда ждала машина Альгерта. Верный рыцарь смерил взглядом телепата, который чуть отошел от них, и обратился к госпоже Бальза. — Нахттотерин! Вы должны вернуться, Ваш брат осведомлен о Вашем долгом отсутствии и несколько учеников за это уже поплатились…прошу Вас, вернитесь в Крепость, пока она не узнал где Вы… Женщина по достоинству могла оценить ум своего ученика. Он понял, что даханавар был важен для нее и предупредил заранее, хоть и ничего не сказал прямо. Когда она поймала взгляд телепата, он улыбнулся, обратившись к ней мысленно « Не говори ничего, я понимаю, но если сможешь — приезжай, я буду ждать» Появление Альгерта разбило иллюзию, заставив девушку вспомнить, что она не просто человек или киндрэт. Она — Нахттотерин клана Нахтцеррет. У нее есть свой долг, свои обязанности, ответственность и цель. Да, цель вернулась…но иная. Хранья встретилась взглядом с телепатом, понимая, что за эту неделю обрела двойную жизнь, и с этой, второй, не желая расставаться. «Я вернусь.» Никто не знал о том, что произошло между ними. Не знала Фелиция, которая лишь для проформы поинтересовалась, осталась ли довольна его услугами сестра Миклоша и, получив короткое «да», больше не поднимала эту тему. Не знал Кристоф, который бы непременно сказал, что Дар рехнулся окончательно, раз решил связаться с Горгоной, чье второе имя означало Вероломство и Коварство. Ни о чем не догадывался Миклош, иначе телепат был давно мертв и даже некромант никогда бы не нашел его тела. Он сделал все, чтобы тайна осталась тайной, но каждый вечер ждал, что она позовет или приедет. Время шло и ночи стали однообразными, сводили с ума. Он уже не помнил, как со скуки зарегистрировался на каком-то чате, где разговорился с мальчишкой по имени Лориан. Этот ребенок стал его спасением, помог отрешиться от грустных мыслей, но перед тем, как всходило солнце, он все равно вспоминал о ней. А потом все завертелось слишком быстро. Хранья не забыла, она обещала ему, что вернется. Увы, возможность выпала не скоро. Почти три месяца Миклош не спускал с нее глаз, хоть ничего не и заподозрил. Насколько она знала, даханавар был в порядке, правда имела место стычка с асиман из-за кого-то ребенка, но некроманты вмешались вовремя. А потом Миклоша вызвали в Северную резиденцию, он, конечно, не явился, но пришедший Иохан сообщил тому неожиданные новости. Дарэл потребовал провести ритуал Виндикты, и Хранье, прекрасно знавшей Фелицию, было ясно, чем это ему грозит. Брат закрылся у себя, вкушая плоды одному ему понятной интриги и наблюдение за ней вновь ослабло. Хранья Бальза держала лицо слишком долго. Маску, непроницаемую для других. Никто не догадывался, что творится в ее душе, о ком ее мысли. Но телепат стал слишком важен для нее, чтобы Горгона опрометчиво рисковала поставить его под удар. И она терпела…и ждала. Терпение всегда вознаграждается — это Нахттотерин за тысячу лет усвоила получше многих. В ту ночь, когда брат закрылся у себя, а ученик рассказал новости, девушка отдала один приказ: сделать все, чтобы сегодня ее никто не выследил. И она сбежала… Черный вольво остался стоять в гараже, Хранью в ночь увезло такси, которое по пути она сменила еще дважды. Запутывание следов съело еще большой кусок ночи, и без того богатой на события. Но вот она была на месте и застала квартиру пустой и полностью уничтоженной. Кажется, это был конец, если бы вдруг навстречу ей из темной подворотни не появился глава клана Кадаверциан. Выглядел он уставшим, но уверенно направился к девушке, молча протягивая ей конверт, где она нашла адрес и номер квартиры. Госпожа Бальза принципиально не сообщала телепату мысленно о своем приезде. Хотела сделать сюрприз. Но то, что она застала, было хуже, чем если бы Дарэл развлекался с другой. Он лежал на спине и смотрел на небо. Оно светлело. Медленно-медленно. С каким-то болезненным любопытством телепат наблюдал за бледным светом, сочащимся во двор, похожий на колодец. Его сумеречная душа дрожала и билась в страхе, но он поднялся, подходя к окну крошечной комнаты, где теперь приходилось ютиться, и отодвинул занавеску. Небо стало белым, и теперь он мог смотреть на него, только сильно прищурившись. Слишком ярко, но больное любопытство продолжало настаивать: «Еще немного, посмотри, как это бывает, когда встает солнце, вспомни!» Рассвет уже забрезжил, нужно было закрыть окно… «Нет, выдержу, еще минута…» Из-под опущенных век полились слезы. Ослепительное сияние невозможно терпеть… — Сдурел?! — окрик заставил сенсора дернуться как от удара