Мир без тебя...

*** Мне часто снятся сны. Иногда – хорошие, чаще – кошмары. После каждой миссии, после сражений, требующих нечеловеческих усилий, после битв, где остаются те, кто не должен был уйти за черту. Непросто, когда не успел спасти, хуже – когда знаешь, что оружие это ты. Таких снов я боюсь, из цепких объятий этих кошмаров меня выдергивают руки Наташи, надежно удерживая на грани реальности. Но есть сны, которых я боюсь больше всего – в них я теряю ее. Что-то случается и моя стрела, не выпущенная в реальности, с неотвратимой неизбежностью поражает цель, и в ее глазах меркнет живой огонь и рыжее пламя волос, словно саван, скрывает ее черты. Обычно на этом месте я просыпаюсь, встречаясь с ее внимательным взглядом, криво усмехаюсь, быстро притягивая к себе, остроугольным осколком в груди царапает предчувствие непоправимого. Она не спрашивает ни о чем, прижимаясь как можно крепче, не давая мне вспомнить сон. Как же я хочу проснуться… Медблок агентства Щ.И.Т. похож на все больницы мира, кажется, их проектировал кто-то один. Холл для ожиданий, в длину он равен 30 шагам, и 12-ти в ширину, кажется, я намотал здесь километры. Мягкие стулья противного мышиного цвета, даже телевизор в углу – это не важно, никогда не будет важно, потому что здесь ждешь приговора. Есть ли что-то впереди, смогу ли вздохнуть – скрыто за дверью в противоположном конце холла, куда меня не пускают. И никого не тревожит то, что она – там – борется в одиночку, и я ничем не могу помочь. Пусть это будет только сон… - Это даже не миссия, - Хилл бесстрастна, как всегда, или старается выглядеть так. Тяжело, наверное, быть всегда у Фьюри под рукой, «всегда готовой», - Просто сопроводите груз до точки рандеву и можете быть свободны. Отчета не требуется, повторяю - это не миссия. - Почему мы? - моя Нат пожимает плечами, она не любит Хилл. Та – не любит ее в ответ. Вот такая взаимность. – Не прошло и двух дней, как мы вернулись, причем – с трудом. Здесь все просто, вроде как, так поищите других извозчиков. - Приказы у нас в агентстве не принято обсуждать, агент Романофф, - глядя сквозь нее, чеканит Мария, - если мои слова прозвучали как просьба, приношу извинения. Это был прямой приказ. Вас ждут в гараже, груз уже на борту. Удачи, агенты. - Да чтоб ты провалилась в тартарары, пионерка, блин! – бурчит Наташа что-то маловразумительное на родном языке. – Есть, мэм! Пошли, Бартон - Нат, возвращайся в Башню Старка, - скоростной лифт возносит нас на минус первый уровень, - я сам за всем прослежу. - Издеваешься, Бартон? – она долбит ладонью по кнопке «стоп», - Мы полночи проговорили об этом и ты начинаешь опять?! - Я ничего не «начинаю», – предварительно выдохнув и, для страховки, еще и до десяти сосчитав, отвечаю я. – Дело не в тебе, ведь Хилл вполне ясно дала понять, что там ничего серьезного. - Включи мозги, Бартон! – Наташа подходит ближе, - Доставка «посылки» поручена двум агентам с допуском к убийству – это тебе ни о чем не говорит? – взгляд ее скользит по матовым стенам кабины, - И, потом, я не верю Хилл. Не отвечая, запускаю лифт. Машина, ожидающая нас, с затемненными стеклами и явно бронированная, - «…ничего серьезного…», - бормочет Нат, усаживаясь за руль, - да ты просто комик, Бартон. Мужчина на заднем сиденье за бронированным зеркальным с той стороны стеклом выглядит вполне безобидно. Я даже сказал бы – дружелюбно. Едва Нат заводит мотор, он принимается долбить в стекло, требуя ответов, адвоката и угрожая в суд подать. - Сейчас он заявит, что все это ошибка, - комментирует она, - и что он, ну совершенно, не причем. Вместе с ожившим мотором в автомобиле включился и приемник – «…доставить его в портовые доки, номер 568С. Ваша задача – установить контакт с его боссом. Удачной охоты». Нас уже ждут – двери ангара открыты, и пара громил стоит на пороге. - Мотор не глуши, - бросаю на ходу в тщетной надежде, что Нат послушает и останется в