Окулус

«Проблемы в жизни состоят из пары слов или побуждений: бросить пить, курить или скинуть несколько килограмм. Куда не глянь, почти на всех сайтах встречается всплывающее окно с рекламой про похудение. И, блин, сколько можно?..» — Мария Романовна, – пальцы замирают над клавиатурой, и я молча перевожу взгляд на подругу. — Что-то не так? – Обращение в формальной форме сбивает с толку. Вика, чуть сгорбившись, допивала стакан сока. — Ты всегда «такая»? — Какая? — Не знаю, – она задумчиво оглядывает людей вокруг, – ты думаешь только про работу. С головой уходишь в новую статью. На самом-то деле, когда у тебя нет никакой личной жизни, остается много времени на себя. Если остается. Уже не говорю про семью и работу, хотя… — Раньше, – она отвлеклась от телефона и посмотрела на меня, – я мечтала стать аниматором, а может даже художником, но потом все закрутилось, завертелось. Поступила на первый курс, мысли столкнулись с реальностью и всё желание пропало. — Устала бороться и доказывать всем, что ты хоть на что-то способна? Ведь поэтому ты и ушла. Я не понимаю, – она откинулась на спинку стула, – не понимаю таких людей. Вот вроде бы делаешь что-то, раскрываешь перед другим человеком душу, но твои сердце и эмоции – только твои и твоими должны оставаться. Не подумай, что я пытаюсь тебя обидеть, но всем глубоко плевать, какие у кого мысли и проблемы, пока это не коснется их самих. Да, близкий человек может выслушать тебя, но пережить твою боль можешь только ты сама. — Именно поэтому я больше не пишу картины. Не хочу. – Слишком много людей убедили меня, что это «плохо» и никому не нужно. Это была глупая ошибка, от которой пришлось уйти. Сбежать мысленно все равно не получится. Собственный разум похож на хрупкую скорлупу: стоит надавить с одной стороны и всё развалится. Одно негативное воспоминание способно пробудить все остальные. Проблемы от этого никуда не исчезнут, как и не исчезнет это дурацкое чувство недосказанности, присущее каждому дню. Наверно, приятно просыпаться каждое утро с одной только мыслью: зачем я здесь? Видимо, это очередная жалкая попытка заполнить образовавшуюся внутри пустоту. Даже сказать нечего? Очередная героиня дешёвого романа. Вот только второй половинки не видно на горизонте. Я улыбаюсь, рассматривая проходящих мимо людей с подносами, а также тех, кто уже давно успел занять места в этой старой кафешке. Конечно, сарказм не помешает. И все же у меня не было определенных планов на день. Просто очередное повседневное времяпровождение. Только и всего. Перевожу взгляд на ноутбук. Черный монитор отражал прохожих за моей спиной. Похоже, вдохновение ушло. Вернулось чувство пустоты. Вот вернусь домой, покормлю кошку, отправлю отцу с матерью деньги. Это ведь хорошо. — И что за глупый вопрос? Ты же знаешь, что я атеист, – за моей спиной стояли двое мужчин: один был в черном строгом костюме, а говорящий казался замученным: белая наглаженная рубашка, лицо, покрытое морщинами и суточной щетиной. — Тогда, Владимир Николаевич, вам придется поверить, – его собеседник провел жирными, после картошки фри, пальцами по своей сумке. – Это и есть то самое. Точнее тот. — Не понимаю. — Да, я вас понимаю. Это сложно понять, но тут, внутри, находится Бог. Что за бред?! Повернувшись к ноутбуку, я закрыла крышку и глубоко вздохнула. Вика вновь переключилась на телефон. Похоже, виртуальная реальность сильно овладевает сознанием людей. И я ничем от нее не отличаюсь. Мне проще смотреть «Игру Престолов» с четырех до пяти утра, чем заснуть в двенадцать и проснуться в семь. Обидно пропустить новую серию, да еще и ждать конца дня в предвкушении вечера. Сдвинутый мною стул привлёк внимание подруги. Она смотрит на меня сверху вниз, спрашивает: — Ты куда? — В туалет.

