Круги на воде

      Бдительность. Спокойствие. Бесстрастность.       Если бы кому-нибудь пришло в голову описать выражение лица и движения молодого мужчины, шедшего рядом с гвардейцем по коридорам дворца Тида, на ум пришли бы именно эти слова.       Его взгляд привычно фиксировал всё, что происходило вокруг, пока он вместе со своим провожатым размашистыми шагами приближался к одному из Залов совета.       Если быть точным, к тому Залу совета, в котором он встретится с королевой. Юной правительницей, что так отважно сражалась за свой народ и отдала бы жизнь, чтобы освободить Набу из лап Торговой федерации. Преодолела пропасть между гунганами и набуанцами и с помощью этого, наконец, одержала победу. И отправила королевских гвардейцев в красных мундирах, чтобы они нашли джедаев, известили их об успехе и привели к ней.       На одно мгновение, в генераторной, он подумал о том, что можно было не пойти. Что можно было пренебречь своим долгом. Но это не был бы путь джедая. А Оби-Ван Кеноби был джедаем.       К простой двери в Зал подошли в молчании.       — Королева уже ожидает вас, мастер-джедай, — слова стражника были обращены к нему, гостю. Для караула на входе достаточно жеста.       Джедай вошёл в зал. Занятая беседой, королева Амидала не сразу заметила его. Он не торопил. Когда она наконец поприветствовала его, ее голос был тверд и спокоен, как всегда.       — Падаван Кеноби, — он машинально отметил в её приветствии новые нотки. Вероятно, она была рада его видеть. Оби-Ван низко поклонился.       — Итак, забрак больше не опасен?       — Ваше Величество, — Оби-Ван проглотил комок в горле. — Ситх повержен.       — Приятно слышать, — она взглянула ему за плечо, как будто ожидала увидеть еще кого-то. — Магистр Джинн?       Нет эмоций — есть покой.       — Мой учитель… магистр Квай-Гон Джинн был смертельно ранен в схватке.       Несколько секунд королева смотрела ему прямо в глаза, потом медленно кивнула.       — Я сожалею, — она протянула руку, но, прежде чем она смогла коснуться его плеча, Оби-Ван сделал шаг назад и снова поклонился.       — Ваше Величество. Если моя помощь больше не требуется, я бы хотел отправить донесение Совету джедаев.       Падме убрала руку.       — Конечно, — голос её немного дрогнул. — Идите, падаван Кеноби.       Вновь поклонившись, Оби-Ван покинул зал. Он чувствовал, что и Падме, и гвардеец, приведший его сюда, смотрят ему вслед. Смотрят с состраданием, и это было невыносимо. Их сострадание заставляло его снова переживать события последних часов.       Он остановился в пустом коридоре. Нет, так не пойдёт. Чтобы разговаривать с Советом, нужно отстраниться от произошедшего. Нужно сделать так, чтобы не переживать это снова и снова.       Нападение лорда ситхов… Поражение учителя… Беспомощность… Всепоглощающая ярость, охватившая его после того, как Квай-Гон был пронзен алым клинком… Падающее в шахту разрубленное тело ситха… И самое главное — обещание. Обещание, данное в смятении и сомнениях, но от этого не менее обязывающее.       «Он … Избранный. Он … восстановит равновесие. Обучи его». Последние слова Квай-Гона эхом отозвались в его голове. И снова перехватило дыхание.       Избранный. Оби-Ван не знал, действительно ли Энакин Скайуокер был тем, кто должен восстановить равновесие Силы. Или что там всегда при этом подразумевалось. Единственное, что он знал, это то, что у мальчишки обнаружилась невероятно высокая концентрация миди-хлорианов. Делало ли одно такое обстоятельство девятилетнего раба фигурой из древнего пророчества? Ответа на этот вопрос не было.       