Русалочка и Принц

«Каждый из нас проклят по-своему, груз проклятья будет давить на нас столь долго, сколь мы того заслуживаем». Урсула, за беседой с будущей Хранительницей Тенебраума. — Проклятье этого мальчика усугублялось, когда его душа металась между долгом и желанием. Ты не узнала его? Вас когда-то многое связывало… Не узнала. Ты ошибаешься, Урсула. О чем бы ты ни говорила, ошибаешься. Иначе и быть не может. Даже если может — если допустить мысль, что ты не заблуждаешься и не пытаешься ввести в заблуждение меня, то что ты вообще можешь знать обо мне и людях, которые мне дороги? — Вы ошибаетесь. Я никогда раньше не встречала Варга, мы никак не связаны. — … потому я решила, что помощь ему не помешала бы. Ему дали выбор. И одновременно его лишили. Было интересно ожидать свершенного им шага. В итоге он привел тебя ко мне. Похоже, что он сдался. Помощь от тебя? Варгу? Почему? По вашим словам, вы совсем не знали друг о друге, пока он не пришел к твоему порогу. Именно в тот день ты отдала ему зелье — зелье, которое просил для себя Митрос. И теперь говоришь, что помогла этим не Митросу, а Варгу?! Неужели ты рискнула моей жизнью только ради того, чтобы Митрос не разозлился на своего подчиненного?! Ты поставила их планы выше моей жизни?! — Я не понимаю! — И не поймешь, коли не захочешь. А коли захочешь, то взгляни на карты, лежащие у тебя в рукаве. Ха-ха, не смотри на меня так, со временем ты все поймешь. — … ты слишком высокомерна для того, кого все еще подозревают в сговоре с Митросом. — А тебе не терпится на ком-нибудь выместить свою злость. Даже не верится, что это про тебя шептались, будто у Ледяной принцессы нет ни чувств, ни эмоций. По мне, так все безбожно врали. Ведь у Ледяной принцессы не может быть такого нервного лица. — Ты!.. — Я не пытаюсь с тобой ссориться, Люсьетт. Ты пришла ко мне, а я иду тебе навстречу, несмотря на то что терпеть не могу гостей. — Терпеть не можешь? Именно поэтому ты на меня напала, ведьма? Твои стражи оставили на мне следы своих когтей, а громадные щупальца будут являться теперь ко мне в кошмарах. — Оценила мои наработки? Разве они не чудесны? Чары поистине уникальны, больше ни у кого такого нет… ах… нападение… не знаю, о чем ты говоришь… ладно, мне нет прощенья. Наверное. Ты говорила о чем-то мне интересном, только открыла рот, и сразу решила меня покинуть. Представляешь, как обидно мне было? — Что? Это дико. — Нечасто выдается шанс поговорить, я не хотела его упускать. — … ты странная, Урсула. — Почту за комплимент. — Так, о чем я говорила? Что послужило причиной твоей… «обиды»? — Ты еще не поняла? «Неисповедимы пути Господни», — говорится в одной жестокой стране, в которой искоренили всех ведьм. В вашем случае Господом являлся Варг, от чьего решения могло поменяться «всё». Его роль уже прошла, прошла и моя, теперь тебе решать, в чьи руки тебе вверять Господа. Ведьма смеялась. Смеялась губами и ртом, своими острыми зубами, морщинками вокруг глаз, темными омутами, скрывающимися в ее глазах. Смеялась словами и взглядом, своим отношением к короне, к власти и ответственности — к окружающим. Одно ее существование казалось жестокой насмешкой. Она… раздражала. Урсула не давала ответов, говорила загадками, вбрасывала небольшие подсказки, которые как могли помочь с поиском ответов, так и наоборот, отдалить. Происходящее казалось ей шуткой, игрой, чем-то неважным и далеким от нее, не имеющим к ней никакого отношения. Как же… безответственно. Постепенно декорации сменились. Серо-зеленый фон домов и зелени с пестрыми вкраплениями в виде ковров плавно перешел к деревянным полам и потолку, между которыми висели сухие пахучие травы. Гнев и немилость побурлили в свое удовольствие, а затем улеглись засохшей накипью. Были найдены старые забытые чашки, заварены ароматные пучки трав, накрошены засушенные запасы иноземных фруктов, притащены запрятанные сахарные пряники. — Ты недавно вернулась в город? — в горячую воду опустили засохший комок сушеной травы. Прозрачная жидкость стала приобретать желтоватый оттенок, Люсьетт с изумлением за этим наблюдала. — За пределами дворца и этого города лежат огромные просторы неизведанного. Этот чай я привезла с одной странноватой огромной страны, люди