***

Убедившись, что дверь плотно закрыта, я вздохнула и поплелась в кабинку. Дёрнув ручку, мне послышались чьи-то недовольные звуки и шуршание туалетной бумаги. — Извините! – сказала я и уже хотела перейти к следующей кабинке, как вдруг поняла, что абсолютно этого не хочется. Неудивительно, ведь сюда меня загнала вовсе не потребность справить нужду. Уныло посмотрев на белый бок унитаза, видневшийся в щели приоткрытой кабинки, я подошла к умывальнику. На зеркале кто-то, наверное, ребятня, слоняющаяся от безделья, то ли помадой, то ли красным маркером написали номер телефона. «Позвони» – гласила надпись чуть ниже. — Придурки, – вырвалось из уст. Что поделать. Снова посмотрев в зеркало, я увидела девушку в синих джинсах и белой рубашке. Её вид мне не шибко понравился, но в этом нет ничего страшного, так ведь? Лучше приведи себя в порядок, раз уж зеркало подвернулось. А то выглядишь как-то не ахти. Осторожно поправила рубашку и немного причесала свои короткие каштановые волосы. Недовольство собственным отражением не исчезло. И тогда подумала, что дело вовсе не в прическе или одежде. Дело во мне самой. Почему-то здорово струхнула – до того, что заперлась в туалетной комнате и сижу здесь, как мышь, надеющаяся пережить песчаную бурю под соломенным навесом. Отчего-то в груди бешено колотилось сердце. Просто, без причины, оно не может колотиться или со мной что-то не так?.. Может, на долю секунды, но показалось, что пол начал покрываться трещинами. Резкий толчок прошел по земле, от чего я инстинктивно схватилась за раковину, но все равно свалилась. Телефон выпал из кармана и покатился в угол. Зеркало покрылось трещинами, но осколки не спешили от него отделяться. Что происходит? Я закрыла глаза, стараясь не смотреть на дверь. Снаружи внутрь ползла какая-то дымка. Открываю и вновь закрываю глаза. Как бешено колотится сердце в груди, но это не так важно. Нужно встать. Нужно подняться, но ноги словно прилипли к полу. Не могу встать. Не могу. Нужно постараться, взять себя в руки. Я схватилась левой рукой за край раковины, но ладонь неловко скользнула по гладкой поверхности. Новый толчок и меня припечатало к стене. То место, где была дверь, начало подниматься. Черт, нужно убегать, но как же та женщина, что сидела в туалетной кабинке? Она не издала ни звука. Повернув голову влево, я заглянула под дверь. Внутри царила темнота, но ножка унитаза отчетливо выделялась белым пятном. Если и были чьи-то ноги, то они хорошо сливались с окружающим фоном. Так хорошо, что становились невидимыми. Мне показалось, или на полу была одежда и обувь? Нет, да быть такого не может! Вздохнув, я выпрямилась и с тоской посмотрела на солнечные лучи, танцующие на сером подоконнике. Сколько мне ещё сидеть в этой каморке? Зеленая муха, лениво гулявшая по грязному стеклу, расправила крылья и улетела на улицу через узкую щель между колодой и полуоткрытыми ставнями. Я проследила за ней, пока она не исчезла в розоватом тумане, окутавшем окрестности, и тут же в голову пришла достаточно безумная идея. Покосившись на кабинку, которая, похоже, давно опустела каким-то немыслимым образом, я подкралась к окну. Так и есть – ставни оказались не зафиксированы и легко открылись, стоило только на них поднажать. Оконный проём был достаточно широким, чтобы в него можно было пролезть. Я оперлась руками о подоконник и начала залезать на него. Закусив губу, я медленно толкала себя наружу. На лбу и щеках заблестели капельки пота. Но мучения были не напрасны: через минуту ощущение, что пробираешься сквозь канализационную трубу, исчезло, а еще спустя некоторое время ноги коснулись твёрдой поверхности, а в ладони впивался неровный асфальт. Свобода, а мешкать не стоило. Я пошла вдоль красной кирпичной стены и вышла со станции со стороны двора, поэтому здесь никого не было. Туман вокруг сгустился до такой степени, что немного разъедал глаза. Когда я только вошла в торговый центр, на улице не было ни намека на какой-либо туман. А теперь, пожалуйста, – не могу разглядеть окрестности дальше, чем на пять шагов. Розовая дымка обволакивала дома и деревья. Даже заходящего солнца не было видно. Там, где над горизонтом висело небесное светило, туман отличался нездоровым блеском. И все. Отмахав добрую сотню метров, я наконец увидела дверь пожарного выхода. Через неё наверняка можно попасть в служебную часть помещения, куда, вообще-то, запрещено заходить. Но зачем мне туда? Стоять прямо было тяжело: в легких было мало воздуха, а ноги уносили куда-то в другую сторону. Я подошла к стене и оперлась на нее рукой, а затем опустилась на колени. Вика? Как я могла про нее забыть? Левая рука лихорадочно забегала по