машине. Все зря, демонстративно вынув ключ зажигания, она идет внутрь первой. Приподняв брови на этот ее эпатаж, я выдергиваю из машины нашу «посылку», что-то нечленораздельно верещащую, и следую за ней... Дай мне проснуться, господи… - Бартон, приманка – мы! – неожиданно оживает наш личный канал связи, а несколько мгновений спустя, когда и я попадаю внутрь, моя Нат уже отстреливается. Ухожу в сторону, неподалеку от входа я заметил помост, где вполне можно устроить «гнездо», с вооружением у нас не густо – только легкая амуниция, но лук я все-таки захватил. Стрелы бесшумно поражают цели, и я успеваю даже посматривать в сторону Нат, она перемещается к дверям в дальнем конце ангара, судя по всему – искомая мишень за ними. Железная винтовая лестница, ведущая к ним, занята – там засел снайпер и мне никак не удается его снять. - Бартон, черт побери, ты целиться разучился?! – она устала, я слышу это, а еще – она зла. А это очень нехорошее сочетание. – Сделай нормальный выстрел, я хочу пришить эту сволочь и домой пойти! Стреляю, почти не целясь, мне все равно мешает несколько ангарных колонн, но стрела летит ровно и попадает в цель, - Все для твоего удовольствия, Нат… - Еще пару минут и поедем, - говорит она, за дверью скрываясь. Шум борьбы, глухие звуки выстрелов и я спускаюсь вниз. И словно в замедленной съемке – открывающаяся дверь, Нат на пороге, с каким-то неестественным выражением лица, стоит недвижимо. А потом – шаг и она падает через перила лестницы и остается лежать на бетонном полу лицом вниз, из-под тела выползают струйки крови, а я волнуюсь лишь, что ее огненно-рыжие локоны разметались по грязному бетону… - Агент Бартон, - врач говорит вполголоса, похоже, их всех учат этому в их интернатурах, - Мне нужно поговорить с вами… Я не проснусь, потому что это – не сон. Это наша жизнь… *** Резкий свет, больно бьющий по глазам. Это тессеракт? Опять? Локи вернулся? Мне нужно успеть перехватить Бартона, быть рядом, чтобы Локи не смог снова завладеть им. Что-то удерживает меня, я рвусь из пут, но чьи-то руки с мягкой настойчивостью возвращают меня назад. И я успокаиваюсь – нет, это не Локи, просто солнце пробивается сквозь листву, попадая в глаза… Новая вспышка боли и яркий свет, не дающий открыть глаза – он льется снаружи или идет изнутри…. Уже не понимаю – что со мной происходит. Кажется, меня со всех сторон отгораживает от мира стена света, плотного и мягкого на ощупь, пробиться сквозь нее и тогда я смогу увидеть того, кто здесь – постоянно рядом со мной. Я никак не могу вспомнить, о чем хотела его спросить. О чем-то важном, кажется… Тихо и темно – видимо, ради разнообразия. С опаской открываю глаза – медблок нашей базы, свет ночника не разгоняет полумрак, но тени быстро принимают знакомые очертания – Бартон дремлет в кресле рядом со мной в крайне неудобной позе. Видимо, состояние мое было не просто критическим – его, вообще-то, в медблок без острой необходимости и клещами не затащишь, новостей он предпочитает дожидаться снаружи, со своим луком в обнимку. Дежурство – моя прерогатива, в основном. - Наташа? – Натыкаюсь на его – полный тревоги взгляд. - Ты проснулась? - Надеюсь, - не с первой попытки выговариваю я, он протягивает мне стакан с водой, пока я приподнимаюсь, чтобы сесть, - Что там было, Бартон? - Засада, - неловкое движение и вода льется на покрывало, - Хилл должна была предупредить нас, а не использовать втемную. - Не разоряйся, - непослушными еще губами улыбаюсь я, - все равно бестолку. Она надеялась на нашу мгновенную реакцию – так и вышло. Цель ведь поражена? - А бывает иначе? – ворчливо отзывается Бартон, - хотя меня гораздо больше твое состояние волновало, а не приказ Хилл, которого, кстати, и не было. - Вот поэтому Роджерс к директору пойдет, - закрывая глаза, отвечаю я. Бартон молчит слишком долго – для просто несогласия, - Что пошло не так? - Нат… - Ребенок, - стараюсь не смотреть на