Тень в тени теней

ГЛАВА ВТОРАЯ, где читатель узнаёт, что даже добрые дела иногда раздражают, очевидный выбор иногда бывает крайне сложным, а маленькие мальчики всё же умеют думать. Тоже иногда       Тот август, что Гарри прожил у Дурслей перед тем, как уехать в Хогвартс, нельзя было назвать особенно весёлым. Необходимость отправляться в совершенно новый и не слишком приветливый мир теперь, когда жизнь с родственниками более-менее наладилась, вдохновляла мало.       Особенно изменились отношения с тётушкой. Словно убедившись, что после посещения волшебного мира племянник остался послушным и не пытается строить волшебные пакости, она вспомнила, что он не только ненавистный подкидыш, но и сын её единственной и некогда любимой сестры. Нет, она, как и прежде, нагружала мальчишку домашней работой, да и мытьё машины дяди Вернона всё так же оставалось его обязанностью. Изменилось само отношение. Теперь Гарри всё чаще слышал от неё скупое «спасибо». А однажды она даже почти улыбнулась и сказала: «Молодец», когда он прогнал из сада очередного кота миссис Фигг, вознамерившегося испортить клумбу с розами.       Впрочем, и общение с Дадли претерпело кардинальные изменения. Гарри не знал, чего такого нахватался в секции по боксу кузен, может, его вообще там регулярно били по голове, но тот вдруг взялся ставить братцу хук правой и ежедневно таскать с собой на разминку в парк. А когда Пирс по старой памяти начал упражняться в остроумии и к собственному удивлению вдруг обнаружил, что лежит на асфальте с фингалом под глазом, Дадли и вовсе расхохотался и, приобняв кузена за плечи, пробасил: — Знай наших!       Учитывая всё это, ехать в непонятный Хогвартс Гарри не хотел от слова «совсем» и даже рискнул поговорить об этом с тётей. Но та лишь махнула рукой: — Эти не отстанут. Постарайся учиться прилично и ни во что не влезать, а то кончишь, как… Плохо кончишь, в общем.       Она утёрла внезапно повлажневшие глаза и, забыв, что собиралась приказать племяннику почистить дорожки, сунула ему кусок пирога и отправила гулять.       Гарри, может, и был маленьким мальчиком, но что не захотела договаривать тётя, понял прекрасно. Дожёвывая пирог, он торжественно пообещал себе ни во что не вмешиваться, учиться и держаться поближе к приличным людям. На статус приличного из всех волшебников, которые ему до сих пор встречались, мог претендовать разве что Лорд Малфой. Он, по крайней мере, не шипел презрительно «Маглы!» и вряд ли таскал в карманах мышей и плесневелые собачьи бисквиты. Припомнив, что одобренный тётей лорд упоминал о своём сыне, который тоже поступает на первый курс, Гарри окончательно успокоился:       «Может, мы даже подружимся. А если нет, не страшно. Вряд ли волшебная палочка сможет поспорить с хуком правой от Большого Дэ. А потом и магии научусь! Тогда пусть только попробует какая-нибудь толстая тётка на мою семью криво посмотреть».       Оставшееся до отъезда время Гарри делил между помощью тёте, тренировками с Дадли и волшебными книгами. Даже телевизор по вечерам смотреть перестал, хотя ему этого больше никто не запрещал.       На вокзал Кингс-Кросс в Лондоне семейство Дурслей в полном составе прибыло за два часа до отправления поезда: тётя Петунья терпеть не могла куда-либо опаздывать. Дядя Вернон загрузил чемодан племянника вместе с клеткой на багажную тележку и снова сел за руль. Гарри взялся прилаживать к чемодану клетку с вороной, которую решил назвать Хедвиг. Имя он вычитал в учебнике по истории магии, и оно ему понравилось.       Дадли хлопнул его по плечу так, что щуплый мальчик чуть присел. — Покажи им там, — ухмыльнулся он и, слегка пригнувшись, нанёс несколько ударов в воздух. — Помнишь?       Гарри рассмеялся и сделал вид, что уворачивается от ударов. — Правильно! — одобрил кузен. — А потом с правой «хрясь» в челюсть! И серия по печени. — Дадли! — возмутилась тётя Петунья, пряча улыбку в уголках рта. — Чему ты его учишь? — Самозащите, — важно пробасил Дурсль-младший и полез обратно в машину.       Тётя только головой покачала: — Пошли. И не увлекайся там… самозащитой. — Хорошо, тётя, — скромно потупился Гарри, мысленно представив, как рихтует нос какому-нибудь волшебному Пирсу. — К поезду мне не пройти, — вполголоса объясняла тётя Петунья, пока они шли с парковки к зданию вокзала. — Туда переход между двумя платформами. Специально для этих.       Гарри в очередной раз подумал, что волшебники ведут себя странно. О статуте секретности он прочитал в одной из дополнительно купленных книг. Но всё равно ведь те маглы, с которыми живут волшебники, знают о мире магии. Так почему бы не сделать для них какой-нибудь способ попасть на платформу?       