"Весенние надежды"

Катя стояла у вертушки “Зималетто” и ждала, пока Андрей приедет с подземной парковки. Пряталась от вечернего весеннего похолодания в большом чёрном пиджаке своего мужчины и наблюдала, как выходили из офисного здания задержавшиеся сотрудники. На часах было уже начало десятого, и людей, покидающих компанию, за минуты ожидания Катерина насчитала всего шесть. Все они улыбались или кивали ей, а Оля и Вадим из юротдела, вышедшие из офиса за руки, даже пожелали приятного вечера. Ей и Андрею Павловичу. Катя всё никак не могла взять в толк, что больше нет отдельно её и отдельно его. Есть только они вместе: Катя и Андрей, Андрей и Катя. И не только в её сердце, в её мечтах, но и в реальности. И в модном доме этого уже не скрыть. За прошедшие два дня они переплелись не только взаимной любовью, её робкими и его смелыми пальцами, его запахом парфюма, впитавшимся в её волосы с его подушек и воротника пиджака, но и общественным взглядом. Принятием зималетовской общественности. Не принимала изменений только одна Виктория: она появилась на административном этаже во время встречи Жданова, Пушкарёвой и Зорькина с украинскими гостями, в неё тут же вцепился Женсовет, припомнив ей вчерашнее прощание с Воропаевым. Вика из последних надежд проскочила в сторону Кириного кабинета, подёргала запертую дверь, постучала, покричала: “Кира! Кира!”. Не верила Амуриному “Кира Юрьевна здесь больше не работает”. Закончилось тем, что, приехав с обеда, Катя и Андрей нашли на столе президента ещё одно заявление об увольнении по собственному. -Знаешь, - сказал Андрей, - а можно ставки делать, кто будет следующим, кого мы отпустим даже без двух недель отработки. -Викторию, уверена, с первой же недели нашей с ней работы здесь лично ты очень хотел отпустить на все четыре стороны, Андрюш. Андрея всё не было, Катя даже успела поговорить по мобильному с мамой, пообещав, что сегодня будет ночевать дома и что они вот-вот приедут. Ей было страшно. Но впервые не потому, что скажет отец: она была уверена, что Андрею Валерий Сергеевич доверяет и, хоть и будет против её ночного отсутствия, но одно исключение сделает. Ей было страшно из-за того, что она вдруг оказалась под двумя софитами: президентским и софитом имени невесты Андрея Жданова. Именно так он назвал её сегодня в трубку Надежде. Ткачук-таки дозвонилась до него, поскольку Шурочка и Амура сыграли друг против друга: одна сказала, что Андрея Павловича нет в “Зималетто”, другая перевела звонок украинки в президентский кабинет. Именно он прервал их обеденный поцелуй. Катя просто сидела и смотрела на любимого, пока он живо двигался с телефоном в руке по её кабинету, врываясь то в каморку, то в конференц-зал, обсуждая с Надей работу, а потом моргнула и зависла. -Да, мы будем с невестой там завтра, - они с Ткачук говорили о вечере, приглашения на который несколькими часами ранее положила на Катин стол Юлиана. - Нет, Надя, мы не помирились с Кирой. Я буду там с Катей. Да, с Катериной Валерьевной. После этого Пушкарёва уже не слушала. Вернулась в реальность только тогда, когда он положил перед ней на стол телефон и провёл ладонью по её лицу. -Почему ты рассказал Надежде о нас с тобой? -Потому что я ни от кого не собираюсь это скрывать. Это раз. А два - она первая всё поняла. Даже ты не поняла тогда ещё, что со мной, а она ещё в Киеве почувствовала, что я влюблён. -То есть у вас… -Катя, у меня ни с кем уже давно ничего не было. Только ты. Да пойми ты это уже. Я тебя люблю не со вчерашнего дня. И не с твоего возвращения в “Зималетто”. Она молчала. И Жданов клюнул её в щёку. Потом в губы. В ключицу. Схватился за лацканы своего пиджака на ней и целовал её уже очень требовательно, но при этом купал в нежности. -Девушка, вас подвезти? - Катя дёрнулась от его голоса за спиной, потому что ждала его в машине совсем