человек, который упал на землю

— Немыслимо!.. Председатель Хедо был в бешенстве. Хотя нет, не так. Папаша был в бешенстве. Вот теперь правильно! — Проиграть какому-то никчемному неудачнику два миллиарда! Как можно было допустить подобное?! И так далее. Кадзуя уже не слушал. Не было смысла выслушивать по десятому кругу одно и то же: как он, такой-сякой, проиграл какому-то мусору-неудачнику-ублюдку-так-далее такую кучу денег. Стоя перед ходящим туда-сюда отцом, Кадзуя смотрел по сторонам, изредка косясь на брата. Тот выслушивал эту речь с постным лицом. И неудивительно. Сейчас проявить лишнюю эмоцию — себе дороже. Только Кадзуя мог себе такое позволить, потому что для него хуже быть уже не могло. — …И чуть не умер! Ну да, зло подумал Кадзуя. В этом же и есть смысл азартных игр. Ставки ценою в жизнь. Абсолютно бессмысленный риск. Вот он его и познал, спасибо Кайдзи, а папаша почему-то никак не обрадуется, что его чадо наконец решило поумнеть и бросить опасные занятия. Ах, ну да. Два миллиарда. — Знаешь, ты мог бы навестить меня хоть раз, пока я был в больнице, — прошипел он. — Или, какая жалость, неудачников теперь не навещают? Кому какое дело до того, что у него есть второй сын, верно? Кто бы сомневался. — Или что? Я недостаточно сильно напоминаю тебе Софи? После того... инцидента много лет назад он никогда не называл мать иначе. Просто Софи. Для него она оказалась чужой женщиной, той, что пеклась о старшем сыне больше, чем о младшем. И то, что произошло почти десять лет назад, слишком наглядно ему показало, кто в семье нужен и любим, а кто — нет. И, к сожалению, вторая роль оказалась уготована ему. Кадзуя лично создал машину, что берегла его во время игр, и назвал ее этим грязным именем, словно надеясь получить хоть последние лучи любви от матери после ее смерти, но и та предала. Да не абы кому, а какому-то мусору, глупому кретину, что не понимал жизни и верил во всякую чушь. Софи помогла этому уроду и дала выиграть, тем самым вновь предав его, Кадзую. Внезапно папаша замолчал и взглянул на него так, что Кадзуя вздрогнул. Папаша часто терял контроль над собой, ругался и злился, но то было иное — сейчас же Кадзуя видел настоящий гнев: немой, но куда более страшный. Это был не первый раз, когда он видел отца таким, но то было очень давно. Так давно, что Кадзуя успел и забыть. Может, он ошибся, назвав это имя, но почему-то в душе он был уверен, что сделал все правильно. Какая разница? В любом случае его ждет наказание. Крепко сжав трость, папаша замахнулся было, но так и не ударил. Трость замерла в нескольких миллиметрах от лица. Кадзуя даже не дрогнул, видя борьбу собственной выдержки и отцовского терпения, где победителем был... — Прочь с моих глаз. Опустив трость, папаша резко отвернулся и взмахнул рукой. — Вычеркните его из семейного реестра. — И это все, что ты можешь сделать?! Кадзуя крикнул это, не подумав, и, когда папаша развернулся вновь, замер в напряжении. Вычеркнуть из реестра? Значит, его просто выгонят отсюда и из семьи, словно никогда и не существовало? Кадзуе хотелось крикнуть, что это ничего не изменит. Ему хотелось поглумиться над папашей за то, что тот не сумел дать еще более страшный приказ. Раздражение и желание разозлить отца затмили в нем инстинкт самосохранения, и даже предостерегающие взгляды брата не останавливали. Он хорошо помнил, что случилось с парнем, проигравшем тому же Ито Кайдзи семьсот миллионов. Папаша отправил его живьем гнить под землю на тысячу лет. А что сейчас? Или вдруг, за давностью лет, он вспомнил о наличии второго сына, не столь любимого им? Что за глупости! Но, развернувшись, отец лишь сощурил глаза и бросил краткое: — Да. Сигареты кончались. Дело было дрянь. Где бы достать новые? Сейчас ему никто их и не продаст. Позади стояли папашины шестерки. Шли последние бюрократические разбирательства. Его это не волновало: с чем надо, он закончил, и все, что он взял с собой, лежало в сумке рядом. Кадзуя сидел на бордюре рядом с собственным — бывшим — домом и докуривал последнюю свою запрятанную пачку, чувствуя, что за этот вечер выкурил слишком много. Это, наверное, неправильно? Для здоровья? Хотя какая уже разница, правильно или нет, это все сейчас абсолютно неважно. Нормальная жизнь закончилась. Что будет дальше — неизвестно. Когда сзади раздались шаркающие шаги, Кадзуя даже не постарался обернуться, уже зная, кто подходит. Это мог быть лишь один человек. — Ну что, маленький негодник, разозлил отца? Кадзуки