Как бы то ни было, несколько минут спустя Гарри оказался на платформе 9 ¾. Там почти никого не было: верная своей привычке никогда никуда не опаздывать, тётя доставила его сюда почти за два часа до времени, указанного в билете. Но мальчик был на неё не в обиде: лучше почитать книгу на скамейке, а потом спокойно загрузиться, чем нестись сломя голову за уходящим поездом или вообще увидеть только хвост последнего вагона.       Гарри подумал, что подобное зрелище его бы не так уж сильно и расстроило, усмехнулся и устроился на облюбованной скамейке. Он достал из чемодана толстый фолиант с интригующим названием «Взлёты и падения тёмных искусств» — единственную книгу из всех купленных в Косом переулке, до которой у него до сих пор не дошли руки. Том вообще оказался невезучим. Для начала Гарри чуть не потерял его прямо в магазине, едва купив: то ли уронил, когда тащил стопку от прилавка, то ли прозевал, когда упаковывал учебники в чемодан в узком тёмном закутке. Хорошо, что это заметил работавший в лавке мальчишка, балансировавший на стремянке где-то под потолком, и окликнул, а то книжка так и осталась бы валяться между стеллажами. Плохо, что сделал он это, когда тётя Петунья и левитировавший сундук мистер Малфой уже вышли. Пришлось под неодобрительным взглядом тётушки спешно засовывать книгу в собственный рюкзак, а весила она немало. Там она и пролежала, снова забытая, пока мальчик не уронил неожиданно тяжёлую торбу себе на пальцы, собираясь в школу. «Зато теперь есть, что почитать», — подумал он и пододвинул поближе чемодан, устроив на нём ноги.       А минуту спустя весь мир вокруг превратился в фоновый шум: ему на глаза попалось оглавление. «Предпосылки появления Вальпургиевых рыцарей» — страница 12; «Тот-кого-нельзя-называть: последователь Гриндевальда или самостоятельная фигура» — страница 24; «Начало магической войны: победы и поражения защитников света» — страница 141; «Феномен Гарри Поттера» — страница 295… Мальчик сморгнул, прочитав собственное имя, и зашелестел плотными листами.       «Что за?..» — он добрался до двести девяносто пятой страницы и погрузился в чтение.       Платформа постепенно наполнялась людьми. На соседней скамейке устроилась высокая пожилая женщина, громко распекавшая за что-то круглолицего внука. Несколько раз мимо прошёл железнодорожный служащий в странной помеси форменного кителя и мантии. Гарри этого почти не замечал. Он, пожалуй, и на отправление поезда не обратил бы никакого внимания, если бы какой-то рыжий парень постарше не врезался в его чемодан. От сотрясения Гарри едва не сверзился с лавочки и с удивлением увидел, что вокруг полно народу. –Эй, — крикнул он вслед неуклюжему хаму, но возглас потонул в окружающем его шуме, и тот даже не обернулся, усиленно вертя головой из стороны в сторону, словно кого-то искал.       Плюнув, Гарри огляделся и, убедившись, что некоторые уже забираются в вагоны, решил последовать их примеру. Он сунул «Взлёты и падения тёмных искусств» в чемодан и, наученный горьким опытом, окинул коротким взглядом лавочку, не забыл ли опять что-нибудь. Рядом лежала скромная книжица в мягкой обложке.       Мальчик поискал глазами хозяина, но никто даже не смотрел в его сторону. Он заколебался. Забрать книжку? А вдруг владелец вспомнит и кинется искать? Ещё в воровстве обвинят, кто их знает, этих магов? Оставить на лавке? А вдруг это какой-нибудь учебник?       Наконец, решив вручить находку дежурному по станции, чья аляповатая форма как раз мелькнула неподалёку, Гарри подобрал книжку и вдруг заметил, что из неё наполовину торчит фотография. Недолго думая, мальчик вытащил картонный прямоугольник и, чувствуя, как челюсть начинает медленно, но уверенно отвисать, уставился на собственную физиономию.       Ноги подогнулись, и Гарри плюхнулся обратно на лавку. Его двойник с фотографии недовольно хмурился и поправлял очки. Такие картинки мальчик уже видел: все рекламные плакаты в Косом переулке могли похвастать подобным волшебством. Но вот увидеть в таком качестве самого себя… — Кто же это фотографировал? И когда?       Провалами в памяти Гарри не страдал и не сомневался, что за последние пару лет ни разу не позировал фотографу, тем более волшебному. Фотка тоже мало что проясняла. Рубашка — обычная, тётя Петунья купила ему таких пять штук, когда Дадли потребовал одеть кузена. На заднем плане виднеется кусок неба, угол какого-то здания и два сантиметра крыши. Но как мальчик ни старался, он так и не сумел вспомнить, где бы это могло находиться.       