Незнакомцы

— Да мне насрать! — громко выругнулся мужчина, бредущий по оживлённой улице. То ли уличные музыканты играли от души, то ли ньюйоркцы искусно абстрагировались от шума, но никто из толпы даже не повернулся на эту «излишнюю эмоциональность», — Не нравятся мои условия, значит, меня нет в команде. Нет, Дерек, нет. Мне плевать, что у них контракт. Этот сценарий гиблое дело. Что значит «взгляд режиссёра»? Да это убогий взгляд человека с катарактой обоих глаз. Я не буду в этом сниматься… Да плевать я хотел на сраный гонорар! Ты так говоришь, будто у нас совсем нет денег. Я не вернусь на площадку, даже не проси. Нет, Дерек, нет. Уладь всё и позвони мне завтра. Давай, — с этими словами мужчина скинул трубку, так и не услышав разумных доводов своего продюсера. Он убрал сотовый в нагрудный карман тёмно-серой куртки, достал из брюк сигарету, зажигалку и неспешно закурил. Экраны на стремящихся ввысь высотах пестрили и мерцали разными цветами. Улица могла обходиться и без фонарей, настолько яркой была наружная реклама. Множество огней, лампочек и подсветок окружали баннеры и вывески вдоль многолюдного тротуара. Поток людей и правда напоминал бесконечное течение реки. Остановишься — затопчут — утонешь. Бешеный ритм города, от которого трудно не сойти с ума. Нужно было постараться сохранить здравый рассудок и не потеряться в ежесекундной спешке. — Вот чёрт, — шепотом чертыхнулся Майк, ощущая противные капли дождя у себя на затылке. Толпа на улице ещё больше засуетилась: кто-то достал зонтик из сумки, кто-то поднял над головой кожаный портфель, не желая портить причёску. Начался сильный ливень. Майк, натянув капюшон и маневрируя между проезжающими и гулко сигналящими машинами, перешёл на другую сторону улицы и направился в неприметный бар с чёрной обшарпанной дверью. Зайдя внутрь, мужчина сразу почувствовал запах спиртного, который не выветривается отсюда, наверное, уже больше сорока лет. Вопреки всеобщему мнению, в баре не царила атмосфера развязных гулянок, пьяных встреч любителей футбола или случайных свиданий с откровенным продолжением. Напротив, за столиками сидели достаточно обеспеченные люди: семейные пары, распивающие красное вино, небольшие дружеские компании, оценивающие крафтовое пиво. За барной стойкой ютилась даже парочка человек с блокнотами и ноутбуками, медленно потягивающих коктейли из высоких стаканов. Джазовая музыка и непринуждённая обстановка, видимо, давали им какое-то особое вдохновение для работы или учебы. Майк, оглядевшись по сторонам, подошёл к знакомому бармену, который без слов понял — «как обычно». Мужчина, расстегнув куртку, сел за барную стойку, на которой спустя мгновение стоял виски со льдом. — Твоё здоровье, мужик! — Майк залпом осушил стакан и смачно вдохнул воздуха. Бармен довольно ухмыльнулся и продолжил протирать стойку. — Давай ещё, — кивнул Майк и отвернулся, желая оглядеть зал. Освещение в баре было тусклым и приглушенным, отчего пристально рассмотреть посетителей было довольно сложно. Лениво скользя по размытым силуэтам, взгляд мужчины остановился на девушке, стоящей возле соседней стойки. Она перебирала какие-то бумаги и чеки, постоянно вздыхая и обреченно вскидывая голову «к небу». Незнакомка была единственной, кто ничего не ел и не пил. Она стояла к Майку боком, одетая в чёрные джинсы и белую майку, из-под которой просвечивалось черное кружевное белье. Светлые растрепанные волосы, которые в свете лампы будто переливались белым фосфором. Мужчина и не заметил, насколько долго он изучал незнакомку. Кажется, прошла минута или, быть может, все пять. Звучно