Cпирали

Он всегда хотел, чтобы «Empire» стал билетом к его первому самостоятельно заработанному миллиону. Когда он купил его всего несколько месяцев назад, то посчитал, что положено начало собственному наследию, а не отцовскому. Пока лимузин вёз его в больницу, он рассматривал документы, подписанные несколькими минутами ранее. Отель был продан за сумму в два с половиной раза дороже, чем был куплен, но всё было не так, как Чак надеялся. Было горько. Правда. В тот момент, когда ручка коснулась бумаги, на которой через секунду появилась его подпись, Басс почувствовал, как груз падает с его плеч. Но потом засосало где-то под ложечкой, он испытывал чувство сожаления при расставании с этим местом. Какие-то сто тысяч отделяли его от желанного миллиона. Но ведь он доказал себе, что может работать самостоятельно, успешно вести собственный бизнес. Часть Чака, пусть и небольшая, хотела увидеть, как бы пошли дела дальше, если бы отель остался в его собственности. Сеть «Empire» на территории всех Штатов, а потом и всего мира кружила ему голову, но он старался отогнать подобные мысли от себя. Так или иначе, было слишком поздно. Однако сожаления были полностью подавлены выгодами. Где-то внутри что-то подсказывало Чаку, что он сделал правильный выбор. Отель был частью той жизни, которую Басс хотел оставить позади. «Empire» напоминал о самых крупных ошибках, воспоминания о которых приносили лишь сожаление. Продажа гостиницы была не только шагом к возвращению Блэр, но и его собственным путём к отказу от прошлого. В продаже отеля Чак был уверен, с возвращением в «Bass Industries» всё было ровным счётом наоборот. В компании произошёл небольшой спад из-за смены руководства и мирового кризиса, Чаку нужно будет сделать так, чтобы всё нормализовалось. Этот бизнес был делом Барта. А отношение Чака к отцу начало меняться в последние недели. Люди знали старшего Басса. Он с нуля выстроил дело, имел власть, даже на Верхнем Ист-Сайде, где так важен титул, отсутствующий у него. Барт смог получить авторитет. Его боялись. Даже старший Арчибальд не опередил его в бизнесе, хотя был так ловок в своих махинациях. Сбережения Барта росли с каждым годом в геометрической прогрессии. Всё новые и новые деньги пополняли его счета, вскоре ни одна титулованная семья Нью-Йорка не смогла сравниться с ним. Когда Барт входил в комнату, люди могли почувствовать это. Чак, вырастая, осознавал, что именно так люди и должны относиться к нему – уважать и бояться. Он восхищался своим отцом. Будучи маленьким, мальчик мог сидеть в уголке и наблюдать, как отец разговаривает с мужчинами в костюмах, манипулирует ими, пока не добивается своего, а потом усмехается, когда они выходят из комнаты. Чак даже старался копировать стиль отца: костюмы, жилеты, редкие свитера – одноклассники, в том числе и Нейт, никогда не носили ничего подобного. Младший Басс пытался скопировать у старшего и походку, но вышло что-то новое, развязное, личное. Барт не преподносил сыну какие-то мужские уроки, однако делился с младшим секретами предпринимательской деятельности. Можно сказать, научил Чака делать доллары. После прочтения дневников Барта младший Басс сильно изменил мнение об отце. В первые годы жизни Чака тот искренне заботился о нём. Он писал о первых днях рождения, о первых шагах приобщения к бизнесу, о первых знакомствах с деловыми партнёрами. Совсем немного во втором дневнике прочитал Чак в день посещения пентхауса Ван дер Вудсенов. Он был очень измотан после просмотра «Трансформеров» с Эриком, спустился вниз, накрыл уснувшую Блэр одеялом и уехал. Басс улыбнулся, вспомнив о Блэр. Она крепко спала в кровати Серены, одетая в ночную сорочку из фиолетового шёлка. Блондинка перетянула на себя