Он машинально положил фото обратно между страницами и взглянул на обложку. «Безотказные любовные зелья для начинающих». Мальчик отбросил книжку, словно она вдруг обожгла ему пальцы. Переход с магловского вокзала на волшебный, с этой стороны выглядевший, как большая арка, казался ему всё более привлекательным. «Эти не отстанут», — прозвучал в ушах голос тёти Петуньи. Гарри произнёс несколько слов, за которые однажды Дадли огрёб от матери подзатыльник, и отвернулся от соблазна.       «Что за подлость?! Я ещё до школы не доехал, а кому-то уже не терпится выставить меня полным кретином, бегающим за какой-нибудь девчонкой!» — бормотал Гарри себе под нос, сердито волоча чемодан к вагону.       Все его познания о любовных зельях сводились к двум строчкам из предисловия к учебнику зельеварения за первый курс. Но даже эта малость в применении к себе любимому ему совершенно не нравилась.       У вагона мальчик столкнулся с новым препятствием. Клетку с вороной он занёс в пустое купе без проблем, а вот поднять на нужную высоту чемодан всё никак не получалось. Тот дважды выскальзывал из рук и больно бил его по ногам.       Гарри окончательно разозлился и решил, что если и в третий раз ничего не получится, то бросит громоздкое творение колдунов прямо тут и вернётся к Дурслям. Там, по крайней мере, существуют носильщики. Он глубоко вздохнул, снова берясь за ручку, но усилия не потребовалось. Чемодан вдруг плавно поднялся в воздух и величественно заплыл в вагон, не коснувшись ни ступенек, ни двери.       Мальчик опешил, растерянно оглянувшись, и наткнулся на взгляд Лорда Малфоя, который как раз опускал палочку. «Спасибо!» — одними губами проговорил Гарри, посчитав, что орать на всю платформу было бы неразумно. Мужчина слегка кивнул и отвернулся. Не желая, чтобы его сочли невежей, который пялится на едва знакомых людей, Гарри полез в вагон.       Затащив чемодан в облюбованное купе, он обессиленно плюхнулся на мягкое сидение: битва с багажом вытянула из него все силы. Надеясь, что его не видно с платформы, Гарри осторожно выглянул в окно. Лорд Малфой стоял там же, поддерживая под локоть высокую, кукольно-красивую женщину с платиновыми волосами. Она что-то говорила, склонившись к белобрысому пареньку, а тот, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, кивал в ответ.       Вдруг рядом раздался визгливый окрик. Да такой, что Гарри буквально подскочил на месте: — Фред? Джордж? Вы здесь?!       Поправив повисшие на одной дужке очки, он снова выглянул в окно. Рыжая неопрятная тётка с громким шмяканьем охлопывала жирные бока, словно пыталась что-то нащупать: — Да где же он?! Фред! — Мы идём, мам, — вынырнул откуда-то из толпы такой же рыжий пацан лет четырнадцати.       Малфои уже ушли, и Гарри от нечего делать наблюдал за лохматым семейством. Пухлая женщина внезапно вытащила из кармана носовой платок. — Рон, у тебя что-то на носу.       Самый младший из мальчиков попытался увернуться, но она схватила его и начала тереть платком кончик его носа. — Мам, отстань! — запротестовал тот, но высвободиться ему удалось, только когда мать сама его отпустила. — Ой-ой-ой, у маленького Ронни грязненький носик, — насмешливо пропел один из близнецов. — Заткнись, — бросил в ответ мелкий, подарив брату такой взгляд, что Гарри поморщился. — А то что? Побьёшь нас? Ой, боюсь, боюсь! — рядом нарисовалась копия Фреда. — А где Перси? — спросила женщина, не обращая внимания на перепалку детей. — Вон он идёт.       Старший мальчик, о котором шла речь, подошел к остальным. Он уже переоделся в черную школьную форму, а на его груди Гарри заметил блестящий серебряный значок с буквой «С». — Я всего на секунду, мам, — произнес он. — Я в самом начале поезда. Там выделили вагон для старост… — Так ты теперь староста, Перси? — жутко удивился один из близнецов. — А что же ты не сказал, мы ведь и не знали. — Перестань, он, кажется, что-то нам говорил, — встрял в разговор второй близнец. — Как-то раз… — Или два, — подхватил первый. — Или три, — продолжил второй. — Или всё лето… — Замолчите! — рявкнула мамаша. — Перси, ты его не нашёл? — Нет, — отозвался тот. — Я прошёл по вагонам, но его нигде нет.       Гарри ухмыльнулся: при таком количестве детей немудрено кого-нибудь потерять или вообще дома забыть. — А почему это, собственно, у Перси новая форма, а у нас старая? — спохватился один из близнецов. — Потому, что он теперь староста, — по голосу матери чувствовалось, что она гордится сыном. — Ну, иди, дорогой, желаю тебе хорошей учёбы, и пришли мне сову, когда доберётесь до места.       