там говорят странным говором и странно одеваются в пестрые ткани. Также они любят носить на себе разноцветные побрякушки, не имеющие здесь никакой ценности. — Тебе там не понравилось? — уточнила Люсьетт. Урсула за раз произнесла слово «странно» несколько раз. — Не могу сказать точно. Но я туда точно поеду еще раз. Бурый комок травы шелохнулся. Люсьетт расширила глаза. Круглый шар увеличился, покрутил налитыми силой конечностями и развернулся, являя свету яркую лиловую сердцевину. Люсьетт ахнула. Вальтц поднял чашку и отпил из нее. Поколебавшись немного, она последовала его примеру. Покатав на языке янтарную жидкость, она еле сглотнула и скривилась. Запоздало прикрыла рот рукой. Урсула хрюкнула, отпила сама из чашки и спросила: — Ну как, вкусно? — Это было… странно, — ответила Люсьетт. И попробовала «чай» на вкус еще раз. Затем еще. И еще. Ведьма расхохоталась. Тон разговора снизил темп и громкость. Прошло два часа. По прошествии двух часов Вальтц увидел удивительную картину — перед ним мирно прощались две улыбающиеся женщины. За это время Варг с ведрами так и не вернулся. Больше всего ведьма сокрушалась по поводу утерянных ведер. Принцесса искренне ей сопереживала, но сама она переживала насчет судьбы украденного Варгом коня и своего кошелька, которому придется теперь долгие месяцы пустовать. «Волей случая я лишилась и накопленного состояния, и еще не заработанного» — поделилась она с ведьмаком. Тот ей напомнил, что каких-то пара дней, и ей больше не придется беспокоиться о деньгах. И все же, стыдясь своего непрофессионализма, Вальтц предложил кинуться по следам Варга. С помощью магии беглец быстро бы отыскался, но принцесса наотрез отказалась. Казалось, беседа с ведьмой произвела на нее неизгладимое впечатление. — Приходите на бал, Урсула, мы будем рады вас видеть. Завтра вам придет приглашение, — снова перешла она от враждебного «ты» к вежливому «вы». — Не мели чепухи, меня там никто не ожидает увидеть, — не видела нужды ведьма в подобных формальностях. Люсьетт с сожалением взглянула на ведьму. — Разве вы не хотите встретиться с Родом? Увидеть знакомые места? — После того, как этот мальчик без колебаний разрубил мне ментальное щупальце? Ха! Передай ему, что если я его увижу, то отшлепаю его ментальными конечностями. — Я не смогу передать такое послание. Будет лучше, если вы скажете это сами — неловко рассмеялась принцесса. — Сильно сомневаюсь, что подобный сценарий будет иметь место. И вы, и он еще храните друг о друге довольно теплые воспоминания, разве нет? — Не придумывай себе того, чего на самом деле нет, — резко кинула пухлая ведьма и картинно отвернула голову. Она стояла на пороге дома и провожала незваных гостей, которые уже взобрались на лошадей. Для бесчувственной женщины, каковой она себя представляла, Урсула слишком долго их от себя не отпускала, завлекая их в разговор все новыми и новыми темами. Немного замявшись, ведьма все же произнесла: — Это касается не только Рода, но и тебя, милая. Не попадайся мне больше на глаза. Не вспоминай о моем существовании, и я обещаю, что не буду вмешиваться в вашу жизнь. Обеспечь благополучие не только простого народа, но и ведьм и фей. Исправь общественное мнение о ведьмах, выведи их из тени, тогда пропадет риск нарваться на очередной пережиток прошлого. Сделай это, наследница Тенебраума. Сверши невозможное. Тогда станешь не просто наследником, а истинным Хранителем. Ведьма, казалось, полностью завершила прощальную речь. Нет. Она хотела, чтобы речь была прощальной. Люсьетт придержала нетерпеливо бьющую копытом Куколку и вновь обратилась к ведьме: — Если мы не справимся, вы дадите о себе знать? — Милочка, когда в очередной раз все твои недоброжелатели поголовно попадут в госпиталь, ты сама поймешь, что была очень близко от провала. — Этого не будет. Ведь информаторы фей в следующий раз будут докладывать о таких людях лично мне, — и пока ведьма смотрела на нее с удивлением, Люсьетт ей уверенно улыбнулась. — Мы не прощаемся, ведьма. Вы знаете, куда можете присылать свои письма, и вы можете быть уверены, что их всегда будут ждать. Девушка напоследок взглянула на усталую женщину. Та скривила губы: — Мое письмо придет исключительно с дурными для тебя