Жить с пацанами из псов-это...

Наушники были плотно воткнуты в уши, но даже так, крики и различные слова посторонних людей достигали твоего слуха. Человеческая квакофония была громче любой классики, любого метал-рока или джаза, музыка в наушниках была лишь некой добавкой, симфонией к основному разглагольствующему оркестру людей. Сколько раз не нажимай на прибавку звука, музыка громче не станет, поскольку и так достигла максимума. Музыка неприятно «резала» слух от конечной громкости, оставляя лишь громко-глухой звук, а основной песни слышно не было, лишь неразборчивые отрывки фраз вперемешку с криками, смехом и ругательствами. Наушники выпадали из ушей, будто говорили своими падениями, что они не в силах заглушить людей, не в состоянии дать тебе ту мелодию, что сейчас желает твой разум и настроение, так что остаётся только слушать все, что услышишь, все интонации и тембры голоса, на которые способны человеческие голосовые связки, слышать рвущиеся из горла и груди искренние, но горькие на ощущения и ложные, но сладко-приторные речи, чей поток бесконечен. Каждый говорит, что каждый хочет услышать. Такой факт вызвал у тебя нервный смешок и кривую улыбку. Ты сделала это непроизвольно, само вырвалось, но в потоке таких же смешков, твоему не суждено было стать услышанным. Отбросив идею о музыке, ты вытащила наушники и спрятала их в карман ветровки. Звуки, от которых ты пряталась, стали ещё громче, ты лишь вздохнула и пошла вперёд, посчитывая, сколько же раз твои плечи столкнулись с другими и сколько раз ты получала извинения или брань в свою сторону. Неудивительно, что в такой жаркий апрель всем стало в невтерпёж выйти на улицу после долгой и холодной зимы. Возможно, завтра будет дождь или снова всё покроется белой пеленой из тысячи снежинок, так почему бы не вдохнуть, пока что, тёплого и свежего воздуха, которого через пару минут может и не быть. Яркое солнце, шелест листьев на ветру, люди, широкая тропинка, тепло и музыка, оставшаяся в разуме — всё, все эти слова, подобно ингредиентом, смешивались в одной миске, перемешивались и превращались в блюдо с кисло-сладким привкусом на языке, названием «весна». Невесомое блаженство окутывало тебя с головы до ног, расслабило мышцы и приятно заныло под ложечкой. Тебе было интересно, чувствуют ли другие то, что чувствуешь ты сейчас? Испытывают ли они наслаждение, схожее с освобождением души от оков физической плоти? Ты задумалась, что же это за чувство, как вдруг всё пропало. Чувство наслаждения исчезло, лопнуло как шарик и даже гелия не оставило. Ты даже загрустить не смогла, настолько всё сейчас стало пустым. Стоя посреди улицы, ты прижала руку к груди в районе сердца и сквозь звуки и плотную ткань ветровки пыталась почувствовать сердцебиение, ощутить ладонью, как что-то каждую секунду легонько толкается под кожей и мышцами, как что-то стучит в клетке из рёбер и не может выбраться, выйти из своей плотной, многослойной защиты, начиная с перикарда и заканчивая кожей. Ты сильнее надавливала пальцами на грудь, вызывая даже неприятные ощущения, от боли прикусив губу, но всё затмила радость, когда ты смогла поймать ритм сердца. Спокойное, равномерное сердцебиение, без лишних проблем и волнений. Ты спокойна телом и разумом, и сердце не ощущает трудностей или причин биться и качать кровь сильнее. Стало невероятно легче, ты даже улыбнулась от такого факта и довольная продолжала дальше идти по тропинке более смелым и широким шагом, создавая вокруг себя невидимый барьер, закрывающий тебя от внешней суматохи бренных будней, которые вам приходиться проживать день за днём. Сложно сказать, пугал ли тебя сам факт бессмысленных человеческих будней, или нет, но в тебе, в твоём рассудке, боролись множество мнений и размышлений на эту тему, где одно кричало, естественно, одно, а другое, как можно понять без синонимов и чёрствой тавтологии, совершенно другое. Голова даже начала побаливать от многодумья, если такое слово вообще существует, отчего ты забросила решение на тему этих раздумий и подумала над тем, что оставишь всё это на потом. Хотелось тишины, спокойствия, и, возможно, слабого гудения компьютеров. Пожалуй, это единственный звук, который тебя успокаивал, помогал адаптироваться к собственным чувствам и состоянию. Монотонно гудение электрических приборов не оставляло за собой гнетущего чувство напряжения или необъяснимо вспыхнущего восторга. Этот звук не был громким или тихим, мелодичным или искажающим, ничего не менялось. Всё могло измениться, будь то в хорошую или худшую сторону, но жужжание мониторов было таким, каким было и час назад, и десять лет назад. В голове что-то скомкалось, потом обрело форму и замигало сигнальной лампочкой над макушкой. Твой шаг ускорился, ты сама даже не заметила, как сменила ходьбу на бег, дыхание участилось и произошёл сбой в равномерном дыхании, ты открывала рот, как рыба и ловила воздух, чувствуя боль в горле и груди, всё внутри полыхало, как огонь, что распылался всё сильнее с каждым пройденым метром. Глотание воздуха напоминало глотание керосина, расжигающего пожар внутри. Звуки уже не тревожили Ничьи плечи уже не мешали Ты бежала, пока не добралась до подвала, в котором ты определённо найдёшь то, что искала. Именно там то, что тебе нужно. Ты остановилась, восстанавливая темп и медленно спускаясь по лестнице, вытирая потные ладошки об штаны. Ты нашла то, что тебе было необходимо.