Она поцеловала Перси в щёку, и он ушел. А женщина повернулась к близнецам. — Так, теперь вы двое. В этом году вы должны вести себя хорошо. Если я ещё раз получу сову с известием о том, что вы что-то натворили — взорвали туалет или… — Взорвали туалет? — изумился один. — Мы никогда не взрывали туалетов. — А может, попробуем? — хмыкнул второй. — Отличная идея, спасибо, мам. — Это не смешно, — отрезала мать. — Смотрите мне, узнаю, что ваши шуточки навредили Гарри, мало вам не покажется. И приглядывайте за Роном. — Не бойся, мы присмотрим за крошкой Ронни… — тут же начал кривляться один из мальчишек. — …и не обидим малыша Гарри, — подхватил другой. — Заткнитесь, вы, — снова пробурчал Рон.       Хотя он и был младше близнецов, но роста все трое были примерно одинакового. Кончик носа у Рона заметно покраснел — видимо, мать, вытирая его платком, немного перестаралась. — Вы точно не видели Гарри на магловской стороне? — строго посмотрела на сыновей женщина. — Или это какая-нибудь шутка? — Да не было его! — отмахнулся рыжий. — Что я, Гарри Поттера не узнаю после того, как Джинни всё лето носилась с его колдографией?!       Гарри быстро откинулся назад, чтобы его не заметили. В памяти моментально всплыла книжка с любовными зельями и неизвестно откуда взявшаяся фотография, а невоспитанные близнецы вполне годились на роль авторов подобного розыгрыша. Мальчик сжал кулаки: «Только попробуйте!» До него долетел тонкий голос девочки, до сих пор молча державшейся за спиной матери. — Ой, мам, можно, я залезу в поезд и поищу его? Мам, ну, пожалуйста… Я только одним глазком посмотрю… — Поезд скоро отходит, Джинни. И вообще, не надо пялиться на бедного мальчика, как на животное в зоопарке. Если всё будет хорошо, он приедет к нам на каникулы, тогда и насмотришься.       Брови Гарри сами собой поползли на лоб: с чего бы ему проводить каникулы в обществе совершенно незнакомой женщины и её крикливых детей?       Прозвучал громкий свисток. — Давайте, поживее! Рон, оставишь чемодан братьям и пройдись по вагонам, — велела женщина. — И не вздумай спрашивать про Того-кого-нельзя-называть! Я запрещаю тебе нервировать мальчика. И вас двоих это тоже касается. — Хорошо, мам!       Трое рыжеволосых мальчишек влезли в вагон и, остановившись в тамбуре, посылали сестре и матери воздушные поцелуи. Девочка неожиданно расплакалась. — Перестань, Джинни, мы завалим тебя совами, — утешил ее один из близнецов. — Мы пришлем тебе унитаз из школьного туалета, на котором посидел Гарри Поттер, — пообещал второй. — Джордж! — возмущённо воскликнула женщина. — Да я шучу, мам.       Поезд двинулся с места. Гарри увидел, как женщина машет сыновьям рукой, а маленькая девочка, то ли смеясь, то ли плача, бежит следом. Он пожалел, что не выбрал другой вагон, и пальцами начесал короткую чёлку на лоб.       Едва он выпрямился, как дверь отъехала в сторону, и в проёме появились кудряшки. Много-много каштановых кудряшек, в которых с трудом угадывалось девичье личико. — Привет! Здесь свободно? Хорошо! — затараторила девочка, отбрасывая с лица буйные волосы. — Я просто не способна дальше тащить этот чемодан!       Она действительно перевалила через порожек здоровенный сундук и плюхнулась на сиденье напротив Гарри. Мальчик кое-как перегнулся через кожаного монстра и задвинул дверь в купе: встречаться с крикливыми мальчишками прямо сейчас совершенно не хотелось. Этой минуты незваной попутчице хватило, чтобы отдышаться, и слова снова полились из неё полноводной рекой. — Я Гермиона. Гермиона Грейнджер. А ты? — Гарри, — обтекаемо отозвался мальчик и отвернулся к окну. Но юную болтушку не так-то просто было смутить. — Очень приятно, — опять затарахтела она. — Я так удивилась, когда получила письмо. Это нечто. Представляешь, я сначала думала, что меня разыгрывают. Но тут пришла профессор Макгонагалл и… А к тебе кто приходил? — Хагрид. — А что он преподаёт? — Он лесник, — буркнул Гарри, на мгновенье задумавшись, почему к другим маглорожденным приходят профессора, а к нему отправили Хагрида.       Впрочем, задумывался он недолго: соседка не давала такой возможности, болтая без умолку. За полчаса Гарри узнал, что её родители маглы и стоматологи, что она всегда была круглой отличницей, и теперь тоже будет учиться лучше всех, для чего уже выучила все учебники за первый курс наизусть.       Когда дверь снова отъехала в сторону, и Гермиона замолчала, Гарри на мгновенье даже обрадовался: наконец-то тишина. У него в голове вертелась куча вопросов, над которыми ему стоило подумать, но трескотня девочки не давала сосредоточится. Хотя радость оказалась крайне недолговечной. В купе бочком, обходя торчащий посреди прохода сундук Гермионы, вдвинулся ни кто иной, как рыжий мальчишка с грязным носом — Рон. — Здесь свободно? В других вообще сесть некуда. — Ага, — тут же отозвалась девочка. — Заходи, мы пока вдвоём.       