Сам он был согласен с первым решением Совета. Энакин был слишком взрослым, имел слишком сильные эмоциональные привязанности. Это могло иметь опасные последствия при его обучении. И все же. Квай-Гон поверил в него. Его последние слова были об этом мальчике.       Оби-Ван с усилием совладал со скорбью. Нужно взять эмоции под контроль. Он должен убедить Совет джедаев в своем решении. Решении сделать Энакина Скайуокера своим падаваном. Он обещал это своему умирающему учителю. Учителю, в который раз бросившему вызов Совету. На этот раз — в своей смерти. И теперь эта задача ложится на плечи Оби-Вана.       Кеноби глубоко вдохнул, выдохнул медленно, легко. Он будет обучать мальчика. Его, Оби-Вана, ученичество закончилось. Теперь он сам должен стать учителем, учителем одного из самых восприимчивых к Силе детей галактики. Он обещал. А джедай всегда держит слово.       Только честно ли это по отношению к Энакину? У него, Оби-Вана, нет такой связи с мальчиком, какая была у Квай-Гона. Он еще ни разу по-настоящему с ним не поговорил. Он всё ещё считал, что мальчик опасен.       Почему все-таки Квай-Гон настаивал на том, чтобы он, Оби-Ван Кеноби, обучал его? Потому что знал, что Оби-Ван не сможет ему отказать? Потому что никто другой не взял бы на себя обучение? Или потому, что он просто знал, что Энакин — Избранный?       И справедливо ли, что именно он должен стать его учителем? Оби-Ван не мог на это ответить. Но с другой стороны, разве справедливо по отношению к мальчику не дать ему стать джедаем? Справедливо ли разбрасываться такими колоссальными способностями? Не будет ли еще большей опасностью не обучать его? И, в конце концов, справедливо ли отправить Энакина обратно на Татуин, вернуть его к жизни раба? Или отправить в сельскохозяйственный корпус после того, как Квай-Гон пообещал ему сделать из него джедая?       На эти вопросы у Оби-Вана был ответ. Энакин Скайуокер будет джедаем.       Квай-Гон Джинн вверил ему, своему ученику, будущее этого мальчика. И не сомневался, что эта задача ему по плечу. Прошло всего несколько часов с того момента, как Оби-Ван услышал, что станет могущественным джедаем. Несколько часов назад… Еще несколько часов назад Квай-Гон был жив.       А теперь Кеноби должен думать, как подобрать слова, чтобы доложить Высшему совету джедаев о смерти учителя и схватке с ситхом. И о том, что забрак пал от его руки. И о том, что он сражался с лордом ситхов в ярости, страхе, скорби и ненависти.       Оби-Ван медленно опустился на пол.       Темная сторона Силы… Он всe-таки поддался этой бушующей ярости, идущей из глубины души. Ситх был сильнее их обоих, его бешенство было необузданнее ярости падавана, не сумевшего спасти своего учителя. Если бы забрак не столкнул его в шахту и дал ему время подумать о следующих шагах, привести в порядок мысли, подавить ярость… Он бы тогда не победил. Если слово «победа» здесь вообще уместно, ведь погиб его учитель.       Оби-Ван запрокинул голову, коснувшись затылком стены, и уставился на потолок.       «Нет смерти, есть Сила».       Как часто он слышал эти слова юнлингом и падаваном? Смерть для джедаев — не причина для печали. Квай-Гон сейчас един с Силой. Но почему же, несмотря на это, ему так больно?       «Сосредоточься на «здесь» и «сейчас», мой падаван». Этих слов за время своего обучения он достаточно наслушался. И, пожалуй, да, это гораздо легче — когда есть только «здесь» и «сейчас».       Оби-Ван резко, почти прыжком, поднялся на ноги. Совет наверняка уже ждет его донесения.       Боль, ярость и разочарование — это путь к Тёмной стороне. А у него есть дело. И от того, как он его сделает, зависит, по крайней мере, одна жизнь. А учитель верил, что и будущее Силы.       Джедай слегка кивнул своим мыслям и продолжил путь.