карманам, проверяя то один, то другой. Телефон был где-то здесь. Это точно. Наконец, когда старенький Самсунг оказался в руках, я нажала на кнопку сбоку, чтобы разблокировать экран, но ничего не произошло. Повертев телефон перед глазами и отмечая про себя, как дрожат пальцы, как трясётся всё тело... Вроде, цел, но к общему числу «травм» добавились новые. Это было еще не самое худшее. Телефон не работал. — Вот же, – глубоко дыша, и кое-как засовывая телефон в карман, я посмотрела ввысь. Неба не было видно. Только розовая дымка. Возможно, это дурной сон, и я скоро проснусь. Но… Ну не может такого быть! Это слишком бредово! Женщина, что исчезла, оставив после себя одежду, Бог в сумке, или в чём он там был. И в довершение к моему везению – да, я вышла на улицу, но тут нет выхода. Со всех сторон стена и только одна дверь – путь обратно! Возвращаться не хотелось, но не было выбора. Нужно было найти подругу, но сомневаюсь, что она, как идиотка, осталась ждать меня в разрушающемся здании. Но все-таки я испытала облегчение, когда открыла дверь. Коридор действительно был служебный, и сейчас в нем никого не было. Значит, есть шанс прошмыгнуть незамеченной. Спешно зашагала вперед. Шаги эхом отражались от стен. По обе стороны тянулась череда безликих дверей с надписями: «СКЛАД». Все помещения были последовательно пронумерованы и на всех дверях висели здоровенные замки. Сначала удивлялась, зачем так много складов в торговом центре, но потом с сарказмом напомнила себе, что товары тоже должны где-то храниться. Дойдя до конца коридора, я толкнула массивную железную дверь и оказалась на торговой площадке первого этажа. Здесь тоже не было ни души. Двери магазинов были наглухо закрыты, а вывески уныло извещали о том, что именно ЗДЕСЬ и именно СЕЙЧАС на все товары объявлена скидка в десять процентов от стоимости. Похоже, продавцы считали, что посетители должны при виде объявления скакать по полу и хлопать в ладоши. Может быть, так все и было бы, но для этого требовалось наличие на площадке хотя бы одного покупателя. А сейчас здесь была только я, которая не собиралась ничем поживиться. — Видимо, все ушли, но ведь люди не могли выбраться все и сразу? – удивленно спросила я у пространства. Постояв ещё немного, ожидая, что логика предложит какое-нибудь рациональное объяснение, но та предательски молчала. Зато вовсю заработала память, подсовывая на размышление факты из не столь далекого прошлого. Пустые стойки в холле. Исчезнувшая обитательница кабинки в женском туалете. Безлюдный служебный коридор. А теперь и площадка. Я не хотела об этом думать, но создавалось впечатление, что все люди вдруг свалили из здания, как крысы с тонущего корабля. Проходя через площадку, опасливо косясь на пустующие стеллажи с манекенами, меня не оставляло чувство, что все это какой-то нелепый розыгрыш и сейчас мне в лицо ударит ослепительный свет фонаря, взорвутся разноцветные хлопушки и голос за кадром скажет: «Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой!». Фонарь не зажигался, хлопушки не взрывались. Зато, заметила краем глаза какое-то движение в магазине слева. Остановилась, стараясь понять, что привлекло внимание, но ничего особенного не увидела. Обычный магазин женской одежды. Над входом белые буквы на красном фоне гласили: Бутик «Розмари». Ничего вроде не изменилось, но я была уверена, что там, внутри, что-то шевельнулось. Но тогда... есть единственный способ выяснить это наверняка, так? Я подошла к застеклённой двери магазина и посмотрела на разноцветные ряды блузок, кофточек и юбок. Серые манекены из папье-маше, скученные в углу, взирали холодно и бесстрастно, обои на стенах тускло мерцали в свете ламп ‒ вся картина отдавала затхлостью и безжизненностью. Я сокрушенно покачала головой. Наверное, ошиблась. На полу лежал пистолет. Что за..? Я быстро моргнула. Пистолет никуда не делся. Он лежал на паркете и над стволом вился легкий дымок. Сама не понимая, что делаю, я отворила дверь магазина, которая почему-то оказалась незапертой. Взгляд был прикован к пистолету. Мне ещё не приходилось стрелять из подобного оружия, но… Медленно, как во сне, приближалась к пистолету. Способность мыслить и вообще как-то воспринимать окружающее опять отключилась – я видела только смертоносное оружие, лежащее на клетке паркета. Нагнувшись, медленно протянула руку и взяла пистолет. Металл был теплый, даже горячий. Сжав пистолет в ладони, я огляделась. Кому бы могло это принадлежать? Ведь на площадке ни одного человека... если, конечно, не брать в учёт манекенов. Впрочем… Я открыла рот, чтобы закричать. Но не смогла. Справа, на полу, распростерся человек, судя по всему, мертвый. Поняла это, едва