наклонился к нему и солнечно улыбнулся; иногда очень сильно хотелось вмазать по этой наглой рыжей (ладно, не рыжей, это все образно говоря) морде и высказать, что на ум пришло, да вот только Кадзуя так не умел. С ним конкретно. Это был не психологический блок, отнюдь — просто большую часть времени ему было нечего сказать брату. Они вели разные образы жизни, увлекались абсолютно разными вещами, да и... как бы это сказать... Кадзуки был другим — если бы не документы, никто бы и не подумал, что они братья. Кадзуя не был похож ни на брата, ни на отца. Может, он был единственным адекватным — да, этот патлатый дурень так бы назвал это, гарантированно — человеком в их семье, а потому выделялся и внешне. И мало того, что он на мать жутко был похож, что добавляло ситуации особой перчинки, так еще и сейчас его довольное лицо вызывало одну лишь злость. Но сегодня Кадзуя пообещал себе, что не будет поступать необдуманно — это было едва ли не первое мудрое решение за всю его жизнь, — а потому лишь горестно вздохнул и отмахнулся, надеясь, что брат уйдет куда-нибудь и больше не появится... И не будет стоять над душой, вот прямо как сейчас. Это очень раздражало. И «раздражало» было весьма мягким словом для всего того, что творилось на душе у Кадзуи. — Чего тебе? Поглумиться пришел? Ну-ну, — цыкнул он, презрительно косясь в сторону. Говорить с этим придурком не хотелось. — Можешь где-нибудь за углом это поделать: я знаю, ты любишь людей грязью поливать, пока они этого не видят! Только не стой тут рядом и не дыши, и вообще ничего не делай, без тебя тошно. — Ну как же, братец, если я не буду дышать — я же задохнусь! Театрально закатив глаза, Кадзуки сложил руки у груди и грустным тоном проговорил: — Пока ты наслаждаешься звездами и всячески ругаешь отца, наш старик разошелся окончательно. Ты ведь знаешь того парня, Ямадзаки, да? Который работает на те... Работал на тебя, да. Кадзуя бросил на брата кислый взгляд и неуверенно кивнул. Внезапно, доброжелательная улыбочка сползла с лица Кадзуки, и более серьезным тоном он продолжил: — Тебя легко — о, поверь, очень легко! — наказали за проигрыш такой огромной суммы денег. А беднягу избили за сам факт того, что сын председателя проиграл какому-то мусору и едва не помер, а его подчинённые это не предотвратили. То есть, твои подчинённые. То есть, лично он. Ничего удивительного. Кадзуя раздраженно цыкнул и отмахнулся. Папаше всегда было сложно контролировать гнев. Кажется, это началось после смерти матери. До этого он еще сохранял спокойствие и благоразумие, но после все покатилось по наклонной. А в том, что ему жутко повезло, как говорил брат, можно было не сомневаться: Кадзуя очень хорошо помнил еще одного неудачника, что проиграл Кайдзи огромнейшую сумму денег, и его судьба была не самой завидной. Он так легко отделался, что плакать можно было от счастья, но Кадзуя чувствовал лишь раздражение и возмущение от факта, что его спас какой-то кретин и недоумок, который нес всякий бред про дружбу. — И что ты собираешься делать теперь? Кадзуки смотрел на него без тени улыбки. Хороший вопрос. А что теперь? Если в родной дом доступ закрыт, все полученное в подарок имущество отобрано, а на руках ни иены, то выбора, по сути, не оставалось. Вообще ничего не оставалось, у папаши явно была проблема с логикой. — Ну-ну, ты сильно не ругай отца. Все же, таким глупым способом он выражает свое беспокойство за тебя. А мог и убить, между прочим. — Да мне насрать, — фыркнул Кадзуя. Пошла последняя сигарета. Глядя на нее, он видел отсчет последних минут до того, как его вычеркнут из истории семьи Хедо. И что же это такое? Можно ли считать это началом новой жизни? Дерьмово как-то получалось, если честно. Не спрашивая разрешения, Кадзуки присел рядом и махнул подчиненным. Те скрылись за воротами особняка, оставляя братьев наедине. Одним ловким движением стащив у Кадзуи прямо из рук последнюю сигарету, Кадзуки улыбнулся и закурил. — И что ты о нем думаешь? Об этом Кайдзи. Неопределенно поведя плечом, Кадзуя скривился. А что он мог сказать? Что взбешен? Что Кайдзи, этот... не поддающийся описанию человек взял и навел шороху в его душе? Взял, залез, вывернул практически все и ткнул носом в правду. Поначалу Кадзуя был взбешен тем фактом, что именно он раскрыл все его страшные секреты, но сейчас вместо злости осталась лишь пустая усталость. — Он честно победил. Я не хочу, чтобы вы его преследовали. — Значит, он хороший человек? Кадзуя в ответ лишь