Кошмар в Вестфилд-хай

— Идём со мной, — уже в который раз повторил Лэнгдон, едва ли не силком таща за руку окаменевшую девушку, — я покажу тебе одно место… Парень выглядел одновременно воодушевлённым и слегка растерянным. Глаза горели, а движения стали какими-то дёрганными и слишком резкими. Прохладный вечерний бриз развевал большую для него серую кофту с рваными дырами на костлявых локтях, обнимая осенним холодком белую кожу, и ещё больше лохматил и без того растрёпанные светлые волосы. Но его это вполне устраивало и можно сказать, что даже нравилось, наверное из-за чувства, которое и Эйлин слегка вывело из ступора — оба на мизерную долю процента вновь ощутили себя живыми. Впервые за годы пребывания в заключении дома Тейт таки решился покинуть его стены, хоть и имел не один шанс это сделать раньше. Так почему же именно этот момент он счёл подходящим? Всё просто — он делал это не для себя, впервые он делал что-то не для себя, хоть и никогда бы не признался в этом. — Вот, — выдохнул парень, наконец остановившись на краю карликового холма, с которого открывалась панорама пустынного песчаного пляжа, плавно переходящего в бескрайний океан, и багрового заходящего солнца, которое, как он считал с малых лет, умирает в этот час, расплёскивая свою кровь по волнам, — мы пришли, Эли! Менсон, находясь в совершенной прострации всю дорогу, и сейчас совершенно не понимала что с ней, кто она, куда идёт и зачем. Разлетающиеся пряди длинных волос застилали взор, она просто бездумно шагала за своим поводырём, крепко цепляясь за его руку, словно это единственное за что она успела схватиться, повиснув на краю ущелья, которое знаменовало её личный рейс в ад без пересадок. Прохлада океана слегка отрезвила девушку, будто её насильно окунули в ледяную воду. Но в глубине остатков своей души она отчаянно не желала приходить в себя и осознавать, что засохшая кровь на её лице, руках, одежде, меньше часа назад мирно растекалась по горячим артериям двух ни в чём неповинных людей. Ботинки отяжелели и начали грузнуть в мокром белом песке, ноги заплетались, от чего она едва ли не заваливалась, но таки продолжала плестись за Тейтом, который то и дело что-то наговаривал себе под нос, заботливо и даже по-странному нежно придерживая её. — Я часто приходил сюда раньше, — не умолкал блондин, — здесь так тихо и спокойно, в отличии от рваной суеты этого затхлого предательством, жаждой наживы, и похотью города, — продолжил он, отпустив из мёртвой хватки Эйлин и усаживаясь на мокрый песок, — понимаешь? — Да, — тихий, болезненно-хрипловатый голос Эйлин заметно обнадёжил Лэнгдона, от чего он, даже не глядя на подругу, искренне расплылся в такой детской улыбке, — понимаю. — Я давно не приходил сюда, — выдержав паузу, вновь начал Тейт, буквально игнорируя выжидающий взгляд обезумевших серых, а сейчас почти чёрных глаз Эйлин, — решил, что больше недостоин этого места. — Недостоин, — едва слышно, но вполне уверено выговорила Менсон, стеклянными глазёнками всматриваясь в океанскую синеву, — как и я. Последнее повисло в шуме накатившей небольшой горкой волны, разбившейся о тела двух неупокоенных душ, что ей было не по силам отмыть от сочащейся черноты.

___________

— Пока их интересы взаимодополняемы, — вещала Билли Дин Ховард, потягивая очередную чашку горячего кофе с соевым молоком, — сформированная ими коалиция будет представлять немалую угрозу всем, кто позволит себе переступить порог этого дома. — Как мне помочь ему? — задала вопрос Констанс, обхватывая витиеватое ушко чашки с китайского фарфора стёртыми до крови пальцами. Её напиток давно остыл, но не остыло бесконечное чувство к её мальчику. — Помочь? — удивилась вопросу Билли, вопросительно и даже с некой насмешкой подняв брови. — Дорогая, ты не можешь ему помочь, он ушёл, — чуть мягче продолжила медиум, укрыв ладонью руку Лэнгдон, — ещё тогда в девяносто четвёртом. Но ты можешь помочь тем, кто ещё с нами. В том доме обитает зло, и оно не выпустит никого, кто переступит порог. — Это девчонка, — выпалила Констанс, подскочив со стула, от чего тот с противным треском ударился о кафель, — она — зло! — Послушай, — обратилась к подруге Ховард, неспешно привстав с мягкой подушки несуразных цветов, которую смастерила для неё Эдли, — корень зла давно похоронен в том доме, а девочка отдала свою душу едва ли раньше милого Тейта. — Она раскроила черепа двум здоровым мужикам, — резко развернувшись к подруге, злостно, сквозь зубы процедила женщина, — ошмётки мозга того слащавого брюнета до сих пор у меня под ногтями, — вещала Лэнгдон, зажав в зубах очередную тяжёлую сигарету, — а мой мальчик защищает эту дрянь. — Я поговорю с ней! — подытожила Билли Дин дабы успокоить подругу. Естественно у неё самой не было ни единого желания переступать порог дома-убийцы, в особенности после последних произошедших в его стенах событий. Даже находясь в полумиле от проклятого места, её не покидало чувство тревоги, словно смерть заигрывала с ней, заманивая в свои сети, питаясь силой, только вот это была и не смерть вовсе.