всё одеяло, Чак открыл шкаф, вынул второе, аккуратно накрыл любимую, поцеловал её в лоб и прошептал: «Спи хорошо, красавица». После вечера с Эриком, возможности пожелать Блэр спокойной ночи и всех прелестей дня возвращение в собственный пентхаус было ужасным. Полагая, что не нарушит просьбу Лили, он выпил две таблетки снотворного, не запивая их виски, и лёг в постель, осознавая, насколько она велика и пуста. Автомобиль остановился, возвращая Чака из его мыслей, в которых он так много времени проводил в последнее время. Сложив документы обратно в папку, он вышел из салона, когда Артур открыл дверь. Пока Чарльз шёл по коридору больницы, его ненависть к подобным заведениям всё увеличивалась, потому что запах вокруг был невозможным. Его отец умер в больнице. Мать умерла в больнице. Вполне возможно, что и Лили умрёт здесь. Чак поднялся на нужный этаж и постучал в дверь палаты. Он подождал, пока из-за двери раздалось тихое «Входите» Руфуса, и открыл дверь. - Чарльз! – Лили поздоровалась с ним. Чак сразу же заметил, как слабо прозвучало его имя из её уст. Женщина лежала в постели в розовой шёлковой пижаме и белом платке, обёрнутом вокруг головы. Светлые волосы ещё были видны из под него. - Лили, - ответил молодой человек, стараясь шире улыбнуться. – Руфус, - добавил он, кивнув головой. Чак заметил, как устало выглядел Хамфри, и даже почувствовал жалость к нему. Басс мог только догадываться, как будет выглядеть сам, если Блэр окажется на больничной койке, а жизнь будет постепенно уходить из её тела. – Я приехал бы раньше, но даже не знал, что ты здесь, пока не заехал вчера за дневниками, - он старался, чтобы голос не дрожал. - Но ты же знал, что я больна. Никто не рассказывал тебе, что находиться дома с высокой температурой и сильной рвотой опасно? - Мне рассказала Блэр, - ответил Чак, игнорируя попытки Лили разрядить атмосферу. – Она ухаживала за вашими детьми прошлой ночью. Уверен, что Серена, Эрик и Дженни получили от неё нужную заботу. - Конечно же, это ведь Блэр, - ласково сказала Лили. Она повернулась к Руфусу. – Руфус, почему же ты не позвонил Чарльзу? - У меня было столько дел, Лил… Честно говоря, я думал, что дети ему позвонили, - мужчина выглядел виноватым. - Надо ли напоминать, что дети сейчас не особенно в контакте со мной? – спросил Чак. – Но без обид. Просто позвоните мне в следующий раз. Руфус кивнул в знак согласия. - Руфус, ты не мог бы оставить нас наедине с Чарльзом на пару минут? – спросила Лили. - Я мог бы сходить выпить кофе, - согласился он. – Вам что-нибудь нужно? Чак и Лили покачали голова. Они подождали, пока дверь за Хамфри закроется, а потом Басс сел на стул рядом с кроватью Лили. - Блэр рассказала мне всё, что могла, но что случилось, Лили? Как ты себя сейчас чувствуешь? И что говорят врачи? - Есть много терминов, чтобы объяснить это, но если говорить просто, то моё тело отвергает лечение, - вздохнула женщина. – Сегодня я чувствую себя лучше, чем вчера, но ещё не замечательно. И не обращай внимания на слова врачей. - Что такое, Лили? – Чак нахмурился. Он пытался подготовить себя к плохим новостям, но… - Больше нельзя ничего сделать. Время вышло, осталось просто пережить эти последние дни. - Лили… - хотя он был готов это услышать, новость казалась абсолютно нереальной. – Они… - Уверены? – спросила Лили. – Да, Чарльз, врачи уверены. Серена, Эрик, Дженни и Дэн ещё не знают. Я поговорю с ними чуть позже. По существу, это будет семейное совещание. - Семья собирается для обсуждения предстоящей смерти матери… Должно быть, не самые лучшие времена, - сказал Чак, пытаясь угомонить бурю эмоций, нарастающую в нём. - Ты должен быть там, - сказала Лили, не оставляя возможности поспорить. – Теперь давай поговорим