Этажи

Величественный замок короля Норкса возвышался над городом, словно гора среди ровного поля. Прекрасное строение украшено драгоценными камнями, сверкающими в лучах близкой звезды. Алмазы, изумруды и рубины блестели, как маленькие стеклышки, рассыпанные пудрой на стенах. Великий замок был центром мира, центром единственной страны, которая объединяла под собой знамена тринадцати королевских семей. Давно, более пятисот лет назад, человечество, стоя на грани вымирания из-за бесконечных войн и междоусобиц, решило объединиться и создать одно могущественное королевство, которому никакие бедствия не будут страшны. И состоялся Совет. Вошедший в историю как «Совет, объединивший тринадцать королевств». Во истину великое событие, давшее надежду. С того времени началось процветание: жизнь налаживалась, прогресс зашагал семимильными шагами. *** Примерно сотню лет назад жаждущий новых ощущений путешественник отправился на открытый, но не изведанный остров Янтарь, названный так из-за слабого янтароподобного свечения по ночам. Впрочем, как раз из-за отталкивающего холодного света люди не обследовали таинственный остров. Однако теперь всё должно было измениться! Человеческая нога коснулась песчаного берега. Они жаждали стать первооткрывателями неизвестных лекарям растений и невообразимых для охотников шкур животных. Однако… Смелого путешественника и его команду сильно удивило отсутствие какой-либо жизни — ни у берегов, ни даже в центре острова не было и намека на зверя. Ни одного листочка не прорастало. Только песок. Будто это проклятое место. Но как тогда моряки, чьи корабли проплывали поблизости, могли утверждать, что здесь, в огромных размеров пустыне, видели необычные растения и слышали крики птиц? Это было по меньшей мере странно. И, чтобы удостовериться в бредовой догадке, они остались ждать ночь. Белый гигант едва двигался за горизонт. Казалось, проходили годы, а он так и стоял на месте. Команда решила устроить привал. Чем больше палила близкая звезда, тем сильнее хотелось спать, как будто прошло несколько дней, а не пара часов. Вскоре не осталось никого бодрствующего… Никого на проклятом острове. Корабль стал пеной морской, а люди — песком… С тех пор ни одна душа не осмеливалась ступить на проклятый остров. — Так гласила легенда. *** Раннее утро. Двор королевского замка. — Стой! Нет! Зачем тебе идти туда? Наверняка же ещё остались хранители Далины, они должны справиться!.. — черноволосый парень почти срывался на отчаянный крик в попытках остановить своего мастера. — Нет. Их нет, — грубо прервал мужчина в черном балахоне, оперевшись о колонну огромного замка короля. — Потому теперь мой черед отправиться туда. Во славу его величества. Ожидаемое объяснение охладило юношу, уничтожая последнюю надежду. Он осознавал, что не подчиниться невозможно. Потому продолжил подавленным голосом: — Вот как… Я буду молиться за тебя, — Кагенор беспокоился о своем учителе и не хотел, чтобы и он… Однако каждый знал, что простыми словами мага не остановить. Дарн не верил, что такие сильные, первоклассные мастера магии и меча, могли не справиться с зачисткой какой-то там башни. Такие же башни появляются едва ли не каждый день и с ними прекрасно управляются даже бродячие охотники, сычи, чтоб им не ладно было! А сейчас в такую же башню идут на верную смерть сильнейшие существа королевства. И одним из таких был Эллерай Тэмер, его любимый учитель. И как же до этого дошло?.. Первая башня в истории Норкса выросла из земли около сотни лет назад. Вначале никто не знал что это и что с этим делать. Все боялись острова. До того, как вышедшие оттуда монстры не уничтожили Саркис, крупный торговый город, расположившийся примерно в ста километрах на ближнем к острову берегу. В тот момент стало ясно, что башни нужно зачищать прежде, чем зло вырвется наружу. А предвестники нынешнего катастрофического положения появились ещё за несколько лет до первой башни. Это были люди, владеющие сверхспособностями. Совершенно разными: кто-то мог контролировать огонь, кто-то воду, а некоторые способны обращаться зверьми. Они учились друг у друга. Вначале люди радовались невиданной ранее силе. Теперь обычный рабочий вместо жизни за гроши мог зарабатывать большие деньги «чудесными трюками». Королевство процветало, укреплялось изнутри, предотвращая расколы на части. Создавались новые организации, где трудились на благо общества одаренные… Все счастливы. *** Вестей не было. Остался один. *** Сердце бешено билось, холод пробежался по спине, а ноги мелко дрожали. Кагенор резко сел посреди кровати. Дыхание было сбито, а в крови плескался адреналин. — Кошмар? — он приложил к лицу потную ладонь, закрывая глаза. Он вспоминал только что увиденное перед собой чудовище. Чудовище. Химеру: голова и хвост змеи, вместо волос извивались склизкие черные чешуйчатые отростки, ее торс был человеческим, но от того не менее ужасным — вонявший гнилью, с язвами и трупными пятнами, — Надеюсь, что это просто кошмар. Его голова болела, а тело, несмотря на продолжительный сон, было уставшим. Возможно последняя ночь в его жизни выдалась на редкость плохой. Дарн взял со стула свою обычную одежду — бесформенный плащ-мантию. Сегодня бывший ученик идет зачищать башню. Подвязав плащ, он спустился на первый этаж гостиницы гильдии «Хранители Долины». Большой зал не отапливался, из-за этого при дыхании изо рта исходил едва заметный пар. Однако, хоть температура зимой, как и весной, и осенью, держалась около минуса, помещение казалось довольно теплым. — О! Здравствуйте, господин Дарн. Вы сегодня рано, — добродушно поприветствовала молодая светловолосая девушка, стоявшая за стойкой приёма заданий. — Да, Энила, я сегодня ухожу. — Я буду ждать, — она улыбнулась, как в тот раз, когда мы могли больше не увидеться. *** Завывал северный ветер в щели старого дома, где жили безствующие люди, в последний миг нашедшие хорошую работу, но не успевшие заработать достаточно денег, — девушка и ее пожилая мать. Моросил понемногу холодный дождик. Но и его хватало, чтобы худая крыша пропускала влагу капать в тазик примерно в центре комнаты. Энила лишь недавно прошла обучение со следующую за ней стажировкой и устроилась на постоянную работу в известную каждому гостиницу. Но только день назад минул месяц с того дня, а мать больна уже неделю — бушевала простуда, порождение проказы, но, слава богам, не являющееся лепрой. Молодая девушка лихорадочно перебирала любые варианты прошения помощи: от обращения к сердобольным коллегам, до прошения самого короля Норкса. Она думала, что ее выгонят с работы за не объясненные прогулы — мать на последних силах упала в беспамятстве, а уже утром не могла ни ходить, ни есть без посторонней помощи. И тогда Энила приняла горькое решение: оставить единственное, что приносило деньги, в обмен на уход за той, кто породила ее на свет. И теперь