вестями, наследница. — И все же я буду надеяться, что вы захотите поделиться с нами не только бедой, но и счастьем. — О как ты заговорила, — Урсула расхохоталась. — Я посмотрю, куда тебя заведут такие убеждения, Люсьетт. Кронпринцесса и ведьмак попрощались с ведьмой. Пока Люсьетт и Вальтц переживали жару в прохладном ведьмином доме в окружении пахучих трав и ароматного чая, самый жаркий период остался позади. Солнце светило все так же ярко, но уже не жгло кожу и не слепило глаза. Люсьетт подумалось, что оно стало куда более щадящим на обратном пути. Если бы она завела об этом разговор с Вальтцом, тот бы пространно улыбнулся и сказал ей, что не только солнце стало мягче. Но она промолчала, не пытаясь разбавить молчание пустыми замечаниями о погоде, ведь тишина ощущалась весьма и весьма комфортной. Потому всадники неспешно двигались по улицам, любуясь суетой летнего города. Жара спала, и люди потихоньку выходили из своих домов. Город оживал. Проезжали мимо экипажи, запряженные породистыми лошадьми с изогнутой лебединой шеей. Что лошади, что люди, сидящие в каретах, смотрели важно и с чувством, преисполненным собственного достоинства. Гости, стянувшиеся в столицу со всего королевства, предпринимали поездки в чайные дома и рестораны, а иные ехали друг к дружке в гости с целью не только отобедать, но и обменяться последними сплетнями. Возможно, на таком чаепитии некоторые господа и дамы шепотом поделятся небывалым горем — их юных сыновей и племянников поразил небывало сильный недуг, по вине которого они вынуждены будут отказаться от королевского приема. Такая жалость! Какой срам! Другие господа и дамы будут с сожалением кивать, что да, ужасная новость, но Его Величество король достаточно милосерден, чтобы закрыть глаза на такое неуважение, крепитесь, ваш сын и племянник обязательно выздоровеют… и кстати, слышали ли вы, уважаемые господа, что недавно из Алемании выехал посол? Говорят, он везет с собой намерения о заключении нового соглашения между королевствами, будет он здесь не ранее шестого числа следующего месяца, но согласитесь, какие открываются перспективы? И все, новая новость и сплетня закрывают собой прошлую, сегодняшний лишь инцидент с массовым пищевым отравлением благополучно забыт теми, для кого он не предназначался. Люсьетт проводила долгим взглядом герб знатного дома на одной из карет и обернулась спросить ведьмака, все ли столичные дома дворян находятся в этом районе, и с чего им жить не в центре города, но не спросила. Точно так же, как девушка до этого залипла на карете с виднеющейся внутри знакомой леди, ведьмак необычайно долго вглядывался куда-то вбок. Вместо того, чтобы вслух у него поинтересоваться о причине, Люсьетт посмотрела в ту же сторону. На открывающемся взгляду узком длинном пространстве боковой улицы что-то мелькнуло и скрылось за одним из домов. И, если глаза ее не обманывали, то это «что-то» было лошадиным крупом. Вот теперь она забеспокоилась. Один обеспокоенный взгляд на Вальтца, и тот все понял. — Это не Варг, масть не та, — имел он в виду скакуна, а не всадника, — готов поспорить, что я знаю, кто нас преследует. Но в голове не укладывается, мы три часа провели у госпожи Урсулы, неужели он все это время прождал нас? — Или он нашел нас недавно, — поддержала Люсьетт его подозрения, совершенно не зная, что он имеет в виду. Вальтц кивнул, соглашаясь с ее предположением. — Так кто это? — не выдержала девушка. — Если бы вы увидели силуэт, сразу бы догадались. Люсьетт дернула бровью. Неужели он не может без неуместных загадок? — Мне следует о нем беспокоиться? Вопрос был прост и требовал простого короткого ответа. Однако Вальтц задумался, не спеша отвечать. Озадаченно потерев подбородок, он сказал: — Это уже вам решать. Не знаю какова причина того, что он сразу к нам не подошел, но, видимо, причина весомая. Люсьетт вздохнула. — Скажи мне прямо, это некто, проживающий во дворце в главном крыле? Он ведет себя высокомерно, часто важничает и пытается казаться тем, кем не является на самом деле? А еще у него черные круги под глазами от постоянной усталости и тяжелый меч, который он теперь повесил на пояс и намеревается больше его не снимать? Вальтц улыбнулся. — Вам лучше его