захлопнув коричневую папку, девушка с облегчением вздохнула, оперлась руками на стойку и хаотично закрутила головой, разминая затёкшую шею. Краем глаза она заметила, что находится под пристальным наблюдением. Резко развернувшись, она убедилась в этом. — Ну и чего пялимся? — вскинув брови, громко спросила она. — Клёвый зад, — не задумываясь, ответил Майк, а затем отвернулся и отхлебнул виски. — Ты хотел сказать «тощий»? — девушка, утащив с собой папку, подошла к мужчине, который посмотрел на неё с недоумением. Явно не этой реакции он ожидал, — Да расслабься, — сказала она, ладонью ударив его по плечу. — Я и не напрягался, — повёл он плечами, — Майк, Майк Шайнер, — представился мужчина, протянув руку. — Сэм, просто Сэм, — девушка хотела пожать руку, но мужчина перехватил её и поднёс к губам, — Пф, прошу, оставь эти тупые подкаты при себе, — прыснула она, одёргивая руку, — Если хочешь меня трахнуть, то иди к черту, дружок. — Боюсь, не встанет, — полуулыбкой ответил Майк, рассматривая льда в стакане. — Не рановато ли в импотенты заделался? — Сэм села рядом, поставив локти на стойку и подперев голову рукой. Девушка в открытую рассматривала лицо собеседника. — Какой есть, — пожал плечами Майк, на что девушка тихо засмеялась, прикрыв рот рукой. — И правда, какой есть… — вполголоса повторила она, всё ещё изучая мужчину. Высокий лоб с морщинками, лохматые брови, выступающая родинка на подбородке. Сэм бы любого обескуражила своей раскованностью и какой-то детской непосредственностью, но только не Майка Шайнера. Только не его. Он же в ответ стал разглядывать незнакомку по имени Сэм, отмечая про себя её дикий взгляд и вызывающий макияж. Это продолжалось несколько секунд, пока Майк не прервал столь интересную игру вопросом: — На кого учишься? — Учусь? — с недоумением спросила Сэм. — Ну да, вон, рефераты твои, или что там у тебя, — он указал пальцем на коричневую папку. Девушка хмыкнула. — Это счета моего отца. Он владеет этим баром с недавнего времени, ну, и я у него типа бухгалтер. — Бухгалтер, значит… — задумался Майк, — Я думал, тебе и двадцати пяти нет. — Так и есть. Я не учусь, пришлось оставить учебу. По некоторым обстоятельствам, так сказать, — девушка по привычке крутила кольца на правой руке и по-прежнему не отводила глаз, — Я тебе сколько? Сорок? — Сорок пять. Значит, я ещё ничего, — улыбнулся он, — Я актёр. По… — Да, я знаю. Видела твоё имя на афише театра неподалеку. — Узнала меня? — Имя узнала, — сказала Сэм и, наконец, посмотрела в сторону, — Афиши люблю рассматривать. — Ну, или так, — выдохнул Майк и круговым движением потряс стакан, отчего кубики льда неритмично застучали. На минуту в воздухе повисла пауза. Нет, не неловкая, а естественная или, может, необходимая. Каждый будто ушёл в себя, обдумывая, осмысляя что-то. Будто кто-то нажал на на кнопку «escape», и всё действие остановилось. — Самуэль, будь добр, текилы плесни, — мотнув головой, опомнилась девушка и обратилась к бармену. — Могу налить только сока. Или воды. Отец ввёл безалкогольные санкции, — непринуждённо ответил бармен, тщательно натирая бокалы. — Старый пёс! — закричала Сэм и звонко ударила ладонью по деревянной стойке, обратив на себя внимание посетителей, — Я… Э, прошу прощения, — замешкалась она, опустив голову и прикрывшись волосами. Девушка положила голову на руки и протяжно вздохнула. — Проблемы с алкоголем? — спросил Майк. Кажется, он даже не шелохнулся от такого резкого всплеска эмоций. — Они самые, — тихо сказала Сэм, прикрыв глаза. Затем она так же резко, как закричала, подняла голову и попросила у Самуэля простой