Cпирали

Существовало много причин, по которым Блэр любила Францию. Но самым главным было то, что Париж – это не Нью-Йорк. Когда она на шоппинге в центре столицы Франции или среди виноградников своего отца, реальность будто замирает на неопределённое время, останавливается и ждёт, когда девушка сделает шаг в неё, если сочтёт нужным. Именно по этой причине Блэр сейчас была во Франции, сидела у большого окна в замке отца, гладила кота по кличке Кот, свернувшегося в калачик на её коленях. Она не меняла положения вот уже несколько часов, придя в комнату после весёлого ужина с отцом и Романом, и наблюдала за закатом над виноградниками. Уже исчезли на горизонте последние лучи, первые звёзды появились на небе, а девушка продолжала сидеть в тёмной комнате, её мысли были перепутаны. Это не был побег, она много раз повторяла это себе на протяжении французского путешествия. Гарольд и Роман много раз за этот год звали её к себе, и вот она, наконец, ответила на их приглашение. А тот факт, что прошло лишь два дня с того момента, когда Сплетница опубликовала фотографию с убегающей в слезах от Чака Басса Блэр Уолдорф, был просто случайностью. Её визит во Францию не имеет ничего общего и с истерикой, в какой она находилась, вернувшись домой после встречи с Чаком. Блэр, сославшись на усталость, прошла мимо Сайруса и Элеонор, которые только прилетели из Франции, забаррикадировалась у себя в комнате и зарыдала навзрыд. Но это, конечно, не было причиной, по которой она улетела во Францию. Сначала она была очень зла. Как Чак Басс смеет обвинять её в том, что она причинила ему боль, когда он так поступал с ней? Как он ещё раз смог сказать ей, что она пошла к Джеку сама? И самое главное: как он сделал так, что это она оказалась во всём виновата? Медленно гнев пошёл на спад, и сильный дух начал возвращаться. Было очевидно, что Чак был прав. Он действительно был виноват не один. Да, конечно, его роль в их расставании больше, но была и небольшая доля вины Блэр. Девушка попыталась уснуть, но не смогла. Перерыла всю свою аптечку, пока не осознала, что снотворное осталось у Чака. С болью она поняла, что в отеле и ожерелье от Эриксон Бимон. Не знала почему, но ей отчаянно хотелось, чтобы украшение сейчас было с ней. Это было очень странно, но Блэр подошла к своему шкафу, вынула из него пару полок и села в самый большой отсек. Здесь всё было наполнено воспоминаниями. Книги, которые он купил ей однажды в Хэмптонском магазине с поддержанной литературой. Фотографии: некоторые совместные, некоторые только с Чаком, какие-то в рамках, какие-то без. Статья в «Нью-Йорк Таймс», которую она вырезала и сохранила после покупки им отеля. Билеты и программки на спектакли, которые они посещали вместе. Платье и бельё, что было на ней в ту ночь в «Виктроле». Она потянула за ткань, одежда упала с плечиков. Блэр поднесла материю к носу, вдыхая. Девушка не носила всё это с той ночи, и хотя прошло уже больше двух лет, вещи до сих пор сохранили запах. Его. Лимузина. Дыма. «Виктролы». Бельё и платье, с которых началось её падение в пропасть. Блэр всегда мечтала о долгой и счастливой жизни. Она хотела любить кого-то и заботиться о ком-то. Хотела, чтобы кто-то в ответ любил её и оберегал. Раньше ей казалось, что такая сказка может сбыться с Нейтом. Блэр была прекрасной принцессой, почти королевой, он – прекрасным принцем на Ван-дер-Билтовском троне. Но той любви, что Уолдорф видела в кино, никогда не было между ними. Между ними было чувство, но больше дружба, а совсем не о ней снимают Диснеевские фильмы. С Чаком же, как он сам точно подчеркнул, был настоящий фейерверк. Всё между ними казалось бессмысленным. Она не должна была попасть под влияние плохого мальчика. Но это было даже более сказочно, чем история с Арчибальдом. Блэр всё ещё была принцессой, спасшей Тёмного рыцаря от ненависти к самому себе, научившей его любить. С Нейтом она всегда представляла себе Авророй, ожидающей, что принц придёт и спасёт её. С Чаком она была Белль, безумно влюблённой в Чудовище. Кроме того, она, конечно, не дочь бедного изобретателя. Чудовище, как и Чак, пыталось оттолкнуть от себя