Living with the ghost

Больно. Спустя годы всё так же больно и непривычно. Наверное, по-настоящему он никогда не сможет этого принять. За прошедшее время он успевает свыкнуться с мыслью, что как раньше – не будет уже никогда. В сотый раз твердя на камеру об обновление, открывающихся творческих перспективах и шагах группы в сторону другого, но обязательно светлого будущего, Джон в первую очередь убеждает себя. Иногда достигает успеха и правда на миг верит в собственную ложь. Иногда вранье кажется настолько откровенно неумелым, что удивляет, почему никто не заявляет ему об этом в лицо. По крайней мере, во взгляде Тико обычно сразу начинает проскальзывать понимающее немое сочувствие. Боги, похоже, он в такие моменты выглядит действительно жалко. Он злится на самого себя и на Ричи, который даже на другом побережье, полушарие, продолжает удерживать в руках часть его сердце и неосознанно оказывать влияние на жизнь. А жизнью Джона Бон Джови без его согласия н и к т о не смеет распоряжаться. Как можно уйти, но не отпустить. Истончить некогда связавшую воедино их судьбы нить, но не порвать. Поэтому Джон приказывает обрезать предателя на фотографиях, которые отбираются для вывода на светодиодные экраны перед концертом, и испытывает мелочное злорадство, а вместе с ним и иллюзорное удовлетворение. Может быть, если убрать напоминание, одновременно чужая и такая родная рука разожмётся. Слишком плохо, что сам он вернуть назад часть себя не в состоянии. Каждый раз в начале тура сердце неприятно тянет, и чёрной ночью опускается тоска. Нет-нет да изредка чудится, что сейчас мимо пройдёт Такуми, чтобы настроить двухгрифовый Taylor. Или в раздевалку зайдёт Самбора собственной персоной, чтобы непринуждённо поделиться услышанной от кого-то и понравившейся шуткой. Тогда, в последние месяцы, он заходил не часто… Джон тайно ненавидит представлять «новую» – а именно так он к ней обращается наедине со своими мыслями – группу на сцене. Он принимает настоящее, но не может прекратить чувство ноющего раздражения. Задержать приход вины, которая наползает густым туманом. Остановить бесполезные меланхоличные ветры настроения и уговорить себя отпустить прошлое. Со вторым концертом всё утихает, но первый – как повторяющаяся из раза в раз пытка, стоит только сделать между выступлениями продолжительный перерыв. Чёртов эмоциональный День сурка. На смену приходит ещё большая злость. С отчаянным упрямством он доказывает, что может. Может в Америке. В Африке. В Европе. Азии и Австралии. По второму кругу для закрепления. Может во всём мире. Может без проклятого Ричи Самборы. Без голоса и без крашеных волос даже. Иногда ему снится, как выходит на сцену, чтобы исполнить запланированные песни на бис, а там его уже ждёт с гитарой Ричи. И они поют вместе Never Say Goodbye или Diamond Ring, реже – акустическую версию (It's Hard) Letting You Go в один микрофон, без остальных музыкантов. Иногда снится, что он выходит на сцену, и из горла не вылетает ни звука. Десятки тысяч обожающих глаз обращены в его сторону, а он лишь молча открывает и закрывает рот, как рыба. Охватывающая паника имеет эффект внезапно прокатившегося по небу грома, но вокруг застывает, как студень, тишина. В поисках помощи он инстинктивно поворачивается вправо – и там никого. На сцене кроме него вообще никого нет, потому что вслед за Ричи уходят остальные. Выступления на введения BON JOVI в Зал славы рок-н-ролла дарит тёплую ностальгию, которая перекрывает боль, обиду и весь застоявшийся внутренний негатив. Кажется, что теперь уж точно окончательно отпустит. На деле Джон после понимает, что они всё просрали. Как повернуть время вспять и исправить ошибки он не знает. Сил хватает закончить американскую часть тура и перенести Европу на следующий год. Лето он предпочитает провести с семьёй. Джон Бон Джови не знает, что делать, и надеется, что проблема волшебным образом решится сама. Он уже давно не оправдывает знак старой татуировки на плече. Через год проблема ожидаемо никуда не исчезает, и эмоциональная карусель под названием «первый концерт тура» случается точно по расписанию. Зачем они заранее прилетают в изменившуюся Москву, он тоже не знает. В последнее время он в принципе чаще ставит под сомнение разумность своих поступков. За почти сорок лет он видит десятки разных городов, которые сливаются в однообразие терминалов аэропортов, отельных номеров и стадионных площадок. Поэтому он плохо помнит советскую Москву тридцатилетней давности. Но их ведут к месту, где они с Ричи тогда устроили импровизированный уличный концерт, и сердце сжимается. Чёрт. А ведь в Калифорнии сейчас этот козёл, возможно, только вылезает из постели. Спустя пару дней Джон растягивает губы в фирменной улыбке и заводит толпу, которая приходит на отреставрированный стадион, где тридцать лет назад организаторы фестиваля зажигали олимпийский огонь мира и дружбы. Он снова думает, что не позволит Ричи вмешиваться в свою жизнь. И представляет Джона-плечо-на-которое-можно-опереться-Шенкса и отмечает важность Фила как участника BON JOVI. А на Wanted опять выйдет без акустики. Потому что здесь он главный и ему решать, а не придурку на другом конце света. Джон не знает, насколько его ещё хватит. К концу дня остаётся надежда, что он сможет найти выход из ситуации прежде, чем кошмары обернутся явью, и невидимые расплетающиеся нити судеб одиноко повиснут в пространстве.