о чём-нибудь кроме рака и смерти. Сегодня разве не тот день, когда ты должен был продать отель? - Уже продал, - сказал Басс. – Это было первой вещью, сделанной за сегодняшний день, а потом я сразу же поехал сюда. Три с половиной миллиона в банке, а я больше не привязан к «Empire». - Это справедливая цена? - Я выставлял его на торги за четыре. Они согласились взять на себя все правовые формальности, за что я сбил полмиллиона. Я покупал его дешевле, значительно дешевле, получилась хорошая прибыль. Мне дали шестьдесят дней, чтобы покинуть свой пентхаус. Я надеюсь, что успею за тридцать. - Ты уже думал о том, куда хочешь переехать? - Немного. Я нанял агента, он уже нашёл мне номер в «Palace», если не будет варианта лучше. Я буду ближе к вам, если буду там. - Решай так, чтобы это было удобнее тебе, Чарльз, а не нам. Найди для себя красивую квартиру или пентхаус, а не гостиничный номер. Ты и так всю жизнь живёшь в отелях. Она попала в точку. Номер 1812 был его убежищем почти всю юность. Логово греха, пьянства, исчезающих дорожек белого порошка и быстро сменяющихся женщин. Нейт прятался там, когда не хотел видеться с родителями или Блэр. А для Чака это было единственное место, где он мог спокойно находиться. - Как успехи в борьбе за Блэр? – спросила Лили, меняя тему ещё раз. Это была её надежда – увидеть их воссоединение, прежде чем произойдёт то, что должно произойти. Ей бы было гораздо легче, если бы она уходила с мыслью о том, что всё стало на верный путь. - Прогресс определённо есть. Мы провели некоторое время вместе. - И что? – нажала женщина. - И она не нанесла мне ни одного телесного повреждения. Думаю, что это хороший знак. - Определённо. Но вы поговорили обо всём, произошедшем между вами двумя? В первую очередь разобрались, почему сейчас не вместе? По некоторым причинам Чак не мог лгать Лили. Если бы кто-то ещё спросил у него об этом, он не раскрыл бы карты, а лишь сильнее прижал их к груди. Он бы налил выпить своему собеседнику и сменил тему разговора. Но с Лили он хотел быть честным. Она могла бы помочь ему, дать совет, что сделать, чтобы вернуть Блэр. Она, в конце концов, женщина. - Мы говорила прошлой ночью, - признался он. – Она прочитала мне лекцию, похожую на ту, что я недавно слышал от тебя. О том, что не надо отталкивать окружающих людей, которые обо мне заботятся. Но это всё неважно по сравнению с тем, что она сказала, что всё ещё любит меня. Она не произнесла эти три слова, но сказала, что её чувства не изменились. Мне нужно доказать, что она может доверять мне, прежде чем мы попробуем начать всё снова. Он действительно скучал по тому, как Блэр говорит эти три слова. - Я думаю, что доверие – настоящий вопрос, стоящий за всем этим, - согласилась Лили. – Ты и Блэр всегда чувствовали определённое доверие друг к другу, проблема в том, что оно не абсолютное. Чак думал об этом. Блэр необходимо было услышать от него «Я тебя люблю», она не могла доверять ему, не услышав этого. Он спрашивал себя теперь, что нужно ей на данном этапе, чтобы полностью довериться ему? То, что она вчера поговорила с ним, сыграло большую роль, ведь они никогда не говорили об ошибках прошлого. Блэр манипулировала им в истории с поцелуем декана, именно тогда проблема доверия встала очень остро. Если его доверие было таким шатким, то он даже не мог представить её состояние в ситуации с Джеком. - Как я могу дать ей возможность доверять мне? – спросил он у Лили. – Она сказала, что я должен быть здесь, но что это значит? - Это означает только одно, Чарльз, - Лили улыбнулась невежественному мальчишке перед ней. – У вас есть история, прошлое, от которого трудно откреститься. Даже если ты не сбежал из страны на этот раз, Блэр по-прежнему