знать, принцесса. — Можешь дальше не сопровождать меня, Вальтц. Возвращайся к своим делам, я благодарю тебя за помощь. Дальше я буду под защитой одного упрямого мечника. — Был рад составить тебе компанию. Хотя в итоге я ничем и не пригодился. — Стоит благодарить высшие силы за то, что не пригодился. Еще увидимся, Вальтц. Легкое движение локтей — и Куколка сходит с прежнего маршрута, отправляясь к дому, за которым скрылся преследовавший их всадник. Ведьмак не стал спорить. Он лишь коротко усмехнулся, подумал немного и осенил гордо удаляющуюся фигуру коротким жестом. Сомкнув три пальца, он нарисовал в воздухе налившийся силой зигзаг, затем плавным движением запястья очертил вокруг него ровный круг. Фигуру девушки осветило невидимым светом — теперь одинокую девушку, разъезжающую по городу, не замечали, пока она не подойдет к ним слишком близко. Заклятье продлится всего час, но этого должно хватить. Встряхнув задействованную руку, будто избавляясь от возникшего напряжения в мышцах, ведьмак, насвистывая веселую детскую песенку, отправился один во дворец. Люсьетт, которая не была в курсе свершенного за спиной заклятья, приближалась к тому месту. Она не верила в то, что всадник, пойманный за слежкой, окажется там же, где его видели в последний раз. А уложенная на этой улице ровными рядами брусчатка бойко отзывалась, когда окованные копыта стройной лошадки весело по ней гарцевала. Силясь не выпустить из губ засевшую там смешинку, Люсьетт с Куколкой остановились возле пышного цветущего куста. Там, за этим кустом, под сенью небольшого аккуратного деревца нелепо застыл тот самый всадник. И всадник, накинувший на себя плащ, и его стоящий задом к Люсьетт конь выглядели знакомо. Девушка раскрыла рот, чтобы его окликнуть. Затем озадаченно закрыла. Если он не хотел быть замеченным, то почему не ускакал отсюда, а скрылся в тени тонкого деревца? Не думает же он, что хорошо спрятался? И вообще, почему он стоит лицом к этому бедному дереву, отвернув лицо от дороги? Он ведь слышит, как они с Куколкой к нему подошли, разве он уже не должен был ее поприветствовать? Вместо того, чтобы окликнуть, Люсьетт обогнула кусты и остановила лошадь рядом с принцем. Тот продолжал упрямо делать вид, что не замечает ее. Закрыв глаза, он беззвучно шевелил губами и страдальчески морщился. Плюшевый кролик на плече принца молчал. Его слова не были предназначены для чужих ушей. Если бы Люсьетт умела читать по губам, она бы смогла уловить в стремительных движениях губ: «дурак», «идиот» и «кретин». Пребывая в невинном незнании, Люсьетт вопросила: — Что ты здесь делаешь? Род подпрыгнул на месте и чуть не свалился с седла. Не зная, как она тут возникла, он уставился на принцессу расширенными от ужаса глазами. — Л-Люсьетт?! Девушка часто заморгала. Род выглядел удивленным. Слишком удивленным для человека, что специально за ней следил. Значит… он не следил за ней и оказался здесь случайно? Пронесшаяся мысль отчего-то заставила ее огорчиться. — «Я удивлен тебя здесь увидеть», хочет сказать он, — пришел на подмогу Себби. Первую половину фразы от произнес голосом принца, хотя сам Род никак не был способен в данный момент сформулировать мысль. В голове его творился полный хаос. — Удивлена не меньше. Не ожидала встретить тебя в таком месте, — кивнула она на кусты. В ответ ее словам Род отвел глаза, на бледной коже заиграл румянец. Упавшее было настроение Люсьетт вновь взлетело вверх — каковы бы ни были причины Рода стоять, уткнувшись в ствол дерева, ее это очень забавляло. — Куда только не способен понести конь, если всадник призадумался, — бросил Род фразу и дернул поводья, пытаясь вывезти коня из кустов. Конь, фыркнув, ломанулся вправо, утыкаясь носом в бока Куколки. Куколка пронзительно заржала и взбрыкнула, спасаясь от бесцеремонного прикосновения. Клацнув зубами от резкого движения, Люсьетт крепче ухватилась за седло. Выровнявшись в седле и облегченно выдохнув, девушка посмотрела вбок. Род смотрел на нее с ужасом. — Ты в порядке?! Прости! Прости, Люсьетт! — Я в порядке, — отозвалась она. Выйдя из окружения кустов на дорогу, Люсьетт еще раз полюбовалась испуганным выражением лица Рода. Это лицо никак нельзя было назвать беспристрастным, и смесь страха, стыда