A la recherche de la vie perdue

С каждой минутой темнело. Небо было затянуто тучами, и не стряхнувшие прежние капли деревья веточками в испуге тянулись к земле. Вокруг было много необычных высоких растений… На горизонте виднелась непривычная голубая полоска. — Видишь, Нобучика, там море, — указывала в ту сторону на секунду отпустившая его рука, — Там ходят корабли, лодки, и купаются люди. Здесь мама была совсем другой. Тонкую голубую одежду с волосами трепал крепкий ветер. Ноги слегка покачивались в неестественной позе. Вечно гордо расправленные плечи опустились, голова склонилась к земле. Глаза смотрели вниз на размытую грязь, а на губах застыла тонкая смущенная улыбка. — Столько времени прошло, — шептала она, — А ты все такой, как был тогда… Нобучика не понимал ее, но крепко держал маму за ручку и удивленно смотрел на новое место. На место, в которое его неожиданно привезли после детского сада родители, неизвестное, но полное загадок. — Как там, Сае? — доносился еле слышный крик. Отец доставал последние вещи из машины и уже махал рукой им, пробираясь через разбитую непогодой тропинку. — Уже такой старый… Но жить можно, — проговаривал он с теплом. Мама неожиданно улыбалась ему в ответ, и напряжение покидало ее тело. Старый дом с особым запахом и принимал их внутрь. Прихожая с низкой лавкой и газетами вместо ковра, тесная кухня без холодильника, но с покрытым клетчатой скатертью столиком, спальня с ходами на чердак и в подвал, особенно мрачная в пасмурный день гостиная… Все было не таким, как в привычной токийской жизни. И они, городские путешественники в легких светлых пальто, джинсах и кедах, были явно лишними среди этого вечного покоя… А этот дом все равно радушно принимал нежданных гостей, позволяя обустроить его неведомыми современными средствами. — Мои старые книги… «В сторону Свана», которую читали вместе, — говорил отец, поднимая что-то с пола в гостиной. — Марсель Пруст?.. Читала еще «Беглянку» из этого цикла, ведь сама была такой тогда… Со вздохом мама неожиданно краснела. — Разве «Пленница» не подходила лучше?.. — тихо проговаривал отец, и она заливалась смехом. В городе мама так никогда не смеялась. Слой пыли скрывал окна, не поддаваясь тщательной чистке. Где-то ободрались обои. На полу нетронутым оставался книжный бардак. Мать и отец же смеялись здесь… И Нобучика, поддаваясь порыву родителей, говорил с домом как с дедушкой, которого заехал навестить на каникулах. Папа говорил, что сделал бы здесь ремонт. Мама открывала пыльную плиту и, изучая оставшиеся продукты, уверяла, что приготовить что-нибудь получится. А их послушный сын обнимал любимого игрушечного пса и смотрел на счастливых родителей с мягкого кресла. Они были будто в джунглях. Без телевизора и автоматов, без улиц и людей, правда, диких зверей не было… Настоящие джунгли. Не хватало только пальм, но мама могла бы их вырастить. Родители расправляли найденный на чердаке матрас и застилали взятым из дома постельным бельем, а затем тесно устраивались на нем. Слева была плавная и нежная мама, справа — большой добрый папа. — Обратно так не доедем, кстати, — зевал отец. — Что ж, с утра отправлюсь на поиски бензина… Как настоящий путешественник. — Ты всегда был им, — мечтательно признавалась она. Отец по-доброму усмехался. Мнению мамы он всегда доверял, иначе бы побоялся оставаться с ней в тихом убежище на краю света… Застенчиво кивая, он гасил огромный фонарь. — А как тебе наш домик, Нобучика?.. Он лепетал что-то в полусне. Не хватает пальм. Или привезти бы собаку?.. Сае смеялась в последний раз. За окном завывал ветер, но даже без камина в этом доме было тепло. Папа и мама медленно засыпали, и он следом погружался в мир фантазий. Ребенок навсегда запомнит, что здесь можно мечтать свободно… Где-то вдалеке раздавались раскаты грома. *** Дайм давно уже беспокойно тянул его вперед. «Поезд Токио-Кобе отправляется с третьей платформы с шестого пути. Просьба пассажирам занять свои места», — повторил механический голос. Он проверил часы. Уходить не хотелось, но