воды. — И сложно работать у собственного отца? — Ты докапываться теперь будешь?! — огрызнулась она, но потом, одернув себя, всё же успокоилась, — Да нет, вообще, нет… Не очень. Это вынужденная работа. — Вынужденная? — не понял мужчина. — После клиники мой психотерапевт настоятельно рекомендовал найти место в жизни. Хотя бы на время. Хотя бы такое, — она многозначительно оглядела заведение. «Клиника, психотерапевт… Чертовски интересно», — отметил про себя Майк. — Хотела бы быть в другом месте? — он взглянул ей прямо в глаза. — Кончай! Чувствую себя, как на допросе, — поморщилась Сэм. Затем она достала телефон из кармана джинсов и принялась что-то печатать, стуча по экрану худыми бледными пальцами. — И нелегко же тебе в этом мире, да, Сэм? — будто спрашивая самого себя, тихо протянул Майк. — Ну, вот и всё. Я пошла. Самуэль, отнеси папку в кабинет отца, мне, признаться, дико лень. Чао! — резко подскочила девушка, достала из-за соседней стойки джинсовую куртку с тканевой сумкой через плечо, наигранно улыбнулась и поспешила удалиться. Майк по инерции заплатил за виски, оставив бармену на чай, и пошёл вслед за девушкой. Догнав её в дверях, он спросил: — Ты на такси? Она вздрогнула, видимо, не ожидав, что пьяный собеседник последует за ней. — А, да нет, — она убрала непослушную прядь жжёных от краски волос с лица, — Пешком. Я всегда хожу пешком. — В какую сторону? — Майк придержал ей дверь. — Туда, — мотнув головой, указала она, — А ты чего? В провожающие заделался? Или всё-таки встанет? — она похотливо взглянула на него, а затем звонко, не сдерживая себя, рассмеялась. — Не встанет. Не беспокойся, — уверил её Майк, — Идём. Они молча шли по пульсирующей улице. Несмотря на позднее время, людей приумножилось вдвое. Заливистый смех, разговоры по телефону, страстные лобзания парочек у стен, нескончаемый поток машин, постоянно бибикающих и гудящих, — всё это под аккомпанемент уличных музыкантов. На припаркованных авто ещё были видны следы дождя в виде россыпи мелких, прозрачных капель. — Закурить есть? — нарушила молчание Сэм, держа в руках тонкую дамскую сигарету. Майк пошарил по карманам куртки и достал зажигалку. — Сигареты не красят девушек, так ведь? — Сэм затянулась. — Мне плевать, я сам курю, — пожал плечами мужчина, — Разве это имеет значение? — Понятия не имею. Просто так говорит каждый, кого я встречаю. — Правильный образ жизни, — задумчиво произнёс Майк, — Или как его? Здоровый? Впрочем, это не даёт гарантий, что ты не умрёшь от рака или СПИДа, просто потому что так распорядилась жизнь. — Господь, ты хотел сказать? — спросила Сэм и снова затянулась. — Господь?.. — слегка опешил Майк, — Нет, не Господь, а именно жизнь. — Ты христианин? — Я человек. Мне не нужны подобные определения. — Ясно, — кротко бросила девушка. После минуты молчания, она затушила сигарету и выкинула её в мусорный бак. — Я тоже не верю в Бога, — твёрдо сказала Сэм, всматриваясь в тёмное небо. Они свернули с главной дороги на узкий и плохо освещённый переулок. После ярких огней и кричащих реклам центральных улиц контраст простых жилых районов ощущался сильнее обычного. — Религии бесчеловечны. Они дают права одним и отбирают права у других. Благословления на грабежи под видом «священной войны», гонения людей, чья вера иная, а значит, не имеет своего места на Земле. Установки и запреты, ограждение, предостережения. И постоянный контроль. Живём по книгам, написанных непонятно кем и непонятно когда. Абсурд. И точка. — Людям нужен тот, на кого можно переложить ответственность. Я так думаю, — поделился Майк, — Впрочем, это может идти