Белль, но та боролась и победила. Блэр любила думать, что она выиграла Чака, но в итоге она проиграла. Они оба проиграли. Её сердце, которое только начало восстанавливаться, вновь разбилось в саду Шекспира. Как это ни парадоксально, её любовная история действительно подошла к концу в месте, названном в честь мастера драмы. Тогда, в момент абсолютной слабости, она задумалась о том, что её жизнь полностью отошла от идеального плана, выстроенного много лет назад. Блэр поднялась с пола гардероба и направилась в ванную, а не в постель. С четырнадцати лет она привыкла к этому положению и звуку проточной воды. Даже не было воли, чтобы остановиться и вернуться в спальню, попытаться заснуть. Блэр перекинула волосы за одно плечо, подумав о том, как будут разочарованы Дорота и Элеонор, если увидят её в таком состоянии. Как Серене сейчас не нужна лучшая подруга, вернувшаяся к старой привычке, пока Лили лежит на больничной койке. Когда пальцы очередной раз потянулись к горлу, Уолдорф вспомнила, что обещала прийти к Чаку, независимо от того, как обстоят дела между ними, если только она ещё когда-нибудь решит сделать это с собой. Девушка сидела напротив ванной, слушая воду, льющуюся в раковину. Она не собирается звонить Чаку. Не после того, что произошло при их последней встрече. Но чувство вины, которое вызвало у неё воспоминание о нём, не отступало. Чак, именно Чак, подавил её. Надо уйти. Блэр выпрямилась, умылась и вернулась в постель, свернувшись в клубок под одеялом. Она пролежала так до того, как из окна не полился утренний свет. Тогда Блэр автоматически встала и оделась. Стоило часам пробить восемь утра, девушка взяла с тумбочки мобильный и начала последовательность телефонных звонков. Первый был врачу, с которым девушка проговорила с полчаса и договорилась о встрече в этот же день. Следующий вызов был Серене. Они договорились, что Блэр проведёт пару недель у отца во Франции, но если что-то случится с Лили, тут же прилетит обратно в Штаты. Третий звонок был отцу и Роману, они очень удивились, что Блэр так быстро собралась посетить их. Заключительный разговор был с помощницей матери, которую она использовала для своих поездок. Затем Блэр спустилась вниз и сообщила Элеонор и Сайрусу, что хочет навестить папу до учёбы в Колумбии, тем более, это надо сделать как можно скорей, поскольку с каждым днём Лили становится всё хуже и хуже. Первые дни во Франции были такими, о каких Уолдорф и мечтала. По утрам она изучала виноградники, днём ходила по магазинам, а вечером ужинала с Гарольдом и Романом. Девушка даже кокетничала, уверенная в том, что некоторые работники виноградников положили глаз на неё. Блэр получала удовольствие от того, что она может обладать определённой властью над ними. Но когда у неё появлялась хоть минутка свободного времени, мысли тут же возвращались к причинам, по которым она сбежала из Нью-Йорка. На встрече с врачом перед отъездом из Америки Блэр сразу же сказала, что была готова к очередному рецидиву. Пришлось возобновить журнал, в котором девушка вела заметки о расстройстве её пищевого поведения, рассказать врачу, почему она вновь потеряла контроль над собой. Врач одобрил поездку в Европу, заявив, что так девушка отвлечётся. Блэр думала о Чаке. Думала куда больше, чем должна была. Как бы ей ни хотелось обвинять в их расставании Джека, она поняла, что и сама делала ошибки. Старший Басс просто стал каплей, переполнившей чашу терпения. Она не доверяла Чаку, потому что он так и не показал ей Тоскану. Она не доверяла Чаку, потому что он не сказал «я люблю тебя» на Белой вечеринке. Она не доверяла Чаку, потому что он уехал посреди ночи после смерти своего отца. Она не доверяла Чаку, потому что он говорил ей, что их отношения – это игра. Она не доверяла ему даже потому, что он сбежал в Европу после окончания школы, хоть и вернулся обратно с заветными тремя словами. Блэр начала отношения с ним, полностью не доверяя Бассу. Она, было, начала разговор по этому поводу в конце лета, когда они играли в свои игры, но это оказалось очень страшно. И, безусловно, недостаточно. Каждый раз, когда Чак оставлял её одну в ресторане