Энила ждала всего, не спя ночами: то мать, забывшись в кошмаре, закричит, то придет тревога, что вот-вот и ей придет письмо, что она больше никому не нужна. Она ждала всего… Стук в дверь прервал ее мысли. Неужели ей наконец пришло оповещение об увольнении? Она открыла дверь. Остолбенела. В дом вошёл человек в своем неизменном черном балахоне. Тот, кто был почитаем не просто за свое существование, но за заслуги, вроде тех, что гласили: «да он ещё учеником в одиночку зачистил башню!» Но этот слух был отчасти правдив. — Господин Кагенор… — Энила была в стопарещем шоке. Слегка опомнившись, залепетала: — Вам… Вы… Не стоило заставлять себя приходить в этот дом — если бы вы просто попросили, прислав хотя бы маленькое письмо, я бы сразу… Он, не дослушав, оборвал ее подняв руку чистой ладонью к ее лицу. — Казалось бы, обычная простуда, — он провел рукой над дыханием немолодой женщины, — а скосила крепкое тело. — Моя мать последнее время часто хворала, — грустно заметила звонким голоском девушка. — Но можете не беспокоится, я… Разместив над телом старушки, лил голубое свечение Дарн. — Ох… — Вы впервые видите как исциляют душу и тело маги? — Да… — цепляясь взглядом за любое движение, протянула Энила, но, опомнившись, проропотала: — Меня зовут Энила, господин Кагенор, пожалуйста, вы можете обращаться ко мне «на ты». — Тогда и ты тоже зови меня Дарн, — улыбнулся ученик великого мага. — Простите, пожалуйста, если это неуместно, но… — мялась он, а взяв себя в руки, осторожно спросила, подчиняясь любопытству: — Почему вы пришли, разве есть какое-то дело до простых людей магу? — Ты имеешь весьма ошибочное представление о нас, магах и, прежде всего, учениках, — устало потёр переносицу, — Мы не звери и не высокомерные твари, что плюют на каждого ниже нас по статусу, нет… Мы — сильные люди, у которых есть одно конкретное призвание жизни, обойти которое можно лишь смертью — помощь ближнему своему, — он присел на коричневый кожаный диван, — И каждый из магов обязан не каму-то, но самому себе исполнять эту клятву. — Благодарю за пояснение! — крикнула она, склоняясь в глубоком поклоне и тут же вздрагивая. Дарн положил на ее плечо ладонь: — Не стоит, это — наша обязанность. Она устремила свои ясные глаза на него. Кагенор немного смутился. — А ещё я волновался, что наш сотрудник долго и без причины не появляет на рабочем месте… — нервно почесываясь, сказал второстепенную причину появления здесь. *** — Да. Если я не вернусь в течении трех дней, скажи Энот Тасу, что я, возможно, погиб. Он знает что делать, — Кагенор, слегка поклонившись, ушел. Если он погибнет, это будет означать для Норакса начало темных времен, потому что единственный оставшийся хранитель Далины повторил судьбу не вернувшихся предшественников— погиб. Если человечество и сможет избежать уничтожения вырвавшимися на волю монстрами, оно всё равно будет обреченно доживать последние дни в страхе, что монстры из других башень найдут их. Это не будет как в прошлый раз, когда на подстраховке стояли охотники, а мимо сыч проходил. Его провожали уважающие, но от чего-то сожалеющие взгляды работников ныне пустой гостиницы. В него верили. И он должен был оправдать ожидания. Башня стояла в лесу, прилежащему к мелкому поселению Кисанамэ так, что найти ее проще простого. Дарн воспользовался заклинанием перемещения. Как только то сформировалось в голове, человек, визуализировавший его, в мгновение исчез в светло-голубом огне, сразу же оказавшись в желаемом месте. Пропустив деревню, он не медля отправился к стенам обманчиво маленькой башенки. Голова, что странно, не проходила до сих пор, сдавливая точно обруч и при каждом шаге отдавая пульсирующей болью в висках. — Черт, если так продолжится, я не смогу нормально работать. Придется подождать, пока она не пройдет, — страдальчески вздохнув, Кагенор присел на припорошенную снегом траву. Закрыв глаза, он пытался расслабиться и быстрее прогнать боль. Но только опустившись на землю… Вдруг голос того, кого меньше всего можно было ожидать, возник в голове. [Дорогой друг, Дарн Кагенор, если ты слышишь мой голос, знай: ты последняя надежда нашего мира.] — Мастер? Вы живы?! — с надеждой оглядясь вокруг и никого не заметив, он быстро пришел к выводу, что это отсроченная передача мысленного сообщения. [Ты — последний оставшийся из хранителей Далины.] Дыхание перехватило — грудную клетку сжала невидимая рука холода. По местности разнеслось воронье карканье, будто насмехающиеся над жизнью. — Черт, значит всё и правда настолько плохо, что ты записал обращение… — он знал, что остался последним, однако не верил, что Эллерай действительно умер. Кагенор сделал шаг вперёд. Ещё один. Тонкие иголки травы ломались под тяжестью ног. [Теперь тебе придется отправиться в Перевернутую Башню…] — Так вот как она зовется, запомню название той, что унесла сотни жизней добрых магов, — открыл толстую дверь башни. Подул ветер с затхлостью и сыростью. […И сразиться со стражами, чтобы предотвратить открытие портала из междумирья Королевой.] — Королевой? Никогда раньше не слышал о чем-то подобном в описаниях других башень, — вспоминая доклады охотников и других хранителей, тихо сказал юноша. — Что же ты такого выяснил… Ладно, об этом немного позже. Закончив «диалог», зашел в огромнейших размеров зал. Он был очень длинным и широким, а чтобы увидеть потолок, приходилось приподнимать голову. Впечатляющие размеры. Каменные стены отражали нисходящий от тяжелых кварцевых люстр и проходящий через дверной проем свет, создавая впечатление враждебности. В дальнем углу холла загорелись два фиолетовых глаза на высоте втрое больше роста человека. Послышалось глухое, но не менее пугающее шипение. Существо зашевелилось. [В замке тебя встретят пугающей силы и невообразимого вида монстры.] — Химера, — человек встал напротив чудовища. И не скажешь кто из них кто: тот, словно чужак, пришедший в поселение, или другой, что обладает силой за гранью людей. Первый этаж. [Первой из стражей будет химера, она охраняет первый этаж.] Тень ударил чешуйчатый хвост. Раздался скрип, и существо бросилось вперёд. От ветра, поднявшегося от её движения, дрогнул огонь на висящих на стенах факелов. Эта химера быстра. Уклонившись от её атаки, я перекатился и скользнул в тень, зачаровывая меч. Сосредоточься. Она резво разворачивается. Глаза сверкают угрожающим фиолетовым. Зрачки сужаются и вытягиваются. —Сейчас что-то будет. Химера, точно дракон, открывает пасть и бьет мистическим огнем, сжигая всё. То место, где Дарн стоит, полностью залито зеленым пламенем. Открываю глаза. Ухожу с линии атаки. Появляюсь перед лицом химеры и вонзаю меч в шею. Скрежет. — Черт, крепкая. Тем временем она ударяет хвостом. Я блокирую и отлетаю в стену, оставив на полу две полосы. Тяжело дышать. Не успеваю за ней… Химера острыми когтями протыкает моё тело насквозь. Кровь льется