Рыжий быстро уселся. Он украдкой покосился на Гарри, но тут же перевел взгляд, делая вид, что его очень интересует пейзаж за окном. — Меня зовут Гермиона, а он — Гарри, — тут же включила «тарахтелку» Гермиона, и Гарри невольно вдохнул: судя по довольной улыбке, тут же появившейся на губах Рона, он нашёл то, что искал.       Гарри прикрыл глаза и прислонился к боковой стенке: может, если он притворится спящим, его не будут тормошить? Как бы не так. Рон явно старался выяснить, «тот ли мальчик».       Он то и дело косился в его сторону, щурился, пытаясь рассмотреть лоб, и вообще извертелся на своём месте, будто вместо сидения ему подсунули выводок ежей. — Ты действительно Гарри Поттер? — наконец не выдержал Рон, перебивая рассказ Гермионы о прочтённых учебниках.       Сразу стало понятно, что его распирало от желания задать этот вопрос. Он ради этого и подсел именно в это купе, хотя в вагоне была куча свободных мест.       Гарри кивнул: отрицать было бы глупо, да и с какой стати. — Круто! И у тебя действительно есть… — он вытянул палец, указывая на лоб Гарри. — Вообще-то не культурно показывать на людей пальцем, — вмешалась Гермиона, которая молчать, похоже, просто не умела.       Рон только нетерпеливо отмахнулся. Слегка нахмурившись, Гарри провел рукой по волосам, открывая лоб. Рыжий, увидев шрам, не сводил с него глаз. — Значит, это сюда Ты-Знаешь-Кто… — Да, — подтвердил Гарри. — Но я этого не помню. — Совсем ничего не помнишь? — судя по голосу, Рон надеялся на обратное. — Ну, вообще ничего? — Я помню лишь много зеленого света, и всё. — Ух ты, — качнул головой Рон.       Он сидел и смотрел на Гарри, не отводя глаз, как зачарованный, но потом спохватился и уставился в окно. — Про Гарри в книжках написано, — снова влезла Гермиона и, на мгновенье повернувшись к новоявленному «литературному герою», добавила. — Я о тебе всё прочитала, можешь не сомневаться. У тебя, Рон, в семье все волшебники? — Э-э-э… да. Думаю, да, — после некоторого раздумья выдал рыжий. — Кажется, у мамы есть двоюродный брат, он из маглов, бухгалтер, но мы о нём никогда не говорим.       Гарри непроизвольно скривился: «Сами зачуханные, крикливые, ведут себя, как обезьяны в зоопарке, а туда же: «Мы о нём никогда не говорим…» Тоже мне, аристократы из кладовки!» Не желая продолжать разговор, он достал упакованный тётей Петуньей сверток с бутербродами. Набитый рот — подходящая причина, чтобы не отвечать назойливому рыжику.       Понял мальчишка или нет, но тоже полез в карман и вытащил промасленный пакет. На какое-то время в купе стало тихо, если не считать громкое чавканье, которое издавал Рон. Гермиона, тоже доставшая было обед, поморщилась и, отложив сандвич, и уставилась в окно. — Я слышал, что ты жил у маглов, — в глазах Рона светилось жуткое любопытство, и ему набитый рот ничуть не мешал. — Какие они вообще? — Нормальные, — пожал плечами Гарри. — Но я бы не отказался, чтобы у меня было трое братьев-волшебников, как у тебя. — У меня их пятеро, — голос Рона почему-то был совсем невесёлым. — Я шестой. И мне теперь придётся сделать всё, чтобы оказаться лучше, чем они. Да и вообще, когда у тебя куча старших братьев, вечно достаётся всякое старьё. Лучше быть единственным ребёнком в семье. Кстати! Чуть не забыл! Мама говорила, что ты, наверное, поступаешь в этом году. А она училась в одно время с твоей мамой. Вот, она передала для тебя.       Рон покопался в карманах, то и дело перехватывая бутерброд то одной, то другой рукой, и, наконец, вытащил старую фотографию. Он бросил её на стол и снова занялся едой. Гарри, кинув на картонный прямоугольник один короткий взгляд, вдруг резко побледнел и медленно отложил свой сандвич. Не отрывая глаз от фотографии, он тщательно вытер бумажной салфеткой пальцы, а потом машинально ещё и провел ладонями по штанам и, наконец, взял её в руки.       На колдографии растрёпанный юноша обнимал за плечи рыжеволосую девушку. Та улыбалась и приветственно махала рукой. Лица юноши почти не было видно: на этом месте красовалось свежее жирное пятно. Гарри почувствовал, как сжимаются сами собой кулаки. Первая в его жизни фотография родителей. И этот… Этот… Этот рыжий чмошник умудрился залапать её своими грязными граблями. — А на каком факультете училась твоя мама, Рон? — напомнила о себе Гермиона. — Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду на Гриффиндоре. — Почему? — спросил Гарри.       