— Рокудзо! —

***

Тагути Рокудзо не из тех мальчишек, с которыми можешь подержаться за ручки и есть мороженое. Точнее, можно, но это будет далеко не так, как показано в романтических фильмах или происходит у других, более ванильных парочек. С Рокудзо можно держаться за руки, но сердце биться быстрее от этого не станет, только ладошки станут потными, не от волнения, а от долгой выдержки. Мороженое тоже годится, Рокудзо прекрасно знает твой любимый вкус, но это будет простое совместное поглощение сладостей с общением, всё розовее и прекраснее от этого не станет. С появлением Тагути в такой жизни ничего не поменялось, только ты немного своего времени проводишь с кем-то и у тебя появился новый маршрут в виде подвальной комнаты с кучей компьютеров, программ и рыбок. Голубоватое слабое сияние освещало помещение, в котором были только ты и твой парень, что так усердно что-то печатал на компьютере, сверяя какие-то данные и необходимую для агентства информацию. Ты же сидела на стуле, по-детски качая ногами и прислушиваясь к звукам гудения и тихого всплеска воды в больших аквариумах. Даже звуки ударов пальцев об кнопки клавиатуры и жужжание печати добавляли некой интимности, личной и понятной только вам двоим тонкости, в которой голубой свет, гудение мониторов и огромные рыбы с глазами размером с Марианскую впадину, являлись необходимыми чертами ваших отношений. Ты медленно постукивала ногтями по стеклу аквариума, но звуки электрического напряжения и бегающего по проводам тока лишь поглощал собой барабанную дробь ногтей. Ты никогда не думала об ваших отношениях, как о чём-то таком, о чём можно рассказать и похвастаться подружкам за чашечкой кофе в кафешке, никогда не считала ваши отношения чем-то необычным и волшебным, что всё время кажется прекрасным сном, из которого не хочется возвращаться. Ваши отношения обычные, без прикрасов и выдуманной эстетики, без ламповых знамений и прогулок под звёздами. Может, для кого-то это так, но для тебя ваши с Тагути чувства не подразумевали собой радуги над головой и радужных единорогов, кидающих с неба лепестки роз и поющих о вечной любви. Ничто не вечно и когда-нибудь вы расстанетесь, разойдётесь как в море корабли, как солнце и луна будете убегать друг от друга, сменяя себя и занимая главенство. Вы будете встречаться с другими и круговорот повториться. И это не жизнь такая, не судьба жестокая. Просто люди угасают, сжигают свой эмоциональный запас и утрачивают желание продолжать то, что так радостно начинали. Совместные приёмы пищи, пробуждение в одной постели, прогулки и поцелуи — все, что сейчас люди считают признаками «любви», становятся привычкой, простой обыденностью, от которой порой просто трудно отказаться. Кого-то радуют все эти «процедуры» с другими людьми, которых ты называешь «любимыми» и «дорогими», эти же дорогие и любимые меняются, но смысл всё тот же, какой бы человек не сидел напротив за обеденным столом. Рано или поздно, круговорот отношений в природе снова запустит свои механизмы, кто-то из них нажмёт на рычаг и кто-то его замкнёт. — Куникида снова строил из себя «хорошего отца»? — спросила ты, чем заставила Рокудзо на пару секунд прекратить печатать, а пальцы застыли в воздухе в пару миллиметров над кнопками. Ты знала, на что можно слегка надавить, ты знала, что неспроста твой парень давит на кнопки чуть сильнее обычного — в такой громкой тишине и долгом, безмолвном нахождении в пространстве каждые пару дней в неделю, ты успела отличать нормальное состочние Рокудзо от проблемного. Рокудзо пару раз надавил на кнопочки, издав глухое щёлканье, и пожал плечами, вероятно, рассуждая об ответе, но Тагути никогда не думал слишком долго над ответами, потому разрезал своим тихим голосом молчание: — сегодня утром вопил об одной грязной тарелке, которую я оставил на столе во время работы, всё