считает, что ты спишь с половиной Манхэттена. Ты должен сделать так, чтобы она поняла, что ошибается. Я предлагаю на чистоту поговорить с ней, самому, без подарков и других возможностей подкупа. Чак кивнул. Он мог это сделать. Он должен был это сделать. Он просто не хотел, чтобы хорошие разговоры начинались вокруг женщин и тому подобного. Это было одной из причин того, что их отношения с Блэр были в основном физическими. Чак увидел колоду карт, лежащую на столике рядом с кроватью Лили. - Сыграем в джин? – спросил он. - Согласна на всё, что может меня отвлечь, - улыбнулась женщина. Когда Чаку было 18 месяцев, он долго строил высотку из кирпичиков, а потом та рухнула. Тогда он первый раз выругался. Полуторогодовалый мальчик пробубнил «сукин сын», хотя, по словам Барта, это звучало больше как «уткин сын». У взрослого Чака было три предположения, откуда он взял эту фразу. Однако не только об этом проступке сына старший Басс писал в дневнике. Во втором блокноте были рассказы о том, как Чак воровал помаду у няни и разрисовывал ей стены, о том, как он выбрасывал вещи в унитаз и тому подобное. Чак был уверен, что дальше будет читать о том, как его выходки вызовут гнев отца. Но по записям казалось, что они забавляли Барта, даже когда это стоило ему больших материальных затрат на перекрашивание стен или смену канализации. Раздался телефонный звонок, и Чак потянулся к трубке, отрываясь от дневника. На экране отображалось имя Блэр. Басс ответил незамедлительно: - Блэр? Уже поздно… Всё в порядке? - Я звоню, чтобы спросить об этом же. Я опять у Серены. Она рассказала мне о семейном совещании сегодня в больнице перед тем, как уснула вся в слезах. Я решила позвонить, чтобы узнать, как ты держишься. Её искренняя забота заставила его улыбнуться. - Мы не в силах что-либо изменить. Я знаю, что это звучит как клише, но мы правда не можем ничего сделать. Надо просто принять это. - Ты прав, - Блэр на удивление быстро согласилась. – Я не хочу, чтобы это произошло, но кажется, что это неизбежно. Если Серена не хочет мириться с реальностью, то я обязана. Один из нас должен быть сильным, когда придёт время. - Ты всегда сильнее, - сказал он серьёзно. – Даже если ты этого не знаешь. - Я не настолько сильная, как ты думаешь, - возразила Блэр. Чак решил, что сейчас самое время сменить тему. Он не хотел говорить и даже думать о предстоящей смерти Лили. - Как держится Эрик? – спросил он. – Кажется, что всё было более или менее нормально, когда он вышел из моего лимузина пару часов назад, но не знаю, насколько искренними были его эмоции. - Он совсем не плохо держится, учитывая обстоятельства. Они с малышкой Джей смотрят уже второй фильм с Робертом Паттинсоном. - А как ты? - Я? Я в порядке. Это не моя мать доживает последние дни. - Блэр, скажи мне правду, - вздохнул Чак. - Я в порядке, Чак, - тон был вспыльчивым. Не надо было толкать Блэр Уолдорф на это. - Но это не так. Ты сейчас там как сиделка. Целый день в четырёх стенах. Ты ведёшь себя так только тогда, когда расстроена. Ты либо играешь в медсестру, Блэр, либо… - Чак остановился. Не хотелось поднимать тему пищевых расстройств Уолдорф. Конечно, он знал об этом и всегда следил, чтобы Блэр не убегала никуда сразу после еды. Единственный раз, когда Чака что-то напугало, был на День благодарения. Блэр думала, что её мать беременна, и сорвалась с места, сказав «Хочется пирога». Он нашёл её через несколько минут, стоявшую у стойки на кухне Ван дер Вудсенов. Девушка изящно ела отрезанный от большого пирога кусочек, Чак тут же понял, что всё нормально и больше драмы в этом дне не будет. - Или я что? – спросила Блэр. Он слышал вызов в её голосе. Басс вздохнул. Честность, напомнил он себе. Он должен быть