Heroes and Villians

О библиотеке на территории ПЦ Назгуль не знала, но почему-то чутьё подсказало ей, библиотека здесь должна быть. Библиотека, к некоторому разочарованию Назгули, оказалась небольшой уютной постройкой недалеко от пруда, как любезно сообщила ей та же гнома-костюмерша, несшая куда-то яркое платье на изящной вешалке. Назгуль почему-то ожидала посетить мрачное таинственное помещение, располагающееся на чердаке ПЦ, где трудно ориентироваться без карты, но вспомнив, что Свет такого не практикует, взяла книгу о гармонии и ушла на прогулку. Сидеть в четырёх стенах в такой погожий денёк Назгули не хотелось. Можно было остаться в библиотеке и надеяться подслушать что-нибудь в перешёптываниях других читателей, но гулять Назгули хотелось больше, чем внезапно наткнуться на очередные важные, но ужасно непонятные тайны. Гуляла по аллеям парка ПЦ не только она. Мелькнула та привлекательная дунландка, что пела на кулинарном шоу, а под ивой Назгуль заметила медитирующего художника, но не решилась к нему подойти. Ей почему-то не хотелось, чтобы он написал её портрет. Ходили садовники, только знакомого садовника Назгуль не видела. Где-то прогуливался эльф, Назгуль слышала его восторженный, хорошо поставленный голос. Чтобы не встретить его, Назгуль свернула на узкую тропинку, ведущую, кажется, к кухне. Или к мастерским портных, обувщиков, декораторов и остальных, без кого сделать шоу невозможно даже самым светлым магам. Мешать их работе Назгули не хотелось, потому она присела на кочку у стены и открыла книжку. — Отличная погода, правда? — услышала она приятный женский голос и рядом с Назгулью на траву изящно пристроилась та самая привлекательная дунландка. — Замечательная, — пробормотала Назгуль и отложила книгу, в которой она всё равно мало что понимала. Дунландка улыбнулась. Очень располагающе. Но её в отличие от Мага, не хотелось ударить после такой улыбки. — Здесь всегда хорошо, скоро заметишь, — пообещала дунландка и потянулась. — Вот это жизнь, да? Живи, радуйся, грейся… идиллия! Назгуль пожала плечами. — Наверное, — осторожно ответила она, — но я тут недавно. — Да я знаю, — дунланда улыбнулась ещё шире. — Не видела тебя раньше, вот, познакомиться захотелось. Хорошо тут, но иногда скучно. Я ведь тоже человек, люблю, знаешь, что-то такое… простое что ли! Хорошо в саду потрудиться, в огороде, сорняки выполоть, теплицу установить, цветы полить… Назгуль чуть не зааплодировала от радости. — Вас тоже зов сюда привёл, а вы хотели разводить сады? — спросила она, надеясь, что дунландка сейчас расскажет ей, что же это за зов такой и когда он впервые прозвучал в её ушах! Но зря она надеялась! — Да нет, — дунландка пожала плечами. — Никакого зова не было. Может, кого-то и звали, слышала, показывали такое. Мне прославиться хотелось. Узнала, сюда поющих зовут, вот и пришла. Петь умела, в деревне все хвалили, ну и решила попробовать. Взяли, по изобретению показывают. Песню написали. Хорошо! Только что-то тут не то. У себя в деревне я знала, чем себя занять, а тут сиди и жди, где меня потребуют. В огороде возиться нельзя. Не потому, что цвет лица портится, загорать тут можно, а я и так смуглая. Но тут как… распределение труда что ли? Если в огороде — то в огороде, а если поёшь — то поёшь. Может, конечно, чего-то я не поняла, но вот, пою, а не цветочки сажаю. Оно, конечно, хорошо, но надоело как-то. Ну я для себя и решила, как найду мужа, так всё, схожу со сцены! Сады засаживать начну! Говорят, карьеру нужно на красивой ноте завершать, а что может быть краше замужества? — У меня уже есть мама, — пробормотала Назгуль и прикусила язык, поняв, что