Брак по принуждению

После ухода Бонни и младшего Майклсона Кэролайн невольно нахмурилась, окидывая Габриэллу, кусающую губки подозрительным взглядом. — Ты чем-то расстроена, принцесса? — поинтересовалась Форбс подходя к девушке ближе, — мне кажется, время, проведенное с Бонни пошло тебе на пользу… Или нет? — На пользу, — эхом повторила за ней Габи, не отрываясь от созерцания темнеющего неба за окном, — все в порядке. — Что-то непохоже, — не поверила ей блондинка, — в чем же дело? — Все хорошо, — отозвалась Габриэлла уже тверже, и повернувшись к Кэр, натянуто улыбнулась, — я устала. Пойду к себе. — Ты уверена, что… — Уверена, — перебила вампиршу Габи, — доброй ночи. Прежде чем Кэролайн успела что-то возразить, девушка устремилась к двери, покидая комнату, в которой проходило занятие с Бонни. Лишь оставшись одна, Габриэлла шумно выдохнула, накрывая лицо ладонями — врать подруге, знавшей ее с самого детства и практически заменившей мать, было совсем не просто, но рассказать о том, что ей еще предстоит выполнить данное мужу обещание было еще сложнее. При мысли об этом Габи невольно вспыхнула, и покачав головой, ускорила шаг. Элайджи в их спальне не оказалось, и ведьма раздевшись в смежной комнатке, поспешила в душевую, чтобы освежиться и немного успокоить мысли, но в этот вечер расслабляющей ванны оказалось недостаточно. Габриэлла едва могла сдержать дрожь, пронзившую все ее тело, когда дверь спальни хлопнула, извещая ее о прибытии Первородного. Ее муж вернулся. И ждал, когда она сдержит свое слово. Очень медленно, Габи опустила ладонь на массивную ручку, поворачивая ее против часовой стрелки. Дверь ванной комнаты приоткрылась, и ведьма, вздохнув, шагнула за ее порог — пришла пора платить по счетам. Майклсона не было видно, и девушка, тихо ступая, прошла вперед, теребя пояс легкого пеньюар. Она прикрыла глаза, пытаясь успокоиться, и спустя несколько минут ей это почти удалось — дыхание стало ровнее и сердце больше не норовило выпрыгнуть из груди. Габриэлла знала, что никому не могла верить в этом доме, где каждый первый был врагом, но Элайджа, хоть и вызывал у нее страх, все же он был заинтересован в общении с ней более остальных. Ее муж отчаянно хотел наследника и пытался найти общий язык с молодой женой. Габриэлла понимала, что он мог каждую ночь брать ее силой — это было в его праве, но вместо этого вампир занял выжидательную позицию, и Габи, поразмыслив, решила, что если она не в состоянии победить Первородных, то можно хотя бы попробовать одного из них привязать к себе. Вот только сейчас, стоя у кровати Элайджи, она уже была совсем не уверена в правильности своих рассуждений. Холод и страх, как на поле битвы, вновь сковали ее тело, стоило Майклсону, появившемуся будто из ниоткуда, положить руки на ее талию. — Как прошли занятия с Беннет? — проговорил он, обнимая ее сзади и вдыхая запах влажных золотистых волос. — Хорошо, — едва слышно отозвалась Габриэлла, — спасибо, что позволил ей мне помочь. Что мне сейчас делать? Я ничего не умею… — Для начала — перестать меня бояться, — протянул Первородный, касаясь губами маленького ушка, отчего девушка невольно застыла, — у нас ничего не выйдет, пока ты вздрагиваешь от одного взгляда в мою сторону. — Я тебя не боюсь, — почти твердым голосом проговорила Габи, разворачиваясь в объятьях Элайджи. — Заметно, — хмыкнул Майклсон, — тогда раздень меня. Лазурные глаза ведьмы округлились, занимая половину лица. — Ладно, — засмеялся вампир, очарованный ее смущением и замешательством, — только рубашку. Дрожащие пальчики касались маленьких пуговиц, обнажая Первородного. Он был хорош — с широкими плечами, рельефным торсом, гладкой, теплой кожей, и щеки Габриэллы вновь залились румянцем. Отбросив в сторону рубашку, Элайджа потянул на себя пояс тонкого пеньюара, который легкой волной опустился к девичьим ногам. Габи, опустив глаза, прикрыла грудь руками. — Тебе нечего стесняться, — прошептал Первородный, касаясь ладонями плеч ведьмы, —  иди в постель и ложись на животик. «Так даже лучше, не хочу видеть его лицо» — пронеслось в голове у девушки, когда она, выполняя просьбу вампира опустилась на темное шелковое покрывало, зажмурив глаза. Габриэлла ждала поцелуев, резкого проникновения, но вместо этого теплое масло с приятным ароматом разлилось по ее спине и сильные руки принялись его растирать. — Я слышал, что твоя магия ослабла от постоянного стресса, тебе