хмыкнул. — С чего ты взял? — Ты говоришь о нем так... иначе, чем о других. Не знаю, как это описать. Ну, в целом так оно и было, и, соглашаясь с этой глупостью, Кадзуя неуверенно кивнул. То, что произошло злополучной ночью... Кайдзи мог сбежать с деньгами, бросив его умирать; но вместо этого он сначала спас его шкуру, а потом уже скрылся. Вот же чертов ублюдок! Что за магией он владеет? Эта способность располагать людей к себе... Кадзуя искренне его ненавидел, но чувствовал лишь разбитость от того, что ничего не понимал. Поэтому на вопрос Кадзуки он ответил максимально просто. Так, как считал верным. — Да, он... хороший человек. За окном лил дождь. Стучали капли. — Что ж, теперь это твой новый дом. Не слишком богато, но сойдет, не думаешь? Кадзуки относился к ситуации с излишним энтузиазмом. Неудивительно, впрочем. Пустая квартира с матрасом и старым компьютером, в которой из необходимых средств к существованию разве что на кухне и в ванной все было — вот это и был его новый дом. Оставалось лишь гадать, где Кадзуки отыскал такое место, но Кадзую это интересовало мало — безо всякого энтузиазма он прошагал мимо подчиненных брата, остановился в центре пустой крохотной комнаты и с сомнением уставился на рисунки на обоях. Кто бы тут ни жил до этого, этот человек был весьма... Творческой личностью. Бросив сумку на пол, Кадзуя обернулся к брату, который с азартом рыскал в ящиках на кухне, что выглядело довольно своеобразно при его солидном костюме и общей внешней пристойности. — Я делаю это в тайне от отца, он и не знает. Все останется точно так же, как до этого. В твоей школе никто не узнает об инциденте, потому что это повлекло бы за собой уйму проблем... Ого, смотри! Тут даже старые книги! Он продолжил шариться по ящикам, и Кадзуя покосился в окно. — Ты можешь не помогать, если не хочешь. — Нет, почему же. — Поднявшись на носочке, Кадзуки протянул руку вперед и вытащил откуда-то глубоко из шкафчика банку фасоли, после чего швырнул ее в руки брату. Ухмыльнувшись, когда тот поймал ее, он продолжил. — Я бы закрыл глаза на всю эту историю и оплачивал всё полностью, но, к сожалению, со временем отец начнет что-то подозревать. Потому квартплата на тебе. За оплату учебы в школе, так уж и быть, отвечать буду я. Единственное, чем я могу помочь... Ого, смотри, тут есть радио! Он продолжал изображать «веселого старшего брата», пытаясь всячески подбодрить Кадзую, но ложь чувствовалась слишком хорошо. Продолжая смотреть на Кадзуки и его шестерок, Кадзуя лишь крепче сжал банку в руке, после чего с громким стуком опустил ее на пол, заставив брата обернуться. — Послушай. Кадзуки обернулся и посмотрел на него внимательным взглядом. — Можешь не изображать сочувствие, если не хочется. Я же не глупый, пойму. — Он невесело усмехнулся. — Не будь как весь этот мусор, который должен «Тэйай» денег. Лучше скажи правду, а не... — Но это не так. Кадзуки вяло улыбнулся. — Я все прекрасно понимаю. Но, знаешь, некоторые ошибки, они... Многого стоят. Тебе повезло, что ты еще на свободе гуляешь и что я могу действовать самостоятельно, без ведома отца. Узнай он, что я тебя помогаю, мне шею точно открутит. Так что, пожалуйста, не делай ничего, что усугубит ситуацию, хорошо? Пожалуйста. Брат не любил сентиментальности, был практичным и умным человеком, но сейчас почему-то широко развел руки и крепко обнял Кадзую, после чего потрепал его по волосам и прошептал в самое ухо: — Будь благоразумен. — Благоразумен... Казалось бы, в этом жесте Кадзуя должен был ощутить то, что зовут семейными узами — то, что брату не наплевать на него, по сути, одному из немногих, едва ли не двух человек во всем мире. Но вместо этого Кадзуя не ощущал ничего — лишь пустое разочарование от того, что все это и правда случилось. От действий брата, от слов Кайдзи. Какая разница, что будет? Что делать в будущем? Как поступать? Все это не имело значения. Он уже достаточно поломал свою жизнь, чтобы все последующие шаги не могли изменить ситуацию. И пусть кто-то старался это исправить, истина была ясна как день. — Все будет хорошо, — говорил ему Кадзуки, сжимая в объятиях еще крепче. Кадзуя ему не верил. Дальше жизнь шла... Гладко. Да, подходящее слово. В ней ничего не происходило. Учеба шла ровно. Работа — в крохотном супермаркете где-то в глубине жилых районов — тоже. Он даже сумел раздобыть себе котацу в комнату, чтобы не замерзнуть зимой. Отношения с другими шли не совсем ровно, но сейчас было абсолютно не до них. Так