и беспокойства, отобразившаяся на его лице, чрезвычайно ее позабавила. — Если ты освободился от раздумий, можем мы скоротать дорогу до дворца вместе? — спросила она. — Д-давай, я все равно был не… — слишком тонким голосом воскликнул он и закашлялся. Притом странно кашлял именно плюшевый кролик, будто он путался какие именно мысли и в какой интонации надо озвучить. Уловив на себе уж слишком долгий внимательный взгляд девушки, Род прикрыл рот рукой, сигналя Себби: «Замолчи!» Ему определенно надо было отдышаться и привести мысли в порядок. Заметила ли она? Она определенно заметила! Но почему тогда не говорит ничего об этом? Не в силах больше выносить ее многозначительного молчания, Род обратился к ней сам. — Мне сказали, что ты отказалась от компании Кармы и предпочла сделать своим рыцарем Варга, — осторожно начал он, — я думал, что он будет тебя сопровождать в городе. — А, это?.. он сбежал. — Что? — Он не посчитал меня достаточно подходящей для себя госпожой. И сбежал. То, каким легкомысленным тоном это было произнесено, шокировало Рода. Нахмурившись, он потерянно произнес: — А, вот как. Пара принца и принцессы неспешно направились вниз по улице. Если обогнуть эти дома и повернуть на другую улицу, то можно вскоре выйти на мост, а оттуда уже знакомым путем к главной площади. Люсьетт с умиротворенно расслабленным лицом легонько покачивалась в седле, пока Род на своем коне застыл как каменный истукан. То и дело он косился в ее сторону и мысленно боролся с Себби. Кролик снисходительно увещевал ему успокоиться и вести себя естественно. А Род просто мысленно кричал. В последний раз такая «дискуссия» происходила в тот раз, когда Люсьетт сказала ему, что все знает о его проклятии. Такой стыд он не был готов испытать еще раз. Не так скоро. — Постой, — дошло до него наконец сказанное. — И тебе нет до него дела? Он, как предал хозяина, предал и нас, разве не так? — Не так. — Он знает слишком много. Потайные ходы, ситуация во дворце… — Мы ему не хозяин. А потайные ходы мы можем потом поискать и сами. — Да, но… — Род. Она двинулась к нему, оказавшись слишком близко. Она приблизилась, и ее глаза под лучами солнца сияли невероятно цветочным медовым оттенком. Род сглотнул, растеряв все последние мысли. — Неужели ты считаешь, что я стала настолько добра, что отпустила бы распоследнего преступника? Род открыл рот, но сразу закрыл. Она осмелилась шутить на такую болезненную для себя тему, и он не знал как ему реагировать на это. — Тогда почему ты так спокойна, Люсьетт? — спросил он. — Мне недавно объяснили, что в беспокойстве без действий нет совершенно никакой нужды. Подумав немного, я приняла такое же решение. Она выглядела очень уверенной. — Вы с Урсулой поговорили? Как… все прошло хорошо? — Относительно, — Люсьетт улыбнулась одними губами, глаза ее смотрели немного грустно. Род растерянно кивнул. Он не мог ее дальше расспрашивать. Не имел права. Однако мнение Люсьетт разнилось с его. — Урсула намекнула, что я знала Варга. Она думает, что я должна была его узнать. — Да откуда бы!.. — стал вскипать Род, сам не зная с чего. — Как давно ты не видел Фритца? Вопрос прозвучал слишком резко и неожиданно. Род вскинул брови, недоуменно посмотрел на Люсьетт, в ее глаза, полные такого же непонимания и неверия. — Но он же… он же не… Себби вновь запутался, какие именно мысли ему озвучивать, и замолчал. Род опустил глаза. — Мне тоже не верится, Род, — прошептала она и отвернулась, часто заморгав. — У меня нет никаких воспоминаний о том, что я могла быть близка в прошлом с кем-нибудь кроме него. Возможно, я ошиблась. Скорее всего ошиблась. Ведь я могла что-то забыть со временем, да? Матушка, могла ли я что-нибудь заподозрить о тебе? Услышать от кого-нибудь слова, предназначенные не для моих ушей? Увидеть что-то, что мне нельзя было видеть? Почему я почти ничего о тебе не помню? Почему я почти ни о ком ничего не помню? Я помню сдерживаемые слезы и твои слова, которыми ты меня учила. Но отчего в сознании не задержалось больше воспоминаний? Почему я не помню ни Урсулу во дворце, ни твоих учеников, живших вместе с нами, Матушка? Почему я не помню ничего, кроме уроков, долгих расшаркиваний и обрывочных воспоминаний? Почему я не