___________

Рассвет всегда наступает после долгой и тягучей ночи, распыляя туманную дымку, что обволакивала крыши пригородных домов. С рассветом приходит свежесть, начинается новый день, новое начало для всех, но только не для них. Для них этот рассвет знаменует лишь обязательное возвращение в тот дом. Им придётся встретить ещё несколько сот таких однообразных рассветов, прежде чем опять выпадет шанс притвориться живыми, ведь почувствовать это им уже не суждено, большинство попросту позабыло как это — чувствовать. Тейт Лэнгтон неспешно брёл по алее, поджав под правое плечо хрупкое тело, пытаясь то ли согреть, что не получалось, то ли просто казаться как можно ближе. Эйлин смиренно и бездумно топала к своей клетке, черкая тяжёлыми мокрыми сапогами по выложенному брусчаткой тротуару. Она отбросила все мысли, чтобы они не гложили её и без того нездоровое сознание, и только сильнее цеплялась за поясницу своего поводыря, кутаясь словно в пальто. Она была готова пойти с ним куда угодно, даже край света не казался таким и призрачным, но их дорога, к обоюдному сожалению, не предусматривала ни единой развилки. И вот уже железные прутья тех самых ворот, ухоженная ненавистная лужайка и отблеск начищенных окон дома, который обогатился ещё двумя обитателями, но вновь лишился хозяев. — Они не будут сердиться, — разрушил тишину парень, остановившись прямо у витиеватых ворот, всё так же прижимая подругу к себе, — просто дадим им немного времени. Менсон боялась, впервые за столь долгое время пребывания в заключении этого особняка она чего-то боялась кроме себя. В горле пересохло, а мёртвое сердце трепыхалось и билось о грудную клетку, словно вполне себе живое. — Они уже там? — едва ли выдавила из себя девушка хрипловатым голосом, словно за раз выкурила всю пачку сигарет Констанс. — Возможно, — поспешил с ответом Тейт, став чуть активнее после наконец услышанного голоса подруги, — а может и нет. — добавил, коснувшись щекой макушки Менсон. — Что если они, как и я, ещё долго будут… — начала было Эйлин, но тут же сообразила, что не понимает что с ней происходило добрых пять лет, пока она наконец не собрала свой пазл и не приняла свою не радужную участь. Даже тогда она считала, что всё будет по другому. — Ты им не поможешь, — закончил Лэнгдон, — можно только подтолкнуть к осознанию, остальное должны сделать они сами. — Эйлин Менсон?! Незнакомый голос за спиной заставил непроизвольно поёжиться, она слишком давно не слышала обращения к себе в такой манере. — Идём, Эли! — тут же начал Тейт, пытаясь ухватить подругу за руку и увести подальше от левых наблюдателей. Небольшое сопротивление и, развернувшись, она встретилась взглядом со странной незнакомкой, выражение лица которой резко сменилось с доброжелательного на напуганное и даже несколько ужасающее, от чего та попятилась на несколько шагов назад. — Тейт, — голос с другой стороны немного отвлёк — Констанс, — тебе лучше пойти в дом! — Ты мне не указ, — в крайне резкой манере выплюнул парень, встав перед Эйлин, буквально заслонив её от чужого взора, — проваливай! Уходите! — повторил Лэнгдон уже громче. — Кто вы такая? — несмотря на протесты Тейта, Эйлин заинтересовала светловолосая женщина, что буквально открыла рот, не сводя глаз с неё. — Вы меня знаете? — Тьма… — процедила спутница Констанс, — вы окутаны ей, она уже внутри. — Что ты несёшь! — почти прокричал Тейт, всё также пытаясь заслонить свою Эли. — Пошли вон! — Нам пора, Констанс, — в той же слегка напуганной манере процедила женщина, стеклянными глазами всматриваясь в видимую только ей тёмную дымку, что обволакивала образы двух молодых людей напротив, кого-то больше, кого-то меньше, — нам тут не место, живым здесь делать нечего. — добавила блондинка, попятившись назад, дабы поскорее переступить призрачную границу, которую с появлением солнца не сможет пересечь ни один обитатель дома. — Ты должна помочь ему, Билли! — Нет! — отрезала женщина, кинув серьёзный взгляд на Констанс, в глазах которой горело отчаяние. — Слишком поздно.

___________

— Почему она так сказала? — начала Эйлин, статуей возвышаясь у огромного окна на втором этаже. Она наблюдала как к дому неспешно стягиваются все его жители: потупившая взгляд раздосадованная Мойра, напротив неунывающие близнецы Трой и Брайан, наперегонки мчались к воротам, Глэдис и Мария, Элизабет… — Она поехавшая, — не заставил ждать ответа Тейт, который, обхватив ноги, качался в кресле, словно сам ещё не переварил слова этой странной Билли, — разве это и так не ясно. «Не ясно» — эхом прошуршали слова Лэнгдона в мыслях девушки. «Она уже внутри» — обрывки слов всполошённой женщины закрутились вихрем. Эйлин боялась это признать, но это так — тьма действительно поселилась внутри неё, она больше не она. Может это даже легче, она не хотела никому причинить вреда, но что-то внутри заставило её отобрать жизнь. Сражаться больше нет смысла, да и силы иссякли. Если не Лэнгдон, не его присутствие, его тепло, его личная борьба — она отдала бы нетронутые остатки своей души без малейшего торга и наверное стало бы куда легче, пропали бы терзания, быть может и она сама бы пропала, растворилась, как должна была это сделать семнадцать лет назад на холодном полу библиотеки Высшей школы Вестфилд. Именно там закончилась её жизнь, не в этом доме, не в объятиях Тейта, не так. Она не Эйлин Менсон, не Эли — лишь создание этого дома, его душа, его самая тёмная часть.