Out of Order

      Гермиона почти бежала по улице, когда обнаружила пропажу. Удостоверившись в том, что карманы пальто действительно пусты — ни смятую квитанцию из бакалейной лавки, ни слегка липкую обертку от конфет нельзя было спутать с варежками, — она, совершенно против своей воли, была вынуждена вернуться в Министерство.       Ей были необходимы эти варежки, ведь она пообещала Джинни и Анджелине, что завтра возьмет детей покататься на коньках, даруя их родителям столь необходимый отдых. Фред, Роксана и Джеймс могли играть часами, и согревающие чары на ее голых руках сыграли бы с ней злую шутку в маггловском парке. Нет, ей необходимы были варежки, которые вручную вязала две зимы назад. И пусть получалось не так хорошо, как она того хотела, ведь ей пришлось три раза переделывать один из больших пальцев, но они были теплыми, удобными и наполненными самыми сильными согревающими чарами. Она даже не успела выйти толком из Министерства, как от колючего ночного воздуха у нее уже онемели конечности.       Гермиона тут же поспешила по заснеженным улицам Лондона, втиснувшись в затхлую старую телефонную будку и всю поездку молча проклиная антиаппарационные чары Министерства. Конечно же, подобные заклинания очень важны, но в данный момент ей хотелось в мгновение ока забежать в офис и выйти из него, не проделывая столь долгий путь. Сначала она надеялась улизнуть из Министерства прежде, чем кто-то заметит ее исчезновение, в том числе и он, чтобы ее не затянули на сегодняшнюю рождественскую вечеринку. Но в этом году ее там не будет, это точно. Не после того, что случилось в прошлый раз.       Когда телефонная будка остановилась, Гермиона оглядела вестибюль и осторожно вышла. Время близилось к семи часам вечера, и длинный холл, обычно вмещавший в себя не больше нескольких человек, сегодня был совершенно пустынен благодаря тем, кто либо скрывался за ужином дома, либо попивал бесплатное шампанское на вечеринке. Гермиона тихонько вошла в главный зал, ее шаги эхом отдавались в большой сводчатой комнате. Она посмотрела по сторонам, после чего остановилась перед лифтами. Она нажала на кнопку вызова, тревожно стуча ногой по полу и ожидая его прибытия. В мыслях она уже зашла и вышла из своего офиса с варежками, пока лифт ехал. Справа от нее открылись двери. Гермиона рванула вперед, но внезапно остановилась.       Драко Малфой, последний человек на земле, которого она сейчас хотела видеть, стоял прямо посреди лифта. Его удивленный взгляд быстро сменился лукавым восторгом, в отличие от ее собственного смятения.       — Аврор Малфой, — сухо поздоровалась она.       Его улыбка стала еще шире.        — Грейнджер? Идешь на вечеринку вместо того, чтобы провести еще один год в своих подземельях? — растягивал он свои слова.       — Многоуровневых подземных лабораториях, — автоматически поправила она. Тот факт, что в ее отделе не было кричащих высоких потолков, широких окон и приличной отделки из-за нехватки бюджета, не означал, что Отдел Тайн был каким-то затхлым подземельем.       — Твои кабинеты сделаны из камня, там нет окон, и ходят слухи, что они практически приковывают работников цепями к столам, чтобы не сбежали. Это подземелье.       Хотя Гермиона обожала свою работу, это не означало, что в ней не было недостатков. Отдел Тайн не был темницей, но в нем, конечно, не имелось прекрасных деревянных полов, зачарованных гобеленов и пятиуровневых хрустальных люстр, которые украшали Отдел международного магического сотрудничества. Гермиона объясняла это не более чем небольшим межведомственным шантажом. Глядя на Драко, она вновь осознала, что пропустила часть года в своеобразной «командировке», когда ее перераспределили в Отдел международного магического сотрудничества. Время, проведенное над возобновлением Санкт-Галленского Договора о регулировании экспериментальной и ограниченной магии, не обошлось без приятных привилегий… Например, ее коллеги были гораздо более общительными, несмотря на одного обаятельного болвана, который…       Гермиона глубоко вздохнула. Они с Драко были коллегами — вот и все, чем они были и когда-либо будут.       