Нечистью помеченные

Иди к нам, человек, иди Полюби нас, человек, полюби Не бойся, человек, воды и топи Боги защитят, мавки не потопят. Подари же мне лоскуток одежды А не то в мужья заберу навеки…      

Всеслав не отрывал взгляда от тихой широкой реки. Ему показалось, будто волосы он видел, но понял княжич приглядевшись — всего лишь водоросли. Он шагает вдоль берега, выглядывая напротив басурмана, в родные земли забравшегося, да лук держа наготове. Он не смотрит боле на водную гладь, и только всплеск резкий заставляет взгляд на синь опустить… Княжич ругается громко, оступается и смотрит: обо что споткнуться смог? И холодеет. Камень обычный, речным мохом, да илом покрытый, с капельками воды на серых гладких боках. Забывает княжич о своей охоте на другого человека. Не до того теперь.Хоть трижды крещёным быть можешь, нечисть разницы не знает. Снова плеск, а за ним смех звонкий. Стрела на воду теперь направленна, а мавка только хохочет заливисто, колокольчиками медными. Плещется в воде беспечно, да глазами большими светлыми сверкает. Всеслав отступает, когда девица из воды на берег ступает, сглатывает страха ком, оглядывая её. Молодая, красивая, в светлом когда-то волосе больше зелени теперь, а лицо острое в веснушках ярких. Он замирает, вздрагивает, когда девица тянет голосом своим звонким «красивый». Княжич дёргается сам собою к шрамам уродливым, думает зло — издевается. Меч к груди девичьей приставляет, вспоминая запоздало смех чужой слушая: не отвадить так мавку. Девица от булата ускользает, танцует босая по берегу, глядит на него неотрывно, а он сказы матушкины вспоминает… Глаз не отпускает, да не думает совсем, когда лук откладывает, низ рубахи по кругу отрывая. Девица останавливается, смотрит глазами своими большими-светлыми с любопытством, да без веселья. Он подзывает её глухо, откупиться лоскутом жалким хочет. На ней рубаха одна длинная и тонкая, не подпоясанная… У девицы стан осиный — лоскутка вровень хватает, а ладошки маленькие и тонкие. Она лицо его ими обхватывает, в глаза большие-светлые смотреть заставляет. — Не спеши, богатырь. Не глупи, да гневу своему не потакай. Иначе погибнешь вскоре. Иначе моим будешь. Он дёргается от рук её нежных, от взгляда нежданно болезненного, а она смеётся вновь и враз в воде речной исчезает. Всеслав пред отцом преклоняет колени, голову повинно опускает, и в мыслях бедовых, на мгновение, мелькают нежные маленькие ладошки, да глаза большие и светлые.