Пытаясь подавить дикое желание познакомить Рона с «хуком правой Большого Дэ», он был готов поддержать разговор о чём угодно, лишь бы на него не смотреть. Кроме того, тема факультетов терзала мальчика с тех пор, как он прочитал историю Хогвартса. — Похоже, это лучший вариант, — тряхнула кудряшками девочка. — Я слышала, что сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете. — Это тот, который директор? — уточнил Гарри. — Я думал, ты учиться хочешь. — Ну, да, — опешила Гермиона. — А что? — Так всем заучкам место на Рейвенкло, — фыркнул Рон. — Неправда! — вспыхнула девочка, и её глаза моментально наполнились слезами. — Вообще-то правда, — ободряюще улыбнулся Гарри, чувствуя себя виноватым в том, что дал хамоватому Рону повод для очередной глупой шутки. — Только не заучки, а самые умные. Я в истории Хогвартса читал, что оттуда учёные всякие выходили. — А, ну, да. Я тоже читала, — Гермиона подарила рыжему уничижительный взгляд, тыльной стороной ладони утирая глаза. — А теперь вы не могли бы на пять минут выйти? Мы скоро приедем, поэтому надо переодеться. А потом выйду я.       Рон пожал плечами и первым стал пробираться к выходу. Гарри волей-неволей последовал за ним. — Не знаю, на каком я буду факультете, но, надеюсь, мы с ней окажемся на разных, — проворчал Рон. — А на каком факультете учатся твои братья? — спросил Гарри. — Гриффиндор, — дёрнул плечом Рон, снова погрустнев. — Мама и папа тоже там были. Не знаю, что будет, если я попаду на какой-нибудь другой. Хаффлпафф — это вообще жопа. Там одни тупицы учатся! Неплохо было бы попасть в Рейвенкло, там действительно умники сплошные, но не представляю, что будет, если меня определят в Слизерин. — Это тот факультет, где учился Волан… Ты-Знаешь-Кто? — Ну, да, — кивнул Рон и замолчал. Вид у него был какой-то подавленный. — Можете заходить! — из купе вышла ещё более взлохмаченная Гермиона.       Мальчишки переоделись, девочка снова вернулась на своё место и опять начала болтать, рассказывая всё подряд. Рон с мученическим выражением на физиономии иногда пытался пробиться сквозь этот водопад слов и привлечь к себе внимание знаменитого соседа, но Гарри, погрузившись в свои мысли, едва замечал эти попытки.       Подаренное фото мальчик завернул в чистую салфетку и спрятал в учебник. Наверняка у волшебников есть какие-нибудь способы избавляться от грязных пятен. Можно будет попросить помочь кого-нибудь из учителей. Например, профессора зельеварения. У тёти Петуньи был отбеливатель, прекрасно убирающий любые пятна с рубашек. Возможно, существует какое-нибудь похожее зелье для волшебных фото. — Гарри, а за какую команду ты болеешь? — сумел вклиниться в бесконечный монолог Гермионы Рон. — Ты о чём? — буркнул Гарри, и тут дверь в купе снова отворилась. — Значит, это правда, — протянул появившийся в дверях блондин. — В этом купе едет Гарри Поттер.       Гарри с удивлением узнал в нём мальчика, стоявшего на перроне вместе с Лордом Малфоем. За его спиной маячили ещё двое крепких мальчишек, но они были Гарри не знакомы. Вид у них был довольно неприятный. Стоя по бокам от блондина, они напоминали его телохранителей. — Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их мальчишка, заметив, что Гарри рассматривает его спутников. — А я Малфой, Драко Малфой.       Рон прокашлялся. Гарри показалось, что он таким образом сдерживает смех. Драко Малфой неодобрительно покосился на звук. — Моё имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что, если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем способны воспитать их родители.       Выдав эту убийственную тираду, Малфой снова повернулся к Гарри: — Отец рассказывал, что встретил тебя в Косом. Ты много пропустил, пока жил по ту сторону барьера. Я готов помочь тебе со всем разобраться.       Он протянул руку. Гарри, сдержав улыбку, пожал мягкую холёную ладошку. — Я попробую разобраться сам. Но если вдруг запутаюсь, то теперь знаю, к кому обратиться.       Юный Малфой величественно кивнул, явно копируя своего отца, и вместе с подобием свиты покинул купе. — Слизеринский ублюдок! — буркнул Рон. — Рон, нельзя так говорить! — возмутилась Гермиона. Гарри промолчал, но про себя отметил, что ругаться Уизли начал не раньше, чем дверь за гостями полностью закрылась. Хорош, храбрый и благородный, просто истинный Гриффиндор. — А что не так? — огрызнулся рыжий. — Вот увидишь, этот точно окажется на Слизерине! Как и вся его пожирательская семейка.       