и во благо. — Я ходила два года в Воскресную школу. Моя наркозависимость не испарилась, сколько бы добрых дел я не сделала. Я лишь считала себя полнейшим ничтожеством, неспособной противостоять зависимости и депрессии, когда все вокруг твердили, что есть те, кому ещё хуже, чем мне. Это угнетает, знаешь ли, — она продолжала всматриваться в небо. — И что помогло? — Медицина. Только она и никакого Бога, — прыснула Сэм. Майк сдержанно ухмыльнулся. — Не каждый может так просто про это рассказывать. — Я верю в доброту незнакомцев. Вы намного отзывчивее, чем близкие люди. Выслушаете и никогда не спросите вновь, не упрекнёте. Потому что вы незнакомцы, — Сэм взглянула на Майка. Прямо в глаза. В тусклом свете фонарей её лицо казалось ещё более бледным и болезненным. Подтекшая подводка для глаз, серые мешки под глазами и дикий, именно дикий взгляд. Майк на секунду представил, что она сканирует его, считывает информацию прямиком из его головы. — Вы? Разве я теперь незнакомец? — удивился он. — Я вижу тебя первый и последний раз в жизни. Знаю только твоё имя и то, что ты актёр театра… — И кино, — тихо добавил Майк. — Правда? — Сэм от удивления вскинула брови. Она развернулась и стала идти спиной вперёд, — И как успехи? Покорил Голливуд? — Нет. И не стану. Театр — моя стихия. — Но миром правит кинематограф, не так ли? — поинтересовалась Сэм, продолжая рассматривать Майка. — Чьим миром? Нет, это не совсем так. Когда ты последний раз была в театре? Ты ощущала эту атмосферу? Силу слова и движения? Всё что происходит — это ежесекундно, мимолётно и неуловимо. Раз, два и действие меняется. Похожего не будет никогда. Каждый выход на сцену не такой, как предыдущий. Ты отыгрываешь одну роль тысячу и один раз, постоянно меняя её, открывая новые грани. А всё, что я вижу в кинотеатрах — мусор и сраный высер с бездарными сценариями. — Которые соберут миллионы долларов, — парировала Сэм. — Да, ты чертовски права. Массовая культура потребления, заточенная лишь на получение прибыли, — с ощутимой досадой в голосе сказал мужчина. — Последний раз я была в кинотеатре в шестнадцать лет. Ходила с парнем на какую-то слезливую мелодраму. Потом он стал домогаться меня, и я огрела его сумкой. Как видишь, с кинематографом у меня тоже не задалось, — от этих слов они оба рассмеялись. Внезапно Сэм остановилась и развернулась. Подошва кед противно скрипнула по мокрому асфальту. — Мы пришли, — она взглянула на кирпичный дом в пять этажей, — Спасибо, что проводил. Хочешь зайти? — как-то спокойно поинтересовалась Сэм, копаясь в сумке и пытаясь выудить оттуда ключи. Приглашать домой практических незнакомых людей, с которыми ты столкнулся буквально час или два назад, было, по всей видимости, для неё обычным делом. — Если честно, я бы не отказался от кофе перед дорогой домой. — А ты где живёшь? — Сэм открыла дверь, и двое зашли в подъезд, где пахло табаком и жжеными оладьями. Девушка принюхалась — Черт, Миссис Томсон опять насмотрелась кулинарных шоу. А потом весь жилой блок неделю чувствует запах горелого тыквенного пирога или рыбной запеканки… — Я на такси в любом случае, — сообщил Майк и улыбнулся, представляя Миссис Томсон в лучших клише о тётушках-соседках. Они поднялись на третий этаж, и Сэм, с третьей попытки попав ключом в замочную скважину, открыла дверь в тёмную квартиру. Щелчок выключателя, и небольшая гостиная наполнилась тусклым холодным светом. Квартирка была однокомнатной, стены окрашены белой краской, а на полу лежал скрипучий паркет, покрытый лаком, который обновляли очень и очень давно. Посередине стоял разложенный красный