Двери лифта попытались закрыться, и Драко резко выставил ногу, останавливая их. Они взвизгнули и отпрыгнули назад. Он прислонился к дверям, держа их открытыми.       — Входи-входи. Идешь на вечеринку? Я хотел сбежать, но теперь, когда ты здесь… — Драко замолчал, и она была уверена, что это было то молчание, которое подразумевало нечто совершенно скандальное. За несколько месяцев «командировки» она научилась не реагировать на его наигранный флирт. Возвращение обратно в Отдел Тайн два с половиной месяца назад явно сказалось на ее иммунитете.       — Нет, я не пойду на вечеринку. Я просто забыла свои варежки, — пробормотала она. Отступив от дверей лифта, Гермиона с надеждой добавила: — Иди.       Он приподнял изящную бровь в притворном удивлении.       — Почему у тебя создалось впечатление, что я ухожу? Я направляюсь вниз.       Гермиона недоверчиво сверлила его взглядом.       — Минуту назад ты собирался уйти.       — Я собирался скрыться в подземельях. Хотел провести испытания при низких температурах, прежде чем пойти изучать условия Арктики. Вижу, ты хорошо подготовлена, — он наклонил голову и посмотрел на нее. — Знаешь ли ты, что твое пальто похоже на то, которое стянули с бродяги из Честерфилда? Тебе действительно нужно новое. Оно ужасно.       Гермиона проигнорировала его комментарии, вместо этого начав рассматривать его внешний вид. Похоже, у него были планы на ночь. Он был одет в свое обычное серое шерстяное пальто, столь же явно дорогое, как и ее повидавший жизнь вельветовый пиджак, и тонкий черный кашемировый шарф, повязанный вокруг шеи. Она однажды подняла его, когда он соскользнул с вешалки, и в тот момент почувствовала, что шерсть мягкая, как топленое масло. С некоторой горечью она заметила торчащие из кармана его пиджака черные кожаные перчатки на флисовой подкладке.       В общем, было совершенно несправедливо, что Гермионе пришлось путешествовать сквозь зиму словно в груде одеял, в то время как Драко разрезал снег и лед так деликатно, будто модель из каталога. За девятимесячный промежуток пребывания бок о бок в отделе он почти каждый раз насмехался над ее внешним видом.       Это застало врасплох многих людей, включая Гермиону, еще в январе, когда Драко был назначен представителем Аврората в переговорной группе в Санкт-Галлене. Взросление превратило и без того острый язык Драко в гладкий серебряный нож, и он доказал свою бесценность в этом году. В последующие месяцы она не только проглотила дурные предчувствия, но и почувствовала к нему уважение. Если бы только так изменились ее чувства… но думать об этом было глупо. В конце концов, его поведение оставалось неизменными.       Двери лифта снова попытались закрыться, и Драко пнул их ногой. Они отскочили назад, словно их строго наказали.       — Прошу, Грейнджер, — сказал он, махнув рукой и театрально поклонившись. Она неохотно вошла в лифт. Несмотря на недавно и внезапно обнаруженное желание посетить Отдел Тайн, девять месяцев работы с Драко научили ее тому, что он готов поспорить с логикой, лишь бы добиться того, чего жаждет.       Гермиону не кормили таким наглым набором лжи с тех пор, как она закончила работать в его отделе, — событие, которое также ознаменовало конец общения с Драко. Она была уверена, что между ними появилась какая-то связь. Та, которая возникла после ее командировки, когда Драко постоянно крутился рядом, чтобы позвать ее на обед, про который Гермиона забывала. В Отделе международного магического сотрудничества имелась лавка, продающая маленькие черничные и малиновые булочки с капелькой мармелада, невероятно вкусные лакомства. Драко всегда крал их прямо с ее тарелки, стоило ей только отвернуться.       Что, конечно, было еще одной из многих причин, почему она была рада, что они больше не работают вместе. Она, естественно, не скучала по тому, как он усаживался на ее стол и размышлял о том, сколько булочек он собирается украсть на этот раз, или о том, как он хлопал ресницами и практически мурлыкал, прося отдать их ему. Просьба, которую она всегда встречала закатанными глазами и угрозами столкнуть его со своего стола. Гермиона никогда не представляла, каково это, когда Драко слизывает крошки с ее пальцев. Никогда. Ни разу. Ведь она совсем не хотела схватить его и облизать с ног до головы. Абсолютно нет. Самоконтроль — замечательная вещь.       