ждал, когда же он наденет фартук с цветочками и заставит есть кашу с комочками на завтрак, — в монотонном голосе Рокудзо слышалась усмешка. Ты сама чуть тихо хихикнула над комментарием юноши по поводу гиперопеки Доппо, не сдержав широкой, обнажающий зубы, улыбкой. С другой стороны, ты могла понять детектива: чувствуя извечную вину за происшествия с лазурным королём и отцом Рокудзо, Куникида старался загладить вину, заменяя покойного отца парниши, однако, он лишь ковырял рану, которая всё никак не могла зажить, вскрывал швы, которые Тагути зашивал в одиночестве от посторонних глаз. Доппо хотел сделать как лучше, но делал всё совсем наоборот. Ты видела невооружённым глазом, как своей «заботой» Куникида лишь оставлял линии ударов, моральной боли, что окрашивалась в ярко-красный и не сходил долгое время. И каждый раз, ты ходила подойти, объяснить чёртовому идеалисту, что так не работает, нельзя заменить что-либо так просто, нельзя встать на место другого человека и делать вид, будто ничего не было. Но каждый раз ты сжимала пальцами край стола и сдерживала свои негодования, трусливо поджимала хвост и ждала, когда снова понадобиться принести «душевную аптечку». Так было лучше для вас двоих, и вы оба это понимали. — я до сих пор ненадоел тебе? — вырвалось из уст Рокудзо, откинувшего голову на спинку стула. Ты подняла вверх брови, скорее по рефлексу, нежели произвольно. Ты часто слышала от своего молодого человека множество странных или наоборот, слишком банальных вопросов, потому удивляться даже сил не было, но тело говорило об обратном. — как видишь нет, но если будешь такое спрашивать, отвечу да, — ответила ты, покусывая заусенец. В помещении снова повисла тишина, словно тишина являлась новым компьютером, что своим звуком подавлял остальных своих технологичных соратников. Ты даже не заметила, как чья-то рука аккуратно взяла твои пальцы, отводя их чуть в сторону. Ты посмотрела вперёд. Рокудзо слегка улыбнулся, немного прищурив глаза цвета растопленного молочного шоколада с каплей молока, который являлся бликом. В тусклом свете лицо Тагути казалось загадочным, полутёмным, лишь некоторые участки были освещены голубоватым оттенком. Глаза были на несколько тонн темнее, а блики ещё ярче, словно звёзды в ночном омуте. Ты не хотела романтизировать совершенно обычную меж вами ситуацию, как бывает во всяких бульварных романах, однако подобные ассоциации вырисовывались сами собой, автоматически печатались в голове. — прекрати, а то пальцы отгрызёшь. — прекрати возле мониторов торчать, глаза испортишь. — Это моя работа, а вот деятельность поедания пальцев слышу в первые. Поняв, что спор закончен, ты киваешь и суёшь руки в карманы. Нужно поработать над этим. Рокудзо наклоняется и целует в уголок губ. Даже привычного чьмока не слышно, как в фильмах. Лишь тишина сопровождает вашу любовную линию, не слишком романтичную сюжетную ветку, которая никого бы не впечатлила, будь вы персонажами какой-нибудь истории. Ваша симпатия друг к другу не похожа на то, что в искусстве и у людей в традициях зовётся «любовью». Ваши взаимоотношения не похожи на то, что подразумевают люди, услыхав такое громкое «встречаться». Ты обнимаешь Рокудзо, когда тот утыкается тебе в плечо и спокойно, без напыщенного драматизма, дышит в ткань кофты. Когда-нибудь вы расстанетесь, когда-нибудь заведёте детей, разведётесь или будете терпеть друг друга ради «сохранения нормальной семьи», возможно посуды будет разбито немало и вы разорвёте глотки от собственных криков, а возможно просто попращаетесь друг с другом и тихо уйдёте, оставив горьковатый вкус прошлых отношений.

Вы не в сказке, но вы можете это изменить. Можете построить счастливый конец для вас обоих или же идти по течению жизненных обстоятельств.

Всё в ваших руках.

«Любите искренне, без прикрасов и романтизма. Любите по-настоящему.»