густой рекой. Глаза… Закрываются… Открываю глаза. Огибаю слева, куда повернута её голова, и прыгаю. Достигнув высоты её лица, с размаху всаживаю меч в глазницу. Он проходит легко. Химера кричит, и кровь стынет в жилах. Лицо перекошено, на нем застыла гримаса боли. [И так, её ты можешь убить мечом.] Напоследок, чтобы удостовериться, что она отправилась в мир иной, бросаю взгляд на безжизненный глаз. — Что за… Вокруг всё заволокло чёрной пеленой. —Она!.. — труп исчез. Будто его и не было никогда. [Главное — не смотри ей в глаза. Она может наложить морок, благо ненадолго.] — Уже понял, это иллюзия. Пространство вокруг слегка подрагивало от излучаемой мной энергии. Вначале дрожание происходило только около моего тела, но позже перескочили и на пространство, где было тело. — Огх, как же воняет, — когда предсмертный морок спал, на месте тела оказалась дурно пахнущая, покрытая разъединамт, кожа, которую сбросила химера, — но где сама змея? [И ни в коем случае не дай ей зайти за спину. Она хоть и слаба, но довольно проворна.] Я резко оборачиваюсь, как раз в тот момент когтистая лапа была опасно близко к сердцу. Блокирую. Шипит. — Не нравится, да? — напряжение возрастает до предела, — вот и мне не нравится умирать. Чешуйчатая лапа соскальзывает по ребру меча. Даже не поцарапалась! Но вторая рука уже летит к моему телу. Разворот по оси. И ударяю наотмашь. Впечатавшийся в лицо мой кулак стал неожиданностью, отправившей химеру в стену. Думала, я только мечем и могу махать. Но вдруг она взмыла в воздух, сделала сальто и смертоносным штопором вперёд хвостом полетела на меня. Уйдя подальше, начал читать высшее заклинание: — O impium: Impie, et clamor meus ad te fortitudinem meam do in nomine patris tui qui fecit te, — зачитывал заклинание усиления и выносливости, закончив его привычным словом, которым заканчивается каждое заклинание: — amen. Я перехватил клинок более удобным хватом. Встав в стойку быка, приготовился атаковать. Ждать долго не пришлось — химера развернулась и поползла, снося все на пути своей двухглазой ярости. Меч бил то вправо, то влево. Шаг вперёд, отскок назад, я кружился вихрем по огромному коридору-этажу. Наконец я пронзил насквозь шею монстра, голова с посмертным шипением упал, впечатываясь в пол. [Хорошо, ты убил стража первого этажа. После этого помещение должно растаять.] — Странно, — шептал под нос я, — ничего подобного не замечаю. Всё как было, так и осталось. [Если оно не тает, у тебя проблемы. Она призвала змей.] Вдруг отовсюду начали сочится склизкие подобные волосам чешуйчатые жгутики, как на ее голове. Они выползали буквально из всех щелей: на потолке из тяжёлых люстр, из стыков гранитных блоков пола, из-под самой матки. — Отвратно, — прошептал я, отворачивая голову от ужасного зрелища, происходившего поводу, но продолжая следить за расползающимися подслеповатыми сгустками слизи и кожи, тыкающимися туда-сюда. [Несмотря на то, что они в сотни раз слабее того же болотника, их будет утомительно уничтожить…] — Черт, я, конечно, понимаю, что они невероятно слабы, но какого черта их так много? — простонал я. Закончив выползать, они заполнили едва ли не весь этаж. […Поэтому создай священный огонь, как я тебя учил, они боятся этого светлячка как черти святой воды. Как ты мог заметить, он слепы, но это не значит, что не чувствуют духовного тепла.] Последовав совету, я начал нашептывать заклинание, выученное мной в бытие бродячим охотником: amen, — закончил я. Как только последнее слово было произнесено, появился огненный шар-воплощение души, от света которого змеи прятались по темным углам. Высшее заклинание… Они всегда прекрасны. Но, будто чувствуя зло, шар разделился на отдельные светлячки и сжёг всех видимых и спрятавшихся змей. [Предположим, ты до сих пор жив и в запасе есть больше, чем половина магической энергии.] — Спасибо за заботу… — но тут же осекся. [Надеюсь, ты полон магии. В противном случае ты мгновенно погибнешь, но надеюсь, что не зря тренировал тебя.] — Спасибо, что верите в меня, — саркастично улыбнувшись, продолжил наблюдать за тающим коридором. Второй этаж. В нос ударило зловоние похуже того, что чувствовал ранее, я закрыл нос, но глаза слезились: перед ними был не только запах, но и картина, покрывавшая каждый миллиметр низкой широкой комнаты, что своими мизерными объемами контрастировала с первым этажом. [Растаяв, перед тобой предстанет ужасная картина. Смрад.] Я насторожился: едва-едва оказался здесь, как понял, что попал в красную комнату садиста. Пренизкая, метра два с половиной в высоту, но широченная комната была увешена черными ржавыми крюками, на которые было нацеплено человеческое мясо. Где-то виднелись отдельно висящие руки, подвешенные на бицепс, где-то связка ног, болтающаяся на верёвке. Отвратно. В голове ярким заревом вспыхнула мысль: это были маги, пришедшие сюда до меня… Хах, неужели я тоже окажусь разделанным мясником? [Теперь тебе необходимо улучшить восприятие и применить способность «глаз слепого», чтобы увидеть врага.] — Что? — глухо выкрикнул я. В таком месте, где блевать тянет от одного пейзажа, улучшать сенсорику? Издеваешься? Но плевать, если ты, мой учитель, говоришь так, то я сделаю. Я сделаю всё, чтобы убить того, кто отправил в последний путь тебя. Представил себя комком нервов — улучшил восприятие. И черт бы побрал мои нервы… Стоило вдохнуть смрад, как тело скрючило надвое. Легкие обжигал запах смерти. Ещё немного… Я закрыл глаза. Открыл око слепого. Меленький прозрачный шар вознёсся под потолок — это и есть причина моих мучений в начале обучения. *** — Ха-ха-ха! — гоготал пухлый высокий парень, неказисто сложенный, — Да вы взгляните: он не может даже нормально спрятать глаз слепого! — и схватил блеклый шарик, раздавливая в руке. Тело будто окунули в кипяток, вынули и сразу же кинули в лёд. Голова взрывалась, и я не мог даже вздохнуть. Этот глаз был чистым нервом, что теперь был раздавлен. Я, задыхаясь, упал на четвереньки. Уже который раз этот болван так делает… Черт бы его побрал! Никогда не привыкну к этим ощущениям. Но головой я понимал — так надо, потому что в реальном бою за любую оплошность можно получить ножом в глазницу. Поэтому я должен, обязан самому себе научиться прятать глаз слепого, да так, чтобы никто и не заподозрил его существование. *** Приглядевшись, увидел рыцаря. [Перед тобой Безликий.] Рыцарь стоял напротив меня в кроваво-красном полном доспехе, свидетельствующем о его благородном происхождении. За его спиной виднелся двуручный меч, прикрываемых таким же красным плащом. — Не будь ты монстром, я бы предложил стать моим партнёром, — уже про себя добавив: «но твое пристрастие отпугивает любых девушек. Да и парней тоже.» [Он не нападет, пока не нападешь ты. К сожалению, тебе придется с ним сражаться - иначе не пройдешь на этаж выше.] Напасть? Я, конечно, не против, но... Я