Цветет шальная вишня

- Шадди. – коротко приказал Сильвестр вошедшему слуге. Третья чашка за утро. Сердце начинало учащенно биться, но зато прояснился ум, и беспорядочные мысли стали складываться в спокойные доводы для кансилльера. «Ему придется подчиниться», - думал кардинал, прихлебывая обжигающий нипиток, и глядя в окно. В саду сгущались тучи, грозя пролиться дождем, и одуряющее пахло цветущей вишней. Неслышно вошел Рокэ. - А, это Вы, Маршал, - поприветствовал своего гостя Квентин Дорак, - Мы не ждали вас так быстро. Я был уверен, вы еще в Сагранне. - А от меня уже никто ничего не ждет. Я был в Сагранне еще вчера вечером, но как видите, Ваше высокопреосвященство, я уже здесь. Не дожидаясь приглашения, Алва сел в кресло и закрыл глаза ладонями, надеясь прогнать усталость и тупую боль, сверлившую висок. Не помогло. - вы, наверное, всю ночь в седле? – участливо осведомился кардинал, - Шадди? Или «Черную Кровь?» - Ни того, ни другого, - ответил Рокэ, чем немало поразил Сильвестра. Уж от любимого вина он никогда не отказывался. - Пойдемте в парк , - предложил Алва, - здесь душно. Будет гроза. - Будет, - согласился кардинал. Все важные дела они обсуждали на прогулках в парке, заросшем старыми вишневыми деревьями. «И у стен есть уши» - любил повторять Его Высокопреосвященство. Там, в парке, они говорили о войнах, о провинциях, покорных Талигу и непокорных, и о том, как покорить непокорные. Это Первый Маршал делал легко, играючи, радуясь победам. Но сейчас Рокэ выглядел подавленным и уставшим. Бессонная ночь? Или что-то гнетет душу Ворона? Что именно? Всем известно, что душа Повелителя Ветров темна, как Гальтарсий лабиринт. Вот никто туда и не осмеливался заглянуть – кто знает, какие Чудовища там обитают? - О чем задумались, Маршал? – отвлек его от раздумий Сильвестр. - Да так, просто ни о чем. Вишневый цвет. Сейчас пройдет гроза, и цветы, что радуют глаз и обоняние, будут жалкими белыми лепестками, похожими на крылья умерших бабочек. Вы не находите, Дорак? - Да вы поэт, Рокэ. Такое сравнение… - Ну нет, стихи я писал когда-то в юности, теперь нет ни малейшего желания марать бумагу. - Кстати, о бумаге. В вашем письме ко мне вы, Маршал, упоминали как-то, что благодаря счастливой случайности, вам удалось раскрыть заговор против Его Величества. Но подробности… - Да, какие, к Леворукому, подробности. – Рокэ устало потер висок, болевший все сильнее. «Закатные твари, как не хочется говорить о делах, пусть Сильвестр говорит о вишнях, о поэзии, да хоть о Закате, только бы не выспрашивал.» И Квентин Дорак понял, что Рокэ, хоть и примчался в Талиг, но о событиях в Сагранне не расскажет. По крайней мере, не сейчас. А потом… Что – то промелькнуло в листве, у старой замшелой стены, в кустах, в изобилии росших возле нее раздался легкий шорох. Рокэ хватило секунды, чтобы понять, что происходит, и закрыть собой кардинала. Но не хватило секунды, чтобы увернуться самому. Все произошло очень быстро, Сильвестр почувствовал толчок, и Рокэ вдруг упал на спину. Серое небо отразилось в синих мертвых глазах. Кардинал понял, что случилось, встал на колени рядом с убитым. С тем, кого на протяжении многих лет считал своим другом. А вот считал ли его, Квентина Дорака другом Алва? Вряд ли. Он сам говорил, что у него не родных, ни друзей. Но он, Рокэ заслонил его, принял смерть, которой не боялся никогда. Сколько раз она обходила его стороной, и в дуэлях, и в сражениях, из которых всегда выходил победителем, даже там, где , казалось, это невозможно. И вот нашла. От смерти не спрятаться, не сбежать, рано или поздно она придет за тем, кого избрала себе в попутчики. Рокэ лежал, раскинув руки, а из груди торчал метательный кинжал. Сильвестр понял, что покушались не на маршала, а на него, кардинала. Никто не знал, что Алва появился в столице, и что он придет, не надев легкую кирасу под колет. «Надо что-то сделать. Позвать слуг, капитана охраны», - подумал Сильвестр, опускаясь перед убитым на колени. Но в груди вдруг взорвался багровый шар, отдавшись нестерпимой болью. На мгновение. И наступила темнота. Потом их так и найдут в вишневом саду, где они так часто говорили, – первого маршала Талига и его высокопреосвященство Кардинала Сильвестра. Будет траур, прощание с Лучшими Людьми Талига, отпевание в Олларианской церкви, толпы рыдающих , едва сдерживающие слезы Марсель и Савиньяки, и не скрывающий слез фок Варзов. Но это все потом. А сейчас вишня своими лепестками оплакивает тех, кто покинул сей мир.