Умная попаданка

Звёздочки в небе светят, птички поют, а я лежу на какой-то кровати, задёрнутой алым, как и постельное бельё, балдахином, закрыв глаза. Так, стоп! Какой такой балдахин, если у меня в спальне диван? Я тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение, протёрла кулаками глаза и полусела на своём шикарном ложе. С каким-то немым потрясением я рассматривала чёрные пряди волос, прилипающие к вспотевшему телу. Ах, да, тело… Чёрт возьми, оно не моё! Скорее всего, это тело, уже сформированное, юной девушки, не достигшей восемнадцати лет. Стройное и гибкое, с точёными изгибами. Ярко выраженная талия, округлые бёдра, подтянутая грудь и длинные ноги… Нет… И эти чёрные волосы… Мама, забери меня обратно! Господи… Моё собственное тело у меня восторга не вызывало. Я всегда считала себя недостаточно красивой из-за небольшой полноты. Да и волосы у меня каштановые, остриженные до подбородка… Продолжив беглый осмотр окружающей меня обстановки, я заметила, что рядом со мной на кровати кто-то лежит. Только этот «кто-то» спал, закутавшись одеялом и накрыв голову подушкой. Решив, что любопытство не столь уж страшный порок, я заглянула под подушку и… тут же накрыла ею незнакомца, подозрительно похожего на Гая Гисборна из сериала «Робин Гуд», обратно. — Так, спокойно, Ангелина, спокойно… — старалась я унять своё волнение. — Этот бред мне только снится. — Словно желая в этом убедиться, я ущипнула себя за руку, но сон не прекратился. Попробовала снова — один фиг, только рука покраснела и ныла. Главное не паниковать. Надо просто спокойно узнать у Ричарда Армитаджа, игравшего Гая Гисборна, как я оказалась в его постели и не в своём теле. Где тут кнопка вызова психушки, интересно? Чует моё сердце, помощь санитаров из дурки мне скоро понадобится… Судорожно мой мозг пытался вспомнить хоть что-то из английского языка. Предположим, у меня что-то могло быть в этом бредовом сне с Ричардом Армитаджем. Интересно, британский актёр в курсе, что мне всего тринадцать лет? Да уж, сплошной треш, угар и хардкор. — Ричард, просыпайтесь, — принялась я расталкивать мужчину, недовольно что-то бормочущего во сне, — ну, хватит спать! Сколько можно? — Да, я никогда не блистала беспримерной кротостью и деликатностью. — Фьора, позволь узнать, кто такой Ричард и почему ты назвала меня его именем? Ой, это какой-то неправильный Ричард Армитадж! Мама, я домой хочу… Заберите меня кто-нибудь отсюда, люди добрые! Санитары из дурдома, йети, инопланетяне. Господи, хотя бы Фредди Крюгер или Самара из «Звонка»! Ну, я свою личность, по крайней мере, выяснила, а это уже немало. Так, постараюсь собрать все свои мысли в кучу и постараться их логически выстроить. Если учитывать, что я в теле Фьоры де Селонже и подозрительно похожий на Ричарда Армитаджа Филипп, которого я назвала в постели чужим именем, со мной, значит… Судя по убранству богато обставленной комнаты, это не Нанси, а Фьезоле… Вот я балда! Сразу надо было Селонже к кровати привязывать, пока он спал, и сбегать, прихватив всё его снаряжение с оружием и конём. Теперь придётся выкручиваться. — Э-э-э… Не обращай внимания, родной. Иногда мне случается говорить во сне, представляя себя другим человеком. — солгала я на ходу, прильнув к своему книжному супругу. — Извини, я не хотела тебя будить или заставлять волноваться. — Фьора, за такое немного глупо извиняться, не находишь? — его губы чуть касались моих губ и пылающих щёк. — Скоро уже утро, — заметила я без особого энтузиазма, — тебе уезжать на эту войну, пропади она пропадом… — Но ведь до утра ещё много времени, которое я могу провести с тобой… — Ну, так я хочу ещё одно доказательство твоей любви ко мне, Филипп! — Ох, не знаю, чувствую, что меня посетила какая-то идея… — Люби меня, а большего мне не надо! — Фьора, третий раз за ночь — не слишком ли много? — в столь резком вопросе чувствовалась тревожность. — Ты такая нежная, хрупкая… Я боюсь причинить тебе боль… — Любовь моя, — вжилась я в образ Фьоры, — я сама хочу быть всецело твоей. Ты не причинишь мне боли, потому что я сама хочу принадлежать тебе… — для пущей убедительности я робко поцеловала его в губы, но он ответил на мой поцелуй со страстной жадностью и требовательностью. Вот граф уложил меня на