что та новая жизнь, которая началась в секунду поражения, была... Обычной. Неинтересной. Серой. Это то, что называли обыденной повседневностью. Ничего не происходило, ничего не хотелось, но, в целом, жизнь шла скорее хорошо, чем плохо. Можно было даже наслаждаться этим существованием, что Кадзуя и делал, хотя где-то глубоко в душе ему все равно хотелось чего-то большего. За год ему удалось наконец обдумать все то, что он сделал в прошлом. Были ли пытки уместными? Вероятно, скорее нет, чем да, но иногда они давали результат — проявлялась настоящая человеческая натура. Был ли смысл в убийстве стольких людей? Нет, но... Нет. Но если бы не все это, то он никогда бы не встретил этого имбецила Ито Кайдзи и не понял бы это, да? Стал бы он копией своего отца, жалкой фальшивкой и подделкой. И ведь все это было из-за нее. Из-за той женщины, Софи. Его матери. За собственными мыслями он не заметил, как зазвенел колокольчик, оповещавший о новом посетителе. За окном лил дождь, и открытая дверь принесла в помещение его запах и неприятную свежесть. — Добро пожаловать. Вежливость была одним из важнейших качеств, и если бы раньше Кадзуя скорее посмеялся бы над тем, кто предсказал ему подобную участь, то сейчас было не до смеха: за отсутствие приветствий здорово срезали премию. Неизвестный человек, весь мокрый после дождя — и шел же ведь без зонтика — прошлепал к прилавку и внимательным взглядом уставился на ассортимент сигарет. От этого хотелось заскрипеть зубами, ведь денег на хороший табак — да на любой, что уж там — не было, но внешне Кадзуя этого не показал. Он поднял голову, когда клиент положил перед ним выбранную пачку сигарет, и собирался было озвучить цену... И замер. Они оба замерли. Проходимец ничем особо не выделялся из толпы: волосы были коротко острижены, лицо непримечательное, но вот только было в нем что-то такое... Что-то... Шрам на скуле. А тряпочные перчатки напомнили, что когда-то давно кое-кому пришили несколько пальцев. — Кайдзи?.. И они уставились друг на друга, не веря своим глазам. Кайдзи, конечно, сильно изменился. Точнее, абсолютно не изменился, только волосы короче стали, да и на человека теперь походил. Удивительно было, что он так спокойно разгуливал по улице: видимо, уже понял, как уходить от преследования «Тэйай». И, продолжая смотреть на Кайдзи, как на привидение, Кадзуя указал на него пальцем. — Ты постригся? Кайдзи тупо уставился на него, после чего медленно кивнул. — Ага. И ты, смотрю, тоже. И очки поменял. — Те же разбились... тогда. — А, ну да. Эти лучше. Разговор не клеился и был весьма... неловким. Они оба не знали, что сказать. Прошло чуть больше года с их последней встречи, столько всего произошло... Вернее, у Кайдзи, наверное, произошло; у Кадзуи-то всё было серо и скучно. Помявшись и помычав себе под нос что-то нечленораздельное, они вновь уставились друг на друга, после чего Кайдзи словно осенило, и он положил деньги за сигареты. И, взяв пачку, деревянной неуверенной походкой направился к выходу. Внезапно гениальная мысль настигла и Кадзую. — Погоди! Но Кайдзи уже дал деру, буквально сорвавшись с места. Громко выругавшись, Кадзуя схватил ключи от магазина и спешно выбежал следом. Под дождем через стекла очков ничего не было видно, и поначалу ему казалось, будто бы он упустил Кайдзи, тот единственный шанс, что ниспослала ему судьба, но вдруг услышал знакомую ругань впереди. Это был голос Кайдзи, и Кадзуя рванул к нему. — Да постой ты! — Отвали от меня! Кайдзи явно не собирался останавливаться, петляя самыми разными способами. Наконец Кадзуя все же нагнал его. К тому времени дождь перестал накрапывать, а сами они остановились около детской площадки. Упершись руками в колени, Кадзуя с трудом отдышался, после чего поднял глаза на Кайдзи. Тот стоял к нему спиной, но почему-то не убегал. — Кайдзи? Тот вновь обернулся и уставился на Кадзую таким выразительным взглядом, что по нему можно было прочитать всю палитру эмоций, начиная от ненависти и заканчивая чем-то похожим на смесь злости и страха. И Кадзуя прочитал — правда отчего-то это его неимоверно развеселило. Он уставился на Кайдзи еще пристальнее и слегка наклонил голову набок, по-прежнему не веря в свою удачу. Он слышал от Кадзуки о том, что папаша продолжает поиски этого прохвоста, выигравшего два миллиарда, но чтобы не кто-то из «Тэйай», а он, Кадзуя, исключенный из реестра семьи, обнаружил этого человека вот здесь и сейчас… Это можно было считать не просто насмешкой