Двери лифта с грохотом захлопнулись, и Драко дернул рычаг управления на Отдел Тайн, посылая их вниз. Они двигались в неловкой тишине, Гермиона решительно не сводила глаз с деревянных панелей и блестящей латунной отделки, отказываясь заглядывать через окна в темноту, в которой двигались все лифты Министерства. Она ненавидела высоту и была почти уверена, что магическую шахту все еще можно было считать высотой, даже если это была бездонная пустота.       Гермиона услышала, как Драко беспокойно заерзал рядом. Она проигнорировала его. Он закашлялся самым фальшивым кашлем, который она когда-либо слышала. Гермиона сгорбила плечи и старательно продолжала игнорировать его. Она подавила желание постучать ногой по полу, чтобы заставить лифт быстрее двигаться. Разве раньше он ездил так медленно? Время, казалось, ползло со скоростью черепахи. Гермиона слишком хорошо знала человека, стоящего рядом с ней, чтобы не заметить подвоха.       — Это будет длиться бесконечно, — пробормотала она. Слишком бесконечно. Она нахмурилась и наклонилась, чтобы посмотреть на дисплей лифта. Стрелка указателя зависла между этажами. Они перестали двигаться. Гермиона замерла.       — Что? — спросил Драко, очевидно заметив, что что-то пошло не так. Он подошел к ней, хмуро глядя на дисплей, и, когда их плечи соприкоснулись, по ее спине побежали мурашки. На таком близком расстоянии она чувствовала слабый запах виски из его рта, а также корицы и сосны, исходящие от тела. Он, должно быть, шел прямо с вечеринки; декораторы всегда были слишком щедры с чарами праздничного запаха, который витал по всему залу. Драко постучал палочкой по дисплею. Стрелка упрямо не двигалась, разжигая панику Гермионы.       — Мы в ловушке, — выпалила она. Как такое могло случиться? Было уже далеко за семь часов. Она должна была уже быть дома и готовить ужин, а не торчать в лифте!       — Отлично, — весело сказал он, как будто это приключение для них, а не смертельная ловушка. — Думаю, нам пора поговорить.       Она с ужасом повернулась к Драко.       — Мы застряли в лифте, и ты хочешь поговорить? — должно быть, это кошмар. Она не могла аппарировать, ведь лифт завис над бездонной пропастью, и она застряла с Драко Малфоем. Что еще хуже, это случилось накануне Рождества — в списке ее дел были миллион и одна вещь. Он одарил ее самодовольной улыбкой, которая заставила желудок сделать кульбит. Гермиона не находила его очаровательным. Не находила его привлекательным. Ее не волновало то, что он пил чай со сливками и двумя ложечками сахара, что никогда не загибал уголки книг или что выглядел совершенно обезоруживающе, когда его рот кривился, а нос неэлегантно морщился, когда он по-настоящему удивлен. И она чертовски ненавидела тот факт, что даже после четырех месяцев ежедневного повторения этих слов они все еще были неправдой.       — Ты не любишь разговаривать? Как это противоречит моей предыдущей оценке твоего характера. Может быть, ты считаешь, что я должен вызвать Поттера и Уизли патронусом, чтобы они смогли спасти нас? Возможно, они еще больше сломают лифт в приступе плохо управляемого, но хорошо продуманного героизма?       — Я не хочу видеть, как ты в очередной раз отправляешь кому-то патронус. Если он у тебя есть — это не значит, что ты должен всем его посылать.       Боги, сколь бы ужасной ни была ситуация, она не хотела видеть реакцию своих друзей на этот патронус.       — О, Грейнджер. Я не посылаю свой патронус при каждом удобном моменте. Только по особым случаям, — он подмигнул, как будто совершенно не подозревая, что можно умереть из-за чрезмерного воздействия на организм этих острых скул и серых глаз. Драко пододвинулся вперед. — Как это будет восхитительно, когда нас обнаружат вместе в лифте, прижатыми друг к другу в попытках согреться? Поттер и Уизли ворвутся сюда и захотят повесить меня, допытывая, лишил ли я тебя добродетели. Хотя я бы ответил, что если чья-то добродетель и отобрана, то моя, учитывая, что ты делала с ней в прошлом году после того, как мы сбежали с той пародии на рождественскую вечеринку…       Этот разговор, прямо здесь и сейчас, был именно тем, почему она так быстро покинула Министерство и почему весь этот инцидент был не чем иным, как фиаско.       — …и кстати, о прошлом годе, я хочу получить обновленную информацию о твоем «специальном исследовательском проекте». Мне еще предстоит увидеть этот «проект», несмотря на то, что я очень хорошо знаком с твоим офисным столом и полом. Последний обзор их производительности был довольно ошеломляющим, и я хотел бы посмотреть, что ты собираешься предложить мне в этом году…       Гермиона сделала резкий шаг вперед и зажала ему рот ладонями, находясь вне себя от ужаса. К черту Санкт-Галленский договор! Предполагалось, что непродуманное свидание на одну ночь после большого количества выпитого вина будет изящно проигнорировано, а не то, что через две недели Малфой заявится в качестве ее коллеги на последующие девять месяцев. Почти сразу же он отшатнулся. Смущенная собственной реакцией, Гермиона хотела отдернуть ладони, но прежде, чем она успела засунуть их в карманы, Малфой шагнул вперед и перехватил их в свои.       — Чертова Моргана, у тебя ледяные руки, — сказал он, вздрогнув.       — Твои комментарии приняты во внимание, но это не твоя проблема, — ответила Гермиона, стараясь не встречаться с ним взглядом и делая слабое усилие вырваться из объятий. Смущение боролось с явным, тающим облегчением, которое принесло его прикосновение. По правде говоря, ее пальцы замерзли, а его были теплыми. Очень теплыми. Он поднял ее руки и нежно подул на пальцы. Она сглотнула, когда его дыхание коснулось ее ладоней.       — Каким бы я был аврором, если бы не смог защитить один из самых ценных ресурсов Министерства от обморожения всех ее пальцев? — пробормотал он.       — Вряд ли обморожение входит в список опасностей, требующих вмешательства аврора, — сказала она, слегка потянув его за руку. Чтобы не мешать, он обхватил ее ладони своими и начал их растирать. Гермиона вздрогнула, когда кровь прилила к кончикам ее пальцев, которые начали покалывать от тепла.       Драко покачал головой.       — Нет, ты подвергаешь опасности других людей, размахивая ледяными глыбами. Это угроза общественной безопасности, поэтому я их конфискую. Ваши пальцы мои до дальнейшего разъяснения обстоятельств.       Они так и стояли, держась за руки и глядя друг на друга. Так близко, что Гермиона могла с уверенностью сказать, что он выпил немного больше, чем изначально казалось. Плечи его слегка подрагивали, что было весьма необычно, так как в нормальном состоянии он был самоуверен и обладал превосходным чувством равновесия. Она поняла, что его большой палец левой руки рассеянно поглаживает изгиб ее ладони, и это нежное движение вызвало дрожь по всему телу. Она нервно сглотнула.       — Ты пьян, Малфой.       — Может быть, — вздохнул он, глядя на их переплетенные руки. — Мерлин, Гермиона, я просто… Ты хоть представляешь, насколько ужасными были последние несколько месяцев? Думаю, ты меня погубила.       Гермиона была сбита с толку. Погубила его? Как она могла его погубить?       Он продолжил:       — Каким бы восхитительным ни был тот вечер, мне казалось, что он являлся всего лишь сочетанием слишком большого количества вина и замутненного сознания. Признаюсь, я почувствовал легкую радость при мысли, что буду тем приятным, но постыдным воспоминанием, которое ты молча унесешь с собой в могилу. Я имею в виду, как часто кто-то получает очаровательное приглашение пойти и испытать «специальный исследовательский проект» Гермионы Грейнджер, который включает в себя тайный побег с вечеринки, спускание в ее офис и тщательную проверку каждой горизонтальной поверхности в комнате? Почему ты это сделала, я до сих пор не знаю, но успокойся. Уверяю, я дорожу теми воспоминаниями.       Она покраснела.       — Драко, я не…       — Не мешай, Грейнджер, это мое признание, — упрекнул ее он. — Позволь заверить тебя, что на этом история не заканчивается. В понедельник я так разозлился, что даже не мог как следует развалиться в кресле, а Поттер начал читать мне длинную лекцию об обязанностях аврора, а не гулянии поздно вечером по городу с незнакомыми людьми. Я должен был просто сидеть и соглашаться с ним. Что нужно было ему сказать? «Поттер, я потянул спину из-за того, что в прошлую пятницу целый час пролежал на полу в офисе Грейнджер и у нее были очень весомые аргументы, почему я не должен даже пытаться встать»? Этот ответ привел бы к большему количеству вопросов, сама понимаешь. Я имею в виду, что даже и не намеревался соблазнить тебя, ты мне даже не нравилась в тот момент, — он поцеловал тыльную сторону ее ладони. — Прости, любимая, но это правда.       Гермиона шокированно уставилась на него.       — Итак, когда пришел приказ на это довольно скучное задание в отделе, будь уверена, я был очень доволен. Еще несколько месяцев тебя бы коробило от моего присутствия. Ты показывала это довольно часто. Потом в течение месяца ты вела себя очень вежливо. А потом еще второй. А потом, на третий, я понял, что ты можешь быть очаровательной, если захочешь. На четвертый я обнаружил, что у тебя необычайно безжалостный склад ума, когда кто-то встает у тебя на пути, а на пятый понял, что ты не только одна из самых интересных и привлекательных женщин среди моего окружения, но что я хочу знать о тебе все и надеюсь, что ты чувствуешь то же самое.       Ее прежнее убеждение в том, что все это была какая-то шутка, сотворенная алкоголем и излишней самоуверенностью, быстро исчезало. От этих слов голова шла кругом, Драко не до конца осознавал, где он находится.       — Из-за твоего невероятного упорства перед лицом моего преследования я, в конце концов, пришел к выводу, что ты предпочитаешь меня игнорировать, пока мы работаем в одном отделе. Я ждал и ждал. Сентябрь завершился, и мне казалось, что ты набросишься на меня, как только наше время там закончится. Но я ошибся. Вот и фантазировал, что ты появишься и объявишь, что в свете моей поразительной сексуальной доблести, ослепительной красоты, дьявольского обаяния и превосходного интеллекта ты поняла, что нам суждено быть вместе. Потом ты отправишь меня в отпуск на тропический остров, заставляя потратить тысячи галлеонов на самые дорогие апартаменты курорта, и привяжешь к кровати, чтобы мы не выходили из номера целую неделю. Вместо этого унылый октябрь перешел в презренный ноябрь, который перекатился в декабрь, и я наконец-то понимаю, что ты намерена бросить вызов судьбе и природе, проводя наши зимние каникулы в унынии, заставляя меня томиться в лондонском мраке. На самом деле, это невыносимо, — он нахмурился. — Для человека, мучимого воспоминанием о том, что у него случился лучший секс в его жизни, с любовью всей его жизни, а затем расстался с ней… время тянется мучительно медленно. Остальная часть его жизни начинает выглядеть как рецепт для постоянного пребывания в Мунго. Я чертовски люблю тебя, Грейнджер. И было бы неплохо, если бы ты призналась, что тоже любишь меня.       У нее пересохло во рту, а сердце бешено колотилось. Она не знала, что и сказать. У нее не было никакого плана действий, который можно было бы предпринять, когда Драко Малфой обращается к тебе в лифте и признается в любви. Тишина давила, а Гермиона все еще не могла говорить.       Пока она смотрела на него в замешательстве, Драко медленно покраснел. Он отпустил ее руки, отвернулся, вытащил перчатки и положил их обратно, как будто не знал, куда себя деть. Для тех, кто хорошо его знал, он выглядел совершенно растерянным.       — Или, может быть, я гораздо более пьян, чем думал, и, возможно, признание было лишним, что теперь потребуется множество лет самоотверженного угнетения, огромного количества алкоголя и стирания памяти, чтобы я смог снова взглянуть тебе в глаза, — он резко отстранился. — Если ты меня простишь, я должен проверить приблизительную глубину шахты лифта.       Это вывело ее из шока.       — Драко.       