нужно расслабиться, — услышала она голос Элайджи, который опустился с ней рядом, продолжая массаж. И Габи не могла не признать, что это было приятно. Чертовски приятно. Сильные мужские пальцы разминали напряженные плечи, шею, спускались по позвоночнику и вновь подымались вверх, пока ведьма думала о том, как эти руки могут быть такими нежными, ласковыми и одновременно убийственно сильными? Прошло совсем немного времени, прежде чем Первородному удалось невозможно — жена начала таять в его руках, мурлыкая от удовольствия, воспользовавшись этим, Майклсон развернул ее на спину, накрывая нежным поцелуем алые губы. Сама того не ожидая Габриэлла начала отвечать на ласку, обнимая вампира. Воодушевленный этим, Элайджа, не отвлекаясь от девичьих губ, опустил руки ниже, стискивая груди ведьмы, которые идеально поместились в его ладонях. К приятному удивлению Первородного, тело Габи реагировало на его ласки совсем иначе, чем в их первую ночь. Она отвечала на поцелуи, ее соски были напряжены, а по комнате витал едва заметный запах ее желания. В этом Майклсон не ошибся — когда его ладонь скользнула по плоскому животу и развела в стороны сомкнутые ножки, накрывая девичью промежность, он ощутил влагу. Пальцы вампира осторожно раздвинули нежные складки горячей плоти и сжали клитор, отчего ведьма вздрогнула, застонав прямо в губы Первородного. Элайджа понял, что он на правильном пути. Пока язык Майклона изучал сладкие губы жены, его пальцы играли с ее набухшим клитором, чувствуя, как девичье лоно наливается любовными соками. Дыхание ведьмы становилось с каждым мигом порывистее и чаще, она стонала сквозь поцелуи Первородного, который все сильнее надавливал на чувственный бугорок, пока Габи не закричала, сотрясаясь в оргазме. — Видишь, общение со мной может быть приятным, — проговорил Элайджа, когда девушка приоткрыла мутные глаза, приходя в себя, после испытанного экстаза, — но это не все… Совсем не все. Продолжим? Габриэлла только едва заметно кивнула, лишенная сил и желания сопротивляться. Майклсон гладил ее тело кончиками пальцев, его прикосновения были легкими и нежными, но девушка ощущала его горячий, жадный взгляд, чувствовала, как в бедро упирается напряженный член, на который она никак не решалась взглянуть. Однако, к ее собственному удивлению, это совершенное не пугало, впервые за все время Габи не боялась своего мужа. Все происходящее было для нее новым, неизведанным, интересным, и наблюдая за Элайджей, которому было все сложнее сдерживать свое возбуждение, она медленно раздвинула бедра, предлагая себя. Реакция Первородного не заставила долго ждать — через мгновение вампир находился меж ее ножек, а его каменный член уперся в мокрую промежность, скользя напряженной головкой по нежным складкам плоти, отчего Габриэлла выгнулась дугой, открываясь перед мужем полностью. Воспользовавшись этим, Майклсон, запрокинув одну ножку ведьмы себе на плечо, осторожно вошел в нее и замер. Трахать ее резкими толчками, вызвать стоны удовольствия на грани с болью, показать, что он отныне ее муж и хозяин, которому она должна подчинятся и родить ребенка — эта мысль на мгновение пронеслась в голове вампира, когда он проник в слишком тесное лоно, но Элайджа замер, чувствуя напряжение жены. — Все хорошо, расслабься, я не причиню боли, — прошептал Первородный на ушко Габи, перебирая ее волосы. И Майклсон не солгал, он был нежен, едва двигался в теле жены, пока она полностью не расслабилась, подчиняясь его ритму, подаваясь навстречу. Элайджа усилил движения бедрами, входя в нее резче, ускоряя темп, и когда Габриэлла подстроилась под него, обвивая тонкими руками мужские плечи, ближе притягивая к себе, вампир понял, что уже на грани. Его рука скользнула меж их телами, пальцы слегка потянули напряженный клитор, и этого оказалось достаточно. Габи застонала, выгибаясь под мужем, который крепко держал ее за бедра, не прекращая стимуляции и его толчки стали более резкими, почти жесткими, пока волна удовольствия не накрылась их одновременно. Мужской рык слился с женским криком, и все исчезло, растворяясь в первобытном наслаждении, равного которому Габриэлла никогда не знала прежде. Погружаясь в темноту, ведьма на миг позволила себе улыбнуться, принимая ласки Первородного, который осыпал легкими поцелуями ее лицо. Пожалуй, с некоторыми Майклсонами и правда приятно иметь дело, а обо всем остальном она вполне может подумать завтра.