подушки, провёл чуть дрожащей рукой по моему телу, заставив всю трепетать в возбуждённом предвкушении. — Фьора, ты правда этого хочешь? — спросил он чуть хрипловатым голосом, гладя внутреннюю сторону моих бёдер. — Тебе нужно отдохнуть. Я, конечно, с трудом сдерживаю себя сейчас, но зачем так торопиться, скажи? — Эврика! — воскликнула я, стараясь вырваться из крепких объятий Филиппа. — Пусти, у меня есть одна идея! — Хорошо. — Филипп выпустил меня, а я слезла с кровати и, подойдя к сундуку, открыла его, принявшись извлекать оттуда ленты и пояса. «Ну, Филя, держись!» — думала я, подходя к кровати, со всем, что нашла в сундуке. Еле сдерживаясь, чтобы не улыбнуться коварно графу, недоумённо смотрящему на меня. — Фьора, зачем тебе столько платочков, лент, поясков и шалей? Филипп действительно ещё не въехал или прикалывается? Фикбуковское предупреждение «БДСМ», настало твоё время! А я что? Своего времени я даром не теряла. Привязала руки Филиппа к противоположным друг другу столбикам — по бокам спинки кровати. То же самое я проделала с его ногами. Привязывала не слишком туго, чтобы у него не нарушилось кровообращение, но надёжно. — Фьора, твоя идея кажется мне немного… странной… — поделился со мной граф де Селонже, пошевелив кистями рук. — Что ты задумала? — Хочу немного разнообразить нашу брачную ночь, — ответила я приглушённым голосом, будто читала заклинание. — Увидишь, тебе понравится… «Во имя Фикбука и всех БДСМ-фанфиков! Во имя добра, справедливости и пятёрки в году по истории!» — думала я, затыкая Филиппу рот кляпом из платочков, сложенных вместе, и завязывая голубой лентой. Азарт Филиппа от всей этой ситуации выдавал лишь лихой огонёк в его ореховых глазах. «Говорила я Вам, Наталья Леонидовна, что смогла бы выкрутиться, оказавшись на месте Фьоры!» — торжествовала я мысленно. — Филипп, ты пока полежи так, а я схожу нам за вином, — сказала я привязанному бургундскому рыцарю, надев на своё тело его кальсоны и рубашку. — Не переживай, я ненадолго, — обронила я, покидая спальню. Далее я на цыпочках прокралась в комнату, отведённую Матье де Праму. Сам молодой оруженосец спал с беззаботностью младенца и десятый сон видел, в отличие от меня. «Простите меня, мессир де Прам, но мне всё же придётся реквизировать кое-какие ваши вещи», — думала я, надевая штаны и камзол, а поверх камзола кафтан. Обула сапоги молодого человека. Потом накинула плащ. В сумке Матье де Прама оказались продукты, фляга с вином, деньги и карта. Его длинный боевой клинок из хорошей толедской стали я тоже решила стыбз… э-э-э… позаимствовать. На данный момент я графиня де Селонже. Графини не тыбзят вещи, они берут эти самые вещи в своё временное пользование. С приятным чувством, что миссия выполнена, я прошествовала в спальню, где прошла первая брачная ночь Фьоры, и где уже я в теле этой девушки, оставила привязанного к кровати Филиппа де Селонже. Его глаза, когда он увидел меня в одежде Матье, красноречивее любых слов говорили: «Фьора, ты с какого дерева уже успела вниз головой упасть? Зачем на себя мужскую одежду нацепила? Крыша едет — дом стоит?» Ох, Филя, кто ж виноват, что сегодня Фьора какая-то неправильная? Завораживающе улыбаясь Фьориному супругу, я обрезала клинком густую массу чёрных волос. Где-то до уровня подбородка. Думаю, что за парня сойду. — Ну, Филенька, — обратилась я к попавшему по-крупному рыцарю, — в Селонже увидимся, — поцеловав графа в лоб, не обращая внимания на его недовольное «М-мм-мм!», я направилась к двери, но тут же замерла на месте. — Ах, да, Филя, забыла сказать… Я могла бы оставить тебе прядь своих волос, но поскольку я не жадная, оставлю тебе всё состриженное. Люблю тебя, родной мой. «Так, с Филей попрощалась. Франческо и Леонарду с Хатун будить не буду, пусть ещё поспят. Матье тоже беспокоить не надо», — думала я, спустившись по ступенькам вниз, и направляясь в конюшню, выйдя из дома. Самостоятельно седлав Брута, коня Матье де Прама, я забралась в седло, и, выехав за пределы конюшни, пустила Брута рысью. Путь держала в Бургундию, конкретно — в Селонже. Ох, матушка моя родимая вместе с батюшкой, ну и нахардкорила я! Пусти попаданку в любимый фэндом — всем «на орехи» перепадёт, называется! Ну, Филипп де Селонже, приятного пробуждения…