чувствую ничего хорошего, когда вспоминаю прошлое, Матушка? Почему почти все мои воспоминания связаны только с твоими нравоучениями и нравоучениями, которыми я, в свою очередь, засыпала Эмелин? — Я могу проверить догадку и обратиться к его отцу, сэру Алкастеру. Узнать его место службы, отправить письмо, договориться о встрече в городе. Или лучше сделать это тебе, Род? Он может прийти повидаться с тобой, вы же проводили вместе много времени. — Я отправлю ему письмо, — кивнул Род. — Но почему ты не напишешь ему сама? — Потому что мне кажется, что я не имею на то права, — ответила Люсьетт. Род вздрогнул. С неверием взглянул на принцессу, а та опустила глаза, избежав его взгляда. — Мы действительно были близки — по крайней мере, ни с кем другим я не провела столько времени вместе. Но я никогда о нем не думала, ни тогда, когда мы находились рядом, ни тогда, когда были порознь… ты думаешь, я плохой человек? — Нет же! — растерялся Род. — Я никогда не думала о нем, как о друге. Сейчас пытаюсь вспомнить, и понимаю, что он часто заботился обо мне не как страж, а как друг. Должно быть, он очень добрый человек, который обращает внимание на то, что вокруг него происходит. А я… не такая. — Люсьетт… — Вот и сейчас я обсуждаю с тобой другого человека. Я могла поинтересоваться как себя чувствуешь ты, а не просить писать письмо с таким вопросом другому человеку. Это действительно… жалко. Род сжал губы. Ему стало дурно. Когда он мечтал об изменениях в Ледяной принцессе, он желал не этого, не хотел, чтобы она страдала. — Как ты привык к жизни во дворце? — внезапно спросила она, и он неверяще на нее посмотрел. Он застыл. Вопрос был слишком неожиданным. — Почему ты хочешь знать об этом? — в который раз ответил он вопросом на вопрос. Раньше она разозлилась бы на то, как он избегает неприятных или неловких для себя тем. И начни кто-нибудь другой копать под него, Род бы разозлился, как раньше. Потому что за такими вопросами стоит вовсе не намерение узнать тебя получше, а желание подковырнуть больное место и воспользоваться после твоими слабостями. В случае некоторых праздных сыновей или дочерей лордов — такой вопрос означает непрямое оскорбление. Люсьетт враждебно относилась к нему, и к ней это утверждение также относилось, когда-то. Ее ясные глаза смотрели на него вовсе не враждебно, но с сочувствием и капелькой любопытства, как будто она задалась вопросами, которые прежде ни разу не приходили ей в голову. — Я хочу знать о тебе больше, — сказала она, продолжая гипнотизировать широко раскрытыми янтарными глазами. Слова вовсе не показались ей смущающими, а Рода чуть не убили. — … с чего бы? — он отвел взгляд. — Ты очень сильный человек, Род. В одночасье вы с Эмелин были брошены в незнакомую среду, и ты нашел в себе силы быстро адаптироваться и поддерживать еще и сестру. Это достойно уважения. Я же так не могу. Более-менее привыкнуть я смогла лишь спустя несколько месяцев, но теперь я понимаю, что и с прошлой ролью я справлялась крайне плохо. — Это не так… — бесстрастным тоном отозвался он и замолчал. Какое-то время он не говорил, и Люсьетт подумалось, что он теперь не заговорит, сочтя ее любопытство неуместным. Но вдруг он снял игрушку-вещателя с плеч. Люсьетт уже несколько раз слышала голос Себби, однако порой забывала, что Род говорит не сам, а лишь с помощью магического артефакта. Она не могла и представить, как сложно синхронизироваться с Себби и дать ему понять что Роду говорить вслух, а что попридержать у себя в уме. Сама Люсьетт редко когда проговаривала мысли именно так, как они звучали у нее в голове. Означает ли это, что Род более искренен, чем она? Должно быть так. Он действительно достоин ее уважения. Вернее, не так. Это она не достойна его уважения. И уважения кого-бы то ни было еще. Они как раз проезжали мимо большого каменного здания, перед которым была разбита просторная зеленая лужайка. Род перевел взгляд с Себби на здание, немного замялся, брови его стали быстро дергаться, будто он вел с кроликом энергичный эмоциональный диалог, затем внезапно расслабился — и повернулся к ней. Глаза его засияли тлеющими зелеными искрами. Он быстро проделал энергичный жест, подняв руку к лицу и указав большим пальцем на