Забудь

      однообразный октябрь сводит её с ума, въедается под кожу постоянно неловким и жалостливым «забудь».       прошло два месяца после того, как даша поняла, что замуж вышла вовсе не по любви, а по собственной безмерной глупости и безысходности (тупости и эгоизму, если быть точнее).       и сейчас, сидя на кухне в сингапурской квартире, бывшая канаева попивала свежезаваренный травяной чай (алкоголь больше не помогает) и думала о том, когда же всё пошло к чертям.       если в начале их брачной жизни пётр алексеевич был крайне любящим и заботливым, то сейчас вовсе не появлялся дома, лишь отправлял по расписанию сухую sms’ку: «не жди, я задержусь на работе» и скидывал супруге на банковский счет пару тысяч. только ей не нужны были деньги, всего лишь внимание. разве это так много?       даша даже не думает, куда делись все чувства к самодостаточному бизнесмену, которые лопнули, как мыльный пузырь, при первой перебранке, но думает о том, что каким-то магическим образом их заменило одно очень непонятное и смутно знакомое чувство к наглому сербу, чей образ не покидал голову хозяйки уже несколько недель. словно она может соскоблить отпечатки павла с собственной кожи, не захлёбываясь при этом рыданиями в запертой комнате под раздающийся где-то в глубине шум с улицы.       короткая телефонная трель и снова то же сообщение: «не жди, я задержусь на работе». все? видимо да.       дарья в ускоренном режиме прокручивает застиранные воспоминания из элеоновских дней: всё, что только может собрать по клочкам в напрочь убитой антидепрессантами памяти.       она абсолютно уставшая.       едва функционирующая.       шатенка мотает головой, закрывает глаза и пытается найти в себе силы не зарыдать сейчас, хотя бы не взахлеб. нельзя.       у даши внутри уже не осталось ничего, кроме странного чувства потерянности и убивающей пустоты. канаева хватается за лицо ладонями, сдавливая виски, пытаясь не закричать.       фитиль свечки, которую канаева зажгла хоть для какого-то уюта, слабо качается из стороны в сторону, а потом и вовсе потухает, не оставляя девушке ни малейшей надежды на хороший исход. и до отчаяния хочется увидеть его хотя бы еще раз, хотя бы на мгновение, взглянуть на эти темные, без проблеска света, глаза.       когда же ты так согрешила, даша?       она бледная, осунувшаяся, с тенями и опустевшими глазами. в них нет никаких эмоций, кроме бесконечной усталости и боли.       в голове — шум. ощущение такое, словно через все тело пропускают электрический разряд — пусть не самый сильный, да, но постоянный, оттого и действующий на нервы так гадко, до подергивающегося века.       а может юля была права: у каратистки действительно аллергия на счастливую жизнь, и когда кажется, что всё налаживается, на самом деле становится еще хуже?       в последний раз, когда подруги говорили, комиссарова дала даше дельный совет: делать так, как велит сердце, а не мозг. может мудрая рыжая и здесь не прогадала?       а, что, если паша тоже думает о ней. вот прямо сейчас, вдруг?       она еще в прошлый раз готова была содрать с себя кожу, потому что серб под неё залез, пропитал каждую частицу, смешался с кровью и не давал забыть о себе. канаевой такие чувства пришлось впервые испытывать: настоящие, яркие, одуряющие до дрожи во всем теле. а павел засел где-то там, под ребрами, и скребётся как одинокая кошка.       даша ощущает лишь сильное головокружение и резко устремляется вперёд, подходит к окну и со всей силы его распахивает, впуская в комнату прохладный воздух. канаева отрешенно смотрит на ночную панораму и не понимает, что она вообще делает в этом чужом и незнакомом городе? как девушка согласилась променять москву с ним на сингапур? и речь даже не о развитии и красоте города, а о людях, близких и не очень, которые создают атмосферу её существования.       она тяжело дышит, успокаивается лишь через время, когда осенний воздух обжигает своим холодом щеки и пальцы.       казалось, что чувства к павлу испарились сразу же после его недосвадьбы, исчез из мыслей даже его образ. как по щелчку пальцев пришел пётр — весь такой рыцарь на белом коне. склеил, собрал по частям избитую душу, обещал оберегать и любить в горе и радости, пока смерть не разлучит… а по итогу? а по итогу и павел аркадьевич из головы никуда не исчезал, затаился и прятался, но НЕ ИСЧЕЗАЛ.       только нужен был толчок, который заставил каратистку об этом вспомнить. всему виной элеонора андреевна, которую крутили по всем местным телеканалам, ведь новость о том, что сама галанова (десятое место в топе самых влиятельных женщин россии; она же основательница собственной отельной империи) выходит замуж за не менее прославленного человека, вследствие чего уходит из отельного бизнеса и посвящает себя мужу, а все активы поровну делит между дочерью и племянником, про которого потом тоже сказали пару ласковых.       как-то так это и началось. сначала просто ныло где-то в груди от упоминания его имени, позже голова вихрем кружилось от воспоминаний о былом, а только потом стало ребра ломать и мысли непонятные вдалбливались в раскаленный мозг.       как сердце велит?       ну-ну.       она тянется рукой к телефону. кажется, даша окончательно сошла с ума. ищет в контактах его номер, но так и не решается позвонить. откладывает гаджет в сторону и мотает головой из стороны в сторону, как болванка на автомобильной панели, выбивая дурацкие мысли и затею эту глупую.       через неделю повторяет. но уже более решительно, ведь, кажется, мысли такого рода заполнили её мозг окончательно. как и прежде, ищет номер (пусть он даже до сих пор стоит на быстром наборе) и… так и не решается набрать.       попытка №3 оказывается более удачной, чем две остальные. находит номер и даже нажимает на кнопку вызова. ждет. хочет услышать бархатистый голос с легким акцентом, услышать фирменное и туманящее мозг «госпожа горничная» и растаять на его руках.       гудок.       и, кажется, что сердце больше не бьётся. остановилось где-то в районе желудка и ждет вместе с Дашей ответа.       гудок.       и тело полностью сковало от страха и холода, даже мурашки пошли.       гудок.       у неё мороз ползет по веткам вен, отравляя организм.       четвертого гудка канаева не дожидается, обещает себе, что попробует позвонить через пару месяцев, а может и лет, когда речь в её голове будет отрепетирована и отточена до совершенства, а пока даша обещает себе научиться жить без него, предполагая, что паша научился это делать.       жить дальше, на самом деле, не получается у них обоих.       это просто минутная слабость, ничего большего.       а сейчас просто смирись, вытри слёзы и забудь, даша. забудь.