всегда был приверженцем дипломатии. Увы, учитель, если вы считаете, что лучше хорошей взбучки ничего нет, то я вам напомню, что именно я миром заставил одного вашего ученика отстать от меня, когда я учил одно интересное и болезненное заклинание. — Меня зовут Дарн Кагенор, — первым делом нужно знать с кем говоришь, — Я предлагаю нам не проливать кровь, а договориться, — да, мой безрассудный план состоял в том, чтобы договориться с… Монстром. Не убивать друг друга, что было бы логично, а просто… Или непросто переманить рыцаря на свою сторону. И я верил в это, потому что в его глазах горело понимание, когда я предложил ему мир, и… Рыцарь тихо, шурша доспехами, отвёл голову в сторону. Так он понимает меня? Но почему тогда не соглашается? Стоп. Это из-за власти жёсткого господина, стоящего над ним?.. Я страдальчески вздохнул — не хотел бы портить его личико, не видное из-за изящного шлема. А ведь выглядит он как совершенно нормальный человек. Значит, обознался? Однако создал огненный шар, объясняя свои действия: — Это высокотемпературный огненный шар, попадешь под него — сгоришь. Впрочем, ты и так понял - я сажусь с тобой. Я напал на него. — Что? — встав в ту же стойку, что и у меня, он сделал точно такой же шар, ничем не отличающийся от моего. Мы оба запустили их друг в друга. Те взаимоуничтожились. [Будь осторожен, он — мастер в копировании магии и прекрасно владеет мечом.] Но должна же быть хоть какая-то брешь в его магии! Мгновенно разорвав расстояние и притянув ближе к себе глаз слепого, я выпустил в него только что представленные и сформированные ледяные копья. Он отразил их ровно копьё в копьё. И не понять: он играется, идеально копирует или вовсе сочувствует и оттого не создаёт больше, чем у меня. В любом случае я… [Сразись с ним на мечах, я знаю, у тебя безукоризненный стиль.] Чертыхнувшись, я сразу же забыл о почти созданной цепи, расформировывая ее. Рыцарь в кроваво-красных доспехах с точностью повторил мои действия. Я достал меч. Он тоже. Мы молнией двинулись друг к другу. Наши мечи, коснувшись, высекли сноп искр. Он чертовски силен. Он подавлял меня. И я сдался, уходя из-под его атаки под руку. Он махнул своим громоздким мечом. Я присел, перекатываясь ему за спину, едва не зацепившись мантией о свисающий крюк. Секунда, и меч стремится к рыцарю, в его область подмышки, где для проворности движений отсутствовала защита. Он бьёт наотмашь. Я пригибаюсь, уходя от лезвия, но меня тут же настигает локоть. Я прижал глаз слепого плотно к себе и прильнул к рыцарю, всаживая кинжал под литой шлем. Нет. Не всаживая. Он отклонил голову, таким же кинжалом пройдясь у моего виска, нарочно режа скрытый комок нервов. Черт! Мое тело задрожало. Дыхание перехватило. Как в тот раз, когда ученик Эллерая… Я ослабевши, заваливался вперёд. Черт, рыцарь… Я открыл глаза, как только око слепого, подрагивая, растворилось масляным туманом. Он отошёл? Почти коснулся земли, но меня что-то подхватило под грудь. Он не собирается меня добивать? Или просто играется? Меня до сих пор трясет. [Будь максимально серьезен. Бей как можно сильнее. Целься в суставы. Ты сам знаешь слабые места в защите такого типа.] Прости, учитель, я был серьезен, но не смог — слишком беспечен был, когда стоило отдалить око слепого, вместо… Я почувствовал, как полубессознательного меня под грудь притянули к чему-то вздымающемуся. Боль от задетого ока понемногу отступала. Это мой шанс. Я тихо достал второй кинжал и резко всадил рыцарю под шлем. Теперь точно. Я чувствовал, как мою руку что-то обхватило, но поздно. Я убил кроваво-красного рыцаря. [Победил? Кричи «победа!» Потом пригодится.] Завалившись, на пол, лёжа на нем, я чувствовал какое-то необъяснимое облегчение. И я бы закричал: «Победа», — не мог сказать громкое слово, потому горечно замолк. Хах, а ведь, сложись обстоятельства иначе, будь этот рыцарь человеком, мы бы с ним точно, как минимум, подружились. Всё заполыхало в холодном огне. Возможно, есть шанс, что он ещё жив? Даже если нет, я скажу: — В первые мне казалось, что передо мной человек. Но ты — порождение башни. И всё же, в секунду сполна ощутил твои намерения и чувства. И мне жаль, что наши пути расходятся на такой ноте. Если бы... [Теперь этаж должен сгореть. Здесь не будет ловушек.] Я вздохнул. Руки ещё подрагивали. Третий этаж. Комната долго горела. Медленно повышалась температура. Я чувствовал себя как лягушка в кастрюле. Разве что было одно отличие: в момент критической температуры я обволок себя шарообразным щитом изо льда. И, пока он плавился, температура резко спала до обычных комнатных двадцати градусов. Жар резко прекратился, будто он - иллюзия. И ровно в момент, когда меня что-то ударило, я понял: новый этаж. А значит, и новый враг. Не знаю сколько ещё осталось, но ясно одно: мне не дадут и секунды продыха, пока я не зачищу всю башню. Да, теперь я догадываюсь почему никто не вернулся. Было горько. Это битва на износ. Битва на выносливость: пока она есть, ты непобедим, но стоит лишь намекнуть на усталость, как считай свои безжизненные косточки. Щит треснул, раскалываясь напополам. Это значило, что враг неимоверно силен физически, но не развивал, или не опирается на магию. Осыпаясь осколками, ледяная тюрьма дала возможность взлететь. И я устремился ввысь. Приземистого потолка не было — только свобода, только движения. А в вышине, летел стрелой ящер. [Это дракон.] Драконы — великие могучие существа, встречающиеся только в мифах да башнях. В сказках они охраняют принцесс, не давая каждому встречному подивиться их мудростью и красотой. Тогда как в жизни они — жестокие неразумные монстры, действующие на голых инстинктах. И мне предстоит сразиться с вестником смерти. Он давно знает, что здесь не один, - замирает в воздухе, взбивая напряжённый воздух в тучи. Он готовится выдохнуть сжигающую самую прочную сталь струю огня. Прежде, чем он сожжёт и меня, я визуализирую ледяную арбалисту перед глазами. Противника хорошо видно. Натянутая тетива, сыпясь снегом, трескается, выпуская в дракона огромную стрелу. Дракон плюётся магмой. Стрела, столкнулись, застревает. Лёд шипит и тает. Ровно попадаю под радиус поражения. Я ныряю под низ, наполняя манной кончики пальцев — они светятся. Рисованные в воздухе латинские символы превращаются в копья. — Вот как надо использовать Высшую магию! Вот так выглядит эта школа! — кричу я, теряя высоту, — И тебе, ящерица антимагическая, не понять всей прелести заклинаний! Не понять этой свободы! *** — Эй, бросай этого задохлика, Йозор, — маскулистому мужчине явно надоело наблюдать как пацаненка четырех-пяти лет с пристрастием бьёт ногами жилистый старик. — Что тебе, Ирэн, не нравится смотреть как он плюётся кровью, а?! — на миг остановившись, чтобы задать вопрос, повернулся старик, — Или тебе по душе эти сопливые «честные бои»? — Ха-ха, нет, — зашелся в смехе косой