или не приходил домой до поздней ночи, ссылаясь на встречи с инвесторами или ужин с известным гостем отеля, Блэр подсознательно суммировала минусы. Теперь она понимала, что ей следовало поговорить с ним о своих страхах перед тем, как всё это зашло так далеко. Но девушка думала, что Чак куда лучше доверяет ей. Конечно, их проблема была двусторонней, Блэр знала это, но почему-то была уверена, что ей хуже. Она полагала, что была единственным человеком – быть может, за исключением Лили и Нейта – кому он мог полностью довериться. У Чака столько же причин не доверять ей, сколько и у неё самой. Этого она не понимала. Для начала, треугольник с Нейтом. Она возвращалась к Арчибальду больше раз, чем должна была. И каждый следующий раз был для Басса всё больнее и больнее. Она неоднократно манипулировала им, показательно флиртовала с Нейтом и лордом Маркусом на его глазах. Их проблемы с доверием брали истоки в отношениях с родителями. И как бы ей ни было стыдно в этом признаться, но она спала с его дядей. Логично было обоим просто забыть, отпустить и идти дальше, но их отношения вряд ли можно было назвать логичными. Они могли даже не пересекаться, расставшись, просто были люди, которые их объединяли. Например, встречающиеся Нейт и Серена. А так Блэр даже представляла, что Чак может сообщить ей по телефону, что Лили умерла, а её не будет рядом. В глубине души она надеялась, что будет с ним. А он будет с ней, так будет правильно. Было около десяти часов вечера, в Нью-Йорке только четыре после полудня. Блэр наконец встала с кресла, Кот перепрыгнул на кровать. Девушка тоже перебралась туда, уселась посередине, скрестив ноги, и набрала номер Серены. - Привет, Эс, это я, - сказала Блэр, когда та сняла трубку. - Привет, Би, - ответила блондинка. На заднем плане всё было тихо. – Как Франция? - Красивая. Мы делали вино пару дней назад, оно будет готово, когда я уже еду, но папа и Роман пообещали прислать мне немного. После этого правда долго надо отмывать пятна от винограда с рук, - она не добавила, что было просто замечательно смеяться с двумя людьми, которые её любили. – Мы устроим с тобой девичник на двоих, когда я получу вино. - Звучит потрясающе, - голос блондинки был очень усталым. - Как твои дела, Эс? Только честно. - Всё также, - ответила Серена. – Я всё время жду, что что-то изменится, но… Это и благословение, и проклятье. - Ох, Эс, я нужна тебе дома? Я прилечу. Сегодня же вылечу. - Нет, не улетай. Проведи хорошо время с отцом и Романом, ты и так редко видишь их. Поверь мне, Би, ты никогда не пожалеешь об этих каникулах. Слёзы выступили на глазах Блэр. Её лучшая подруга убеждала оставаться с родными, потому что начала осознавать, как драгоценны моменты, проведённые с близкими людьми. Это ещё одна вещь, которая с одной стороны была благом, а с другой проклятьем. Благом, потому что видишь ценность этих моментов; проклятьем, так как для осознания этого надо потерять любимого. - Расскажи поподробнее про Лили. - Мама на самом деле лучше, чем до твоего отъезда. Язвы исчезли, так что она хотя бы стала лучше питаться, но всё равно этого не достаточно. Она много говорит с нами, стараясь быть в курсе всех дел. Нейт постоянно рядом со мной, он не отходит от меня ни на шаг с тех пор, как ты улетела. Блэр улыбнулась, вспомнив, как пригрозила Нейту возможностью получения телесных повреждений в случае его отсутствия рядом с Сереной. Хотя Уолдорф была уверена, что он будет рядом. Девушка очень беспокоилась за подругу и знала, что Ван дер Вудсен сделал бы тоже самое для неё. - А как Эрик и другие? - Эрик держится, у него новый друг, что на самом деле очень помогает отвлечься. Ден очень заботится обо всех нас, а особенно о Дженни. А она практически всё свободное время проводит в ателье твоей мамы. Руфус… - По-прежнему не отходит от жены, - продолжила Блэр. Она в последние недели стала особенно хорошо относится к старшему Хамфри, даже согласилась бы на его вафли или сок из картонной коробки. Его любовь к Лили была такой, в какую Блэр верила до сих пор, хотя их история с Чаком, вероятно, уже не будет иметь такого счастливого конца, потому что