честным с ней, чтобы вернуть доверие. - Или ты сама больна, - медленно проговорил он. Тишина повисла на том конце трубки. Он ждал, затаив дыхание, не зная, положит ли она сейчас трубку или ответит что-то. - Ты знаешь? – спросила она так тихо, что он едва её услышал. - Я знаю, - подтвердил Чак. – Ты забываешь, что я знаю всё о тебе, Блэр. - Я не делала этого в течение долгого времени, - Блэр затарахтела, как ребёнок, которого обвинили в нарушение правил. – Последний раз это было на Дне благодарения два года назад. Отца не было, мама не испекла его пирог… - Я знаю, Блэр, - мягко сказал Чак. – И я тебе верю. - Откуда ты знаешь? – с любопытством в голове спросила она. – Единственный человек, который может это знать, - Серена. Больше никто, исключая родителей и Дороту, не в курсе. - Я наблюдателен, Блэр, - объяснил Басс. – Я заметил, как ты исчезала после приёмов пищи и возвращалась минут через двадцать. При малейшем взгляде, брошенном на тебя, виновато опускала глаза. Это было так незначительно, что никто кроме меня не обращал внимания. Тогда я пару раз выходил за тобой, чтобы доказать свою правоту. Я слышал звук текущей воды, а потом рвоту. Знаешь, Блэр, моё сердце разбивалось от того, что ты делаешь это с собой. - Я не могу поверить, что ты заметил, - в её голосе были слышны слёзы. – Никто никогда не замечал… - Я никогда не понимал, почему этого не видит Нейт. По мнению Чака, Арчибальд должен был видеть всё вокруг Блэр, знать её лучше всех и любить больше, чем кто-либо. - Потому что Нейт не хотел видеть меня, - ответила Блэр. – Я не могла контролировать его влюблённость в Серену, не могла контролировать уход отца от матери… Но я могла следить за тем, что говорила мне Элеонор. Она укоряла меня, увидев очередную свою модель на моём теле. И я не могла уже контролировать что-либо. Эти слова заставили сердце Чака сжаться. Как Блэр могла думать о том, что она недостаточно красивая для платьев своей матери? Она была слишком красивая для них! - Обещай мне, что этого больше никогда не повторится, - быстро попросил он. - Чак, это болезнь. Я не могу обещать ничего. Я только могу попробовать. Чак кивнул, хоть Блэр и не могла его увидеть. - Тогда пообещай мне, что если ты почувствуешь хотя бы необходимость в этом, то придёшь ко мне. Независимо от того, вместе мы или по отдельности, ты придёшь ко мне. - Я обещаю, - тихо сказала она. - Спасибо, - ответил он. Его взгляд упал на открытый дневник. – У тебя есть несколько минут? – спросил Чак, меняя тему. - Да… - Позволь прочитать тебе немного. Дневник моего отца, - молчание Блэр послужило знаком к продолжению. – «25 мая 1993. Чак многое унаследовал от матери, но кое-что у него есть и от меня. Сегодня он строил большое здание из кубиков, а потом оно рухнуло. Сын произнёс «уткин сын», но, думаю, это был «сукин сын». Я, должно быть, сам не заметил, как сказал это когда-то, а он запомнил». - Ты строил отели, даже когда был малышом. И я, кажется, была права, когда сказала, что ты такой как есть с самого рождения. - Гостиница, которую я строил, рухнула, - заметил Чак. – Это немного иронично, не правда ли? - Возможно, - согласилась Блэр. – Прочитай ещё что-нибудь мне. - Давай посмотрим, - сказал Чак, перелистнув страницу. – Вот это ещё не читал. «13 июня 1993. Понял, что прошло уже два года со смерти Эвелин. Думаю, что вспомнил об этом только из-за дня рождения Чарльза. У меня была небольшая встреча по работе, сосредоточиться на ней было легче, чем на жене и сыне. Я скучаю по её улыбке. Это неправильно, что Чарльз растёт без неё. Мне интересно, хороший ли я для него отец? Счастлив ли он? Даю ли я ему всё необходимое? Что будет, когда он подрастёт? Что я буду делать потом? Он будет задавать