Только (не) уходи

      Холодная и острая скала. Ее выступы разрезали красоту морского пейзажа, уродуя его кривыми наростами. Голая, лишенная зелени и жизни, как и душа той, что сидела на краю. Она свесила ноги, не боясь толкавшего в спину ветра. Волосы хлестали по лицу, оголенным плечам, лезли в глаза и рот. Девушка небрежно смахнула их, не надеясь, что те послушаются.       Воздушные порывы приносили с собой ледяные соленые капли морской воды, стекавшие по щекам, вместо слез. Окружавшие ее свист и шипение напоминали вой. Завывание и шум волн где-то внизу соединялись в мрачную композицию. И эта волчья песня сливалась с мыслями в единый поток, который горячей лавой норовил выжечь сознание.       Она моргала быстро, желая смягчить резь в глазах, слишком сухих, чтобы плакать.       - Где ты? Вернись, прошу. Сейчас я нуждаюсь в тебе, не выдержу одна.       Она вскинула голову, в её глазах зеленовато блеснула луна. Раздался очередной протяжный стон моря.       Звук проникал в сердце и разум одновременно. Он звал ее. Знала, что придет, должен вернуться хотя бы на секунду. Только бы увидеть.       Она не могла больше оставаться на месте. Подскочив, побежала вниз по крутому узкому спуску к берегу. Босые ноги натыкались на камни, царапавшие тонкую непривычную к таким истязаниям кожу. Но боль не чувствовалась. Разве что душевная стала ей верной подругой. С тех пор как он раскрыл тайну, ее не переставало крутить и рвать на части. И теперь каждую ночь девушка срывалась и бежала, от него, ото всех. Хотя бежать, по сути, было не от кого. Она и так была одна.       Слишком дико чтобы осознать и принять, но еще одну потерю она бы не вынесла.       Вдруг девушка замедлила бег и замерла.       Прости и прощай.       - Я знала, что ты придешь.       Она поймала искоса брошенный и тут же отведенный задумчивый взгляд, с легким, едва заметным, оценивающим прищуром. Не ясно, кто бил больнее: безжалостный ветер или его обман.       Она вздрогнула от мысли, что на самом деле не знает этого человека. Всегда мешала его нереальность, но теперь можно просто принять.       Ее случайный друг будто стоял вполоборота, демонстрируя лицо, гордую осанку, но важная часть осталась сокрыта от глаз. И он не повернется – в этом она уверена. Теперь уже незачем. А обойти самой? Страх сковывает движения.       Страх узнать. Страх разочароваться. Страх ошибиться.       Он продолжал смотреть, но стоило ей сделать шаг навстречу, вскинул руку вперед. Нет, не подпустит к себе.       – Не нужно было встречать меня, - он говорил это так, словно не желал ее знать вовсе. - А мне приходить, сегодня.       - Не сейчас, - тихо попросила она и упала на колени, зарыдав. Кожу жгло от соли, ныли ноги, сердце билось бешено, пропуская удары.       - Я такая глупая. Больше не могу так. Ты должен уйти сам навсегда, иначе я сойду с ума, слышишь? - Она шептала быстро, срываясь на хрип, поминутно, то обхватывая голову руками, то запрокидывая и заглядывая в его глаза. – Но я не знаю, как мне теперь жить без тебя! И не важно, кто ты, кто я. Мы не думали об этом раньше, не стоит и сейчас.       Она обессилено опустила руки и уткнулась лицом ему в живот.       Он тихо шипел, но не двигался с места. Знал, что ей нужно это, знал что она слабее. Присел рядом, обхватив рукой ее подрагивающие плечи.       Уйти? Иначе никак, ему нельзя было больше здесь оставаться, а после того как она узнала и вовсе не было смысла. Не стоило даже начинать в тот злополучный день это странное знакомство.       Он подошёл сам движимый любопытством и скукой. Давно ни с кем не общался по душам, уже и забыл каково это. Присев чуть позади, заговорил. Было глупо терзать своими размышлениями ту, что убивалась от горя. Но разве на кладбище бывают другие? Он не встречал.       Они всегда отрицали и бились с пустотой, возражали, вырывались. Сотнями сыпались оправдания, уговоры, мольбы словно богу, проклятья от дьявола. Не раз желали. Чего? Смерти конечно. Забавно.       А он снова и снова начинал с одного и того же разговора. Пытался быть мягче. Доброта? Нет, всего лишь справедливое милосердие.       В тот день она сидела над свежей могилой, потом он узнал - брата. Единственного, последнего. Ее оставили в этом мире одну, но посторонние не могли понять, что не устаивает эту особу, имевшую все, кроме семьи. А ему было легко познать глубину этой печали, сделавшей некогда красивое лицо серым и прозрачным. Когда-то он тоже нуждался в разговорах.       Встречались часто, по вечерам и на рассвете, иногда ночью или под палящим солнцем, или бродили сквозь стену ливня, словно две прозрачные неживые тени. Уже тогда они не принадлежали этому миру. Он рассказывал о боли жизни, а она о страхе смерти. Беседы велись ни о чем, но охватывали целую вселенную, от которой каждый брал свое.       И, в конце концов, она была готова. А вот он не смог.       Слишком близко и привычно, по-настоящему. Честность была не выходом, а выбором, который он сделал.       Тогда она смотрела глубоко, ища дно в его острых словах. Не закричала об обмане, не обвинила в предательстве, не заплакала, словно и так знала. Время пришло.       - Хочу остаться с тобой, - казалось, ей было все равно как, не пугали ни его пустые серые глаза, ни темнота за спиной.       - Я этого не хочу. Больше нет.       - Уйдешь ты, и снова останусь одна. А я готова идти вперед, покинув эту трясину. Ты не вредишь мне, ты поступаешь правильно. Время пришло. Он качал головой под аккомпанемент гнева небес, но ничего не мог с собой делать: больше нет. Пообещал остаться, а сам все реже и реже приходил, разрывая порочную темную связь. Дни превращались в недели и месяцы разлуки, но он видел: ждет. Не отпустила и не забыла.       А в его кармане все еще лежал смятый листок с написанным огрызком карандаша именем.       Сам виноват, оплел ее душу липой паутиной, пустил корни в наивные мысли, только бы убедить последовать без борьбы. Тихо и мирно. Удалось.       Он проиграл в своей игре, которую успешно вел не один век. И вот коса нашла на камень. Она пронзила его сердце.       Это был его последний день на земле или где бы то ни было. Дальше ждало ничто. Ангелам смерти не прощают нарушение приказов, и он готов был принести свою жертву.       Она сопела, уткнувшись ему в плечо, и не заметила, когда он встал, сползла, свернувшись прямо на влажном песке. Он последний раз вобрал ее образ и расправил темные крылья за спиной.       Где-то вдалеке послышался вой ветра: жуткий и прощальный.