в замкнутом круге кто-то должен идти на уступки. - Он отходит от неё только тогда, когда она сама об этом просит. Иногда, я думаю, она даже выдумывает что-то ненужное, просто чтобы он вышел на свежий воздух. Просто так Руфус не уходит. - Ты уверена, что я не нужна тебе дома, Эс? – Кот вновь запрыгнул на колени к Блэр, она рассеяно провела рукой по его шерсти. - Не волнуйся, Би, у тебя есть ещё несколько дней французских каникул. Обещаю, что если что-то изменится, то я позвоню. - Как скажешь. Но если вдруг что… - Хорошо-хорошо. Нейт – это, конечно, замечательно, но он не Блэр Уолдорф. - Конечно, он не я. Я красивее, - ответила Блэр, пытаясь разрядить обстановку. – Я поговорю с тобой позже, Эс. Звони, если будет что-то важное, несмотря на то, сколько времени. - Хорошо. Я люблю тебя, Би. - Я тоже люблю тебя, Эс. Блэр повесила трубку и упала на подушки, прижимая к себе Кота, который проводил всё время в её спальне, стоило хозяйке только прилететь во Францию. Девушка обдумывала разговор с Сереной, в котором была значительная недосказанность, смотрела в потолок и слушала мурлыканье Кота. Некоторые люди лучше других. Это означало, что Чак сейчас не один. Они помирились с Эриком, Нейт снова рядом. Но почему-то волны вины захлёстывали девушку, когда она вспоминала о Бассе. Блэр взяла телефон ещё раз и набрала смс Арчибальду. «Как он?». Всего несколько минут прошло прежде, чем она получила ответ. «Сейчас трезвый. С Лили». «А потом?» Ответ пришёл гораздо позже, чем первый. «Скотч. Много скотча». Блэр вздохнула и положила телефон. Она повертелась под одеялом, свернулась калачиком, Кот улёгся на соседней подушке. Девушка уснула не скоро, разрываясь между желанием быть рядом с Чаком в Нью-Йорке в эти дни и боязнью снова сближаться с ним. Виноградник был её любимым местом в закатные часы. Она присела на одеяло под большим деревом, в руках была книга, а на коленях Кот. С вершины пологого холма открывался вид на ряды винограда. Последний день каникул Блэр во Франции подходил к концу, скоро должен был состояться специально подготовленный ужин, к которому Гарольд даже обещал приготовить тыквенный пирог, несмотря на то, что до Дня благодарения ещё долго. Завтра будет возвращение в реальность. Завтра она увидит умирающую Лили и уставшую Серену. В какой-то момент придётся столкнуться и с Чаком, как бы она его ни избегала. За всё отсутствие Уолдорф в Нью-Йорке в блоге Сплетницы появилось только одно сообщение о нём. Басс был замечен за покупкой печенья для Лили в её любимой булочной. Блэр всё ещё не решила, что она будет делать, когда увидит его снова. Они с Нейтом обменивались сообщениями накануне, из них Уолдорф узнала, что запасы скотча кончились, поэтому теперь Чак пьёт крепкий виски. - Моя красавица, почему ты такая расстроенная? – раздался голос Романа. Блэр обернулась через плечо, отчим шёл к ней. - Привет, Роман, - он присел рядом с ней на одеяло. – Я просто задумалась о Серене и Лили, об остальных членах семьи… - Это очень печальное для них время, - согласился Роман. – Мы с твоим отцом тоже планируем вылететь в Нью-Йорк, если что-то случится с Лили. Она была хорошим другом Гарольда на протяжении многих лет. - Если что-то случится? Это неизбежно, Роман! Даже если мы этого не хотим и молимся, чтобы этого не случилось. - Пока есть жизнь, есть и надежда. - Цицерон, - заметила Блэр с улыбкой. - Я вижу, ты знаешь римскую философию, моя умная девочка. Цицерон был очень мудрым человеком. До тех пор, пока Лили ещё в этом мире, есть надежда, Блэр. - Трудно верить в хорошее, когда всё зашло так далеко, - призналась она. Девушка чувствовала, что мужчина пристально смотрит на неё, но не хотела встречаться с ним глазами. Он всегда умел поднимать её настроение, только Чаку, Серене и Дороте удавалось это лучше. - Только дела Лили зашли далеко? – спросил он. – Или чьи-то ещё? - Я не хочу говорить об этом, - Блэр вздохнула. - Тогда не будем. Но ты должна знать, что мы с твоим отцом очень наблюдательны. И мы понимаем, что причина, по которой ты здесь, это не только университет и Лили. Сначала мы подумали, что вы поссорились с Сереной, но услышав