теперь пес был прав — уже наступала пора бежать. Времени не оставалось. Гиноза незаметно вздыхал. С раннего утра ослепительно палило солнце, и тяжело было даже просто идти под ним. А решать непростые задачи — еще труднее. Поэтому, наверное, затея его изначально была обречена на провал. Перрон все равно как обычно полнился людьми — поездов тоже было полно. Он смотрел налево, направо, вперед, в сторону здания вокзала… Не разошлись ли они в густой толпе? Нобучика медленно шел через людской поток. Тот был почти на месте. Мысли путались и терялись в голове, и словно по инерции его несло в нужную сторону. Вот и подходящий вагон. Гиноза оглянулся в последний раз. Он не придет. Юноша представлялся проводнику. Предъявлял свой билет и билет Дайма. Заходил внутрь. — Это… на Кобе? — кричал запыхавшийся голос, и следом шуршал в руках свежий купленный билет, — Гино, я здесь! В поезд заскакивал широкоплечий молодой человек с колючими волосами, быстрым касанием останавливая Нобучику. Из рук выпадали документы. — Когами… Еле дыша, он смотрел горящими от счастья глазами в знак приветствия. Состав трогался. — Не ожидал, что придется носить воду для пересохшего кондиционера, — переведя дыхание, бурчал в оправдание гость. Убиравший с подоконника даже самые стойкие кактусы в водное место Гиноза понимающе кивал и занимал их место. За окном мелькали последние высотные дома Токио, и поезд вырывался в просторные поля. Скорость нарастала сама со свободой, движения набирали уверенность. От зелени даже непривычно было глазам. В мир проникала хоть какая-то свежесть… Нобучике становилось жарко. Состав проносился мимо речки, обдавая легким ветерком — напряжение отступало. Мир вставал на свои места: Гиноза устраивал место для пса, Когами располагался и даже доставал какую-то книгу. — А куда мы едем? — раздавалось вскоре. — Ты говорил, что это где-то на берегу… Он мешкал с ответом, хотя чувствовал, что от него не уйти. Поймет ли его новый друг?.. — Это дом моих родителей. Где-то на Сикоку. А может, и на Хонсю… Где-то недалеко от моря. — Не знаешь точнее, где это? — заинтригованно переспрашивал Когами. — Нет, но постараюсь найти, чтобы можно было там отдыхать, — выдавал юноша в ответ. Он знал — это смотрелось по меньшей мере странно. — Такое приключение ты хотел?.. — переспрашивал друг. Нобучика замер в ожидании привычного смеха. — Значит, и карту я взял не просто так… Знал, что ждет настоящее путешествие. Отчего-то смущаясь, Когами доставал старый туристический буклет и разворачивал на карте юга Хонсю. Уголоки губ невольно ползли вверх. — Люблю все бумажное. Даже моя книга бумажная. «Под сенью девушек в тени», смотри, — показывал он свое сокровище, — Такое сейчас редко найдешь. Хотел бы я собрать всю коллекцию… Шинья замолчал. Почему-то покраснел еще сильнее и даже поспешил спрятать книгу обратно… Но тут же собрался, открыв аккуратный контейнер с приятным запахом. — Бутерброды. Хлеб с сыром, маслом или рыбой… Попробуй. Сам вчера сделал. Легкий, веселый, добрый и заботливый, смущенный Шинья Когами. Его новый и единственный во всем мире друг… Забавно шуршащий страницами книги и мило зевающий на солнце. Он все еще не верил, что он согласился на непонятные приключения и не из вежливости прибежал, поехал, отважился вдохнуть что-то новое, не зная даже, что его ждет… — Может, лучше побережем? Нам еще долго ходить… — Именно поэтому нам и нужны силы сейчас, чтобы не устать… …И он стоял на ногах до последнего. Держался, точно герой из детской сказки. Шел по поселкам, учтиво задавал вопросы старожилам, принимал отказы, разбирал маршруты и шел дальше. Стремился к цели до самого конца… — Гино, не расстраивайся. В следующий раз найдем. В следующие выходные поедем еще раз, — переводил дыхание спутник, — и точно найдем. В знак сочувствия Когами протягивал последний самодельный бутерброд — больше ничего сделать не мог. На ближайшем пляже они садились на песок. Шинья сбрасывал рюкзак, Дайм ложился и растягивался на боку. Гиноза устало вздыхал, смотря в небо. Отросшие