диван, а рядом с ним круглый пластмассовый стол. Телевизора у Сэм не было, зато на комоде стояло радио, которое девушка включала каждое утро, когда собиралась на работу, и каждый вечер, когда возвращалась домой. Белые стены были украшены причудливыми картинами, написанными ярким красками. Разноцветные кролики с большими глазами, странно улыбающиеся девочки, сидящие по кругу, тысяча рук, образовывающие всевидящее око… — Дай догадаюсь, — начал Майк, пока Сэм расшнуровывала кеды, — Мечта твой жизни — стать художницей, чьи картины представляют современную контркультуру Америки? — Пф, — прыснула она, — И в мыслях такого не было. — Для себя рисуешь? — Картины не мои, — Сэм повесила куртку и сумку на деревянную вешалку у двери, — Их подарила мне Дороти, подруга из стационара. У неё шизотипическое расстройство. Разувайся, я сделаю кофе, — она прошла внутрь и скрылась на кухне. — Миленько, — оценил мужчина, снял ботинки и прошёл за девушкой. Сэм достала металлическую турку и принялась варить кофе, сосредоточенно наблюдая за ним, чтобы тот предательски не убежал. В очередной раз драить плиту уже откровенно надоело. Кухня была крошечной, ещё меньше гостиной. Такие же белые стены, холодная плитка на полу, рифленое окно над раковиной. Кухонная мебель передавала привет из 50-х. Её, по всей видимости, не меняли со времени строительства дома: шкафчики сделаны из железа, гремучий и дребезжащий холодильник, старенькая плита и духовка. — К чаю у меня только хлеб с нутеллой. Или тебе сделать хлопья с молоком? Если оно не прокисло, конечно… — она обернулась на незнакомца по имени Майк и улыбнулась. Это получилось как-то… мило и искренне, что мужчина не смог сдержать ответной улыбки. Он облокотился на дверной проём и хмыкнул: — Нутеллы будет достаточно. — Класс! — Сэм разлила готовый кофе в две чашки с толстыми стенками, а потом залезла в холодильник, достав оттуда нутеллу и бутылку молока. Открутив крышку, девушка отпила немного, затем забавно скривилась и вылила содержимое в раковину, — Всё-таки скисло. Майк рассмеялся, а затем добавил: — Я всё равно предпочитаю американо, давай сюда. Он отнёс чашки на столик и сел на диван. Сэм вышла из кухни с нарезанной буханкой белого хлеба, и полупустой банкой шоколадной пасты. — Если честно, это всё, что есть в моём холодильнике, — чистосердечно призналась она, — На этой древней плите редко удаётся приготовить что-то съедобное, — девушка намазала пастой кусочек сдобы и протянула её Майку. — Поужинать можно и в ресторане, дома я предпочитаю отдыхать от внешних забот, — он откусил сэндвич и сделал глоток кофе, — Вкусно. — Ещё бы, — усмехнулась Сэм и сделала то же самое. — У тебя уютно, — доев, сказал Майк. — Ты правда так считаешь или на Оскар претендуешь? — сощурилась Сэм, а потом со смехом ударила Майка по плечу, — Может, радио включить? — она встала с дивана. — Да нет, не стоит. — Нет? — Не люблю внешние шумы, они отвлекают от разговора, — объяснил Майк. — Ладно, — Сэм плюхнулась на диван. Они говорили о чем-то обычном и таком тривиальном, о чем, скорее всего, и принято говорить незнакомцам, пока не повисла та самая тишина. Escape. Ещё раз escape. Перезагрузка. Девушка легла на диван, свесив ноги, а Майк сидел рядом, наслаждаясь не обременяющим молчанием. — Правда или желание? — буквально через минуту спросила Сэм. — Чего? — опешил мужчина. — Давай сыграем в игру. Правда или желание? — В игру? Ты что, маленькая? — нахмурился он. — А ты что, старый? Правда или желание. — Хорошо, — вздохнул Майк, — Правда. — Смерти боишься? — Не боюсь. — А умереть неизвестным актёром? — Это второй