вопросы, совершать ошибки, а что буду делать я?» Чак закончил читать, заметка оборвалась. Он уже не раз замечал, что отец задаёт вопросы, но не отвечает на них. Кажется, что будет что-то ещё, но дальше начинается следующая запись. - Он действительно любил твою маму, - сказала Блэр. – Твою настоящую маму. - Да, кажется, это так, - согласился Чак. - И он любил тебя. - Может быть, - Басс не хотел в это верить. Пока он ещё полностью не простил отца, хотя узнавал его больше и больше с помощью дневников. - Любил, - произнесла Блэр с уверенностью. – Спасибо, что поделился ими со мной. Чак улыбнулся, понимая, что это был один из самых их открытых и честных разговоров. Такой, которого у них никогда раньше не было. Это было совсем не так сложно, как он думал. - Мы только что начали всё с чистого листа. - С чистого листа? Дай угадаю. Ты собираешь вещи и улетаешь в другую страну? – язва Блэр вернулась, стена между ними встала на место, но в ней уже не было нескольких кирпичей. - Я имел в виду, что поговорил с тобой начистоту. - О, - явно удивлённо произнесла Блэр. Чак посмотрел на часы и увидел, как сильно они заболтались. - Я должен идти, - сказал он. – У меня утром встреча с советом директоров «Bass Industries», чтобы обсудить планы, связанные с моим возвращением на пост генерального директора. А потом ещё надо посмотреть несколько мест, что нашёл мой агент по недвижимости. - Ты переезжаешь? – спросила Блэр. – Значит отель продан? - Я подписал документы утром, - подтвердил он. – У меня есть шестьдесят дней, чтобы выехать, но я хочу управиться за тридцать. - К чему такая спешка? - Дом должен быть местом, где можно расслабиться, отдохнуть после тяжёлого трудового дня, а не постоянным напоминанием о собственных ошибках. - Иногда я задаюсь вопросом, как ты так говоришь, если даже не понимаешь, где ошибся? - Я продал тебя моему дяде, потерял твоё доверие. Я точно знаю, что это было неправильно. На другом конце провода Блэр печально покачала головой. - Если ты думаешь, что это единственное, что препятствует нашим отношениям, то ты ошибаешься. Доверять тебе очень трудно, даже когда ты понимаешь, что сделал. Даже в ситуации с Джеком. Это очень сложно, поверь. - Блэр… - Спокойной ночи, Чак, - сказала она и нажала на кнопку отбоя. Он вздохнул и опустил трубку на кровать, голова упала на подушку. В голове начали прокручиваться дни с того самого, когда Блэр ушла от него. Он лгал и манипулировал ей. Он с готовностью признал это. Но ведь и Блэр лгала ему раньше. Это неважно на самом деле, но хоть какую-то скидку можно сделать, не так ли? Он понимал, что так не построить доверительные отношения. Он делал ей больно, поэтому Блэр теперь осторожничает со своим сердцем. Она права. Надо просто доверять друг другу. Но что он ещё может сделать? Конечно, он признавался себе, что является не идеальным бойфрендом, но думал, что достаточно неплохо справляется. Он был уверен, что у неё было всё, чего ей только хотелось. Он делал так, что Блэр Уолдорф вновь вспоминала, что она Блэр Уолдорф. Не надо и ходить далеко, например, та история с фотографиями на премьере фильма. Он покупал ей подарки и не изменял. Что ещё, кроме манипулирования, он делал не так? Чак заснул с этой мыслью в голове. Через пару часов он подскочил на кровати и обхватил лицо руками. Мужчины в костюмах опять забирали её, а он стоял в углу комнаты, положив руки в карманы, и никак не останавливал их. Она кричала и пыталась вырваться. Чак порылся в тумбочке и вынул снотворное. Достал две таблетки и проглотил. Спустя час он всё ещё не спал. Басс открыл тумбочку и опять вынул коробку. Проглотил ещё одну капсулу. Он не проснулся, когда будильник начал звенеть, чтобы разбудить его на встречу.