судьбы, но каким-то особым видом ее издевательства. Кто бы мог подумать. Перед ним стоял Ито Кайдзи. Хотя, наверное, его уже иначе звали. Они продолжали смотреть друг на друга, словно два идиота. Затем Кадзуя внезапно поднял палец и указал им прямо на виновника всех своих жизненных трудностей, после чего брякнул: — У тебя шнурок развязался, тупица. Кайдзи явно не поверил, взглянув на Кадзую в таком возмущении, словно его фраза была наиглупейшей дуростью, какую он только слышал, но все же посмотрел вниз. И, увидев, что шнурок-то и правда развязался, что могло бы стать большой проблемой при дальнейшем побеге, Кайдзи вдруг громко цыкнул и покачал головой. Даже завязывая шнурок, он продолжал сверлить Кадзую злобным недоверчивым взглядом, после чего резко отвел глаза в сторону. Не нужно было быть профессиональным психологом, чтобы догадаться, почему Кайдзи был в смятении. Он наверняка думал, что охоту устроил именно Кадзуя, а не его папаша, а сейчас мало того, что наткнулся на него в магазине, так еще и бегал от него по всему району. Но Кайдзи не был глуп и наверняка понял, что что-то тут не так. — Почему ты здесь? — глухо спросил Кайдзи. Явно не ожидав такого вопроса, Кадзуя замешкался и огляделся по сторонам, словно их мог кто-то услышать, после чего неуверенно проговорил: — Ну, я тут работаю. — Смешная шутка. Ну конечно, он не верил. Тяжело было верить Кадзуе, который имел непосредственное отношение к «Тэйай». Кайдзи наверняка и не знал, что всё уже в прошлом — эта информация была известна лишь самым приближенным людям отца и Кадзуки. — А ты что? В бегах? — А ты разве не знаешь? Кайдзи подозрительно покосился на него, и Кадзуя вдруг рассмеялся от глупости ситуации. — Это не я устроил на тебя охоту, если ты об этом. Тупица. — От тупицы слышу... — Внезапно до Кайдзи дошло. — Погоди, в смысле, не ты? Как это не ты? Это же ты, верно? Да? Да-да-да? Иногда Кайдзи, будучи гением, умел оставаться полнейшим идиотом, которому хотелось сломать нос за очень и очень тупые мысли. Кадзуя надсадно кашлянул и потер руки. На улице и без того было прохладно, а он ещё и под дождём вымок. — Ты спас мне жизнь. Знаешь ли, цена в два миллиарда — это мелочь по сравнению с тем, сколько я тебе должен. Кайдзи продолжал смотреть недоверчиво, пока Кадзуя наконец не спросил его: — Как тебя еще не нашли? Вместо ответа Кайдзи лишь недоуменно пожал плечами, словно и сам не знал, после чего направился к пустым качелям. Вытерев курткой воду, он упал на них и начал раскачиваться туда-сюда, пока вдруг не замер и не произнес бесцветным тоном: — Я живу в фургоне. Езжу по всей Японии. Резким быстрым движением Кайдзи выцепил из пачки сигарету. Он покосился в сторону и встретился с голодным — потому что давно не курил, да и денег на сигареты тратить не хотелось — взглядом Кадзуи, после чего, чуть помедлив, услужливо протянул ему пачку. Вдвоем от одной зажигалки они раскурили сигареты и резко отвернулись друг от друга, после чего уставились вперед, на пустую дорогу. Кадзуя покосился в сторону, на стоявшую рядом песочницу с брошенными кем-то игрушками, затем осторожно поинтересовался: — А что с Чжанем и Марио? Главное было не спугнуть Кайдзи раньше времени, вышло бы неловко. Мотнув головой, тот неопределенно бросил: — Уехали домой. Там их «Тэйай» не достанет. А мне прятаться негде, так что кочую. — А за матерью следят, да? Или кто там у тебя из семьи, не особо помню. Кадзуя произнес это с усмешкой, не особо-то и думая задеть Кайдзи за живое, но тот так бешено зыркнул на него, что в голове почти моментально возникли тысячи вариантов, что же могло произойти. Впрочем, Кадзуя сомневался, что корпорация посмела бы тронуть семью Ито: все же, проблемы были лишь с одним её членом, который, к тому же, уже несколько лет не выходил с ними на связь. Но в наличии слежки Кадзуя был уверен. Это было последнее, на что «Тэйай» могла надеяться в бесплодных поисках Кайдзи. — Не говори о моей матери. — Что, больная тема? — криво ухмыльнулся Кадзуя. «Неужели тоже?..» Но Кайдзи лишь отрицательно покачал головой. — Просто не говори о ней. А ты что сейчас делаешь? — Кайдзи указал сигаретой на Кадзую и слегка прищурил глаза. Он решил перевести тему, ясно. Впрочем, не Кадзуе было судить, все равно у него не было никаких мыслей на тот счет. —Почему наследник семейки, владеющей одной из самых крупных корпораций Японии, стоит за прилавком какого-то дерьмового супермаркета? С каких пор Хедо себе такое позволяют? — А я и