школу. — Я учился здесь. Я и много знакомых ребят. Я, Эмелин и Виорика, — произнес он ее имя и улыбнулся. Несмотря на его очаровательную улыбку, в сердце Люсьетт неприятно кольнуло. Она удивленно сжала руку к груди. Что это за чувство? — У меня были и школьные друзья, и, конечно, враги. По крайней мере, их считал врагами шестилетний я. О том времени осталось совсем мало воспоминаний. Затем пришла война. Бровь ее дернулась. За сегодняшный день о войне упоминали уже несколько людей. Сама же Люсьетт не помнила о том времени… ничего. Война не наложила на нее тяжелый отпечаток, и не сказалась на ее жизни никак. Ее дни всегда были наполнены учебниками, учителями и матушкой. Как же так, что она не запомнила ничего, кроме как неясного убеждения о том, что война и ведьмы — это плохо? Тогда как королевство переживало ужаснейшие времена, она спокойно сидела в своей комнате и поедала пирожные. — Было тяжело, — продолжал он, но тон его прозвучал обыденно и спокойно, как будто он не пережил самые несчастные для себя времена. — Наступившая смута стерла сложившиеся отношения и построила свои. Был один парень, с которым мы однажды подрались… я часто дрался, вообще-то, но его я запомнил по вкусу грязи. Люсьетт ошарашенно заморгала, а Род вдруг фыркнул. Вместо благопристойного выражения на лице расплылась мальчишеская ухмылка. — Тогда я в первый и последний раз дрался под дождем. Ну, как дрался… он меня побил. Этот парень жил по соседству и постоянно задирал Эм… теперь он помощник лакея во дворце. Эмелин попросила за него, когда узнала, что он остался единственным мужчиной в семье. У него ведь тоже была сестра, младшая… наверное это я должен был понять и простить его, а не она. Он отвел взгляд от школы, они проехали мимо. Вскинув руку, он указал в другую сторону. — Если поехать туда, можно оказаться подле родительского дома Виорики, мы часто сбегали туда играть. Маме это не нравилось, ведь тогда ведьм часто можно было встретить на улицах. Но нам казалось, что времяпровождение с новой соседкой гораздо интереснее, чем сидеть дома и мучиться скукой. Род проводил тоскливым взглядом тесный проход между домами и грустно улыбнулся. — На той улице до сих пор стоит дом, который сожгли — он находится через два здания от дома Виорики. В том доме жила семья фей, поэтому к ним пришли ведьмы. Удачно, что никто не пострадал, феи к тому времени уже уехали из города. Лишь недавно дом отреставрировали и продали барону… не помню его фамилию. Люсьетт внимательно следила за его лицом. Род рассказывал много того, о чем она никогда не знала и знать не могла. Они свернули к мосту, под которым текли спокойные воды обмелевшего канала. Род указал пальцем под ноги. — Мы с приятелями из школы много раз прыгали с моста вниз, в воду. Не округляй так глаза, тогда воды в нем было больше! — попытался он оправдаться, хотя устрашилась она вовсе не возможной опасности из-за небольшой глубины, а чистоты водоема. — Виорика с Эмелин часто нас ругали за это и стыдили, но потом все же присоединились, и прыгали уже все вместе. Он улыбнулся своим воспоминаниям. Люсьетт опустила глаза. Его жизнь была чрезвычайно яркой. А ее же… что она может вспомнить? Что рассказать? — Здесь же она чуть не утонула во время ливня. Только чудом ее спасли… она мне нравилась, — выпалил он, и его улыбка увяла. — Только ей не говори. — Но как тогда ты?.. — начала Люсьетт, но покраснела и замолчала. — Я увидел яркое солнце, которое ослепило меня своим сиянием, — отозвался он. Люсьетт не знала, какие эмоции показывало его лицо. Она боялась на него глядеть, а по голосу Себби нельзя было ничего понять. — Ты жалеешь о том дне? О том, что увидел меня? — спросила она и тут же пожалела, что спросила. Лучше бы молчала и не слышала этого… — Нет. Она вскинула голову. — Нет, я не жалею об этом. Ты спрашивала, как мне удалось привыкнуть к жизни во дворце… было тяжело. «Было тяжело» — те слова, которыми он описал жизнь во время войны. Но тогда в этом «тяжело» не было столь много эмоций, которыми он наделил это же слово сейчас. — Но тогда почему ты не хочешь вернуть все назад? Если тебе не нравится то, что тебя сейчас окружает, почему ты не попытаешься все исправить? Ведь вы можете вернуться к той