Клинта, но он настойчиво ловит мой взгляд. Поднимаю подбородок выше, чтобы он не заметил дрожащих губ, - Я же говорила – рассосется. И незачем было весь этот шум поднимать. - Таша, я… - Это не твоя вина, Клинт, - перебиваю его, наверное, от нежелания опять говорить об этом. - Как раз – моя, - неожиданно тихо возражает он, - Не знаю, как тебе это сказать… - Скажи, как есть. - Этот вопрос – закрыт, насовсем. - Видимо, что-то все-таки меняется в моем лице, потому что он говорит торопливо и сбивчиво, - ты упала, с небольшой высоты, да, но – очень неудачно. Падение вызвало кровотечение, врачи долго пытались…, - завладев моими руками, продолжает, - пришлось выбирать. Меня же просто поставили перед фактом – детей у нас с тобой больше не будет. - Все правильно, - бесцветным голосом отзываюсь я, - я же сказала – твоей вины тут нет. Все так, как должно быть… Мои слова не приносят облегчения ни ему, ни мне. Я знаю, что права, что чудеса не для нас и обычная жизнь может лишь сниться нам. Но доводы рассудка сейчас бессильны перед накрывшей меня волной беспросветного отчаянья. Скорее всего, это просто гормональный фон, реакция организма на все произошедшее, но мне кажется – жизнь утекает сквозь пальцы. В Башню Старка мы возвращаемся несколько дней спустя, руководство «от щедрот» отвалили нам двухнедельный отпуск – неслыханная расточительность. Первые дни парни ходят на цыпочках и разговаривают вполголоса, а когда я захожу в комнату – замолкают в нерешительности, словно в доме смертельно-больной человек. Но больше всего меня пугает Бартон. Он молчит. Нет, мы разговариваем на любые темы, кроме этой. Словно появился запрет, который он не в силах преодолеть. Он все чаще замыкается в себе, как было – после битвы на Манхеттене, и тогда я неимоверными усилиями достучалась до него. - Старк, можешь помочь? – как-то вечером появляюсь на пороге его мастерской. От неожиданности тот роняет какой-то навороченный прибор, больше всего напоминающий помесь молотка и электробритвы. - Конечно, все, что угодно, Натали. Ты – как вообще, нормально? - Ты меня уже спрашивал об этом сегодня, Тони, - как можно терпеливее отвечаю я, - пять раз. Спасибо – за заботу, у меня все в порядке. - Не уверен, - бормочет он, делая большие глаза, - Так чем могу полезен быть, мисс Романофф? - Напои его. - Чего?! – Старк пялится на меня, будто у меня рога, как у Локи, выросли. - Напои его, - повторяю я, - у тебя это получится лучше, чем у других. Я бы Тора попросила, но он со своей «карманной» девушкой в Асгард отправился. - Зачем тебе это? – присев на краешек стола, Тони разглядывает меня, будто впервые видит, - Для чего может понадобиться невменяемый Бартон, - рассуждает он сам с собой, - окольцевала ты его уже лет шесть назад, если это не сказки, конечно, - на меня покосившись, бормочет он, - с детьми у вас…. Мое – ничего не выражающее лицо заставляет его умолкнуть, игнорируя последние его слова, отвечаю, - Он не говорит со мной – после того, что случилось. - Думаешь, виски ему язык развяжет, - кивает Старк, - смысла не лишено, а чего не сама? - Со мной Бартон пить не будет, – повернувшись уйти, оборачиваюсь, - Так ты сделаешь это для меня, Тони? *** Судьба – дама стервозная, она дает надежду, а потом – шутя, отнимает ее. Наша с Наташей жизнь и без того далека от понятия «нормальной», а тут еще и это. Моя Нат так старается, чтобы все было – как прежде, но эти усилия делают только хуже. Я вижу ее глаза – в них пустота, она перестала улыбаться, совсем. Мне больно оттого, что это снова моя вина, и если после битвы с Читаури я мог оправдаться, пусть и не перед собой, тем, что меня Локи «заколдовал», то теперь прикрыться нечем. - Эй, Леголас! – долетает до меня бодрый голос Старка, - Чего один маешься, где твоя лучшая половина, вы же вроде как «в отпуску», нет? - Чего тебе, Старк? – иду медленней, чтобы тот сумел шаг уровнять, - Нат в спортзале, силовыми нагрузками