вопрос. — Это вторая часть! — возмутилась она, — Ох, ладно, мой черед. — Правда или желание? — Желание. — Сделай мне ещё сэндвич. — Я же лежу, ты не видишь? Тогда правда! — Нет, так не пойдёт, — сказал он, отрицательно помотав головой, и заулыбался. Обреченно вздохнув, Сэм выполнила желание, и Майк довольно съел кусок, полностью запихнув его в рот. — У тебя шоколад на губах, — Сэм протянула руку и дотронулась до губ мужчины, — Ешь аккуратнее. Пальцы девушки были холодные, даже немного влажные, но мягкие. На бледной коже сильно выступали голубые венки. — Правда или желание? — спросила она ещё раз. — Правда. — Так нечестно, почему ты выбираешь подряд? — А в этой игре есть правила? — Да, есть! Не выбирать правду дважды подряд. — Хорошо, — хохотнул он, — Желание. — Оставь мне свою зажигалку. — Зачем? — Это моё желание. Майк достал и кармана брюк фирменную Zippo с витиеватой гравировкой «с любовью для М.Ш от Л.К.» протянул её Сэм. Она лениво взяла её. — Спасибо, — мягко улыбнулась она, — Л.К? — вчиталась она. — Лесли, моя девушка. Это её подарок. — О, она чудо! Пусть не обижается, но теперь это мой подарок от тебя на память. — Она и не спросит. Вот только как я доживу до утра без сигарет?.. Магазины уже давно закрыты. — Тебе принести спички? — Сэм подскочила и направилась на кухню. Внезапно и пискляво зазвонил сотовый, — Кому это ещё приспичило пообщаться? Она взглянула на экран, удручённо вздохнула и взяла трубку: — Ало. Да, пап. Я дома. Что она опять тебе сказала? Ни с каким мужиком я не ушла. Чего ты прицепился? Да хватит мне постоянно названивать. Мне не пятнадцать лет, папочка. Ах да, в пятнадцать лет тебя вообще не было в моей жизни, как же я забыла, — злостно сказала Сэм, переходя на крик, — А даже если бы и ушла? Да даже если бы и с шестью мужиками! Какое тебе и твоей ебливой подружке дело? А? Не обзывайся? Так выбирай себе нормальных баб, а не подцепляй их на шлюх-авеню, ясно? Пока! — из трубки ещё доносились крики, но девушка кинула телефон в ящик комода и закрыла его. Майкл прикрыл глаза и потёр переносицу. — Сколько времени? — спросил он. — Полвторого. — Мне нужно идти, прости. — Лесли? — Нет. Репетиция в восемь утра. Мне нужно выспаться. — В восемь утра?! Да у вас условия хуже, чем в армии. Даже в клинике подъем был в полдевятого. — Премьера через неделю, нужно работать. — Что ставите? — спросила Сэм, пока мужчина обувался. — «Загадочное ночное убийство собаки», Саймон Стивенс. — Воу, — удивилась от названия девушка, — Ну, удачи тебе! — Спасибо, — хмыкнул Майк и поправил капюшон куртки, — И прости, если у тебя будут проблемы с… отцом, кажется? — Пустяки. Это был наш ежедневный разговор, — отмахнулась Сэм. — Что ж, спасибо тогда и за кофе. — А тебе за зажигалку. Майк хотел было открыть дверь, но девушка схватила его за ворот куртки и утянула в чувственный, откровенный поцелуй. Может, от неожиданности, но мужчина даже и не подумал отстраниться. А может, он и не хотел этого делать, пытаясь насладиться мгновением. Поцелуй продлился не более десяти секунд, и Сэм отпрянула. На её извечно бледном лице заиграл еле заметный румянец. — Прощай, Майк, — она открыла дверь, — Теперь мне даже жаль, что у тебя не встаёт, — добавила Сэм. Мужчина, не совсем понимая, что только что произошло, вышел из квартиры и начал спускаться по лестнице, но затем обернулся. Дверь в крохотную квартирку с безумными картинами, старой плитой и потёртым паркетом была уже закрыта. Он вышел на улицу и вызвал такси. Через двадцать минут Майк ехал домой, ведь уже через четыре часа нужно было вставать на репетицию в театре.