Он беспечно продолжил, не глядя ей в глаза:       — У этих лифтов вообще есть шахты? Может быть, это скорее бездонная яма. Это вообще возможно? Я имею в виду, что если не бездонная, то невероятно длинная? Полагаю, мне следует спросить тебя, поскольку ты невыразимец, но я считаю, что ты предпочла бы, чтобы я начал осмотр в ближайшее время, так что…       — Драко, — она схватила его за пальто и притянула к себе, крепко целуя. Он был ошеломлен на мгновение, но, быстро опомнившись, обнял ее. К тому времени, как они оторвались друг от друга, он уже держался за нее, пытаясь устоять на ногах.       — Я тоже люблю тебя, глупый ублюдок, — прошептала она.       — Ну, — сказал он дрожащим голосом. — Это сработало, — он наклонился и снова поцеловал ее, и на этот раз она ухватилась за его руку, чтобы не упасть. — Итак, если ты влюблена в меня, зачем мне понадобилось выслеживать тебя в сломанном лифте, чтобы это выяснить? — спросил он.       Гермиона смущенно отвела взгляд.       — Я думала, это все шутка. У тебя репутация Казановы, я не думала, что ты всерьез.       Он удивленно посмотрел на нее.       — Неужели ты действительно думаешь, что я так отношусь к каждой женщине, которая встречается на моем пути? Грейнджер, я регулярно просил тебя кормить меня своими булочками. Все думали, что мы спим вместе.       — Ну, ведь такого не было, — фыркнула она. Неужели никто не верит в ее нравственность?       — А надо было. На самом деле, я думаю, мы должны исправить это прямо сейчас, — Драко начал расстегивать пуговицы на пальто, пока целовал ее.       Она оторвалась от него, задыхаясь.       — Драко, — выдохнула она, — мы в сломанном лифте. Кто-то заметит это, попытается починить его и увидит нас.       — Отлично сказано, — произнес он настолько разборчиво, насколько только мог, целуя ее в шею. — Как насчет того, чтобы взять мой портключ и оставить этот чулан для метел с манией величия?       Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил маленький медный портключ-уроборос. Зеленые драгоценные камни блеснули в глазах змеи, и Гермиона поклялась, что та словно понимающе улыбнулась.       Гермиона уставилась на него, а затем ударила по голове.       — У тебя все это время был портключ? Ты позволил мне считать, что мы оказались в ловушке? Ты… Ты… — она резко замолчала и глубоко вдохнула. — Мы поговорим об этом позже. Куда он ведет?       Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.       — В мою квартиру.       Звучало заманчиво. Гермиона посмотрела на медный уроборос и еще раз вздохнула.       — Мы должны сообщить ремонтникам, что лифт сломан…       — Право слово, Грейнджер. Ты правда думаешь, что кто-нибудь починит эту штуку до понедельника? Они повесят на ней табличку «Сломано» и все. Мы можем послать сову. Из моей квартиры.       В данный момент Драко выглядел слишком довольным котом, прижимаясь к ней и играя с ее волосами, и, судя по тому, как он касался ее щеки, готов был свернуться рядом в постели, словно он все это время принадлежал ей. Что, возможно, он и сделает. Искушение боролось с долгом… И искушение победило. Стоп, разве она не вернулась в Министерство ради чего-то другого, а не ради секса с Драко в сломанном лифте?       — Но… мои варежки, — пробормотала она, наконец вспомнив о своей первоначальной цели. Было действительно сложно думать, когда Драко целовал ее шею.       Он отстранился от Гермионы, к ее ужасу, и вздохнул.       — Обещаю купить тебе самые мягкие, пушистые, теплые варежки, какие только могут вообразить себе магглы или волшебники, если ты сейчас же сбежишь со мной из этого сломанного лифта.       Она приподняла бровь и бросила на него удивленный взгляд.       — Варежки получишь тогда, когда я удостоверюсь, что проснулся с тобой в постели утром, — продолжил он, строго посмотрев на нее. — И никаких варежек до утра. Я не позволю тебе использовать меня ради варежек, Грейнджер.       Она улыбнулась.       — О, сегодня я намерена получить от тебя не только варежки.       Он притянул ее к себе для еще одного захватывающего поцелуя, когда она положила руку на портключ. Не разрывая поцелуй, Гермиона почувствовала, как уроборос сработал, и все вокруг закружилось в пятне бесконечного белого света.