жизни, которая вам нравится! И дружить с теми, кто вам нравится! Я… я… могу это сделать! Я смогу вернуть все обратно! Люсьетт часто задышала, глаза защипало, вид шокированного Рода расплылся в мутной пелене подступивших слез. — Тебе и Эмелин не обязательно заставлять себя! Ты ведь видел, на что способно мое проклятье? Мы можем попросить о том же самом Делору, или… или… я могу сама научиться этому со временем! Род смотрел на нее и молчал, пока она позволяла себе унизительные эмоции. — Отличная идея, ведь тогда ты запросто избавишься от конкурентов. Люсьетт всхлипнула от удивления и уставилась на смеющегося Рода не верящим взглядом. Пока она принимала решение оскорбиться ей или нет, Род снова фыркнул. — Обратиться к магии было бы самым простым решением. Тем более, что мое проклятье никак не станет препятствовать этому, так как его условия никак не завязаны на моем титуле. Проклятье не способно создать отдельное королевство с отдельной королевской династией, а мое и вовсе отобрало лишь голос. Все же проклятье обошлось со мной намного мягче, чем со всеми вами… Ситуация, в которой мы оказались, не вина колдовства, а лишь следствие моих глупых амбиций. Род улыбнулся одними губами и отвернулся, дав ей возможность незаметно стереть с глаз застывшие слезы. — Королевство Анжиелл заслуживает лучшего принца, чем я, Люсьетт. Если ты так рассудишь, то так тому и быть. Только я не представляю, как это провернуть, чтобы не задеть чувства Эм и мамы. Они наконец-то счастливы, а лишать их нового отца и мужа было бы слишком жестоко. Люсьетт часто заморгала. Решение, которое она предложила, вместо убирания проблем может сделать только хуже. Слова, сказанные под напором сожалений, застряли в горле. Люсьетт сжала губы и робко кинула на него взгляд. — То есть… а ты, Род, ты тоже сейчас счастлив? — Редко когда был счастливей. Так же, как были построены здесь воспоминания с другими детьми, выстроены новые, уже во дворце. — … Род, прости. — За что? — За все. Я много чего тебе наговорила. — Это я должен просить прощения за то, что вмешался в твою жизнь. — Нет, я… ты не должен. Я рада, что вы стали моей семьей. Не могу и представить, что вас не может быть рядом. — Спасибо, Люсьетт. Надеюсь, ты не держишь зла на меня. — Не держу. Робко взглянув на него из-под опущенных волос, Люсьетт отметила легкий изгиб нежных губ. Фигура, едущая рядом, плавно покачивалась и выглядела максимально расслабленной, низко опущенная голова качнулась, острый подбородок поднялся вверх и пряди золотистых волос упали со лба, открывая посветлевшее приветливое лицо. Губы сами собой приподнялись в улыбке. Люсьетт подняла руку, чтобы скрыть их ладонью, но так и застыла. Род повернул голову и посмотрел на нее. Поколебавшись мгновение, она открыто улыбнулась ему. Щеки начали пылать. Нахлынувшие чувства и ощущения принялись пылающими волнами приливать к сердцу, Люсьетт глубоко вдохнула, пытаясь затушить пожар в груди. Пламень вспыхнул пылким цветком, жарко задышал и напротив развернул широкие лепестки, охватывая огнем бьющееся девичье сердце. Что это с ней? Люсьетт прикоснулась пальцами к красным щекам. Восприятие переменилось: вместо теплого свежего воздуха повеяло горячим безжалостным ветром. Люсьетт широко раскрытыми глазами смотрела на Рода. Его жест, поворот головы, движение мягких шелковистых прядей, взмокший лоб и тонкая нить налипшей мокрой прядки, его дыхание, его взгляд, его пристальное пронзительное внимание. Замедлившееся время продолжало ход, когда Люсьетт подмечала его движения. Тум-тум-тум-тум — билось ее сердце. Тум-тум-тум-тум, они встретились глазами. Тум, он смотрит на нее. Тум, наклоняет голову. Тум, озаряет нежной улыбкой, тум, приподнимает брови, тум, вопрос читается в глазах. Тум, солнце отразилось в глубоких изумрудах, тум, приоткрывает рот, тум, вспыхивает розами румянец, тум, он поднимает руку, тум, касается белоснежной шеи, тум, пальцы зарываются в мягчайшее золото, тум, бесконечно медленно сжимают волосы пальцы. Тум-тум-тум, бьется ее сердце. Тум-тум-тум, его бьется в унисон. Тум, тум, тум, сияет золотом яркое солнце. Тум. Тум. Тум. На ее глазах буквально за считанные секунды родилось новое золотое светило. Тум. Тум. Тум. И она пропала.