мужчина. — Мне, как ты сказал, «по душе» просто отбирать у них всё, что только есть: и зерно, и дома, и детей, как этот. А ты думал, я бы пошел черным должником работать, а? — И то верно, — отстал от свернувшегося эмбрионом мальца Йозор, почесывая репу. — Кстати, его куда вообще девать-то? Проку ж с него уже не будет — мать да отец-то мертвы поди, - сплюнув, глянул на два тела, - Из-за тебя между прочим. — Вот черт, перестарался… — закатил глаза Ирэн, — Ладно, просто оставь и его здесь подыхать, да пошли уже. Двое амбалов скрылись в темноте неосвещаемого коридора. Они в последний раз пришли сюда, чтобы забрать остатки имущества и навсегда распрощаться с жителями этого богом забытого дома. — Мама… — тихо плакал голос черноволосого паренька, смотрящего на соседнюю лужу, — Папа… Но спустя мгновение он спал, отключившись от боли. Когда он проснется… Мальчик лет четырех-пяти сидел на лестнице своего дома, прикрывая лицо с огромными синяками от безразличных прохожих. От жил в бедняцком районе столицы. Но вот подсел к нему очередной безразличный прохожий. — Мальчик, — застенчиво опустив голову к коленям прошептала незнакомка, — я заплутала. Но ответа ни сразу, ни после не услышала. Мальчик ни на один раздражитель, казалось, не реагировал. Тогда средних лет женщина простодушно заглянула в черные, с неотличимыми он зрачков радужками, глаза, смотревшими в одну точку. Только тогда мальчик тихо прошептал: — Зачем… — Что? — не расслышала девушка. — Зачем вы пришли?! — срывал голос ребенок, — Зачем вы отобрали моих маму и папу?! Вы, взрослые, несете только зло! — Ох, — выдохнула женщина, прижимая к груди мальчика и ласково нашептывая ему: — если они забрали у тебя маму и папу, то... Хочешь, я научу тебя отстаивать своё самое дорого? Поверь, дороже тебя ничего нет. Ровно в ту секунду, когда ребенок начал плакать, женщина поняла, что этого побитого пацаненка надо спасать: если его поглотит ненависть, не сейчас, так потом он умрет, если не от рук тех, кто забрал его родителей, то от рук придворных магов, счевших в будущем его подвластным башням. И лучшим способом спасти его было… — Я обучу тебя магии, мальчик, чтобы ты мог дать им сдачи, — сказала женщина. — Меня зовут Дарн. Как твое имя? И мальчик с тихой жгучей, как красный перец, ненавистью не к людям, но к убийцам ответил: — Кагенор. *** [Бей в мешок под грудью — там находится его сердце. Это единственное, чем я могу помочь. Это всё, что я знаю. Мне жаль.] Вижу, учитель, я чувствую как бьётся в экстазе его огромная мышца. Ледяные копья одно за одним полетели к грудному мешку дракона. Но стоило только взмахнуть ему крильями вновь — лёд осыпался вниз. И не только сотворенное оружие падало, летели ослепительные искры огня. Не успел сменить позицию, в мгновение увидел струю желтого огня с оранжевыми языками, отвивающимися в стороны. Быстро поставленный щит ее отразил. Полусфера не плавилась, но стекала крупными каплями кипятка. Ничто не могло действовать против огненного элемента, как его визави — холод. И даже он загорался при соприкосновении с высокой температурой. Мы кружились паля о охлаждая друг друга. Ледяные копья били дракона в морду. Я залетел ему за спину. Он следом повернулся. Открыт. Лёд прошил его сердце, обойдя под низом. Всё кончилось. Я начинал чувствовать усталость. Черт! Упав на землю, я дышал горелым воздухом, медленно поднимающимся ввысь, как пар. Прожженная почва проседала, сменяясь холодным мрамором. Я ещё больше замёрз. *** Было холодное зимнее утро. Черноволосый мальчик открыл глаза полные слез. Ему было всего шесть, шел седьмой год. Ненависть, съедающая сердце, утихла, оставив после себя лишь ночные кошмары. В комнату постучалась женщина средних лет, спрашивая можно ли ей войти. Ребенок насухо утер слезы рукавом белой рубашки, разрешая. — Помнишь, что я тебе говорила вчера? — ласково спросила Дарн. — Да! — обиженно кивнул Кагенор. Женщина вышла, оставив заправлявшего постель мальца одного. Разровняв шерстяное одеяло, он подошёл к шкафу, заглядывая внутрь него и ища одну конкретную вещь. У него было много цветастых сарафанов, которыми не могут похвастаться многие дети богатых родителей. Но его не волновало почему обычная женщина может купить ему столько красивой одежды. Для него было уже хорошо, что просто есть во что одеться. Вышел он на улицу в ярко-красном с синими цветами сарафане, под низ были надеты привычные белые штаны. В руках - вязаная сумка. — Дарн, вы вчера так и не сказали куда мы пойдем, — с неподдельным интересом спросил мальчик. — Я же сказал, «мы идём пробуждать твою магию», — деловито подняв палец, как казалось ей, сполна ответила на вопрос. — А где мы будем её пробуждать? — не унимался он. — Там, где сходятся стихии, — пояснила она, нарочито вздыхая, — где будет проще понять предрасположенность. Они так и дошли до чистого поля, покрытого желтыми колосьями. Мальчик быстро переоделся, наблюдая как бы не подглядывала за ним наставница. Та же, зажмурив и плотно закрыв глаза рукой, отвернулась к нему спиной. Ее голубой плащ развивался на лёгком ветерке, дующем со стороны шуршащего леса. Дарн магией создала чистое плато три на три метра, бывшее не голой землёй, а большим плоским прозрачным алмазом. Ребенок зашел ровно в центр, сел. Сердце гулко билось, отдавая ритм в уши. Глубоко вздохнул. Он погрузился в медитацию, в состояние, когда ничто не могло отвлечь внимание от собственной души. Шла минута, десятая. Прошло полчаса. Кончики волос косились, был полдень. Подул сильный ветер, взъерошил полностью белые волосы, скользил по, казалось, прозрачной коже. Ребенок открыл голубые глаза. Он будто стал лучом света. Но стоило ему сфокусировать взгляд, как энергия рассеялась, возвращая его в обычный вид. Его шатало. Но он не завалился назад — его ловко словила наставница, вливая чистую ману. У ребенка снова стал здоровый цвет лица. — Ты понял, что тебе ещё рано выявлять свою принадлежность? — отошла и, подавая ему одежду, мягко спросила женщина. — Я — свет, — благоговейно пролепетал ребенок. Она резко остановилась, не веря своим ушам: — Я поняла свою принадлежность только к десяти… И то лишь из-за своей одаренности, но ты… — вдруг она лучезарно улыбнулась, — Ты станешь лучшим хранителем Далины. Но так и не осмелилась добавить: «Лучше, чем я, не сумевшая предостеречь.» *** Четвертый этаж. [Наг — значит змей. Или змея. Это существо обоеполое.] Я лежал на голом мраморном полу, на стенах висели фрески, повествующие о сражениях копьеносных фигур с красным зубастым контуром. Полузмей проткнул камень зубчатым копьём. Мимо — я перекатился, подпрыгивая на ноги. Плавным движением остриё прошло в миллиметре перед глазами. Нага за хвост схватил магический черный корень, будто сотканный из тьмы. Он почти обвил конец чешуйчатого хвоста, но наг скользящим движением вынырнул из объятий корня. Я не