улетай, но не отпускай.

Брови устали защищать глаза То от солнца, то от дождя Губы устали сохнуть на ветру И не говорить слово «люблю» Веки устали прятать мою боль Глаза устали не видеться с тобой Крылья пропахли дымом сигарет… Не отпускай

Мерзкое ожидание, гнетущая атмосфера и дыхание смерти за спиной, стали визитной карточкой этого дома. Где каждый день все обязаны скитаться по углам помещения, боясь наткнуться на еще одного «жильца» особняка. У всех в душе остались лишь пустота и липкий страх, охватывающий все тело. В этих стенах ты начинаешь забываться, терять себя, а точнее остатки себя. Это омерзительно. Это ебучее ожидание чего-то более жуткого, чем смерть. Иногда кажется, что хуже смерти ничего нет. Но все ошибаются. Лучше бы Вайолет умерла тогда, наглотавшись таблеток, чем сидеть на лестнице в этом чертовом доме, не ощущая биения сердца. Да и есть ли у нее сердце вообще? Хармон уже не была в этом уверена. Она бы сейчас отдала все, лишь бы снова хоть что-то почувствовать. Будь это обида, боль или ярость. Просто почувствовать что-то, а не эту вездесущую пустоту, заполняющую всю Вай. Сейчас, царапая лакированые перила в своей собственной тюрьме, Вайолет продолжает ощущать его гадкое присутствие рядом. Нет, она больше не злилась на Лэнгдона, Хармон вообще ничего не чувствовала. Она просто завидовала. Да, самая банальная и обыкновенная зависть. У Тейта были эмоции и чувства, а у Вайолет нет. Каждый раз парень ходил за ней по пятам, подкладывал под дверь пачки сигарет, услужливо принесенные Констанс, неодобрительно смотрел на нее через зеркало в ванной, вымаливал из нее хоть каплю внимания, но безуспешно. Да, Вайолет хотела поговорить с ним, хотела рассказать про свою рутину и хотела снова почувствовать себя живой. Но каждый раз, когда она думала повернуться к нему лицом и сказать самое банальное: «Привет». Она ощущала всю ту же пустоту и страх. Как там говорил ее отец? Страх быть отвергнутой. Слишком по-детски, не кажется ли? Только каждый барьер имеет способность разрушаться, и этот стал не исключением.

Иначе перья улетят без нас Ты подари мне этот взгляд Ты отведи меня назад И наши крылья не оставят нас И чтобы полететь вперёд Ты отведи меня назад Иначе перья улетят без нас Ты подари мне этот взгляд Ты отведи меня назад И наши крылья не оставят нас

Сжимая ладони, Хармон не поворачиваясь к нему лицом, хрипло выдыхает: — Теперь я поняла, — Руки впиваются в перила, как в спасательный круг, а взгляд бегает по узорам на витражах. Она впервые нервничает за последнее время. — Что поняла? — Голос Лэнгдона сиплый, появляется ощущение, что он очень долго не с кем не разговаривал. Хотя, Вай не удивится, если так и есть. — Почему тебе нравятся птицы: они могут улететь, а мы нет. — Голос Хармон становится громче, а испуг медленно уходит. Тейт подходит к перилам, почти соприкасаясь плечом с ее рукой. Конечно же нарочно, он хочет чувствовать ее тепло хотя бы так. Его взгляд устремляется к тем же витражам, на которые смотрит Вай, а между ними снова появляется это блядское молчание. — Ты сможешь простить меня? — Тихо выдает Вайолет, продолжая смотреть на разноцветные стекла. Лэнгдон опешил, но лишь на долю секунды. Это не она должна просить прощения, не она виновата. — Ты не виновата. — Отрезает он, все-таки оторвав взгляд от стекла. — Виновата. Я так долго винила во всем тебя, но никогда не задумывалась о том, что все это время был прав. Ты согрешил, не спорю, но моя вина тоже имеется. — Хармон резко замолчала, словно вспоминая, что хотела сказать — Помнишь, ты говорил, что всем плохо потому что они одни, а мы будем вместе… Ты все еще?.. — Лэнгдон прервал ее, не дав договорить. — Да. Простое «да», и нет больше никаких стен, нет пустоты и страха и нет этого презрительного одиночества. Все это разрушилось на миллионы осколков, разрушая остатки боли. Вайолет наконец-то что-то почувствовала, что-то помимо вечной пустоты. Руки медленно соприкасаются, а они все молчат. Слова не нужны, уже нет и Вайолет это наконец-то чувствует.

Не отпускай Не отпускай Улетай Но не отпускай Не отпускай Не отпускай Улетай Но не отпускай