увидела обширную темную лужу крови под телом. Кровью было залито все лицо. Волосы, ниспадающие на плечи, слиплись в мокрые красные пряди. В последний момент жизни человек сжал в кулак правую руку и поднял ее вверх, чтобы нанести удар своему обидчику, и оскалился в жуткой усмешке. Нападавший нависал над бездыханным телом и рвал зубами его щеки. С первого взгляда показалось, что это большое животное наподобие кабана. Но когда оно повернулось ко мне, то я увидела, что никакой это не кабан. Это вообще не было животным. Существо было уродливой карикатурой на человека, но в то же время здорово смахивало на фонарный столб. Когда оно выпрямилось, голова коснулась люстры под потолком. По бутику пронесся чистейший звон хрусталя. Непропорционально длинные ручищи чудовища свободно болтались у самого пола и оканчивались не кистями, а какими-то толстыми обрубками, напоминающими палицу. Из каждой палицы торчал большой костяной шип. На своих спичечных ножках чудовище сделало шаг в мою сторону, одним махом сократив расстояние вдвое. Я смотрела, как существо приближается. Губы задрожали, а пальцы так ослабели, что пистолет грозился вывалиться из руки и шлепнуться на пол. Чудовище мелко дёрнуло вперед-назад своей головой. Лица как такового на нем не было, но вот одежда, порванная ткань, застала мысли врасплох. Я видела девушку в такой одежде минуть сорок или пятьдесят назад. Она стояла со своим молодым человеком и выбирала себе платье. На передней части продолговатого черепа был участок влажной кожи, который беспрестанно подергивался, скручивался и снова разглаживался, как сенсорная мембрана, воспринимающая сигналы. Ни глаз, ни ушей, ни носа. Один только рот, в котором расположена по кругу армия мелких, но острых, как бритва, зубов, между которыми застряли красные ошметки. Несмотря на это, «лицо», судя по всему, неплохо заменяло органы чувств, потому как существо безошибочно двигалось в мою сторону. Когда я вновь обрела способность двигаться, то дрожащими руками направила пистолет в сторону чудовища и закричала: — Стой на месте! «Что ты делаешь, дура? У него же нет ушей, нет глаз!» Есть или нет, но оно меня услышало. «Лицо» дернулось, словно от резкого удара. Существо замедлилось. Ободренная этим, крикнула снова: — Не подходи ко мне! На последнем слове голос сорвался и перешёл на визг. Существо снова начало двигаться ко мне и тут я поняла, что если сейчас же не выстрелить, то через секунду тварь будет разрывать уже мое тело. Я зажмурилась и дернула курок. Пистолет повело в сторону при отдаче. Открыв глаза, увидела, что существо озадаченно разглядывает простреленную правую руку, из которой фонтаном хлестала кровь. Оно издало тонкое утробное хрюканье, удивительно напоминающее новорождённого поросёнка. Оно снова посмотрело на меня, и магазин наполнил угрожающий рык. Существо сделало еще один шаг, оказавшись прямо у моего лица. В нос ударила вонь протухшего мяса вкупе с каким-то неизвестным горьким запахом, от которого першило в горле. В панике нажала курок. Пистолет грохнул во второй раз, и рык оборвался. На этот раз пуля прошила «лицо» насквозь. Мембрана лопнула с громким треском, как воздушный шарик, вздутый сверх меры. За разорвавшейся тонкой пленкой с ужасом увидела слизистую серую массу, крест-накрест пронизанную черными пульсирующими нитями. Существо повалилось набок с затихающим воем. Несколько секунд оно судорожно билось у моих ног, а потом затихло. Первое время я ни о чем не думала – просто ошалело переводила взгляд с одного тела на другое, борясь с настойчивыми рвотными позывами. Болезненная аккуратность, которая царила в магазине минуту назад, была разрушена в один миг. Бутик напоминал сейчас скотобойню. Все стены и ряды одежд были забрызганы кровью – то ли чудовища, то ли его жертвы. Лишь манекены сохранили свои вечно надменные улыбки. Когда пол перестал качаться, и общая картина прекратила резать глаз неестественной четкостью, я внимательно посмотрела на только что убитого монстра. Определенно, это был не человек, но и назвать существо животным было гораздо легче, но я не была уверена, что это определение – истина высшей инстанции. Единственное слово, более или менее подходившее для описания того, что валялось передо мной – «монстр». Звучало безумно, но так и само существо всяко не относилось к разряду нормальных вещей. Значит, монстр, но почему мне кажется, что я убила человека. Человека, который стал монстром. По щекам покатились слезы, но мне было все равно увидит меня кто-то здесь или нет. Следовало закрыть дверь, прежде чем, поддаваться эмоциям. Откинув пистолет в сторону, я слегка пнула монстра левой ногой. Как много совпадений. Слишком много…