ваш разговор, поняли, что дело в мужчине. Элеонор подтвердила, что вы с Чаком больше не пара. - Уже почти три месяца. Я думала, всё будет проще, но... - Ваша пара всегда напоминала мне Джонни и Джун Картер Кэш. - Кого? – переспросила Блэр, оглядываясь на него. - Вы, ребята, даже не представляете, что такое хорошая музыка, - Роман улыбнулся и покачал головой. – Я говорю о Джонни Кэше и его жене Джун. Они иконы кантри-музыки. Он был известен как Человек в чёрном, а она сначала пела со своими сёстрами, а потом в дуэте с мужем. - Что делает нас с Чаком похожими на двух старых исполнителей? И откуда ты так хорошо знаешь кантри, ты же француз! - Я фанат музыки, моя дорогая Блэр, и если кто-то поёт не на французском языке, это не значит, что я его не полюблю. Но сейчас не об этом. Джун Картер Кэш была сильной женщиной, хорошей женщиной. Она не была святой, но, встречая бездомных, всегда помогала им. - Ты хочешь сказать, что и я не святая? – заявила Блэр с обидой. - Ты? – спросил Роман, подняв бровь. Блэр проигнорировала его удивление. – Так вот, Джонни Кэш тоже был не идеальным человеком. Он вырос среди грубой жизни, его отец был жестоким стариком, а брат, который был его лучшим другом, умер в результате несчастного случая. Джонни продолжал петь, был успешен, но, повторюсь, он был совсем не святым. У него были проблемы и с алкоголем, и с наркотиками. Он однажды заявил в интервью, что перепробовал все известные сорта. Но, Блэр, он влюбился в Джун. Я думаю, что он влюбился в неё намного раньше, чем сказал ей об этом. Когда первый раз услышал её на радио. Он был дважды женат, а она стала лишь его третьей супругой. Он делал ей предложение несколько раз, прежде чем она наконец ответила утвердительно. Джун сказала, что выйдет за него замуж только тогда, когда он избавится от всех своих пагубных привычек. - Поставила ему ультиматум? – Блэр была очарован рассказом. - Не совсем так, но я полагаю, что с одной стороны это был именно ультиматум. До того, как они сошлись, он даже пытался покончить жизнь самоубийством. Но как только они поженились – счастливее пары трудно было сыскать. Они погибли через четыре месяца совместной жизни. Она после сложной операции. Говорят, что причиной его смерти тоже стало ухудшение здоровья, но я, как и многие, считаю, что он был так огорчён, что ушёл за своей Джун. Роман закончил свой рассказ, но у Блэр всё ещё оставались вопросы. - Почему они напоминают тебе нас Чаком? - Потому что Джонни был человеком с серьёзными грехами, но, несмотря на его недостатки, он любил Джун с каждым днём всё больше и больше. И именно так, Блэр, Чак любит тебя. Тебя, похожую на Джун, не идеальную, но единственную для него. Джун любила его яростно, несмотря на все минусы, так же, как я подозреваю, ты любишь Чака. - Чак сделал мне очень больно, - сказала она тихо. – Я не могу простить его. - Не можешь? – Роман приподнял бровь. Блэр сглотнула. Может, уже смогла. По крайней мере, на определённом уровне. - Какая польза в том, что я простила его, но не могу ему доверять? – спросила она, цепляясь за этот разговор. - Доверие – дело тонкое. Надо доверять людям и верить в них, иначе жизнь становится невозможной. - Теперь ты цитируешь Антона Чехова, - сухо сказала Блэр. – Я не могу доверять Чаку, если не могу доверять самой себе. - Вот тебе, красавица, и ответ на твои вопросы, - девушка внезапно поняла, что всё сходится. Она должна доверять себе, прежде чем довериться Чаку. А для этого надо верить. Не только в Чака, но и в саму себя. Она должна верить в то, что если будет прыгать с этого холма, то приземлится на ноги, даже если никто не будет её ловить. - Почему ты такой умный? – спросила Блэр Романа. - Ох, знаешь ли, мы, французы, неисправимые романтики, - ответил он, махнув рукой. – Пойдём, красавица. Будем есть, пить и веселиться. А завтра ты столкнёшься с большим миром. Блэр кивнула и позволила Роману поднять её. Они взялись за руки и пошли в сторону замка, Кот шёл за ними по пятам. Большой мир ждал её в Нью-Йорке, где жизнь ведёт игру в шахматы, в которой люди лишь пешки на доске. Это был последний вечер вдалеке от реальности.