сдавался, однако, и наг атаковал. Нелюдь литым движением кинулся на меня, тот же корень повязал его под плечи, напитавшись тенью. Я хотел быстро добить нага, как понял, что не могу двинуться. Всё было мороком. [Его длинный язык обвивается вокруг тела и не спеша душит жертву. Его кровь синяя, а клыки полны яда.] Меня, обхватив в три кольца, душил чешуйчатый хвост. А в шею впилась вполне человеческая челюсть. Больно. Чувствую как трапециевидную мышцу прокалывают два острых клыка. Черт… Не могу шелохнуться. Тело слабеет, сознание будто в тумане. Наг отпускает меня, бросая на пол. Не то от падения, не то от яда перехватывает дыхание. В голове проносятся заученные навечно строчки: «Effluxisse meo sanguine ac sana animam meam. Suscipe me fac me tecum.» Кажется, он потерял концентрацию, но продолжал следить за мной. В голову пришла безрассудная мысль. Не двигаясь и почти не дыша, я напитываю манной лёгкие. Будет лишь один шанс: либо он заметит, либо сгорят мои лёгкие. И в миг, когда он моргнул, я вскочил кошкой, и, едва ли не вывернув голову на сторону спины, опустошил лёгкие: недраконье пламя сорвалось с языка. Рассеявшись, дымное пламя представило ужас. Наг, будто только и ждал возможности на секунду полностью скрыться от моего взора. Теперь передо мной стоял распушивший длинные острые чешуи почти человек: нижняя часть так и осталась змеиной, но на верхней более не стало прозрачной брони-чешуи. Он метнулся ко мне, ловя на копьё. Обхватив, но оттолкнувшись от острия, ранил пальцы. Кровь мага — лучший катализатор. Красной кровью, приземляясь, черкнул линию, проходящую через рот и уходящую к голосовым связкам. Условия выполнены. — Наг ранен в грудь насквозь, — слова вибрирующей волной выскочили изо рта. *** — Наставница! — срывая голос, отчаянно кричал я, наблюдая за опадающей на землю женщиной. «Черт! Это и есть те люди, о которых ты говорила? Это те люди, которых ты спасла? Неблагодарные!» — голосил я, не открывая рта. Двое людей в свойственных только магам балахонах всеми силами старались не обращать внимания на мальчика лет двенадцати. Но их носы подрагивали то ли от сильного запаха неспокойной маны в его теле, то ли от непонимания. — Вы, чётровы ублюдки, даже знать не знаете, что если бы наставница тогда, в башне, не убежала бы за помощью, то вы бы, — с яростью ткнул пальцем в двух придворных магов, — были мертвы! Но вместо любого другого действия наставница… Она оглушила подростка. «Почему? Я же правильно всё говорю, разве нет?» — вертелись мысли в голове у лежащего на сырой траве в городском парке парня. — Послушай, как было в тот день, — хриплым голосом сказал тот, что был старшим из всех трёх. Он как никто другой был согласен с каждым словом непокорного, горячего мальчика, однако он был обязан рассказать и другую сторону ситуации, которую так и не осмелилась открыть Дарн. — Наша группа из двух зарегистрированных магов, нас, и одного хранителя Далины, ее, — он окинул взглядом до сих пор стоящую, а коленях Дарн, — отправилась на миссию в башню, возникшую на севере столицы, где, как раз, мы и находимся. Слово подхватил второй: — В тот день, ты прав, возникла непредвиденная ситуация во время нашего нахождения вовнутри. И именно она, Дарн, как единственная способная быстро добраться до гостиницы, где должны были находиться большинство хранителей Далины, и также быстро привести их к нам, отправилась за помощью. И привела их. Кагенор недоумевал: если он прав, то почему его наставницу спустя столько лет хотят обязать к десяти обязательным рейдам по башням с неустановленной опасностью. Тем временем маг продолжал: — Но знаешь, какой факт не могла из-за стыда и раскаянья сказать твоя наставница? — этот человек повернулся всем корпусом к подростку, — Она молчала о том, что если бы она, имеющая способность смутно и ненадолго предсказывать будущее, заглянула бы в него перед входом в башню, когда ее просили об этом… — он выдержал паузу, чтобы каждый сполна ощутил вину Дарн, — То нам бы не пришлось стоять на грани жизни и смерти и быть чудом спасенными Эллераем, когда каждый опустил руки и мы проводил самих себя в мир иной, — по его речи нельзя было понять, обвиняет он ее или нет. Долго знающие его люди точно сказали бы, что он не держит зла на Дарн. — Понимаешь, Кагенор? — заботливо спросил Дик, готовый объяснить любое слово своего коллеги и друга Амоши. — Да… — в голове Кагенора искрами взрывалось: «Лгунья!» *** Кровь нага брызнула крупными каплями мне на щеку. Я, хранитель Далины, истязал словами, воплощающимися магией в жизнь; разрывал расстояние, постоянно оказываясь на два-пять метров дальше от противника, а тот тщетно пытался добраться до ранящего его существа. Остро наблюдать, как тебя с новой и новой силой, со слепой яростью в каждом движении пытаются пырнуть, но промахиваются. Кровь залила почти весь пол. На пыльных фресках были капли, впитавшиеся в шерстяные нити. И я сам уже не бы был чист как прежде: рана обильно кровоточила, кружилась голова. Но никто из нас не желал так просто сдаться. Однако, очевидно: один из нас сегодня умрёт. Кровь стёрлась со рта и действие напитанного ей заклинания прекратилось: я более не мог атаковать. Горло чертовски болело. Мы сблизились. Наг вонзил копьём вперёд. Единосекундно я мечом проткнул сердце монстра. Наг завалился на меня, смешивая нашу кровь на одежде и заливая меня пульсирующей струёй из проткнутого, добивающего последние удары, сердца. [Ужасное существо.] Лежал в крови. Она стекала с моих темных волос. Я с гневом смотрел на мертвого нага. И не понимал о ком говорит учитель, называя монстром: обо мне или о нём. Нужно залечить раны. Скинув тело, я приложил целую руку к поврежденной, из нее полилось слабое, но мощное голубоватое свечение — признак исцеляющего заклинания. Пятый этаж. По широкому пространству, как на этаже дракона, дул свистящий ветер. Чёрное безоблачное небо куполом распростерлось надо мной и стоящей напротив дверного прохода с парой закрывающих середину створками. Эта хлипкая конструкция из обмокшего дерева, разбухшего от моросящего невесть откуда дождя. Глинистая почва, на которой я стоял не решаясь зайти, даже прикоснуться к… Этому. Это и вовсе не было похоже ни на что виденное ранее: ни на мозаичный мрамор на полу и стенах, которые увешивали фрески; ни на выженные пространства обители дракона; ни на узкий коридор первого этажа, где обитала химера, выглядящая точно наг, однако крупнее, с трупными пятнами. Эта крестьянская простодушная пустошь не была похожа ни на что. И в этом была уникальна. [Перед тобой пустошь и двери выделанного лепниной замка.] Учитель, вы шутите? *** Подросток брёл по ночным безлюдным улицам. Он был предан самым близким ему человеком — наставницей. Он, не зная кому и во что верить, отчаялся. Его мысли были спутаны, словно с ними поиграл озорной котенок. И этим котёнком был он, а