с другой стороны. Андрей смотрел на неё, стекло с водительской стороны было опущено. -Да, Андрей Павлович, а то мои родители очень волнуются, что я опять перерабатываю в “Зималетто”. -Вот именно под этим предлогом мы будем скрывать переработки у меня в спальне, - шепнул он ей, когда она подошла к машине. Вышел и, обойдя автомобиль, открыл Катерине дверь. Она, насупившись, молчала. -А что ты опять молчишь? Я тебе уже объяснял: да, Кать, я такой. Ты обещала не сбегать. -Не сбегу. -И правильно. Но если хочешь, можно и в “Зималетто”... -Андрей! Он хмыкнул, захлопнул пассажирскую дверь, обошёл машину, достал что-то из багажника. Пока Катя подкрашивала губы в зеркальце над своим местом, Жданов оказался за рулём с букетом пионов в руках. -Это тебе. Она улыбнулась. Положила блеск в сумочку и приняла пионы. Наклонилась и вдохнула их аромат. -Спасибо, - Катя прижала тугие бутоны к себе. Не удержалась и наклонилась к водителю. - Спасибо, Андрюш. Потянулась к нему. -Тааак, госпожа президент, сто-о-оять! - скомандовал Жданов. -Что? - отпрянула она. -Один поцелуй, и к родителям ты ещё несколько часов не попадёшь. Побереги макияж. Он рассмеялся, она закусила губу, ещё раз наклонилась к пионам - машина двинулась по набережной, на которую всё увереннее и увереннее ложилась ночь. Елена Александровна накрывала на стол на пятерых, Зорькин уже минут пятнадцать кидал непозволительные взгляды на пирожки с капустой, проклиная Жданова и Катьку, которые, видите ли, к ужину не торопились. Колин живот же уже предательски урчал. -Ленк, а Ленк, - Валерий Сергеевич оторвался от кроссворда, - Андрей Палыч-то, надеюсь, не такой голодный, а то Колька ж всё сметёт сейчас, а как-то некомильфо финдиректору вице-президента объедать. -Ой-ой-ой, дядь Валер, вы кого из меня делаете-то? Сироту казанскую? Я, между прочим, даже ужинал. У меня была деловая встреча в ресторане “Трафальгар”. -Знаем мы ваши рестораны: три кусочка овощей, пятьдесят грамм мяса да соус через всю тарелку размазан. И счёт на полтыщи за это. Ваш аппетит, Николай Антонович, таким не потешишь. Вот, кстати, тебе и вопрос, - Пушкарёв потряс перед Зорькиным газетой, - блюдо из печени специально откормленного гуся, шесть букв. -Фуагра, - ответил Коля, ещё раз вдохнув аромат тёть Лениных пирогов. - Где ж этих голубков носит-то? Может, они опять к нему сбежали? -Я те дам сбежали! - зыркнул на него Валерий Сергеевич и, швырнув газету на стол, вышел из кухни. -Коля! - над ним нависла Елена Александровна. - Ты давай мне Катюшу не подставляй! Зорькин насупился и схватил со стола газету. На странице, следующей за кроссвордом, его внимание привлёк снимок Романа Дмитриевича Малиновского. В статье рассказывалось о его новой работе. Коля присвистнул. -Какой тесный мир, а! Тут в дверь позвонили. Государственная служба не имела порой лимита рабочего дня. Секретарь Александра Юрьевича уже давно был дома, а ему понадобилось срочно подготовить к отправке ряд документов. На столе в приёмной Воропаев с лёгкостью нашёл всё, что искал, а заодно прихватил пачку неразобранной корреспонденции. Уже сидя у себя в кресле и покуривая трубку, нашёл в ней глянцевую карточку в тёмно-шоколадных цветах - приглашение на открытие ювелирного бутика “Эрми”. С расположенной на внутренней стороне фотографии на него смотрела одна из его бывших любовниц. Валерия Изотова, склонив голову набок и держа ладони у шеи, демонстрировала всем приглашённым золотой набор: серьги, кольцо и браслет. Внутри приглашения был вклеен маленький бархатный конверт. Воропаев вскрыл его. На карточке от руки было написано: “Давно не виделись. Я соскучилась. Лера”. Через минуту Кира получила смс-ку от брата: “Завтра вечером идём на открытие нового ювелирного. Там будет одна из бывших твоего бывшего. Так что я даже разрешу тебе пить. Но только вместе со мной”.