Доверие — способность быть собой рядом с кем-то.
Рэйвен Рейес ненавидела своего соседа. Вернее, она вообще незнакомых людей не совсем переносила, но этот переходил все границы — раз за разом. Парень въехал в двухкомнатную съёмную квартирку сразу после того, как Октавия Блейк съехала оттуда. К несчастью, не в пример брюнетке, Джон Мёрфи вёл себя ужасно: он не только шумел всю ночь и день, не позволяя девушке спать, есть, работать, жить, в целом и общем, нет, то было лишь вершинкой громадного айсберга, гордо носящего прозвище таракан. Брюнет не позволял девушке вести себя так, как она привыкла: на её колкости он отвечал не добродушным взглядом или звонким смехом, или изредка, лёгкой шуткой — как-то делала Октавия — Джон отвечал более перчёной колкостью, провоцируя Рейес дальше отвечать и гнуть свою линию. Но и это не было самым противным: Мёрфи никогда не позволял Рэйвен уединиться, вечно докучая — порой безымянными куклами, входившими в квартиру, тенью крадущимися в комнату, а через час из неё, а порой громкими вечеринками, устроенными с друзьями. К слову о друзьях, такой лакомый кусочек Рэйвен достался не просто так, Октавия, наконец накопив денег, чтобы съехать со своей девушкой Эко в отдельную квартиру, позаботилась, чтобы Рейес не было сложно тянуть квартиру: нашла друга семьи Беллами и Кларк Блейк, нуждающегося в жилье — Джона Мёрфи. И да, Рэйвен, безусловно, ценила старания подруги, но она не могла понять только одного: почему такого говнюка? В итоге всё пришло к тому, что Рэйен Рейес не выдержала: нет, она не съехала, ведь куда? Девушка заключила с Джоном сделку. — То есть, ты платишь две трети цены, а я живу по твоим правилам? — Мёрфи вопросительно изогнул бровь, словно спрашивая: «Ты сейчас серьёзно?» — Именно! — хмыкнула Рэйвен, стоя прямо перед парнем на кухне. — А именно, ты не мешаешь мне быть с собой наедине, не лезешь в моё пространство, не мешаешь спать, а так же, — девушка сделала непродолжительную паузу: — не водишь домой девушек каждую ночь подряд. — Ты чокнутая, если думаешь, что я соглашусь на такое, — хмыкнул парень, готовый уйти. — Послушай, Мёрфи, ты мне слегка мешаешь, так что, лучше согласись или я выживу тебя отсюда! — фыркнула Рейес, еле скрывая раздражение. — Знаешь, как легко выкинуть таракана? Даже усилий прикладывать не понадобиться. — Ладно, согласен, — кивнул Джон, словно обдумывая слова и, наверняка, ища лазейку в ново установленных правилах. — Ладно, идти мне некуда. — Отлично, — улыбнулась Рэйвен, смерив самого огромного таракана в своей квартире самодовольным взглядом. — Так бы сначала. И так продолжалось дальше: Джон Мёрфи учился жить как человек, а Рэйвен Рейес — привыкать к его обществу и учиться доверять. И пусть на это потребовалось несколько месяцев, девушка опустила одну из многочисленных своих стен, порой позволяя таракану увидеть себя настоящей. — Как прошёл день, птичка? — усмехнулся Джон, наблюдая, как девушка снимает с себя пальто и проходит на кухню, завороженно втягивая ноздрями запах приготовленной парнем еды. — Достаточно продуктивно, чтобы хотеть есть, — бросила Рэйвен, садясь за стол: — Так что… — ей не нужно было продолжать: перед ней появилась порция оладий, политых кленовым сиропом, которые, к слову, больше подходили для завтрака. — Бон аппетит, моя госпожа, — хмыкнул Джон, поклоняясь девушке, словно выступающий придворный шут королеве, конечно же, с толикой сарказма. — Спасибо, Мёрфи, — кивнула Рейес, наблюдая за тем, как сосед поверх сиропа добавляет сливки, и ей, кажется, уже не хотелось, чтобы Мёрфи уезжал. Хотелось, чтобы вот такие мгновения тянулись до бесконечности долго. Когда Джон Мёрфи въехал, то столкнулся с Рэйвен Рейес: девушкой, которая, без сомнений, была и умна и красива. Парень по достоинству оценил её острый язык. А когда девушка предложила свои правила, он согласился, скорее даже из-за азарта: интересно, как долго птичка продержится в клетке? Но время шло, а девушка всё не сдавалась, показывая всё меньше колючек и вот уже теперь Джону Мёрфи — засранцу, сколько себя помнил парень — не захотелось быть уродом. Захотелось быть тем, кому она потихоньку начинала доверять и с кем не чувствовала себя в ловушке. — Рэйвен? — позвал Джон, когда они вместе смотрели фильм, который так любила Рейес: только поэтому, вообще-то. Это была комедия и каждый раз, когда Рэйвен совсем по-детски смеялась, Мёрфи хотел остановить время, чтобы раствориться в этом звуке. — Да? — девушка наклонила голову, приближаясь ухом, но не могла отвести карих глаз от экрана. — Повернись ко мне, пожалуйста, — попросил парень, словно показывая, как его раздражает разговаривать с девушкой таким образом. Но Рейес не сразу выполнила просьбу, встретившись с Джоном взглядом только после того, как любимый момент прошёл. — Что? — девушка слегка хмыкнула, но на самом деле это было жалкой попыткой замаскировать смущение от продолжительного взгляда соседа. — Мёрфи? — Через пару секунд она бы и хотела что-то сказать, но просто не могла, ощущая губы парня на своих. И ей нравилось это ощущение. Рэйвен всегда пугало то, что она чувствовала к своему таракану, но сейчас, когда он, не спрашивая, проник в её рот своим языком и перетянул брюнетку к себе на колени, остановив свои руки на талии, Рейес было искренне плевать на страх чувств, отношений, доверия, да даже на любимый фильм! Она просто запустила пальцы в чуть длинные волосы парня. Рэйвен не заметила, как открылась перед Джоном Мёрфи. Она боялась доверять людям — это правда. Но она доверилась тому, кому бы и не помыслила, если бы думала прагматично, и этот человек дарил ей ощущение самого лучшего одиночества: одиночество, которое делят два ближайших друг другу человека.Идеальное одиночество — быть в обществе своих близких.