не Хедо больше, — с ухмылкой прервал его Кадзуя и затянулся. Заметив вытянувшееся в недоумении лицо Кайдзи, он поспешил пояснить: — Ну, по документам. Ты же обыграл меня, помнишь? Ну конечно помнишь, хватит мне тут рожу кривить, из-за тебя, кретина эдакого, я и стою за прилавком дерьмового супермаркета, как ты изволил выразиться. Что-то буркнув себе под нос, Кайдзи отвел взгляд в сторону и отвернулся, явно пытаясь сделать вид, что, дескать, он тут вовсе ни при чем и вообще ничего такого не знает, оно само получилось, точно-точно. Можно было бы дать ему по шее за дешевую попытку соврать, но у Кадзуи не нашлось ни сил, ни желания. Что было, то прошло. Тем более, за ту ночь именно этот идиота кусок позволил ему переосмыслить некоторые вещи и иначе взглянуть на них... Да, пожалуй, так. — Папаша взбесился и вычеркнул меня из наследников. Да и из семьи Хедо тоже. Брат помог обустроить новую скромную жизнь. Такая вот короткая грустная история, просьба оценить по достоинству и не ржать, иначе нос сломаю. — Че, серьезно? Ого. Кайдзи тупо уставился на него, так, словно в это было очень тяжело поверить, и Кадзуя лишний раз задал себе вопрос — действительно ли тот человек, что обыграл его зимней ночью год назад, и этот тупица – одно лицо? Некоторые вопросы оставались без ответа, и, смирившись с тем, что Кайдзи и любовь к тупым вопросам неразделимы, Кадзуя шумно выдохнул и кивнул. Сигареты у Кайдзи были дерьмовыми на вкус, но после долгого перерыва даже они казались божественной амброзией. Затянувшись, Кадзуя зажмурил глаза и вновь воспроизвел в памяти последние секунды игры с Кайдзи в покер. Тогда он думал абсолютно неверно, поддавшись собственным страхам, а затем воспринимал эту ситуацию в корне неправильно, но сейчас, когда у него было очень много времени подумать, он осознал одну простую истину. Такую простую, что можно было ужаснуться. Все те слова Кайдзи про скрытые желания оказались правдой. У Кадзуи не было друзей — они ему, в общем-то, до этого не особо нужны были, а сейчас и времени на них не было, — но всякий раз, когда он вспоминал эту бестолочь, готовую потратить почти сотню миллионов на чужие жизни, то думал, что вот он. Человек, который ему нужен. Кадзуя привык жить в недоверии из-за постоянных осечек в отношениях и предательств, но он искал в людях искренности, а этот честный болван только и делал, что полностью доверял людям, после чего получал нож в спину. Может, где-то глубоко в душе Кадзуе был симпатичен этот кретин. Ну, самую малость. Такого-то человека ему и не хватало в жизни. Но что давало это осознание? Подойти признаться в своей симпатии Кадзуя не мог. Какой дебил подойдет и сознается в подобном? Если только сам Кайдзи. Не заметив, как истлела сигарета, Кадзуя отрешенно отшвырнул ее в сторону. Надо было что-то решить, надо было... — Зато теперь нет тумана, да? О котором ты говорил? — В смысле? Кадзуя резко поднял взгляд на Кайдзи — тот даже не смотрел на него, пялясь куда-то в пустоту — после чего таким же бесцветным тоном продолжил свою глубокую — определенно, что-то было в этом — но очень неясную мысль. — Когда мы познакомились, ты сказал, что живешь будто в тумане. Что люди, говоря с Хедо Кадзуей, видят Хедо Кадзутаку, твоего папаню. И все это было из-за денег и власти. А сейчас у тебя ничего нет, так что никому нет смысла врать тебе. Ах, это... В этом была доля правды. Если подумать, количество подлиз вокруг Кадзуи действительно уменьшилось. Конечно, для них целая картина оставалось неясной, но вот основы были вполне очевидны, что мгновенно разрушило атмосферу лести и лжи. Впрочем, никому в принципе не было до Кадзуи особого дела, как и ему до других. — Да... Ты прав. Гм. — Это хорошо, — прокомментировал Кайдзи и зевнул. Не выдержав, Кадзуя плюхнулся рядом с ним на качели, и вместе они замолчали, продолжая смотреть на медленно оживающий после ливня мир. Все здесь было простым, серым, приевшимся — Кадзуя сотни раз видел эту площадку, когда проходил мимо, и так удивительно было, что только с приездом Кайдзи это место начало ощущаться иначе. Кто бы мог подумать, что они встретятся так близко от места той игры? Внезапно Кайдзи спросил: — Тебе сколько лет сейчас, напомни? — Семнадцать. — Семнадцать... — Кайдзи тяжело вздохнул и смял сигарету в руках. — Ну ты и малявка, ужас просто. А еще винишко со мной пил, малолетний алкоголик. Я бы тебя на месте папаши не просто из дома выгнал, а ещё и за уши бы оттаскал, полезно будет. — У тебя