бичом. Нахттотерин, одетая в простые джинсы и блузку, метнулась вперед, просто распылив механизм, и тяжелые жалюзи с грохотом опустились на единственном маленьком окошке, отрезая киндрэт от света поднимающегося солнца. — Ничего глупее не мог придумать?! Мальчишка! Тебе витдикта на пару с колдуном мозги расплавила?! Хранья, маленькая, но наполненная силой, накинулась на Даханавара, ухватив его за грудки и встряхнув. Удивительно, но она не так уж сильно его осуждала. В ней сильнее была сейчас обида, обжегшая телепата: — Как ты мог?!.. Ни слова не сказать мне?!.. Основатель тебя подери! Ты был бы единственным, с кем бы я попрощалась, если бы решилась уйти! И ты берешь и поступаешь вот так?! Ты выставил меня полной идиоткой! — Если уж решил покончить с собой, то мог бы и сдержать для начала свое слово! Проклятый телепат! — бесновалась Нахттотерин, пока Дарэл без труда считывал, как она сейчас рисковала, явившись к нему. Однако сделать и сказать после последней реплики мужчина ничего не успел: Хранья неожиданно крепко и яростно поцеловала его в губы, обрушив на него все три месяца своей тоски и голода по нему, не давая шанса отстраниться. На миг ему показалось, что ему мерещится. Ослепший, он не сразу сообразил, что это реальность и лишь когда тонкие пальцы вцепились в его одежду и тряхнули, он ощутил, что все по- настоящему. Она что-то кричала, мысленно и вслух, но он почти не разбирал слов. Только обнял ее в ответ, опускаясь прямо на пол — из мебели в комнате была лишь кровать и стул у стены. Отвечая на ее поцелуй, он уже ощутил, как регенерация коснулась глаз и когда спустя пару минут, им все же пришлось выпустить друг друга, он, наконец, увидел ее лицо четко, касаясь щеки пальцами и улыбаясь, как дурак. — Прости…я сам не знаю, что на меня нашло…но, я так рад тебя видеть — Хранья прекрасно видела, что это правда. Он скучал по ней. И теперь он и не подумает открыть окно, как и тот факт, что сейчас никуда ее не отпустит. Не одна она провела все эти месяцы в ожидании. Старая кровать просто не выдержала таких испытаний, так что в итоге оба киндрэт оказались на полу, когда вновь наступил вечер. Телепат в сотый раз поцеловал ее в макушку, когда она устроила голову у него на плече, мягко сжимая ее руку в своей. — Ну вот…теперь я тоже изгнанник…у нас становится все больше общего… — тихо усмехнулся он, слушая ее дыхание. « Я теперь никто…у меня ничего не осталось и я ничего не могу тебе дать, прости» продолжил он мысленно, действительно не зная, что будет дальше, мечтая лишь, чтобы сейчас ничего не менялось. — Какой же ты дурак, Дарэл… — выдохнула Хранья, еще ощущая, как внутри клокочет злость на телепата. Она ведь едва не опоздала… Близость была бурной. Они словно рассказывали друг другу о том, как соскучились. Нахттотерин, привыкшая за тысячу лет к самым пагубным условиям жизни, даже не заметила разницы между старой неудобной кроватью и еще более старым полом. — Ну вот…теперь я тоже изгнанник…у нас становится все больше общего… Слова телепата вывели девушку из забытья. Да, он был прав. И, что удивительнее, после мысленного завершения Хранья едва не предложила Дарэлу бросить все и уехать. Еще лет триста назад Нахттотерин и помыслить бы о таком не могла. Для нее превыше всего был клан и месть брату. Но от былого клана ничего не осталось, вернуть прошлое невозможно…а хватит ли у нее сил изменить что-либо теперь? Для начала нужно победить брата, но имеет ли отныне это смысл? Госпожа Бальза пошевелилась и приподнялась на локте, долго и внимательно глядя на скандинава, благодаря которому так сильно изменилась. Был ли вообще теперь смысл носить маски, лицемерить, соответствовать имени Горгоны? Ведь так хорошо быть просто собой, живой… Ее цель как-то незаметно изменилась, главное стало иным. Нет. Увы, она не сможет перешагнуть через себя, все бросить и просто уехать. Не могла раньше, не сможет и теперь. Это против самой ее природы и сути. А это значит, что придется снова юлить и изворачиваться, стать серым кардиналом, как и хотела изначально, но не для Десяти Гласов, а для собственного брата. Наверстать упущенное, изменить. Трудно, но возможно. И неизвестно, сколько на это уйдет лет и веков… Еще раньше, чем Нахттотерин ответила ему, Эриксон увидел в льдистых глазах решимость и твердость принятого решения. Ему досталась очень сильная женщина. Надолго ли — неизвестно, но сейчас Хранья Бальза ничем не уступала Фелиции Александрийской. «Мне ничего от тебя не нужно, кроме жизни, Дарэл. Живи. Об остальном я позабочусь сама…»