клубком — его собственная мысль, бьющая набатом. «Наставница хотела спасти меня от ненависти и она смогла. Она рассказала о себе, но умолчала, что легкомысленностью подвергла опасности своих друзей. Которые теперь пришли за расплатой.» Подросток поднял глаза, твердо смотря вперёд: — Я… Но не успел и сформулировать мысль — впереди появилось существо: черная, как смоль, шерсть и белоснежные клыки, покрытые алой кровью. Уши этого антропоморфного, очевидно, монстра прижаты к голове, дымом дышащие ноздри говорили, что он — недобрых намерений. И Кагенор оказался прав: как только вдали послышался голос, монстр напал, завывая, втыкаясь в момент разделивший их ледяной барьер. Собакоподобный монстр рвал когти о лёд. Голос приближался. «Так вот как выглядят монстры башни…» — пронеслось в голове. Пёс царапался, откалывая куски льда, пытаясь достать человека и перекусить тонкую шею. Голос был совсем близко. Монстр заозирался. И в момент секундной заминки, когда голова пса была вывернута в противоположную сторону, подросток пронзил его шипом, с небольшого усилия, появившимся из передней части щита. Адреналин хлестал бешеное сердце. Кровь монстра текла по земле, впитываясь в нее. Неизвестный голос окликнул подростка. Тот рассеял ледяной щит. — О, а ты неплох, мальчик, — улыбнулся мужчина, мельком убедившись в смерти чудовища. — Это ты убил его? — человек в балохоне излучал магию, внушающее спокойствие и чувство безопасности. — Д-да, — сипло отозвался подросток, падая на траву. Но тут же подобрался, смахивая страх не бе магического излучения пряной атмосферы, — Вы хранитель Далины, этот монстр?.. — Он сбежал из-за ошибки, смертельной для мага, отправленного в шестой из десяти обязательных ходов в башню, — хранитель Далины старался сполна удовлетворить любопытство, по меркам возраста магов, младенца. Он не лез в голову ребенка, потому не предвидел реакции на, казалось, безобидное пояснение. — Дарн мертва, — скорее как насмешливую констатацию факта сказал Кагенор. Маг, не просто пару дней бывший знакомым с ней, не разделил ироничное выражение: он укорил Кагенора. — Она верила, что ты смог избавиться от ненависти, — поучающе говорил маг. — Ты не знаешь - я тебе расскажу: вернувшись в гильдию, единственное, что она просила — это невмешательство тебя в опасные для тебя же, сыча, зачистки башни. Она знала, что не сможет полностью оградить тебя от опасности, но… — сразу же перешёл к другому, едва задев неприятную тему, — Она почти при каждой нашей встречи с материнской любовью рассказывала о тебе, — становясь все более холодным, продолжал маг. — Но она же… — Не возно, что «она же», — читая эмоции мальчика, подбирал ключ маг-менталист, — Она была человеком и тоже совершала ошибки. Она боялась и любила… — маг почти незаметно вздохнул, — И всё равно, вспомни, Дарн не отвернулась и спасла побитого пацаненка. Маг продолжал говорить, но Кагенор видел пробегающие в его памяти моменты: когда его родителей убили, когда его, ненавидящего всё и всех, забрала к себе от смерти женщина средних лет… И когда он видел ее раскаяние за совершенную ошибку. Кагенор понял свою ошибку — понял, что это он, как дурак, поверил в бредовую мысль, что из-за Дарн умерли люди, когда она, придя с подкреплением, была ранена на передовой этажа. Что у нее шрам во весь бок, до сих пор не сошедший. Кагенор осознал: если бы не Дарн, то он оказался бы мертв до прибытия опытного мага. Его разум будто перезагрузился в момент, став прозрачным ровным стеклом. По щеке стекла слеза. — Ты понял? — ответа не требовалось — без слов очевидно. Потому маг должен исполнить последнюю, предсмертную, волю женщины, — Я возьму тебя учиться. Как твоё имя, мальчик? — Дарн Кагенор, учитель. — Меня зовут Эллерай Тэмер. И отныне я не покину тебя, мой ученик, — сказал он, направляясь к башне, окончательно очищенной его другим учеником. — Не отставай. — Вы шутите, учитель? — Дарн смотрел на природу без единого намека на скрывшегося вдали Эллерая. *** Я снова коснулся шатких дверей. Дерево жалобно скрипнуло, и вошёл. Богато украшенные алмазной пылью стены. Витражи на огромных окнах от самого пола до потолка, демонстрирующие грандиозные сражения, темнота царила в дышащем зале. И не пустой золотой трон, обшитый бархатом. Всё было не статично. Со стен, шедших миражами-волнами, блеском сыпался камень. Витражи показывали двигающихся героев: красная королева нанизывала на лазурный меч голову, вместо волос которой были порубленные чешуйчатые канаты; человек в доспехах, преклоняющий колено, стоял по колено в крови; безкрылый ящер, смиренно прикрывший глаза, ждал момента возмездия; человеческий торс, лежащий отдельно от нижней части и отчаянно закрывающий голову руками, боялся. И всё было будто заброшено, безжизненно уже сотни лет. Вот, что предстало передо мной. И на кровавом троне сидела она — Королева безумного торжества. Она кровожадно улыбалась, оголяя не в меру длинные клыки. Ее кожа отражала свет — тени под ногами не было. Она будто была олицетворением всех человеческих пороков и жестокости. [За дверями в тронном зале стоит ледяная женщина.] Да, мне было страшно. Страшно от одной только мысли, что нужно сразиться с ней. Колени подкашивались. И я бы упал, но глаза продолжали твердо смотреть на ее изящный силуэт. Сквозь треснувшие витражи и разваленные стены мягко стелился лунный свет. — Здравствуй, дорогой странник, пришедший в мою обитель, — на человеческом, не свойственном монстрам, языке молвила она. [Она — Носферату. Переносчик болезни.] Вновь раздался мертвый голос в моей голове. — О, — приподняв тонкие брови, не удивилась она, — тот человек смог передать сообщение во вне? — каждое слово было лаконично подобрано, а кисти играли в точеном танце. [Не пытайся убить Королеву — сам умрешь. Беги. Ее никому не под силу одолеть. Беги.] Она ласково улыбнулась, холодно обнажая белоснежные клыки: — Верно, беги. Ты не сможешь меня убить, — высокомерно приподняв подбородок, откровенно насмехалась Она. Потому что могла. — Извини, что разочарую: я маг, ныне хранитель Далины, — обнажая мечь настороженно объяснял. — А хранители Далины никогда не бегут. Они сражаются до последнего вздоха. Стоило мне договорить, как от пола отделились тени-фигуры. Они формировались в образы прежде виденных мною людей: безразличная ко всему соседка, жившая напротив моего дома в бедняцком районе, какой-то прохожий, пнувший стеклянную бутылку мне под ноги, мол, убери, мужичок из сторожки, видевший меня, как состоявшегося ученика, всего раз, но ещё долго смотревший с восхищением вдаль. Их было много. Они завывали, будто ожившие кошмары. Все кошмары — это иллюзия, шутка нашего мозга… — Domine, libera animas, qui sua permisere fata tibi. Dona eis nomen tuum, et in nomen, in omni sensu victoria, — нашептывая я, готовясь сражаться с теневой бессмертной Королевой. Высшее заклинание