какая-то больная тема связана с ушами, да? — Кадзуя ехидно ухмыльнулся, когда вместо ответа Кайдзи позеленел. — А-а-а, ну да, ну да, помню. Ты смотри, как бы тебя кто не потаскал за ухо, а то, боюсь, оно не выдержит и оторвется. Во второй раз. — Д-да пошел ты, сопля! Не выпендривайся! Я тебя вообще старше, красивее и... — Кадзуя вылупился на него, едва пытаясь сдержать смех, отчего Кайдзи погрозил ему пальцем, — …и умнее! Вот! Подавись! — Ах, бегу и падаю в ноги этому гению! — Хватит паясничать, — зло процедил Кайдзи. Между ними повисла тишина. Сверля задумчивым взглядом песочницу, Кадзуя думал о том, как этот человек в принципе оказался способен победить в стольких играх и выйти оттуда живым и... ну, отчасти целым. — Хорошо тебе, — внезапно проговорил он. Кайдзи взглянул на Кадзую с подозрением, но ничего не сказал в ответ. — Живешь как хочешь и где хочешь. И ничего тебя не держит. А я вот застрял на одном месте... Даже не знаю, что делать дальше. Закончу школу и? Денег на университет нет, а без него на нормальную работу не устроиться. В «Тэйай» меня не примут, да и тошнит от их рож. Просить брата о помощи я не буду: он и так мне помогает, не хочу злоупотреблять чужой добротой... — У тебя хороший брат, — пробормотал Кайдзи. Что за дурацкая манера хвалить тех, с кем лично не знаком, зло подумал Кадзуя. — Эй, Кайдзи. Тот оторвался от рассматривания дорожного знака и взглянул на Кадзую без интереса. А Кадзуя тем временем с улыбкой озвучил самую глупую, самую нелепую, самую идиотскую мысль, которая только посещала его голову за всю жизнь. Ту, от которой уши у него почти мгновенно покраснели: — Тебе компаньон не нужен в бегах? — Напрашиваешься в мой уютный фургончик? Кайдзи вскинул бровь и задумчиво потер подбородок. Кадзуя тихо хмыкнул и подкинул в руках ключи от магазина. Ну конечно, разве он согласится? Это уже звучало глупо, что уж там говорить о... — Ну я не против. Только проблем от этого будет много. Кадзуя резко перевел ошарашенный взгляд на Кайдзи. Тот по-прежнему смотрел без особого интереса. Но в глазах читалось — он был согласен. Сейчас он был точно так же одинок. Не в силах задерживаться на одном месте слишком долго, попрощавшись с единственными товарищами, кому он мог доверять, Кайдзи жил в одиночестве с огромной суммой денег, которую он даже не мог никуда потратить. И, находясь в бегах, он погрязал в тишине своего нового дома. А теперь у него появилась возможность оживить эту обстановку, сделать ее чуточку приятнее — они оба уже поняли, что если согласятся, то все точно выйдет как минимум неплохо. А если повезет — то очень даже хорошо. В крайнем случае, можно было убедить Кайдзи согласиться лишь из-за одной связи между «Тэйай» и самим Кадзуей. Если Кайдзи поймают, Кадзуя сможет убедить папашу не делать глупостей. И Кадзуки тоже. — А как же школа? — поинтересовался Кайдзи. — Ты ведь ещё учишься. — Насрать на школу, — прошипел Кадзуя, облизнув внезапно высохшие губы. — Кого она волнует? Все равно без денег нормального будущего не видать, а так хоть одной морокой меньше. Да и никому не будет дела, если я пропаду. Если только брату, но, думаю, он поймет. Не тупой. — Они же начнут твои поиски, — заметил Кайдзи. Это была последняя стадия его защиты. Если причин отказывать не останется, то он с чистой душой согласится, а так будет продолжать мучиться из-за собственного выбора. Ну ничего, это неважно. Кадзуя ухмыльнулся, после чего драматично закатил глаза, как это делал брат. — Не начнут. Ты думаешь, они так просто дадут понять полиции и остальным, что второй сын владельца столь влиятельной корпорации пропал? Это, конечно, не такой страшный секрет, как твое исчезновение, но... Слышал о Поле Гетти? — Не-а. Кайдзи покачал головой. Ну и хорошо, лучше ему не знать. Но если исчезновение Кадзуи всплывет на свет, то это станет огромной головной болью для старшего брата... Подставлять его не хотелось, но выбора не было. Точнее, не так — ему было все равно. Кадзуки и правда не глуп, как-нибудь он обязательно справится. Но что-то подсказывало, что эта история точно так же потонет в тысяче страшных секретов «Тэйай», как и многие другие, и Кадзуки в трудную ситуацию не попадёт. — Никто об этом не узнает. Кроме «Тэйай». — Это ведь, — внезапно, Кайдзи отвел взгляд в сторону, помрачнев, — довольно грустно, если подумать. Что никому не будет дела, что никто не узнает... Он явно умел терзать себя не теми мыслями. — Грустно, не грустно — плевать. — И что, теперь