балуется, а я – на крыше был. - Твоя стрельба не избавит тебя от проблем, - неожиданно чутко улавливает он мой настрой. Прищурившись, отвечаю, - Можно подумать – ты знаешь лучший способ… - Естественно! – Старк фамильярно берет меня под руку, сворачивая к «кают-компании», - от любых проблем избавляет хорошая выпивка. Не надо вот такое лицо делать, - качает он головой, - Я не предлагаю до бесчувствия напиваться. Так – мне компанию составить. - Он явно уже «под шафе», потому что рассуждает округлыми фразами и с весьма многозначительным видом. - Ведь смысл алкоголя не в том, чтобы банально упиться и под столом заснуть, - продолжает говорить Тони, наполняя два бокала чистым виски. - Это – предлог для начала беседы, для завязывания более тесных связей, для удовольствия, наконец. Поэтому пить в одиночестве я – не люблю. - Твое нежелание тебя редко останавливает, - усмехаюсь я, беря бокал, - но сегодня ты прав, Тони, мне лучше выпить. - Верно, Бартон, - поддерживает тот, салютуя наполовину опорожненным бокалом, - за жизнь, друг мой, за все ее стороны – плохие и хорошие. Жизнь состоит из слез, вздохов и сожалений, причем вздохи преобладают. - Не знал, что ты читал О’Генри, - освежив свой бокал, отхожу от барной стойки, на ручку кресла присев. Взгляд Старка уже с некоторым трудом фокусируется на мне, а мыслительный процесс явно затруднен, сосредоточившись, он выдает, - О’Генри? Я не читал…, просто слышал где-то, наверное. - А по какому поводу пьем-то, Тони, - все-таки интересуюсь я, - Или – просто так? - Нет, «просто так» тоже алкоголизмом попахивает, а нам нельзя, - он грозит пальцем кому-то невидимому, - мы должны быть непогрешимы, Инициатива «Мстители», мать ее! Да благодаря этой железяке у меня врагов больше чем, если бы я занимался избиением младенцев раз в неделю! - прихватив бутылку, он перемещается ближе ко мне, уже не спрашивая – наливает и продолжает, чуть понизив голос, - Мне так страшно, Бартон, что иногда кажется – взлечу, как мыльный пузырь. Думаешь, почему я все время провожу там, - взмахом руки с бутылкой, расплескивая недешевый вискарь, Старк указывает в сторону своей мастерской, - Доспехи эти долбанные делаю. Потому что – есть Пеппер. А если с моей Пеппер что-то случится… Я отворачиваюсь, скрывая лицо, судорожный вздох выдает меня, и ладонь Тони ложится на плечо, - Старик, я понимаю тебя. Ты иначе не мог. Я вот просто засуну Пеппер в один из костюмов, в тот, что поменьше, тогда может и заснуть смогу спокойно. А твоя бестия рыжая – она с тобой, понимаешь? Она о тебе тревожится… Вот теперь все на свои места встает, - Это Нат просила тебя со мной «по душам» поговорить? – угрозу в голосе своем слышу даже я, Старк головой мотает, - Я на самоубийцу похож? Ни о чем меня твоя чокнутая Наташа не просила! Совсем уже зашпионились, киллеры хреновы! И выпить нормально не с кем! Я провожаю его, еще долго что-то бормочущего, пристальным взглядом. Нет, вряд ли Нат обратилась с этим к нему, скорее уж – к Брюсу, его все отчего-то в качестве этакого личного психиатра команды воспринимают. Так или иначе, но виски все-таки функции свои выполнил – прочистил мне мозги. Что я делаю – теряю то драгоценное время, которого у нас и без того не много? Старк прав – моя Нат со мной, сколько раз я убеждал себя, что этого достаточно? Видимо – не убедил… - Наташа, - негромко зову я, к нам на этаж поднимаясь. - Я здесь, - откликается она с балкона. На высоте дует ветер, волосы так и норовят в лицо ей залезть, в ее нетерпеливом жесте, когда она их за уши убирает, чувствуется нервозность и напряженность последних дней. - Я не должен был, - начинаю я, опираясь на перила рядом с ней, - оставлять тебя наедине с … тем, что произошло. - Тебе было больно, - отвечает она, не глядя на меня, даже голову не повернув, - каждый из нас привык справляться с болью сам. - Я обещал, что ты не будешь одна, - теперь мне надо выговориться, потому