дунландка точно не намекала на желание стать женой её отца или дяди. Дунландка, поняв ошибку собеседницы, рассмеялась. — Да я и не собиралась. Мужа подыщу, как полюблю. Как только — так сразу! Маг, наверное, тоже против не будет. Это же какое шоу можно отгрохать! Все петь будут, цветы мне дарить. А я на покой. — Потому что распределение труда? — уточнила Назгуль. — Да нет, не только. Если есть муж, чего ещё желать? Распределение оно… ну да, есть, но оно условное, наверное, — призналась дунландка. — Не думала над этим, но вот подумала и вспомнила, у нас же есть этот, как его, лекарь, вот. Он поёт и лечит. Но лечить у нас некого. Вот он и поёт. Назгуль хотела было рассказать дунландке, что вообще-то от её отца пострадал эльф, и первую помощь тому пришлось оказывать ей, но разумно решила промолчать. Вместо этого она спросила: — А не подскажете, где этого лекаря найти? У меня… — Назгуль пощупала сумку, — у меня лечебные зелья к концу подходят. Ложью это не было. Правдой конечно тоже, но посвящать дунландку в секреты сумки Радагаста Назгули не хотелось. Просто не хотелось. Отчасти потому, что Назгуль и сама пока не поняла, что же таит в себе эта сумка. — Ну, это просто, — дунландка снова улыбнулась. — Иди утром к озеру, он там частенько рыбачит. Если не хочешь ждать, то, значит, иди, это самое, туда, — и указала на красивую липовую аллею, — до самого, значит, конца. Он там может быть, увидишь шалаш, стучи. Там хоббит живёт, они дружат. Не найдётся там, завтра утром на озеро придёшь. Назгуль, от души поблагодарив дунландку, всё-таки решила пока не искать поющего лекаря, а пойти к себе и поразмышлять. Дунланка ей очень понравилась и Назгуль почему-то была уверена, их знакомство продолжится. Книжку, немного подумав, Назгуль решила отнести почитать Музыканту и заодно забрать у него свою поклажу. Музыкант достаточно быстро обнаружился стоящим у клумбы с гладиолусами. Назгуль, не решившись интересоваться, зачем ему эти цветы, спросила, где остановился сам Музыкант и, конечно, Назгул с братом. Музыкант, меланхолично окинув гладиолусы взглядом, ответил, что поселили их в очень выразительной башенке у рощицы. — Там хорошо, правда, — заверил Музыкант. — Не жалуемся. Тебя, наверное, тоже туда хотели поселить, — и зачем-то вздохнул. — Ой, так это замечательно звучит, что хорошо! — Назгуль продолжала не понимать Музыканта, но общаться с ним определённо было приятнее и понятнее, чем с эльфом. Или кто он был. — Сейчас, наверное, к вам загляну. Моя поклажа так и осталась у тебя, как понимаю. Музыкант кивнул. — Да, у меня всё. Я даже ни к чему не прикоснулся, не думай, — и почему-то покраснел. — Вот. А твой отец рисует что-то. Ну, у себя рисует, в альбомах, не на стенах и не на полу. Очень много рисует. Назгуль вздохнула с облегчением. Она очень опасалась, что папа станет рисовать на стенах ПЦ колдовские руны, надеясь если не разрушить ПЦ, то навлечь на его подопечных какие-то неприятности, потому новости от Музыканта её ужасно обрадовали. — Это хорошо, — сказала она и улыбнулась. — Папа очень хорошо рисует. Может, он хочет не терять зря времени и посвятить себя творчеству, раз здесь творят все? Или… Она хотела было сказать, что папа, может, хочет вернуться обратно, а написанные картины оставить Магу, чтобы тот задумался, но вспомнив, что папа не любит неразгаданных загадок, решила сказать, что может, её отца посетило вдохновение. Музыкант в ответ пожал плечами и поинтересовался, когда Назгуль захочет навестить их в башенке. Назгуль сообщила, что уже готова прогуляться туда и забрать свои вещи. Заметив, что Музыкант снова помрачнел, она