Гермиона и Рон начали спорить, а Гарри крепко задумался. Он никак не мог понять, на каком факультете хотелось бы учиться ему. Гриффиндорцы явно не ладили со слизеринцами. Но и те и другие, судя по появлению младшего Малфоя и назойливому вниманию Рона, не прочь дружить. Вот только впутываться в противостояние факультетов Гарри совершенно не хотелось.       Хамоватый Рон мечтал поступить на тот же факультет, что и его братья. Ещё пару недель назад Гарри, читая «Историю Хогвартса», и сам думал, что неплохо было бы попасть туда, где учились родители. Впрочем, факультет, откуда выпустился такой, как Лорд Малфой, тоже казался ему привлекательным. Теперь же в голове всё перемешалось.       На Слизерине, где, как выяснилось, учился Лорд Малфой, числился и убийца, лишивший Гарри семьи. Да и гриффиндорец Дамблдор плохо подходил на удачный объект для подражания. Начитавшись сегодняшним утром про Войну с Волдемортом, Гарри заполучил больше вопросов, чем ясности.       Да, родители были героями. Вступили в Орден Дамблдора, сражались с пожирателями, защищали слабых… Но почему при этом они забыли о нём? Почему отец не отправил маму в какое-нибудь безопасное место? Почему сам «великий» Дамблдор принял в свой орден женщину с маленьким ребёнком? Гарри вспомнил, как яростно тётя Петунья защищала Дадли, если ей казалось, что сына кто-то обижает. Она бы никогда не подвергла его опасности. Так почему рыжеволосая девушка со старой фотографии бросилась в бой, забыв о своём сыне? Разве в волшебном мире больше некому было сражаться? Были же волшебные полицейские, авроры. Отец, в конце концов…       Гарри потёр переносицу, как всегда делал, когда нервничал. Он чувствовал себя неуютно. Словно все его мысли были чем-то неправильным и постыдным. Но отогнать их всё равно не мог. Одна из этих мыслей красной нитью проходила через все его размышления: если бы отец и Дамблдор не пустили Лили Поттер воевать с Волдемортом, то у него, Гарри, сейчас была бы хотя бы мама… Мама-волшебница, которая знает, что магия — это скорее болезнь, а не дурная привычка. Дурслям, вон, потребовалось почти десять лет, чтобы это понять. Но нет… Они сражались, пока этот ненормальный убийца таки не добрался до них. И оставили сына в одиночестве.       Горечь утраты и обида сплелись в душе мальчика, как две змеи. Пожалуй, он сам не смог бы определить, что испытывает больше… Вот только раз за разом вспоминались слова тёти Петуньи: «…учиться прилично и ни во что не влезать, а то кончишь, как…» Мальчик не хотел «кончать, как». Он хотел просто жить: заниматься боксом с Дадли, помогать тёте, учиться в нормальной школе. Чтобы кузен довольно басил: «Знай наших», а тётя скупо хвалила за помощь. Теперь, когда жизнь наладилась, ему вдвойне не хотелось во что-то «влезть» и всё разрушить, или, не дай Бог, навлечь неприятности на свою семью. И уж точно Гарри не желал, чтобы на него пялились, как на животное в зоопарке, потому что он тот самый Гарри Поттер, об которого убился кровожадный псих. — Гарри! — Гермиона крепко тряхнула его за плечо. — Приехали!       Мальчик поднялся, в очередной раз повторяя про себя, что необходимость ехать в дурацкую школу волшебства — худшее событие в его жизни за последние десять лет. Всё еще размышляя о факультетах, он выбрался из вагона, чудом не оступившись, прошёл по тёмной тропинке к лодкам. Даже вид на величественный замок, открывавшийся с озёрной глади, не заставил его отвлечься от невесёлых размышлений. Он безучастно наблюдал, как старая потёртая шляпа распределяет новых учеников по факультетам, и опомнился только тогда, когда вдруг услышал свою фамилию: — Поттер, Гарри!       Мальчик, стараясь игнорировать шепотки и любопытные взгляды, неохотно подошёл к трёхногой табуретке и сел. Профессор Магконагалл тут же нахлобучила болтливый колпак ему на голову до самого подбородка. — Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает, о да, мой бог, это так. Ещё имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить?       Гарри крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета.       «Туда, где поменьше приключений, — подумал он. — Я учиться хочу. Спокойно». — Ага, значит, учиться? — переспросил тихий голос. — Ты уверен? Знаешь ли, ты можешь стать великим, у тебя есть все задатки, я это вижу, а Слизерин поможет тебе достичь величия, это несомненно… Или Гриффиндор… Ты честен и храбр! Так, что — не хочешь? Ну ладно, если ты так в этом уверен… Что ж, тогда… РАЙВЕНКЛО!       Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу. Он испытывал такое сильное облегчение по поводу того, что, наконец, сумел выбрать, что даже не обратил внимания, что ему аплодируют более бурно и продолжительно, чем другим. А вот кое-что другое Гарри заметил.       