что иначе – все потеряет смысл. – И не сдержал слово. - Это не правда, - ее губы дрожат, но глаза сухие, как обычно. Моя Нат не умеет плакать. – Ты никогда, ни разу не подводил меня. Этот удар – он просто был сильнее предыдущих, тебе было больнее, потому что я, - она усмехается с какой-то особой горечью, - была готова к этому, наверное – даже ждала. А ты… Надежда есть – всегда, но как быть, когда надежда умирает, медленно, капля за каплей, пока не останется пустота. И эту пустоту заполняет боль, - она уже явно говорит не обо мне, глаза мерцают в темноте и мне так мучительно хочется прикоснуться к ней, избавить ее от этих воспоминаний, увидеть в глазах не призрак отчаянья, живущий в них сейчас, а отблески радости. - Таша, - рукой коснувшись ее плеча, преодолев неловкое сопротивление, притягиваю ее к себе. - Причина этой боли – я, и оставлять тебя бороться с ней в одиночку – не стоило, - закрыв глаза, произношу то, что давно должен был ей сказать. - Я так невыносимо боюсь потерять тебя, что временами схожу с ума. Когда врач сообщает мне, что кровотечение не остановить – в глазах темнеет, доктор продолжает говорить, - Агент Бартон, насколько я понимаю, вы являетесь мужем агента Романофф вполне официально, - я киваю, не понимая, к чему он ведет, - в таком случает мы вынуждены спросить вас, прежде, чем принимать это решение. – Смысл доходит не сразу, но доходит, и я нелепо тру лицо рукой, молча глядя, на терпеливо ожидающего от меня какого-то ответа, врача. Нат смотрит на меня и от этого взгляда мне хочется куда-нибудь скрыться, желательно – подальше и на подольше. Но она, словно читая мысли мои, головой качает и проводит ладонью по щеке, - Ты – не виноват, Клинт, ни в чем. Если бы не падение, не операция – случилось бы что-нибудь другое. Не получится – по-простому, как у всех. - Никогда не получалось, - вдруг улыбаюсь я, - у нас с тобой все, не как у людей, - она тихо всхлипывает, прижимаясь ко мне, глажу ее волосы, провожу ладонью по спине, пытаясь дать ей возможность расслабиться, - Но – с нашей «работой-жизнью» ничего удивительного в этом нет. Как и нет ничего невозможного. - Даже сейчас? – невнятно произносит Наташа, я тихо смеюсь, подтверждая, - Даже сейчас. Мы – агенты сверхсекретной правительственной организации, ну неужели не найдется парочка ученых, которые предложат нам какой-нибудь выход. - Ты оптимист, Бартон. – знакомым тоном произносит моя Нат, - и безнадежный романтик. - Нет, - качаю головой, очевидное отрицая, - скорее – реалист, - коснувшись пальцами ее подбородка, заставляю глаза поднять. - Просто не могу представить мир, где – нет тебя… Наташа, резко выдохнув, обнимает меня, - Лучше не пытаться что-то исправить. - Мои пальцы запутываются в ее волосах, - давай будем жить – как живется. - Давай, - соглашаюсь я, заглядывая ей в лицо, - А не пожалеем? - Это не было нашим выбором, - мгновенно откликается моя Нат, чутко улавливая мои умонастроения, - Его у нас и сейчас – не в избытке. Что случится – то случится, не нам решать… - И кто из нас теперь фаталист? – усмехаюсь я, Наташа пожимает плечами, - …двух жизней нам не жить, - бормочет она на русском, - Но выбор есть, и дивная свобода в том выборе, где голову сложить… Ты – неисправим! - Это – плохо? – чуть повернувшись, интересуюсь я. Моя Нат опускает голову мне на плечо, - Это – хорошо, - в голосе ее угадывается улыбка, - Ты – постоянная в нашем чокнутом мире переменных. Ты – моя константа, мое приближение к нулю. – Поднимая на меня глаза, она договаривает, - Ты – центр моей вселенной, понимаешь, Клинт? Да, я понимаю. Мы оба, как клетки с недостаточным количеством хромосом, мы – ущербны и нежизнеспособны – поодиночке. Только слившись в единую систему координат, дополняя и усиливая друг друга, мы способны существовать. И, словно Инь и Янь, наши миры связаны взаимопроникновением друг в друга, являясь, по сути, одним целым. Миром, где есть – мы.