поспешно добавила, что не хочет доставлять ему неудобств и, подумав, протянула Музыканту книгу, сказав, что мало что в ней поняла, а возвращаться в библиотеку сейчас не хочется. Музыкант, взяв книгу почти повеселел и ответил, что никаких неудобств Назгуль не доставила и, сказав, “пойдём!” повёл её куда-то в сторону, по аккуратной дорожке из тёмного камня. Башня оставила у Назгули смешанное впечатление. Она, разумеется, была красива и изящна, но слишком походила на нарочито облагороженную архитектуру Мордора в представлении Светлых. Такого Назгуль очень не любила. Но ей понравились большие белые цветы, посаженные в палисаднике у башни. Неизвестно, что подразумевал садовник, когда оформлял палисадник, но цветы по крайней мере освежали вид. Папа, конечно, сидел в своей комнате и рисовал. Точнее, как заметила Назгуль по уже отложенным изрисованным листам, строил чертежи или проекты. — Ну как, там мрачно, загадочно, таинственно? — спросил он, едва увидев Назгуль и Музыканта с книгой на пороге комнаты. — Сразу захотелось открыть библиотечные тайны и отыскать там манускрипты Светлых? Может, нарисовать проект выхода… куда-нибудь? Назгуль почему-то с облегчением сказала об абсолютно не таинственном, даже уютном помещении библиотеки, где, кажется, даже пауки не прячутся от посетителей, настолько там хорошо. — Я даже в подземный ход из библиотеки не верю, — подумав, сказала она. — А я вот верю! — Папа радостно провёл черту на листе. — Подземные ходы — это же стиль Светлых! Нарготронды всякие, Дориаты! Разумеется, здесь, пожалуй, свой Дориат не построили, но кто знает планы Мага! Вдруг продюсирование — маскировка его светлых планов? Нужно усилить наблюдение! И поиски! И… ну и попытаться войти к магу в доверие! И к этому его, которого я иголками ткнул! Дочка, кажется, тебе он доверяет… И ты ему нравишься! Точно нравишься, как отец говорю! Ты ведь у меня такая красавица и умница! Музыкант очень мрачно вздохнул. Назгули тоже захотелось вздохнуть как можно мрачнее, но она сдержалась. — Думаю, сейчас Светлым ни к чему подземные города, — как можно спокойнее ответила она. — Прятаться им не от кого, а под землёй, наверное, жить без проблем могут одни гномы. Наверное, здешние гномы там и живут, но не думаю, что маг захочет переносить весь ПЦ под землю. — Может, — не стал спорить папа, — но я бы не исключил, что под землёй ПЦ что-то скрывает! Оно было бы очевидным, я так думаю. Нет, я не о пыточных камерах, не думай, не о пленниках и не о кладах, но быть может, там они прячут редчайшие инструменты, привезённые в своё время из Валинора? Светлые часто не то, кем кажутся! — Не те, — хмуро поправил Назгула Музыкант. — Ну да, не те, — Назгул кивнул. — Даже по творящемуся наверху это заметно, доченька! Заметила, что по изобретению показывают быт ПЦ, а не то, как двигается подготовка к концерту и творческий процесс вообще? Может, пока им нечем похвастаться? И где, кстати, наши хоббиты… Назгуль хотела было сказать, что, наверное, Маг хочет преподнести зрителям сюрприз, но вспомнив разговор с садовником и его рассказ об отсутствии песен у хоббитов решила промолчать. Потому что говорить такое отцу в боевом настроении не стоило. Он снова мог вспомнить об иголках или решить, что Назгуль обязательно должна попробовать сокрушить стены ПЦ песней силы. Потому она пожала плечами и сказала, что их, наверное, скоро покажут, а затем спросила у Музыканта, где можно забрать поклажу. Пока мыслей у Назгули не было. Кроме одной. Найти эльфа и попросить у него записи с теми, кого они с магом не взяли в ПЦ. Нужно же было понять принцип отбора и разобраться, зачем он нужен!