волосы ласкал легкий ветерок. Был ли этот дом, существовал ли вообще? Он выбрал слишком расплывчатую цель. Бессилие наполняло его, заставляя опустить голову перед верными спутниками. Нобучика не смог найти дом… Оно мучило его, пока взгляд не встречал Когами в плавках, манящего охладиться до заката. Дайм следовал за хозяином в воду. И он заходил в прохладное море: оно сначала закрывало щиколотки, затем игриво достигало колен, подкидывая брызги до пояса, после незаметно взрывалось и било, било, било в лицо… Потом Гиноза принимал у конца пляжа душ и возвращался на твердую землю вновь. Обессиленному путнику предстояло нелегкое возвращение домой. *** -…В последний раз я вспоминал о нем с Аоянаги… На могиле Сасаямы, — в полусне шептал Гиноза. Где-то на небе медленно сгущались тучи. — Она хотела найти еще живую жертву… того дела и помочь ей вылечиться. Аоянаги на самом деле мечтала заняться благотворительностью после службы… Помогать людям. Он почувствовал на себе быстрый взгляд со стороны — и осознал, что говорил это вслух. Управляя машиной, Цунемори постаралась сосредоточиться на дороге. Как будто догадалась — ему неудобно. — А я после службы хотел завести сад для себя и Дайма… Несбыточная мечта, — вырывалось следом. Он осекся — не очень было уместно увлекаться этим сейчас. На лобовое стекло падала первая капля воды. — Как лучик света в пасмурный день?.. И об этом Цунемори догадалась. Ему оставалось лишь кивнуть и проверить еще раз карту. На заднем сиденье во сне сопел Дайм. Гиноза оглянулся проверить, укрыл ли надежно он друга, несмотря на болезнь вызвавшегося поехать с ним. Все было в порядке — пес мирно спал. «К мосту Сэто поверните через сто метров налево», — разрушал повисшую тишину сбоивший навигатор. На руле замигал поворотник. — Спасибо, что помогаешь мне, Цунемори. — Ничего, Гиноза-сан, — отзывалась Акане. — Наверное, больше для Вас сделала Караномори-сан, найдя это место. Он так и не открыл его с Когами… Летом они искали по всему побережью, в августе сдались. Сейчас проблему за пятнадцать минут решила техника. Теперь оставалось лишь набраться терпения — по неизведанной дороге ехать еще целую ночь… …Тормоза оторвали его ото сна. Он задремал в темноте — Цунемори обещала справиться с вождением. — Это оно, Гиноза-сан? — неожиданно спрашивала Цунемори. На небе еще не поднялось солнце, но было светло… Исполнитель бросил взгляд через слипшиеся веки, затем полностью распахнул глаза. Он узнавал эти места. Он помнил ту укромную дыру в заборе. Он чувствовал тот необычный запах… Грязь под ногами продавливалась, утягивая вниз с каждым шагом. Ноги почти не слушались в предрассветный час. Местность стала еще более болотистой. Таким, как в тот день, место уже не будет. Тем более что раньше оно было вовсе иным — двое людей и пес топтались по остаткам сада. Издалека доносился шелест моря. — Думаете, скоро и это место затопит? — вырывалось у Акане. …Все уносилось со временем, даже самое ценное… Гиноза просто пожимал плечами. Знать наверняка он не мог. Заходил в дом, извиняясь за вторжение. Старая посыревшая мебель, книги отца, нелепая мебель — все было как тогда. Но на размытом полу уже не переночуешь, да и стекла потрескались. Он делал круг по дому. Наступала пора выходить, и глоток воздуха возвращал в реальность. Он смотрел в пустоту, на просторы, почти расправлял руки для разминки. Дайм убежал куда-то вперед — Цунемори последовала за ним. — Гиноза-сан!.. В руки попадала разбухшая книга. Вылетела из дома в бурю?.. Он осмотрел обложку, проверяя целостность страниц. «Обретенное время». Книга была чудом цела. Следовало отнести ее в дом. Акане молчала. Он молчал. Втроем они взбирались на холм — потрепанные, грязные, усталые странники. Вокруг еще цвела зелень, еще слышались голоса птиц. Где-то вдалеке по морю в их сторону шел корабль. Он поворачивался к ней и видел, что она повернулась тоже… — Гиноза-сан, Вы в порядке?.. Без сил он опустился на траву, и она садилась рядом. — Да, — улыбался он. Над морем медленно поднималось солнце.