должно скинуть с меня обман. Но вот, сорвалось последнее слово с языка… И ничего. Это была не иллюзия? Ей под силу возродить утерянные образы? Я был в замешательстве — такой уровень магии неподвластен никому. Тени обступили меня. Если известно что, так слабое место всей магии тени — свет. Я сконцентрировался, выбросив змейки мыслей из головы. Вдох. Обращение к моей сущности магии. Выдох. Комната озарилась полуденным солнцем — пылающим человеком. Тени дали рябь, высушенным лимоном скрючиваясь и сбегая в щели. Момент настал! Замахнувшись мечом, в миг преодолел почти сотню метров и ударил напрямую вампирицу. — Мне жаль… — она поймала мой меч меж пальцев, как спичку, — Какая жалость, что ты настолько же неловок, насколько неумел. А глуп ты потому, что думаешь, будто можешь убить меня, малыш. В следующий миг по всему тело прошел жар: она коснулась груди, держа меня за руки, по прежнему сжимающие меч. Казалось, что грудь вспахана, как поле. — Хотя… — протянула она, убирая руку, переставая вливать свою ядовитую ману, будто ее никогда и не было, — Ты, кажется, способен на большее, если не глупишь, — желчно высказала она. Я отпрыгнул назад, шаря по груди рукой, — раны не было. Понимая, что вблизи я ей не соперник, убрал широкий меч обратно за спину. Мана напитывала моё тело. С рук сорвалось заклинание. Огненный шар выжигал себе путь. Она улыбнулась? Это всё для неё лишь игра? Следом за первым я пустил контрастное заклинание: струя воды, непокорная и шипящая, прошла сквозь шар огня. Техники наполняли друг друга силой, несмотря на разность природы элементов. Королева медленно подняла руку вперёд. Заклинание, не дойдя до неё, рассеялось. Она продолжала улыбаться, но с каждой секундой ее улыбка становилась всё презрительней. — Ты не владеешь ни физической силой, ни магической, — разочарованно выдохнула Она. — Но ты продолжаешь уверять себя, и меня заодно, что ты — великий… Нет. Величайший маг всех времён и народов, — картинно пасовала руками, производя впечатление недосягаемой величественности. Я чувствовал подвох. — Коль так, позволь мне, недостойной, — шутовски склонилась она, не разрыва, зрительный контакт, — показать свою скромную магию, не стоящую сравнения с Вашей. "И ничего не произошло," — так думал я, пока не почувствовал как теряю равновесие, как кровь уходит из тела, а кожа бледнеет. Я завалился на спину. — Ты думаешь: «Что случилось?» да «Как это произошло?» — цокая тонкими каблуками подходила ко мне, безразлично подтирая кровавую струйку изо рта, — Не стоит беспокоиться. Я тебе, жалкому, расскажу. Я ощутил дыхание на своём ухе и обманчиво ласковую речь, заполняющую мозг. — Это самая обычная магия, даже не Высшая. Просто в умелых руках она не ошибается, — страстно шептала Она. Я закрыл глаза. Так вот почему они все умерли… Не монстры предыдущих этажей страшны. Истинный ужас — Королева. И вот что случается, если встать на пути Ужаса. Но, вместо ожидаемой смерти, я услышал хлопок и её удивление, как она оказалась отброшенной к стене. А в следующую секунду голос: — Не стоит его убивать. Тело не слушалось, перед глазами всё плыло, а звуки проходили, как через воду. Но, будто надо мной, в тишине раздавался мужской бархатный голос: — Вставайте, господин. Я с трудом открыл глаза, но никого не увидел. Ни источника голоса, ни Королеву, что ещё секунду назад презрительно склонялась надо мной. Голова гудела, меня трясло. Страшно. Она наигралась и бросила меня на съедение теням? Но чей это был голос? Мой? Нет… Сел, кладя голову на руки. Слабость. Я взглянул вперёд. С кем Она сражается? С пустотой? Нет… «Кроваво-красный рыцарь,» — пронеслось в голове. Так он жив. С моей души будто спал камень. Он жив… Но «господин»… Здесь есть кто-то ещё? Внезапно меня наполнила энергия, как при открытии второго дыхания. "Вставай" - так ты сказал. Дрожь в сердце ушла. Я вновь посмотрел вперёд. Моя цель прямо передо мной, так чего же я жду? Материализовал ледяные копья, но на этот раз их наполняло тусклое, едва заметное свечение, смертельное для любой твари ночи. Теперь она не подойдёт ко мне — есть тот, кто сдержит ее вдали. [Обменявшись с Безликим памятью, скажу одно: он поможет её победить.] — Я догадывалась, что он ни унцией души не верен мне, — разорвала дистанцию, отступив от напора искусного мечника. Он теснил её. Её. — Но почему же ты, Безликий, служил мне? Он не ответил Королеве. Но только для неё. В моей же голове раздался успокаивающий голос: «Я ждал достойного.» По всему замку пронесся смех. Этот звук был наполнен издёвкой, будто бы она услышала, что сказал Безликий, и смеялась над тем, выражая глубокое непонимание, «чем я не достойна твоей верности?» — Раз так… — преувеличенно грустно отклонила голову на бок, — Я… Нет, не так… — и прислонила коготок к красным губам. Уловив момент, пустил в вампирицу звенящие копья. Но… Она остановила их просто подняв руку. Да какой же силой она обладает? — Придумала! — задорно щёлкнула пальцами, — Я сделаю так, что ты, — капризно указала на меня, — возжелаешь служить мне, отвергнув в себе всё связывающее с людьми. Расхохотавшись недобрым смехом, Она обратилась в озёрный туман, исчезая под лучами восходящей Белой звёзды. Копья, не сдерживаемые невидимой силой, с грохотом упали. Меня пробил озноб. Ее последние слова настораживали. Но в душе теплилась надежда, что это лишь пустой звук, благодаря которому она не казалась унижена. [Теперь он будет следовать за тобой немой тенью. Теперь ты его господин. Тебе он подчиняется по собственному желанию.] Я не видел рыцаря, но чувствовал, будто он прямо здесь и сейчас стоит передо мной, склонив голову в знак полного вверения своей судьбы в руки. От прилива энергии не осталось и намека. Тело снова стало ватным. Звуки смешивались. Я… Слишком много событий для одного дня. Усталость от исчерпанной выносливости накрыла меня. [Поздравляю, ты ведь победил? Верю в тебя. Перед своим полным забвением, перед рассеиванием посмертной магии, отвечу, наверное, на интересующий вопрос «откуда я всё знаю»: не забыл, что я — менталист?] *** Как только Кагерон услышал последнюю фразу испарившегося из его головы голоса, ноги стали будто из желатина. Адреналин отступил, на его место пришла жуткая слабость вперемешку, неожиданно, с сонливостью. Глаза видели только расплывающуюся точку впереди, мозг растягивал мысли как резину в жаркий день, отказываясь нормально думать. Он пытался сопротивляться, чтобы остаться в сознании, но это было не под силу ему. Мышцы тела расслабились и он упал. Но боли от падения не почувствовал. Когда сознание отключилось, всё, что он хотел, — это спать. Когда он очнется, уже поздно было бы уходить из башни, ведь она уже растворилась, как сахарная вата в воде. Хотя, можно не беспокоиться об этом — он и так проснется дома. А проснувшись, ещё долго не увидит человека кроваво-красных доспехах.