Рыжие Уизли сидели с недовольными минами и хлопали только для вида. У Рона на лице застыла прямо-таки детская обида, будто его поманили конфеткой и вручили пустой фантик. Драко Малфой, поймав его взгляд, приветственно кивнул.       «Воспитание», — подумал Гарри, решив, что тоже научится держать свои эмоции в узде, чтобы его физиономию нельзя было прочитать, как открытую книгу.       Гермиона, десятью минутами раньше тоже отправившаяся за стол Рейвенкло, приветливо махала рукой. Гарри плюхнулся на лавку рядом с ней. — Знаешь, — тут же зашептала она ему на ухо. — Я подумала над твоими словами и решила, что ты прав. — Прав в чём? — не сразу сообразил Гарри. — В том, что если я хочу учиться, то должна идти туда, где учатся, а не туда, где геройствуют. — Поздравляю, — невольно фыркнул Гарри. — Это большое открытие. — Я серьёзно, — насупилась девочка, откидывая за спину непослушные волосы. — Так и я серьёзно, — уже открыто улыбнулся Гарри.       Пока они болтали, распределение закончилось. Монолог директора Гарри тоже пропустил мимо ушей, увлёкшись весёлым спором. Потом на столах появилась разнообразная еда на золотых тарелках, и под потолком древнего зала повисли ароматы, вызвавшие бы обильное слюноотделение не только у голодных школяров.       Отшучиваясь на нравоучения новой подруги, Гарри подтащил поближе блюдо со своими любимыми куриными ножками в медовом соусе. Неприятные размышления были временно забыты, и на первый план выступила простая радость: вкусная еда, обычная болтовня, доброжелательные люди рядом. В конце концов, Гарри Поттер хоть и успел пережить больше, чем многие старцы, все ещё оставался обычным одиннадцатилетним мальчишкой.       Он не видел, как округлились глаза профессора Макгонагалл, когда шляпа выкрикнула свой вердикт в отношении него. Как, пока он шёл к столу своего факультета, с глубоким вздохом отложил очки-половинки Дамблдор, потирая виски, словно у него вдруг заболела голова. Как нервно хрустнул костяшками пальцев профессор Снейп, заметив его «гляделки» с Драко Малфоем. И как, взглянув на профессора трансфигурации, на мгновенье скорчила насмешливую рожицу профессор Спраут, и усмехнулся, заметив это, профессор Флитвик, Гарри тоже не видел. И это хорошо. Потому что одиннадцатилетним мальчикам по ночам надо не решать странные ребусы, а спать. Хотя бы иногда.

Голос за кадром

      «Школьные годы чудесные, с дружбою, с книгою, с песнею…» — непривычный «голосок», вырывающийся из горла, до сих пор слегка нервировал, но испортить моё почти радужное настроение не мог.       В конце концов, всё получилось довольно неплохо. По крайней мере, с книгой так уж точно. Даже можно сказать «с книгами». Ну, явный знак, что судьба повернулась ко мне если не лицом, то уж точно не задом. Юный мистер Поттер взялся читать про нездоровую возню десятилетней давности прямо перед отходом поезда. И надо же было кому-то забыть рядом с ним такой компромат. Ах, как неудачно для растяпы! И как удачно для юного мистера Поттера. Исторические примеры человеческой подлости ещё не успели выветриться из его головы, а тут такое. Естественные выводы не сделает только дурак, а дураком юный мистер Поттер не является. А если и является — не беда. Не умеет — научим, не хочет — заколдуем… То есть, заставим. С колдовством у меня как-то не радужно. Но это пока… Пока…       А вот с дружбой вышла небольшая промашка, но тут уж ничего не поделаешь — как раз та самая каша, испорченная маслом. Но от неудачного стечения обстоятельств не застрахованы даже такие перестраховщики, как я. Но это мы ещё подкорректируем, и я даже уже знаю, как.       Рыжие, так вообще сами промахнулись. Кто их просил трепать языками прямо возле открытого окошка? Кто? Я? Ничего подобного. Это был служитель с платформы. Что поделать, если на старом месте рыжий матриарх своими пышными формами перекрывала машинисту обзор?       Но девчонка — это проблема. Мелкая проблема, но из тех, которые имеют неприятную способность со временем расти. Вон матриарх Уизли до каких объёмов выросла. Не проблема, а целая проблемища!       Ногти машинально выбили замысловатую дробь на полированной столешнице, за что меня тут же удостоила неодобрительного взгляда хранительница библиотеки. Мою дарёную тушку словно ветром сдуло: ещё только не хватало с ней ссориться. Она, знаете ли… внушает. Впрочем, все они тут «внушают». Особенно мне в моём незавидном положении. С тушкой Последняя Госпожа явно пошутила. Свинью подложила, прямо скажем, только не ей. Ей мы ничего не скажем. Для неё у меня один ответ: «А легко!»