у меня не осталось поводов тебе отказать, да? Кайдзи уставился на Кадзую, после чего тяжело выдохнул и со смущенным видом поскреб висок ногтем. — Ну ладно, маленькое чудовище, добро пожаловать на борт. Фургон представлял собой катастрофическое место, заваленное каким-то бесполезным хламом. Осторожно перешагивая через стопку книг, Кадзуя с сомнением уставился на гору фантиков от жвачек в углу. Глупо было надеяться, что этот свинтус держит свое жилище в чистоте. Хотя бы относительной. Надо бы убраться тут, да еще и хозяину по шее дать, чтобы следил за порядком, но что-то подсказывало Кадзуе, что Кайдзи неисправим. — Ты свинья. Бросив брезгливый взгляд на лежавший на кухонной тумбе носок, Кадзуя скривился еще больше. — Кайдзи, какая же ты свинья. — Ну, слушай! Отвали вообще! Мой дом — что хочу, то и делаю. Заткнись! Вот. Какие аргументы! Интересно, а Тонегаве он точно так же говорил, когда победил? Бормоча ругательства, Кайдзи прыжками добрался до разложенного стола со смятым одеялом на нем и, обведя руками пространство вокруг, громко заявил: — Ну вот, мой милый и уютный дом! Еще раз ляпнешь что-нибудь про мусор, я дам тебе в глазик. Кадзуя поднял палец и уже было собрался высказаться, но, подумав, опустил его и злобно ухмыльнулся. — Ну ладно-ладно, живи пока. — И не надо мне тут умничать, мой фургон, как хочу, так и... — Хватит сыпать отмазками, свинтус, я и так все понял. Ладно, это место было не такое уж и плохое, если подумать. Оглядевшись по сторонам, Кадзуя осторожно поинтересовался: — И где я буду спать? Причмокнув, Кайдзи с недоумением уставился на Кадзую, после чего ткнул пальцем в сторону кучи одеял и подушек на разложенном столе. Места в фургоне было не очень много, так что оставалась лишь одна перспектива, одна единственная, та, которая... Кадзуя опасливо покосился на одеяла, после чего резко перевел взгляд на Кайдзи: — Рядом с тобой? — Ну да, и? Кажется, смущение у Кайдзи отсутствовало напрочь, и, продолжая смотреть на Кадзую с явным недоумением, он осведомился: — А чего это у тебя уши покраснели? — Да так. Кайдзи явно расценил все это неправильно, и, поймав очередной косой взгляд в сторону кучи одеял и подушек, вдруг опомнился и ринулся к ним, после чего начал раскапывать их и раскладывать по местам, неловко улыбаясь. — А-а-а, прошу прощения! За бардак. Я уже привык спать тут в гордом одиночестве, так что могу немного пинаться во сне. Ну, если свалишься, то падать тут невысоко, да и удариться не обо что. Какой же он идиот. Ну и хорошо. Кайдзи оглянулся по сторонам и ткнул пальцем в сторону шкафчиков. — Там — холодильник. Туалет рядом, там и душевая. Не самые лучшие условия, конечно, но тебе теперь не привыкать, да? Хе-хе... Ой, ну ладно, не пихайся, я же от всей души тебе, дебилу такому, помогаю! Можно было обидеться, но на придурков, как известно, не обижаются. Скривив губы, Кадзуя покачал головой, после чего схватил единственную нормальную подушку и крепко сжал ее в руках. — Теперь эта подушка — моя. Кайдзи вытаращил глаза. — В смысле?! Ночь вступила в свои права. Было ли верным его решение? Стоило ли оно того? Может, он зря оставил тихую, мирную жизнь? С чего он решил, что взять и навязаться Кайдзи будет верной мыслью? Но думать об этом было уже поздно. «Интересно, что подумает Кадзуки...» Слышалось лишь тихое дыхание Кайдзи рядом и далекий гул автострады. И, глядя в маленькое окошко над кроватью, Кадзуе думалось о многом. О том, что было — о прошедшем годе, который так сильно поменял его жизнь, и о том событии, что стало отправной точкой этого безумия. Кто знает, что ждёт его в будущем. Кайдзи говорил правду — связываться с ним опасно. Он только и умеет, что рушить чужие жизни, и согласиться жить с ним было в какой-то мере схоже с самоубийством. Кто в здравом уме согласится на такое? Но я уже не в здравом уме, думалось Кадзуе. Человек, который поступает глупо, не может так говорить. А значит, терять уже нечего. Прислушиваясь к чужому дыханию, Кадзуя опустил свой взгляд на Кайдзи. Тот спал беспокойно, хмурился и крепко сжимал одеяло в руке. Ему снились туманные образы мест, где его судьба делала резкий поворот, снились люди, что пали от его руки. Но даже вместе с этим, с пережитым, Кайдзи не изменялся. Просто потому, что он уже вел верный образ жизни. Может, то был знак свыше? Встреча с этим человеком и все, что последовало за ней. Весь этот беспокойный долгий год. Может, так и начинают новую жизнь. Пожалуй, Кадзуя был не против.