Обмен...опытом

За окном завывал ветер, а холодный колючий снег хлестал спешащих людей по лицу. Новогодние каникулы начнутся уже через несколько дней, праздничное настроение постепенно завладевало москвичами, однако работа в ФЭС не останавливалась ни на минуту. В качестве свидетельниц по очередному делу в офис доставили несколько девиц «высокоумственного» труда. Они громко хихикали около ресепшена и кокетливо стреляли глазками всем проходящим мимо сотрудниками мужского пола. Майскому вовсе не хотелось сидеть всю ночь в обществе полураздетых девиц и выслушивать их бесконечную глупую трескотню. Он бы с бóльшим удовольствием отправился домой и завалился спать. Уставшему майору было не до церемоний и устава, он схватил за руку одну из девиц, самую младшую на вид, но при этому самую нахальную и громогласную, и потащил её в сторону подвала. - Эй, эй, дядь! - завопила девчонка, - полегче! Или хочешь "субботник" персональный устроить?! - ухмыльнулась она. – Это мы мигом! Девчо-о-онки! - Да нужна ты мне! Ни кожи, ни рожи, - мужчина презрительно скривился и ускорил шаг. Хотелось разобраться с этой пигалицей как можно скорее. - Ты, Бандерас недоделанный, - презрительно фыркнула девица, одной рукой подтянув свой третий размер, - на себя посмотри! В камере за столом сидела непонятно откуда взявшаяся сгорбленная старуха в чёрном балахоне, капюшон которого полностью закрывал её лицо. Услышав шаги входящих, она медленно поднялась, опираясь на клюку. - Это ещё кто?! А ну пошла вон отсюда! - гаркнул на неё Майский и толкнул девицу к противоположной стенке.- Дежурный, разберись! Что за посторонние тут шляются?! Старуха медленно прошаркала к выходу, а проходя мимо стоявшей на её пути пары что-то пробурчала себе под нос, на пороге с трудом выпрямилась, приподняла капюшон и сверкнула зелёными глазами, на пару секунд озарив камеру ярким светом. И исчезла. Почти моментально. Но ни Майский, ни девушка не придали этому значения. - Сядь! - Сергей снова подтолкнул задержанную к железной кровати. - Дядь, ты чего такой злой? – она села, положив ногу на ногу. - Не выспался? Так ложись, а я тебе песенку спою. Баю-баюшки-баю. Волчок там серенький, сам знаешь… Тебя как звать-то? Я Леночка, - она кокетливо улыбнулась. - Ты мне зубы не заговаривай! - рыкнул Майский, прохаживаясь по камере. - Рассказывай, где была прошлой ночью, что видела! Да поживей! - Ну ты странный, - хихикнула Леночка. - С клиентом была, где ж ещё! Активный попался, всю ночь меня крутил, как хотел! Что видела, надеюсь рассказывать не надо? Или всё же рассказать? – девушка подмигнула опешившему на мгновение майору. - Дура! - треснул кулаком Сергей по столу. - Я тебя отучу издеваться! - Слушай, да не понимаю я, что тебе надо! - всхлипнула девушка. - Кретин! - Проведёшь тут ночь, поймёшь, - Майский забрал женскую сумочку и направился прочь. - А может, поменяемся?! – вспыльчиво выкрикнула задержанная. - Ты в камере переночуешь, заодно выспишься! А я на твоей постельке, мягкой! А?! Но дверь уже с лязгом захлопнулась. Леночка всхлипнула и забралась на железную кровать с ногами.

***

Проснулась Леночка рано, но долго не решалась открыть глаза. Она ещё вчера насмотрелась на серые стены и окна на решётках, хватит! Скорей бы домой, в мягкую, сухую кроватку. Не удержавшись, Леночка зевнула и открыла глаза. - Зашибись, - медленно произнесла она, оглядевшись. Вместо тёмной и тесной камеры - просторная светлая комната, вместо скрипучей лежанки - огромная двуспальная кровать. Леночка поднялась, прошла в ванную и едва не упала в обморок, взглянув в зеркало. На неё смотрело огромное лохматое чудовище, похожее на того красавчика, который вчера её допрашивал. Как его? Майский, кажется. - Ну, зашибись, - снова пробасила Леночка, ощупав себя, и обнаружив серьгу в ухе, бородку, а главное - один из признаков принадлежности к мужскому полу. - Ну ва-а-а-ще-е, - довольно хихикнула она.

***

Майский в ту ночь спал плохо. То ему воздуха не хватало, то шикарная двуспальная кровать скрипела так, будто вот-вот развалится. Наконец, Сергей окончательно проснулся и открыл глаза. - Галь, кончайте шутить! - крикнул он, увидев серые стены камеры и решётки на окнах. - Галь! Кхе, - он закашлялся, понимая что с голосом что-то не то. Майор поднялся с места и огляделся. Странно, сейчас камера показалась ему больше. Майский провёл ладонью по лицу, но замер, не обнаружив ни усов, ни бородки. «Обрили, гады», - мелькнула заполошная мысль. - Ребят, ну какого чёрта! - снова попытался возмутиться он, но тут увидел свою руку. Вернее, не совсем свою. А если быть точным, совсем не свою. Ну не может быть его рука с такими длинными пальцами, да ещё и с вызывающе-красным маникюром на них. Следующие пять минут камеру оглашал громкий отборный мат - Майский обнаружил у себя грудь, причём довольно приличную, а главное, не нашёл основных признаков принадлежности к мужскому полу. - Твою ж мать, - проговорил он тонким голоском, рухнув на кровать. Та отозвалась жалобным скрипом.